Фронтовик Кирилл Сазонов: Путин вновь будет пытаться взять Киев. Мы накануне большого шухера

Политолог Кирилл Сазонов добровольцем пошел в спецназ, где уже несколько месяцев воюет на фронте. В новой беседе с Юрием Романенко он четко, конкретно и с иронией рассказывает о войне с Россией. Это одна из лучших бесед в "Альфе и Омеге" за последние месяцы.

Друзья, всем привет, серферы, бездельники, боевые девианты. Всем, кто сражается за свободную Украину. Я вас поздравляю - к нам добрался Кирилл Сазонов. Привет.

Рад видеть. Жаль, что в прошлый раз сорвалось, но неожиданная командировка в Харьков.

Да, мы должны были сделать на прошлой неделе, но Кирилл уехал, извинился. Ну, Господи, это такое дело. Ты делаешь гораздо более важное дело.

Это же армия, полный порядок. Ты вечером договариваешься с тобой на следующий день, а ночью тебе звонят и говорят в 5 утра выезжаем.

Да, и я просто давно хотел очень с Кириллом поговорить. Потому что Кирилл это как раз тот случай, когда человек, который оказался в окопе может судить не только просто, как человек, который судит о войне, как обычный рядовой человек. Но и как политический эксперт, как аналитик, который на протяжении долгих лет варился во всей этой кухне. Последний раз мы виделись с Кириллом перед войной, за пару недель на 24 канале, по-моему. И, собственно говоря, мы жили рядом в Буче, даже там наши дома на расстоянии, как говорится, вытянутой руки были.

Прицельная дальность, скажем так.

В этот момент это оказалось прицельной дальностью. И, честно говоря, я постоянно думал, когда это все началось, как ты там, можно сказать чудом выбрался оттуда, выжил. Мы поговорим о войне, вот как она смотрится глазами аналитика, глазами человека, который осмысливает постоянно реальность. И почему я особенно захотел с тобой поговорить? Потому что, когда была ситуация, связанная с выходом из Лисичанска, то ты написал несколько постов возмущенных, и я полностью с тобой разделял твое возмущение. Поскольку у нас полно вот этих всех диванных стратегов, экспертов, которые четко знают, что должна делать армия, как она должна отступать.

Где мы неправильно сделали.

На высотах каких она должна стоять и какие высоты оборонять, защищать. И вот когда ты оказываешься там, то происходит что?

Ну, вот если брать последнюю командировку в Лисичанск, уже мы чувствовали себя не оторванными от жизни, потому что там раньше не было связи вообще никакой, сейчас у нас стоит Starlink. Вопреки опять-таки слухам, где диванные эксперты пишут: "Ты понимаешь, что Starlink, по нему дроны сразу вычислят, вас расстреляют, прилетит мина". Да, нет. Наши совершенно адекватные специалисты по радиоэлектронной борьбе, наши радисты проверяли все 10 раз. Не вычисляется Starlink никакими методами. Единственное, что вычисляется - это ночью дроны могут увидеть тепловизором. Решается это технической примитивностью - стекло сверху, стекло холодное, все. У нас специалистов по всему полно. И уже мы не были так оторваны, то есть вечером ты можешь сидеть, если в бункере где-то, в подземелье ты сидишь, запросто выходишь в интернет, читаешь новости. То есть не так оторван от реальности, на самом деле. Вроде бы мы на связи, вроде бы переписываемся, мы даже что-то пишем, но реальность, которая воспринимается здесь, и реальность, которая там, вообще разные реальности. И касательно боевых действий, и касательно того, что происходит, и касательно побед и поражений, и касательно споров каких-то. То есть настолько нелепо.

Вот взять споры. Я вот захожу в Facebook и смотрю, сколько споров про переход на украинскую мову, "потрібно чи ні" и "не смейте прикрываться русскоязычными бойцами, они переходят на украинский". Ребята, мы вообще это не обсуждаем. Мы настолько быстро общаемся, и конечно с матом, что друг друга все прекрасно понимают. Кто-то говорит на украинском, кто-то на русском кто-то на суржике, кто-то переходит с одного на другой. Отлично, все понятно, крепким словом сдобрено. Быстро и четко. Вопрос вообще не возникал ни разу, то есть от слова совсем.

Вопросы политики, кто за кого голосовал. Я не знаю, мне написал товарищ, сторонник, вот я его сегодня скринил, скрин публиковал, написал, что от "Евросолидарности" столько-то партийцев участвует в боевых действиях. Слушай, я не знаю, мы другие партии не считали просто. Мы как-то ни разу… Мы не знаем, кто за кого голосовал, кто кого поддерживает. Тоже как-то наплевать. То есть можно сказать: "Я не люблю Порошенко", "Я не верю в Зеленскому". Черт с тобой, какая разница?

Действительно, если он, допустим, за Порошенко голосовал, за Зеленского, то что? Он тебя не поддержит огнем или что?

Вот эти темы, которые обсуждаются здесь всерьез до ломки копий – язык, политика - вообще плевать. Я один раз, открыв польские консервы , сказал, что вообще ты немецкие, польские, болгарские консервы — это говно, а те что делают наши в домашних условиях и даже наши фабричные гораздо лучше, мы грызлись сутки, сломали кучу копий. Вот это была тема. Вот это был скандал и конфликт интересов. Вот, то есть, как-то реальность отличается.

С тем же Лисичанском. Ну, такой бред. Нас никто обвинять не будет, ЗСУ, но командование "все прощелкало", "сдали Лисичанск за неделю". За какую неделю? С марта идут бои в Лисичанске. То есть Северодонецк по-своему, а в Лисичанск сейчас заходят с другой стороны. И там пишут совершенно серьезные люди, причем некоторые на каких-то официальных должностях, что река - естественный барьер, дальше горы - на них удобно держаться, можно было держаться месяцами. Месяцами и держались. С марта заходят ДРГ и сейчас под обстрелом. На этих холмах стоит наша арта, мы перед ней, дальше орки и их арта. Только они идут не с Северодонецка, не с берега Донца. Они идут со стороны Попасной, Тошковки, Новотошковки, Гирского. Мы их там встречаем. Соответственно идут по этим же холмам, река у них и у нас с одного боку.

