Ливия и Ирак: Цена успеха

Не смотря на то, что в обоих случаях звучат заверения «миссия выполнена», реальность даже близко не так проста. Отступление из Ирака создаёт значительных стратегических сложностей больше, чем облегчения. И хотя сложности в Ливии не так стратегичны, оба события разделяют определённые характеристики и весьма поучительны.

{advert=1}

Ливия после Каддафи

Давайте начнём с меньшего события, смерти Каддафи. После семи месяцев интервенции НАТО, Каддафи был убит. Мы пытаемся выяснить, почему это заняло так много времени, учитывая, что вмешательство заключалось не только в авиа ударах, но и в спецоперациях по наземному наведению авиации, тренировках ливийской пехоты, обеспечении логистики, коммуникации, планирования и организации времени, а также прямого ведения инсургентов в бой.

Возможно такая длительность объясняется стратегией минимизации потерь за счёт пролонгирования войны. Альтернативно, потребовавшиеся для достижения цели семь месяцев могут отражать степень некомпетентности и плохой тренированности инсургентов. Вне зависимости от причин, более важен тот факт, что НАТО думает, что смерть Каддафи завершает операцию альянса, и довольна результатом.

Переходный национальный совет (ПНС), «зонтичная» организация, созданная для поддержки повстанцев, не в состоянии управлять Ливией, и особенно установить там конституционную демократию. Каддафи и его сторонники правили Ливией 42 года; единственные члены ПНС с хоть каким-то опытом госуправления, получили этот опыт на должностях министров или низших чиновников правительства Каддафи. Кто-то из них мог поменять сторону из-за принципов, но я подозреваю, что большинство перебежало для спасения своих жизней. Хотя медиа показывает многих из этих экс-министров, как оппонентов Каддафи, все, кто служил ему, причастны к его преступлениям.

Эти персонажи вряд ли проведут реформы в Ливии, но, скорее всего, именно они составят ядро нового государства, поскольку других ливийцев с опытом управления просто нет. Вокруг них массив племён, живущих в различной степени трений и враждебности между собой, и радикальные исламисты, чья численность и способности неизвестны, но чей доступ к оружию несомненен. Также несомненно, что большая часть этого оружия, разной степени разрушительности, будет на чёрном рынке региона в ближайшее время, вернее уже там.

Каддафи не смог бы править 42 года без значительной поддержки, что показывает и упорство тех, кто воевал за него (защиту Сирта можно описать как фанатичную). Сам Каддафи мёртв, но далеко не все его сторонники. И также есть другие элементы в стране, которые не поддерживали Каддафи, но всё равно заинтересованы в сопротивлении тем, кто сейчас пытается взять власть — и сопротивлении любому, за кем стоят западные силы. Как и в захвате Багдада в 2003, это оказалось неожиданным (хоть и не должно было), что разнообразные группы будут сопротивляться новым лидерам и вести партизанскую войну.

Багдад учит, что необходимо подавляющее превосходство в силе во время вторжения, чтобы уничтожить любые очаги оппозиции. Иначе противники иностранной оккупации вполне способны создать хаос. Если мы посмотрим на список членов НПС и попытаемся представить их сотрудничающими друг с другом, а затем представим число сторонников Каддафи, которые стали головорезами, которым нечего терять, то становится очевидным, что путь к стабильной конституционной демократии лежит или через оккупацию НАТО (неофициальную, конечно) или через период интенсивного хаоса. Но, скорее всего, в ближайшее время присутствие НАТО будет достаточным, чтобы злить ливийцев, но не достаточным, чтобы их запугать.

И Ливия не стратегическая страна. Она не обладает ни большим населением, ни географическим значением. В ней есть нефть, как все любят отмечать, и это делает её привлекательной. Но не ясно, каким образом присутствие нефти увеличит стремление к стабильности. Если мы посмотрим в прошлое на Ирак, богатую нефтью страну, нефть просто становится ещё одним спорным фактором в галактике спорных факторов.

{advert=2}

Урок Багдада

Касательно Ливии, она похожа на Багдад в апреле 2003 года. Анонс Президента США Барака Обамы о полном выводе войск из Ирака намекает нам о том, что следует за борьбой с повстанцами. Должно быть понятно, что Обама не хочет полного вывода войск. Буквально за пару недель до этого анонса он искал возможности оставить часть войск в Иракском Курдистане. Секретарь по обороне США Леон Панетта ездил в Ирак договариваться, чтобы значительный контингент войск остался в Ираке после 31 декабря, назначенного крайним сроком вывода.

Хотя идея понравилась некоторым в Ираке, она провалилась. Это потому, что структура принятия решений иракского правительства, сформированная во время войны и американской оккупации, настолько фрагментирована, что не смогла даже издать закон про углеводороды, критичный для будущего Ирака. Поэтому нет возможности достичь консенсуса, или даже простого большинства в вопросе поддержки дальнейшего присутствия иностранных войск. Многие иракцы хотели бы продолжения американского присутствия, в основном те, кто озабочен своей судьбой после ухода американцев, как курды или сунниты. Более важно не то, что Ирак больше не хочет присутствия войск, а то, что иракское правительство слишком бестолково, чтобы принять хоть какое-то решение.

Стратегические последствия этого огромны. Иранцы увеличивают своё влияние в Ираке с 2003 года. Они не влияют настолько, чтобы управлять Ираком напрямую. Слишком много в Ираке тех, даже среди шиитов, кто не верит иранской силе. Не смотря на это, иранцы имеют достаточно влияния, чтобы блокировать любые решения, которые им не нравятся. Иранцы базово заинтересованы в слабом Ираке и выводе американских войск, и у них достаточно влияния в Багдаде, чтобы быть уверенными в безответности американских запросов остаться.

