Казалось бы, ответ очевиден, однако вариантов ответа всегда существует три:
-насильники и жертвы;
-насильники;
-жертвы.
Все три варианта интересны, каждый отражает не столько поиск самой точной истины, сколько позиционирование стороны оценки. Для каждого варианта можно найти весткие аргументы. Как правило, и в поведении насильника, и в поведении жертвы можно найти отклоняющееся от правил и законов поведение. Именно поэтому, для меня анализ трагедии с позиций первого варианта является предпочтительным, он самый зрелый , трезвый и взвешенный.
{advert=1}
Второй вариант нам самый любимый и привычный: «насильники – плохие, жертвы – хорошие, невинные, позор насильникам!» Этот вариант объяснения произошедшего самый банальный и бесполезный. «Мы такие хорошие, а они – такие плохие!» — вот и вся мораль, вынесенная из трагедии при таком подходе. А сопутствующая риторика «чтобы не допустить больше подобных трагедий» ничем предметным и не подкрепляется.
Третий вариант явно неполный, но и его можно при желании развивать, так как вопрос «как жертвы дошли до трагедии такой?» — ключевой в изучении причин трагедии.
Скажу иначе: трагедия происходит тогда, когда потенциальный насильник встречается с потенциальной жертвой. В мире хватает как потенциальных насильников, так и потенциальных жертв, а задача государств состоит в том, чтобы у этих обеих было поменьше укромых, успешных «свиданий». Если же само государство превращается в убежденного , целеустремленного насильника, то у беззащитного народа минимум шансов уберечься от трагедий, вот и отправляются самые активные его представители искать счастья в других краях.
По своему психитипу, по своим национальным традициям украинцы –это готовые потенциальные жертвы. Вот это национальное позиционирование, подкрепленное соответствующими национальными традициями в форме покорных рабов, добрых, послушных, терпеливых – ведь это готовое горючее, готовый ресурс для осуществления масштабных злодеяний как на внутригосударственном, так и на межгосударственном уровне. Лежбище потенциальных жертв – это ресурс сил зла. Жертвы становятся орудием в руках насильников.
Что есть состояние жертвы – это состояние беззащитности деятеля в общественной среде от агрессии других деятелей или государства. Именно ярко выраженная беззащитность чаще всего провоцирует насильника на агрессию. Если же беззащитность, кроткость, послушность, терпение вознесены нацией в ранг своего основного достоинства, то сам нечистый велел купаться такой нации в крови собственных трагедий.
Советский Союз был империей зла, а населяющие его народы – ресурсом этого зла. Агрессия насильников может быть направлена как на самих жертв, так и на третью сторону, используя своих жертв как орудие насилия по отношению к третьим лицам. Когда наши солдатики уничтожали венгерское восстание в 1956г. или бархатную революцию в Чехословакии в 1968-м году, тогда жертвы-украинцы делали трагедию чужим народам. Мы за это уже попросили прощение у венгров, чехов и словаков? Мы носим в своем сердце вину за эти трагедии, произошедшие при нашем активном участии? Или мы приняли нашу обычную страусиную позицию: «Мы ничего не знаем, нам приказывали – и мы стреляли». Вот так жертва невольно для себя сама становится насильником.
{advert=2}
Получив на блюдечке государственную независимость двадцать лет назад, украинская нация не поставила перед собой задачи избавиться от своих рабских комплексов, она не удосужилась сделать себе даже поверхностную инвентаризацию: а что же нам надо поменять, избавиться и приобрести, чтобы превратиться в нормальную современную нацию? Нет, иррациональный лад украинской жизни остался нетронутым, никакой здравый, «взрослый» ум не поработал над этой нацией. Мы до сих пор остаемся нацией потенциальных жертв в готовом, быстроупотребительном виде. Видя многочисленные зарождающиеся очаги будущих национальных трагедий понимаешь, что вспышки этих трагедий – простой вопрос времени. От этих трагедий нас ничего, никакая сила, никакая защита не отделяет, это просто вопрос естественного хода событий. Здесь уже все решает закон перехода количественных изменений в качественные: человек умирает, когда количество употребленных за день килокалорий в пище опускается ниже критического уровня, личность ломается, когда шансы найти приемлемую работу опускаются до нуля…
Сама по себе общественная трагедия – это только верхушка айсберга социальных процессов, которые привели к данной трагедии. Если не брать в учет природные катаклизмы, то национальные, общественные трагедии не возникают на пустом месте, но являются следствием протекающих внутри этого сообщества деструктивных процессов, следствием накопления критической массы общественных вредов.
Чтобы вытащить из произошедшей трагедии полезную общественную мораль, необходимо изучить все ступеньки, по которым народ спустился в преисподнюю жертвы и все ступеньки, по которым другие «герои» трагедии поднялись на трон насильника. Трагедия – это вспышка, разрыв потенциалов между положением жертвы и положением насильника, это точка соприкосновения абсолютной вражды между насильником и жертвой. Именно разрядка накопленного потенциала вражды создает такие масштабные разрушения от трагедии.
Только детальный, объективный анализ скатывания ситуации к трагедии дает ключи к пониманию того, что надо сделать, чтобы не допустить в дальнейшем подобных и других национальных трагедий. Проведена ли у нас такая работа? В какой мере она проведена? Исходя из того, как мы продолжаем наступать на те же грабли и все новые трагедии ударяют нам по голове, эта голова до сих пор не научилась нормально, правильно работать.
Моя позиция такова, что невинных жертв не бывает, если трагедия имеет не индивидуальный, но общественный характер. С какой это милости украинцы отказались от собственной государственности в 1917-1920г.г., поверили большевикам и отдали себя, свою землю под их власть? Украинцы купились на обещание «Землю – селянам, фабрики и заводы – рабочим!»? — Это вам ничего не напоминает? Что-то за сто лет поменялось? — Да ничего, только обещания измельчали. И эти дяди еще будут запрещать мне ковыряться в носу, т.е. в национальных трагедиях? Возвращаясь ко вчерашнему спору относительно вины украинского народа в произошедшем голодоморе 1932-33г.г. повторяю свою позицию: скатывание украинского народа к положению жертвы голодомора началось в годы гражданской войны, когда большинство народа поверило в популистские обещания большевиков и отказалось от собственной независимости.
Я описываю здесь самые элементарные, самы очевидные закономерности жизни. И что получаю в ответ от массового читателя – сплошную стену неприятия и непонимания. Извини, народ, но как ты дальше собираешся жить с таким детско-дебильным мировоззрением? Я уже писал раньше, что с таким архаическим, иррациональным позиционированием, украинскому народу будет чем дальше, тем хуже: 20-й век хуже 19-го, 21-й век получится еще хуже 20-го. Это не кликушество, это элементарная закономерность жизни аутсайдера-жертвы собственной отсталости и неадекватности.
{advert=3}
Резюме. С помощью механизма всеобщего избирательного права рабский народ в лице соцдебильного большинства сам себе проводит селекцию своих насильников. Насильники потом самореализуются через организацию национальных трагедий — такой у нас теперь главный цикл национальной жизни.