У вас слева, а у них справа.

Да, все как бы просто. И они идут на нас одной волной, вторая волна идет с Попасной. Действительно, они прорываются на Бахмут, действительно есть риск оказаться в котле. Оказаться в котле - это последнее дело, потому что ты остаешься, в первую очередь, без поставок БК. И даже та артиллерия, которая у тебя есть она в первый день будет стрелять, во второй день начнет экономить, а на третий день она превратится в бесполезное железо. И ты будешь отбиваться стрелковым, пока у тебя что-то есть. Поэтому вполне организовано отошли, потому что удар был с фланга очень мощный, действительно и нанесли большие потери. То есть нормально, сохранили армию.

Нет смысла контролировать громадную территорию, если ты ее не можешь удержать. Можно и сейчас ее захватить, положив кучу народа, оставшись без армии. И что ты будешь делать с территории, если у тебя уничтожена армия? Но эксперты разложили по полочкам, где вина ЗСУ, где вина командования, что не рассчитали, где не укрепились. То есть реальность настолько отличается от того, как ее люди видят. И бесполезно объяснять, потому что люди, которым интересно, они спрашивают. Но люди есть, которые заранее знают ответ и решение задач подгоняется. Знаешь, как флюгер приколотили к дереву, и ветер обреченно дует в указанном направлении.

Да, и знают они всю логистику, как логистику организовать, как подвести необходимое количество боеприпасов.

"Враги контролируют дорогу Бахмут – Лисичанск". Ребята, никто не контролирует дорогу Бахмут – Лисичанск. Лучше всего мой командир сказал, когда выехали, а потом возвращались из Константиновки "С дорогой что? Наша? Конечно, наша. Просто мы по ней не ездим". Почему? Потому что там действительно поля, такой рельеф, что она простреливается прекрасно. ДРГ вражеские туда выходили с апреля месяца. Мы на них устраивали засады. Иногда мы ходили вдоль нее и на нас устраивали засады. Периодически попадали друг другу. То есть территория простреливается, на территорию выходят по "зеленке" разные ДРГ. Дорога как бы наша, но ни мы по ней не ездили уже, ни орки. По ней ездить очень опасно. Все. И поэтому, когда мне объясняют, что враг захватил дорогу. Да, не захватил, ее нельзя захватить. Захватил – и это мишень.

Ты же практически с самого начала, получается, участник…

С самого начала. Та про Бучу прекрасно знаешь. Я живу в одном районе Бучи, жена с детьми в другом. Я 24 утром поехал их забирать к себе на окраину. Они отказались, типа, что у меня нет бомбоубежища, а у них какой-то подвал есть. Я остался с ними, так спокойнее быть, на пару дней. Потом Зеленский… Еще был телевизор, свет. Зеленский объявил мобилизацию, я утром простился с единственной проснувшийся старшей дочкой и, не торопясь, философски пошел на "Яблоньку" в военкомат. По пути, слава Богу, встретил соседа. Я решил на машине мне ехать, думаю, машина под военкоматом. Вдруг сразу уходить, бросать машину под военкоматом, пусть лучше будет на стоянке. Там километра два идти, я пешком дойду. Пошел пешком, встретил соседа, говорю "Президент объявил мобилизацию, иду в военкомат". А он говорит: "Там уже кадыровцы, будут очень рады тебе, как раз таких и ждут". Вот поэтому вернулся.

Потом зашли в Бучу орки, пришлось несколько дней сидеть. Но на меня как-то сразу вышли из Азова, ребята, из ирпенской ТрО, из нашей разведки. А я же.. Ты знаешь, где я живу. Мне переезд видно, вокзал мне видно все прекрасно сверху. И пока был свет, пока работали телефоны, это было чудесно. Просто эти позиции были все видны, постоянно на связи, но потом все это закончилось. Семья выехала раньше, мы еще держались несколько дней, не могли завести машину, бросать было жалко, но потом мы поняли, что это уже дело катится совсем…

Пахнет керосином.

Вообще, что скоро мы отсюда вообще не уйдем и мы выехали, все-таки за 5 часов практически доехали до Киева в объезд. И потом я радостно пошел уже в Киеве в армию. Оказалась большая проблема. Сумасшедшие очереди, по блату устроиться невозможно. У меня один товарищ пресс-секретарем работает в бригаде терробороны. Я вздохнул, позвонил ему, мы друг друга хорошо знаем, опять-таки, по эфирам, по прошлой жизни. Говорит, что к сожалению вакансий нет. Я говорю: "Неужели ты для меня не найдешь?". Он перестал брать трубку. Я был согласен на все и единственный вариант, который мне предложили, и ты будешь смеяться, это поехать в Закарпатье в терроборону, там есть еще места и меня по дружбе возьмут. Ну, сидеть в Ужгороде терробороне это как-то совсем не похоже на войну.

Я тебе скажу, там не в терроборону надо идти, там надо просто к блокпосту подъехать и они тебя быстро…

И там начали уже бросать на боевые действия. На тот момент я не верил, что Ужгород придется защищать в рамках обороны. Это уже совсем крайний случай. Потом повезло, оказалось, что подразделение, в которое меня с самого начала не брали, набирает еще дополнительную группу. В принципе берут только с боевым опытом, но сказали, что поскольку ты спортсмен, у тебя куча в Фейсбуке фотографии со спортзала, если ты быстро-быстро приедешь, пока есть места, то тебя возьмут. А дальше уже выгонять не будут. Это армия, отсюда не выгоняют. Вот так повезло, получилось, что попал туда.

Вот ты это все видел. Как изменялась армия за эти месяцы? Уже пятый месяц, по сути уже скоро 5 месяцев будет войны, и обеспечение армии менялось. Как люди изменялись, потому что сначала много пошло по велению сердца.