Измерить иранское влияние в Ираке не просто. Значительная часть его состоит в влиянии и отношениях, которые невидимы, или не используются без особой нужды. США также создали сеть отношений в Ираке, как и Саудовская Аравия. Но США не сильны в разработке надёжной низовой поддержки. Иранцы действуют лучше, поскольку они более знакомы с окружением и поскольку цена двойных игр с иранцами гораздо выше, чем с США. Это даёт иранцам более стабильную платформу для операций. Пока саудовцы действовали осторожно, наращивая влияние и стараясь не вызывать антисаудовских настроений, иранская позиция была более целеустремлённой, хотя и сложной и изощрённой.

Давайте прикинем, каковы ставки здесь: Иран имеет достаточно влияния, чтобы изменять часть иракской политики. С отступлением США, их союзникам придётся приспосабливаться одновременно к Ирану и сторонникам Ирана в правительстве, поскольку у них не остаётся другого выбора. Поэтому отступление не создаёт баланса сил, оно создаёт динамику усиления иранского влияния, если иранцы захотят этого — а они однозначно захотят. Со временем иракское приспособление к иранским стратегическим интересам станет несомненным. Вероятность того, что Ирак станет иранской марионеткой, не может быть преуменьшена. И это будет иметь широкие региональные последствия, особенно в отношении Сирии.

Роль Сирии

Рассмотрим контраст между Ливией и Сирией. За последние месяцы сирийская оппозиция полностью провалилась в попытках свергнуть режим президента Башара аль Ассада. Большинство репортажей, рисующих картины неизбежного падения режима, отправляются антиассадовскими элементами из-за пределов Сирии. Это произошло во многом потому, что военные в Сирии лояльны и хорошо организованы, а оппозиция разрознена и слаба. Оппозиция может и иметь поддержку, но сентименты не побеждают танки. Как и Каддафи был за шаг до победы до вмешательства НАТО, так и сирийский режим весьма далёк от коллапса. Трудно представить, что НАТО вторгается в страну, граничащую с Турцией, Ираком, Иорданией, Израилем и Ливаном, сильно рискуя создать хаос в регионе. В контрасте с Каддафи, который был изолирован политически и географически.

Сирия была близка к Ирану перед восстанием. А Иран больше всех поддерживает сирийское правительство. Если аль Ассад переживёт кризис, то его желание сотрудничать с Ираном только вырастет. В Ливане ХЕСБОЛЛА (группа, которую Иран поддерживает десятилетиями) — значительная сила. В совокупности, если отступление США из Ирака приведёт к усилению иранского влияния в Ираке, и аль Ассад не падёт, то баланс сил в регионе полностью сместится.

Это даст развитие продолжительной дуге иранского влияния, протянувшейся от Персидского залива к Средиземному морю вдоль северной границы Саудовской Аравии и Южной границы Турции. Иранское влияние также впервые напрямую соприкоснётся с северной границей Израиля. Что саудовцы, турки и израильтяне будут предпринимать по этому поводу — не ясно. Как Иран будет использовать свои достижения также не ясно. Не взирая на свою репутацию, они очень осторожны в своих открытых операциях, даже если готовы рисковать в своих скрытых. Полноценное военное развёртывание по региону нежелательно даже в силу логистических причин. Между тем, потенциал для такого развёртывания, а также реальность усиливающегося политического влияния независимо от военных движений, стратегически важны. Падение режима аль Ассада может создать разрыв в иранском влиянии, хотя может и способствовать возникновению суннитского исламистского режима.

Суть здесь в том, что решение отступить из Ирака и неспособность убедить иракское руководство позволить войскам США остаться даёт потенциал для изменения баланса сил в регионе. Не «закрывает иракскую книгу», а просто открывает в ней новую главу, в которой всегда присутствует подтекст, называемый иранское влияние. Гражданская война в Ираке после падения Саддама Хусейна имела много последствий, но наиболее стратегически важным являлась дуэль между США и Ираном.

Администрация Обамы надеется, что она сможет сохранить своё влияние в Ираке без присутствия американских войск. Влияние США и с присутствием войск всегда было сомнительным, поэтому в эту теорию Вашингтона трудно поверить.

Ливийский кризис не в таком критичном регионе, но урок Ирака будет полезен. Вторжение НАТО создало сцену для битвы между группами, которых держали вместе только общая ненависть к Каддафи и ресурсы НАТО. Если НАТО просто уйдёт, хаос лишь усилится. Если НАТО пришлёт помощь, кто-то должен будет защищать помогающих работников. Если НАТО пришлёт войска, кто-то атакует их, и они, защищаясь, убьют невинных. Такова природа войны. Идея незапятнанной войны — это вымысел. Война теоретически может быть иногда необходимой, но война по бредовым причинам всегда вредна. Война в Ираке была бредовой по многим причинам, и возможно более всего в манере, в которой США собираются уйти. Это то, что будет повторено в Ливии, хотя и с меньшими последствиями.

Тем временем, влияние Ирана в Ираке вырастет, и теперь встаёт вопрос Сирии. Новая война НАТО в Сирии маловероятна и может иметь непредсказуемые последствия. Выживание аль Ассада создаст беспрецедентную иранскую сферу влияния, а его падение может открыть двери режимам, которые спровоцируют вторжение в Израиль.

{advert=3}

Вторая мировая война была приятной в том, что у неё было понятное окончание (если, конечно, не считать «холодной войны» и страха перед ядерной войной, последовавших за ней). Войны редко заканчиваются чисто, скорее гноем или подготовкой к следующей войне. Мы сможем чётко видеть это на примере Ирака. Поздравления со смертью Муаммара Каддафи также зловещи, как большинство празднований побед, поскольку они игнорируют критический вопрос: Что дальше?