У нас подразделение "Хорт" и у нас полное комплектование добровольцев. Никого из мобилизованных нет. То есть и были, и есть, причем доходит до парадоксальной ситуации. Мы возвращались с крайней командировки в Лисичанске, там действительно было достаточно жестко. Очень много выбывших 300-х по ранению, нужно набирать новых людей. Я говорю, как набирать новых людей? Что можно сказать людям? Нас выводят из Лисичанска, потому что у нас очень большие потери. Айда к нам, у нас добровольцы. Оказалось, очередь все равно. Людей не пугают потери, не пугают замесы, вся жесть. Более того, мне пишут и знакомые, и незнакомые люди: "Я пошел воевать, сижу, тренируюсь на полигоне, сижу в воинской части в Центральной Украине, помоги перейти к вам на передовую". То есть мотивация до сих пор сумасшедшая. Я вижу по телевизору, что есть мобилизованные, вижу, что есть люди, которые прячутся от повестки, но со своей стороны вижу, что добровольцев очередь. Именно добровольцев, которые хотят не получить красивую форму и гулять по Киеву, а идти участвовать в реальных боях. Причем добровольцы довольно таки хорошо подготовленные, это не романтические студенты.

Хотя, в принципе, украинская армия, чем отличается, сейчас вижу, от российской? У них есть очень хорошие подразделения действительно опытных вояк, штурмовиков, они тоже учатся воевать, и есть контрактники армейские, это второй сорт. Самое ничтожное, что существует — это мобики. Так называют тех, кого россияне гребут на оккупированных территориях. Они их вообще бросают вперед. У нас есть такая шутка, метод поиска мины – притопывание. То есть, выставляешь вперед правую ногу и громко топаешь по земле, если нашел мину, то она взорвалась. Вот они используют мобиков именно так. Они их бросают на наши позиции просто, чтобы узнать, где находится позиции. Все, мобики легли, позиции наши вскрыты, начинается работа минометов, начинается работа штурмовиков. Вот у них такие очень разные группы.

У нас получается очень хорошо, по многим подразделениям я видел, там идет смесь людей воевавших. Кто постарше, Афганистан еще застал, кто попозже - 2014-2015 год, 2016 год, кто-то участвует с февраля, тоже уже поднахватались ребята очень хорошо. И когда попадает новый боец, ну, я тренировался уже здесь какое-то время, потом уже пошел на передовую, тебя здесь учат тоже хорошо, но медленнее доходит, не запоминается. А на практике, когда рядом свистит, когда рядом стреляют, ты все запоминаешь с первого раза.

Вот первое столкновение у тебя было, когда вот с этой реальностью, когда свистит, когда летит, вот что тебе запомнилось?

Первое столкновение было у меня скорее шоком, когда мы только въехали в Лисичанск. Еще мы использовали дорогу Бахмут – Лисичанск. Это еще такое время, можно сказать, что спокойное. Есть деление на красную зону, желтую зону, "ноль, "передок", второй ряд. Для меня это все по команде старшего, что ты делаешь с автоматом.

Смотри, если ты выезжаешь из Киева на Восток, у тебя автомат лежит багажнике или стоит рядом с сидением, рожок отстегнут, патронов нет. Потому что с кем ты собирался перестреливаться в Киевской области или Днепропетровской? Потом ты доезжаешь условно до Покровска, до Бахмута. В Бахмуте ты уже вставляешь рожок в автомат. Автомат все время в руках прикладом вверх, чтобы сразу мог в машине достать.

Выезжаешь на Лисичанск, снимаешь с предохранителя и по Лисичанску ты ходишь только полностью автоматом. Если ты выдвигаешься на границы Лисичанска, Лисичанск был наш, то просто вставляешь патроны в патронник. Ты в любой момент готов стрелять. Это первый был шок. То есть ты понимаешь, что уже шутки кончились, и ты ходишь с автоматом не потому, что он может тебе пригодиться в любую секунду, ты должен начать стрелять.

И второе, местное население тоже предупредили сразу нас, все проукраинские ребята, подавляющее большинство, уехали очень давно. Остались те, кто ждет русских. То есть, то же самое, что происходило с орками здесь в Буче, Ирпене, Гостомеле, там происходит с нами. То есть местные сдают позиции, сдают, где мы сидим, где мы живем, где мы находимся, летают дроны. То есть я, когда вижу, что происходит здесь, где люди без боевого опыта готовятся к позициям, строят линии обороны, я просто улыбаюсь. Мы никогда не ставили машину рядом с тем местом, где находимся. Машину отогнать хотя бы за 100 метров и спрятать под дерево, чтобы местные не понимали, где ты сидишь, чтобы с дронов не было видно. Потому что, если одна машина стоит возле, допустим, частного дома или две, с гражданскими номерами или без номеров, неважно, врагу понятно - две машины стоят, значит, тут кто-то живет. Значит тут много, значит это военные, значит туда надо накидать мин. И здесь, когда я еду через лес и вижу кучу машин, наполовину обмотанных желтым скотчем, стоит на обочине, я понимаю, что здесь ребята готовят позиции. Они как на ладони.

Вот для меня был шок, что именно смена обстановки. Что не расстаешься с оружием никогда, оно стоит все время, даже когда ты спишь, рядом. Что ты всегда должен видеть какую-то норку рядом. Есть много команд, на самом деле. Команды такие полувоенные - туда полетело, там поддержите, там помогите, там выручите. Ну, военные обмениваются по рации сообщениями, но есть такая общая команда, когда допустим выходит "Точка-У" или вылетает самолет в направлении Лисичанска, и четко никто не знает, куда полетит сейчас. Поэтому идет простая команда – "все по норкам". И все прячутся в норки, подвалы, блиндажи, все, что угодно, куда угодно. Такая смешная и одна из самых страшных команд. И когда вот это становится реальностью повседневно. То есть ты ешь, спишь ходишь в туалет, но ты постоянно готов стрелять. То есть могут через забор бросить гранату, может зайти ДРГ прямо сейчас, может прилететь мина, и ты вот в этом состоянии постоянной готовности. Вот это скорее шок. В бой, когда ты вступаешь, ты уже к этому готов.

Вот смотри, а какая, условно говоря, ведется работа с такими местными? Когда ты понимаешь, что они "вата" многие, очень много ватников, и они реально палят позиции, как ты рассказываешь, что какая коммуникация с ними выстраивается?

Никакой.

То есть, по большому счету, вот как орки когда-то были в Черниговской области, я знаю, общался тоже с местными потом, ездил по тылам всем этим, что они просто заходили и вообще с нашими не коммуницировали. Старались там отдельно как-то стоять.

Стараемся, мы же тоже не бродим по улицам этого города. Мы сидим либо на позиции, либо ушли на выход, либо сидим в домике, в подвале, бункере, где попало. То есть мы особо по улицам не бродим. Коммуникации с местными нет. Комиссаров у нас нет, чтобы строить отношения с местным населением, а в функции военных это не входит.

Как ты считаешь, вот эта проблема с коммуникацией, она системный характер носит? Потому что я тоже с нашими коллегами, которые на фронте, общаюсь, и они тоже говорят о том, что политруков нет, условно как их там раньше называли. И вот это отсутствие коммуникации внутри армии и самое главное с местным населением, это приводит к разным затыкам.

Юра, стоит общаться с местным населением или нет, я не знаю. Если люди прожили уже с 1991 года в независимой Украине 30 лет. Они прожили 30 лет и ждут русских, ждут «освободителей»… Вряд ли их можно убедить за неделю, за две, на словах чем-то убедить то, что до них за 30 лет не дошло. Я поэтому не верю в коммуникацию, не вижу в этом смысла. Я вижу смысл после войны все-таки принимать закон о лишении гражданства. Не такой, как сейчас за совершение преступления, а просто за то, что ты не любишь страну, в которой живешь. Не хочешь жить, любишь страну агрессора? Все – чемодан, вокзал.

Или как в Латвии в свое время очень мудро сделали - лица без гражданства. Живи, никто не претендует на твою недвижимость, никто не запрещает тебе иметь работу, получать пенсию, можешь ездить в общественном транспорте, ездить за границу, но ты, по крайней мере, не принимаешь участие в выборах. То есть не будет никаких ОПЗЖ и коммунистов.

Друзья, полайкайте наш эфир, потому что я считаю, что он отличный во всех смыслах и познавательно будет для многих. Потому что один лайк - это 10 человек в охвате. Это очень важно. Вот чтобы люди просто понимали, чтобы у них не было этого тумана войны, не было иллюзии, потому что иллюзии для нашей страны смертельно опасные, и все общество должно очень хорошо осознавать. А Кирилл, как человек, который лицом к лицу сталкивается с войной, он, по-моему, прекрасно все объясняет. Скажи, вот ты говорил, о том, что у русских есть вот эти штурмовые группы, потому что мне рассказывали, что как раз вот последние пару месяцев они серьезно начали менять тактику. И вот эти штурмовиков, о которых ты говоришь, они как раз активно применяли в боях за Лисичанск, за Северодонецк, в Попасной, когда заходили.

Дело в том, что, опять, таки своим штурмовикам…

Они учатся.

Очень приятно считать орков дураками. Мы шутим на эту тему, все шутят, но будем смотреть на вещи реально. Мы учимся воевать каждый день, каждый месяц украинская армия становится лучше, просто за счет участия в боевых действиях. Они тоже учатся. Те, кто выживают, учатся и их как раз командование старается не бросать в самую жесть, не бросать ни в коем случае в первых рядах.

Тактика у них обычно сейчас такая работала - они бросают тех, кого не жалко, а потом накрывают нас артой. То есть подавляющее преимущество в артиллерии оказалось очень существенным. То есть условно говоря высокоточное современное оружие это прекрасно, старые советские пушки - это плохо. Но если старых советских пушек очень много и боекомплект к ним безумный, условно говоря, когда все начиналось, условно у нас 20 снарядов на сутки можно потратить, у них 500 на вот этом участке фронта. Ну, это же игра в одни ворота. Сейчас ситуация меняется, конечно, к лучшему постепенно, но все равно оказалось, что много старой артиллерии это все равно страшно.

Ты уже застал этот момент, когда из-за того что HIMARS начали применять, у них начала резко падать огневая мощь, потому что просто вынесли склады, которые они накапливали?

Пока, насколько я вижу, то не начала резко падать мощь. Может быть немножко, может быть в глазах тех, кто очень хочет в это верить, но они прекрасно работают и с малыми складами. И, прости, пока есть Дебальцево и Иловайск, не зря такие замесы были в начале АТО. Вокруг Дебальцево и Иловайска мощные железнодорожные узлы. Ростов забит, Таганрог забит составами с БК. И они просто заходят, разгружаются разводят. То есть пока они со снабжением справляются.

Чтобы реально они почувствовали дефицит снарядов, по тому же Донбассу говорю, потому что его лучше знаю, там нужно прервать железнодорожное сообщение с Россией. Либо разбомбить эти узлы, либо разбомбить колеи, которые ведут в Россию, потому что пока они поставки тянут.

Я скорее скажу, что почувствовал больше разницу, когда появились у нас по аналогии с портвейном прозванные "три топора", САУшки 777. Очень хорошая штука оказалась. Гораздо точнее, чем российская, быстрее работает, очень четко работает, точно. То есть вышли, отработали, ушли на той стороне войск режет (неразборчиво). Они перегреваются, конечно, стволы тоже, но в принципе несколько выстрелов и поменяли позицию. Это отлично работает.

Мы же, опять-таки, не узнаем, что идет оружие, как оно едет. Об этом не говорят. Это как бы державна таємниця. Но мы просто привыкли, что ночью от нас что-то летит и к нам летит много, а тут ночью от нас полетело гораздо больше с новым звуком каким-то, в рациях вражеских вой. Утром уже командование доводит: "Все, работают САУ, у нас появились". Вот это очень хорошая техника, но пока их очень много, и самая большая беда это конечно воздух. Сейчас кто контролирует воздух, во многом все диктует.

Они активно применяют авиацию.

Да, сейчас они стали немножко бояться. Одно время они совсем испугались ПВО в том же Лисичанске. У нас есть такое «проклятое поле» так называемое, где никогда не было ничего, даже мифической базы «Азова», про которую русские любят врать. Ну, сбили один или два самолета в районе Северодонецка и Лисичанска, и русские пилоты бояться стали летать. Поэтому они получают бомбовую загрузку, вылетают, не подлетая даже к ПВО близко, разгружаются полностью над несчастным этим полем, которое все в воронках, возвращаются, докладывают, что отбомбились по городу успешно. Все. Получают запись, боевой вылет, выплаты все. Но, когда скинули на Лисичанск авиабомбу ,это конечно было жутко. Это просто мрак.

Многие наши бойцы жалуются, что постоянно висят их "Орланы", дроны самые разнообразные.

Как размолотили нашу группу очень жестко? Один из последних дней это был действительно шок, потому что тогда враг брал Тошковку, они там сделали маленький Сталинград, и попросили срочно группы поддержки. Все-таки спецура , не окопники, но в окопах тоже пришлось посидеть.. 17 человек выехало утром в обед вернулась четверо…. Это было достаточно жестко. Как их выбивали? То есть они даже отстреливаться не могли, потому что реального противника в пределах видимости нет ни для гранатомета, ни для автомата ничего. Один беспилотник сменяет второй, их два постоянно висят и минометчики ложат, прости. Современный миномет, при четком видении картинки боя, позволяет не просто попасть, куда хочешь, он может засунуть тебе мину, куда угодно. И вот так и размалывают подразделения. У них беспилотников тоже очень много. Они наблюдают, наши тоже работают. Если аэросъемка, у нас пилоты-дронщики очень многое сделали, очень четко наводили, но у них беспилотников много. У них очень много РЭБов было , то есть они подавляли наши беспилотники, особо не полетаешь. Его глушат, а он стоит денег.

Гена Друзенко у меня был в эфире и говорил… Да не только он, там с разными ребятами общался, они говорили, что фактически сейчас 90 %, даже больше чем 90% потерь - это осколочные ранения от арты, от РСЗО, потому что прямого боя, когда ты видишь противника, практически нет.

Да, это меня предупреждали еще, когда мы только уходили. Я все этот свой "Калаш" апгрейдил, как мог, а мне говорят "Кирилл, из автомата давно никто никого не убивает". Как это? Я иду убивать из автомата. У меня, во-первых, нет ничего другого. Во-вторых, зачем? Что мне в воздух стрелять? А мне говорят, что прицельная дальность для нормального человека 50 м, а для человека в твоем возрасте с твоим зрением может быть и меньше. Бой от 70 до 120-150 метров, то есть автоматом ты, как правило, просто подавляешь огнем противника, отражаешь атаку, заставляешь залезть в землю, отойти. А так работают снайпера, работают минометы. То есть 90% действительно это арта и у нас, и у них. То есть у нас пулевых ранений… Я одно видел, а так перевидел кучу ранений, а так все осколочные. Реально боестолкновение пехоты сейчас действительно редкость.

Вот как раз в контексте этого очень многие люди не понимают, почему военные постоянно просят машины, складываются на какие-то машины. Я в том числе тоже собрал. Ты собрал. Постоянно кто-то просит, чтобы подкинули машину. Объясни вот людям, почему такая потребность в автомобилях?

Все очень просто. Ситуация какая? Ты об этом писал еще в самом начале войны, я помню. Нет четких позиций, вытянутой линии фронта, как в Первую мировую, допустим. Есть мобильная оборона, мобильное наступление. Люди прощупывают оборону, то есть тебе реально постоянно нужно перемещаться на 5 км, на 10 км, даже на 2 км. То есть реально перебросить.

Вот увидели, идет большая группа, уже не ДРГ, а приличная группа идет на прорыв. Они вычислили со своих беспилотников там, где никто их не ждет и пытаются прорваться, зайти в тыл, закрепиться там, потом замыкать кольцо. Их нужно остановить. Либо 10 километров ты должен очень быстро бежать с полным боекомплектом в бронежилете, в каске. Достаточно тяжелая процедура. Ты добегаешь и уже думаешь не о враге, а о том, что упасть бы и сдохнуть, и стреляйте меня.

На машине все это гораздо быстрее. Естественно дороги так себе, поэтому в основном требуются внедорожники, пикапы. Кто-то пикапы используют с минометами, кто-то с ДШК, но средняя продолжительность жизни в том же Лисичанске, ребята условно подсчитывали, от двух недель до месяца, средняя продолжительность жизни машины. Поэтому охотно берут старые машины, их не жалко. В нее может прилететь мина, она может наехать на мину, ее могут расстрелять. В конце концов, та скорость, на которой ты передвигаешься по таким дорогам, она убивает любую машину, но ездить медленно слишком опасно. То есть по той же "Дороге жизни" мы мотались и бусиками, и джипами, местами дорога разбита, но меньше 100 км/ч держать… лучше застрелиться самому. Поэтому машины живут очень недолго. Их обстреливают, их бомбят, их закидывают минами. То есть машины действительно выходят из строя очень быстро, причем часто выходят из строя и восстановлению не подлежат. Ну, а что? Прилетела мина в капот у нас ребятам и все четверо живы, правда выпрыгивали из машины очень быстро. Один даже забыл автомат, но забрал потом, но машину разнесло, конечно, полностью. Машина очень быстро уходит, прямо расходный материал.

Вот западная бронетехника на вашем участке фронта уже появилась? Эти старые М-113, который там американцы начали поставлять? То есть обеспечение бронемашинами, БТР, оно, в принципе, позволяет уменьшить потери.

Я их видел, да. Видел, Хаммеры появились тоже интересные - некоторые под пулеметы, некоторые просто, как транспортное средство. Это тоже очень хорошо, потому что боец защищен. Например, ехать на позицию в джипе это хорошо, но он прошивается даже из автомата насквозь. БТР это все-таки понадежнее, но они появляются, скажем так, в совершенно недостаточном количество.

Ты вот в самом начале нашей беседы ты говорил о том, что вам интересно. Например, что вы не обсуждаете политику. Это самый последний момент опять-таки вот Гена Друзенко тоже у меня здесь прямом эфире говорил о том, что на войне под огнем, под пушками, под пулями меньше всего думаешь про такие вопросы.

Это просто не интересно.

Да, и вот ты упомянул про еду, про питание. Вот как изменилось питание? Потому что мне подарили наши партизаны орковские сухпайки. Я притащил ящик и тоже попробовал. Говно редкое, кроме там повидла и еще пары позиций. Мне еще подарили французский сухпаек, но я до сих пор не пробовал. В целом это же очень важно, особенно такому человеку, как ты (нормальное питание – прим.ред). Потому что все знают, что ты большой гурман, ты сам готовишь и любишь это делать, а на фронте это одна из ключевых таких проблем, когда вовремя нужно подвезти обеспечение, особенно когда солдаты находятся где-то в отрыве. И вот хорошие сухпайки — это очень важно. Вот что у вас обеспечением?

Я с грустью говорю, что говорю, мы одно время даже готовили. Я готовил борщ свой любимый, «Мольфар» готовил плов, но тогда нас просто было много и была возможность кого-то выделить на готовку пищи. Потом нас стало меньше и все были задействованы в действиях. По снабжению мне рассказывают тоже какие-то истории, опять-таки в соцсетях на них натыкаюсь, как выбросили голых босых в чисто поле с мешком гнилой картошки. Черт его знает! Это армия, здесь порядок везде, поэтому возможно всякое. Мы обеспечены были всегда прекрасно, то есть и по своим линиям снабжения от Минобороны, и по снабжению партнеров. Я не знаю, от кого оно шло - импортное, и волонтеры, только скажи.

Меня уже просто настолько девчонки довели… Уже в какой-то момент, спрашивают: "Кирилл, а что привезти". Я говорю, что это то все у нас есть, мы питаемся лучше чем вы. У нас есть буквально все, мы капризничаем — вот это хочу, это не хочу . Они спрашивают "Что вам привезти, чего у вас нет", а я говорю пальчики новые привезите, оторвало. Пришили, кстати пальчики, чудом просто. Ну, это действительно нелепая ситуация. Вышли ребята из боя, сели возле бункера выпить кофе, покурить.

Это в Лисичанске.

Это граница Лисичанска. В Лисичанске уже ты выходишь на Гирське в сторону Попасной, откуда они перли, и взрывается мина, причем где-то не рядом, а в стороне. И видно осколок пошел по параболе и все прикурили, отвернулись, положил руку, осколок прилетел, отрубил два пальца. Ну, вот и пришили, пришили пальцы, прижились. Это просто невероятно было, хотя он всю дорогу ругался: "Я буду левой мочить орков. Я сейчас вернусь". То есть по снабжению действительно хорошо.

Орковские сухпаи…. Мы как-то заняли их позиции, я не удержался и утащил ящик пайков разобрать. Я, кстати, сожрал, но случайно совершенно. Я что-то писал в Facebook, появился интернет, и на ходу уцепил какой-то пакет консервов, не глядя открыл, начал есть. Ко мне подошел юноша и говорит: "Кирилл, а что вы едите русские консервы, черт, их же без водки нельзя, можно отравиться". Такое себе на вкус.

Очень интересно было потом мне их просто полистать. Я их потом Буткевичу отвез, они там вскрывали в эфире, но попробовать не решились с Мариной. Интересно было смотреть на даты, когда изготовлено. Вот эти консервы массово готовились 2020-2021 год.

Я тоже обратил внимание. 2021 год.

И четко было видно – госзаказ. Это же армия, тут все не быстро делается. То есть утверждается проект, сколько этого нужно, сколько нужно консервов, сколько нужно пайков, проводится условный тендер, заказ на предприятие, предприятие делает, выпускает срок годности два года. То есть они к этому готовились. В плане даже жратвы это четко показывает.

А у нас есть тушенка, какие-то продукты, которые люди делают. Украинские предприятия, украинские просто громады своими руками делают, тушенку отличную присылают. Есть волонтеры присылают консервы, импортного очень много. Очень, кстати, тяжело, потому что я знаю только, могу говорить на английском, украинском и русском, поэтому, когда консервы идут там из Венгрии, Польши, Болгарии или Германии, они без картинок, то это каждый раз лотерея, что ты будешь есть, если открываешь ящик. Это может оказаться рыба, может овощи.

Очень интересные консервы из Литвы и из США поступили, саморазогревающиеся. Вот насколько, все-таки, продумано по сравнению с русскими, по сравнению даже с нашими. Ты открываешь один пакетик и там у тебя все в отдельном пакетике – еда, порошочек высыпаешь, там же салфетка, там же ложечка, там же пакетик с водичкой. Выливаешь водичку, закрываешь пакетик, три минуты, он горячий, парует. Достаешь, ешь, складываешь в пакетик и выбрасываешь. То есть по снабжению мы настолько прекрасно себя чувствуем, что мы действительно капризничаем.

Единственное, что постоянно уходит, постоянно нехватка, постоянно дефицит — это сгущенка. Бойцы ее пьют, как не в себя. То есть то, что банку человек может выпить, это понятно, а они литровые бутылки выпивают за день легко. Видно сказывается стресс, много бега и нервы, при этом сухой закон жесточайший.

Да, я хотел спросить, как с этим?

С этим очень жестко, причем совершенно противоположная ситуация - русские бухими прут вовсю. Для храбрости, не знаю. У нас даже здесь, на тренировках очень строгий запрет, категорический. На передовой это не запрет, это железобетонно. Разные бывают, наверняка у мобилизованных дисциплина похуже, чем у добровольцев, но у нас даже речи быть не может. То есть мы даже и празднуем что-то, и поминаем погибших, есть кола, есть газированные напитки, есть энергетики. Вот это в ходу. Энергетики, кстати, в очень большим ходу. Прямо вот ящиками завозим, потому что бывает, что сна нет, надо бегать, кофе сварить не всегда можно, а энергетические напитки подстегивают.

У нас очень простой закон - если ты отошел на вторую, на третью линию отдохнуть, перевести дух и выпил, то ты, скорее всего, 300-й, получишь ранение по глупости. Если ты выпил на передовой, ты 200-й почти 100%. Снижается реакция, теряется страх, ты становишься немножко расслабленным, романтичным, поэтому запрет жесточайший и запрет оправдан. То есть даже было, в начале войны было, сейчас я уже такого не видел, может потому, что сейчас нас нет уже таких молодых бойцов. Первый бой жесткий, когда рядом с тобой кого-то убивают, ты кого-то убиваешь, это всегда стресс, конечно, для человека, наверное, в любом возрасте, поэтому по возвращении 150 грамм выпил и спать. Все. Чтобы как-то это… Ну, такого не видел давно, но опять, потому что у нас новичков не было давно. В этом плане жестко. Я любитель выпить, мне тяжело было в первое время.

Твой спич, как если бы мы были политруки, я отдельно вырежу "Почему не нужно пить на войне". Вот ты очень доходчиво и очень кратко при этом объяснил.

Можно пить на войне, но ты просто быстро умрешь. Все очень просто.

Вот ты там сказал раньше, что, когда вы там стреляете, то по рации слышите, как с той стороны что-то кричат. Вот люди задают вопрос: "А что у них с моральным духом? Промыты мозги? Что-то человеческое в них есть?". Ну, то есть, это на самом деле.

Внесу ясность, по рациям. Мы не слышим их по нашим рациям, они не слышат нас, постоянно перепрошиваем, техника это позволяет. Но периодически при наступлении, при отступлении рации теряются. Если мы завладеваем орковской рацией или они завладевают нашей, то, по идее, надо бы слушать чужие переговоры, но наши слушать бесполезно. Если у нас пропадает хотя бы одна рация, мы уходим с режима связи. Перепрошивать достаточно быстро, это вопрос нескольких часов. Уходим на новые частоты, на новые шифры, потому что иначе…

Это жизнь.

Кошмар. Мне знакомая говорила, что почему, если они захватили вашу рацию, то давайте вводите их заблуждение. Я говорю: "Нет, давай без шпионских игр, мы для этого туповаты".

Слишком мало времени на такие вещи.

Для чего используется захваченная рация орками наша или наша орками - это чтобы поговорить от души. Мы как-то потеряли рацию и ее захватили кадыровцы, начали нас вызывать и обещать там всякие интересные извращения, а мы это время после боя отдыхали с ротой грузинского спецназа. Там ребята матерые, все наших лет уже, ветераны еще абхазских войн: "Дай я с ним поговорю". Ох, какая то эта песня была, пока не сели батарейки. Кадыровцы грозили одними извращениями, грузины им грозили другими. Шли уже друг к другу в гости разбираться с мамами, с козами. Это была песня. Причем орали так, что и без рации было прекрасно слышно.

Что касается морального духа. Опять-таки, наша специфика это засады, рейды в тыл. Такая динамичная работа, но под Лисичанском опять-таки были потери, пополнение поступало не очень хорошо. В траншее тоже кто-то должен сидеть, поэтому пришлось и нам посидеть, заниматься именно тем, что делает пехота. Тоже интересный опыт, конечно, но какое-то время ты видишь, как они себя ведут. Вот приходит, условно говоря, новая группа орков, у них ротация раз в неделю, причем ротация очень интересная. Мы в какой-то момент держали позиции, "хортовцев" 20 человек, это, конечно, спецслужба, конечно, все с боевым опытом уже, но орков больше ста постоянно на позициях напротив нас.

Расстояние какое обычно?

Трудно сказать. Опять-таки сложно сказать. Расстояние может быть 400 метров, может быть 800. Мы ходим друг к другу в гости постоянно и опять-таки не обязательно идти в лоб, всегда можно обойти окопчик и…

То есть, такой линии Мажино нет?

Нет.

То есть, там окопчик, там окопчик.

Вот населенный пункт под одними, вот населенный под другими, причем окопчики постоянно роем новые. Надо делать сюрпризы, должен быть праздник в жизни. Он знает, что окопчик здесь, а он теперь здесь. Проходит мимо и из окопчика в него стреляют. Это чудесно, и поэтому копать приходится очень много, очень часто.

И вот такая интересная тенденция - у них ротации раз в неделю, поскольку мы эту численность 100 сводим к 50 и меньше. Приходит новое пополнение, как правило, с новыми молодыми офицерами, это очень видно. Почему? Во-первых, меняется немножко тактика всегда. Каждый суслик считает, что он агроном, поэтому придумывает новое. Во-вторых, они ищут хитрые тропинки, хитрые проходы через зеленку, хитрые овраги. То есть те, что знали, те, кто был до них. Они ищут их, находят в первый раз и радостно по ним крадутся, думая, что мы не знаем. Ребята, вы пятые уже по этой тропинке идете, пятое пополнение. Мы же ее знаем. Она уже простреливается насквозь. И они в первый день кидаются на нас. Прямо вот бодро, в полный рост, пулевая от пуза. То есть, видимо, отправляя на Лисичанск, им промывают мозг, их инструктируют, что ВСУ уже нет, сопротивление сломлено, что там осталось три калеки, которые почти не стреляют, поэтому вам ребята повезло, вы сейчас пойдете без жертв, займете город, получите медали и все будет отлично. И они радостно толпой бегут, а мы их встречаем радостно. Оказывается, что у нас не три калеки, стрелять мы умеем, к местности привыкли и это вся радостная толпа с офицерами располовинена. Всю неделю до ротации они стараются не вылезать вообще. То есть, они откровенно боятся.

То есть, если группа идет к нашим окопам, как правило, впереди младшие офицеры. Без офицеров их посылать бесполезно. Я помню, как они послали группу забросать наши позиции гранатами. Они подкрались на 50 метров в метрах на20 покидали гранаты, то есть ближе к себе, чем к нам, и с радостными воплями уползли обратно. Все закидали позиции гранатами, приказ выполнен. Так что они боятся, то есть они приходят накрученные, что тут противника нет, украинцы не умеют воевать, получают сразу в бубен очень жестко, несут потери и ждут ротации.

В твоем понимании, соотношение потерь, потому что наши зрители, гражданские, они вот всегда же смотрят то, что Генштаб ВСУ рисует, какие новости. Вот есть такое у многих ощущение такое, что там, особенно в начале войны

Что мы пуленепробиваемые.

Что мы пуленепробиваемые, что очень много орков гибнет, у нас соотношение потерь там чуть ли не один к десяти, но это заблуждение, уже можно говорить.

Очень сложно сказать, опять-таки работает закон больших чисел, и судить по ситуации на всех фронтах я не могу, потому что я не в Генеральном штабе сижу. Бывают дни такие, когда у нас при самых жестких столкновениях 2-3 раненых, 300-х, а орков очень много. Бывает что, прости, какой-то дятел без боевого опыта приведет подразделение, разместит его тесной кучкой или в какой-то казарме в одном помещении, прилетает ракета и у нас сразу потери сумасшедшие.

Как они это вообще? Потому что это бич ВСУ, потому что прилеты очень многие в тылу там в Запорожье, в Десне.

В Десне это вообще был кошмар. Ну, как можно было это… Мы же не живем рядом, понятно нам веселее толпой и на передовой веселее толпой, но почему же мы так живем - по три, по пять человек? Потому что 10 человек это накрывается моментально, это мишень. Самый пьяный, сонный минометчик сразу подорвется и побежит стрелять. Поэтому нельзя, но это, опять-таки, от неграмотности офицеров. Это просто подстава, это глупость.

Кстати, вот интересный момент. Я думаю, что вообще насколько наличие командира определяет результат, толкового, бестолкового командира?

Конечно. Понятно, что бойцы бывают разного уровня подготовки, с разным опытом, но хороший командир опытного бойца будет использовать и слушать его советов аж бегом. То есть там нет вот этого маразма ни советского, ни того, что в России, что ты начальник, я дурак. Нет. У нас может, условно говоря, рядовой командовать подразделением при наличии офицера, потому что рядовой просто воюет пять лет, а офицер только пришел и прекрасно понимает, что команды не нужны.

Дело в том, что ты не одиночка. Ты психологически привыкаешь работать в группе, доверять группе и доверять командиру. Правильные решения он принимает или неправильные. Мы потом выйдем на ротацию, мы соберемся, переоденемся в гражданку или не переоденемся, сядем в кафе выпить пива и мы поговорим. Такое практикуется. Мы поговорим и о потерях, и о решениях, и о решениях командира, и о том, что принимали за решение командира. Вообще это не выходит, как правило, за рамки группы. Мы не идем записывать видосы с обращением к народу Украины и президенту, но вопросы стоят жесткие. Особенно, когда есть потери серьезные. Вот эти вещи обсуждаются.

Ты командиру доверяешь настолько, что я горжусь своей самостоятельностью, но там мне комфортно. Не принимать решения, а действовать по четкому приказу. Человек видит всю картину, он опять-таки по своей рации на связи с другими группами, он лучше знает, что и как надо делать. Поэтому когда вдруг мы остались с Сашей вдвоем и без связи, мы знаем, что орки прорвались и идут условно говоря куда-то сюда, их много, но сюда ли они идут? По этой ли трассе, прямо на нас или мимо? Мы не знаем. Связи нет, интернета нет, рация не работает, командира нет. Принимать решение тяжело, ты отвыкаешь, поэтому ты просто полагаешься на командира. Команды выполняются быстрее, чем ты успеваешь их обдумать. Поэтому от командира очень многое зависит.

Опять-таки, почему нам повезло? Почему у нас меньше потерь гораздо, чем у многих других? Все командиры с боевым опытом. То есть бойцы с боевым опытом, как правило, или те, кто научился уже на ходу, а любой командир группы - он воевал раньше. Хотя, как опять-таки командиры говорят и более опытные бойцы, что та война, которая идет сейчас, очень сильно отличается даже от войны 2014 года.

В чем? В плотности?

В плотности, в жести, в жесткости. Беспилотники поменяли очень сильно картину, опять-таки, артиллерия, минометы стали еще важнее. То есть она другая, все меняется немножко.

Там вопрос задавали в Фейсбуке. Вот рассказывали, как с нашей стороны техника, автомобили, вот как с их стороны? Есть ли понимание того, как у них? Используют ли они тоже волонтерскую технику или все чисто армейское, "Тигры" и так далее?

У них только армейская техника, никакой волонтерской нет. Вообще понятия "Россия" и "волонтерство", по-моему, это разные планеты. Я не видел и не слышал от них ни от пленных, ни по рации, когда мы с ними ругаемся, что волонтеры привезли консервы, что волонтеры привезли что-то пожрать. Если у нас волонтеры это такая неотъемлемая составляющая, которая обеспечивает и материальные потребности, и психологические, то есть видишь, что ты людям нужен. У тебя появляется связь и первое сообщение "Кирилл, может что-то привезти? Может что-то передать? Может что-то надо?". Говоришь, у ребят все есть. У нас это возведено в культ. У нас даже шутка есть еще - если вам на передовой не хватает секса, напиши волонтерам, они привезут.

У русских понятия волонтерства нет. У них держава выдает пайки, выдает зарплату, выдает форму, и все это достаточно низкого качества. То есть у нас даже то, что выдает держава, то есть тот же "пиксель", те же футболки, носки, все отличное. То, что передают волонтеры, это вообще суперское. При том, что мы даже шутим про НАТО, что после нескольких месяцев войны стало понятно, что Украина пока, ВСУ не готовы принять НАТО. Пусть пока вступят в терроборону, а там посмотрим. Но по обеспечению НАТО – да. От продуктов, пайков до вооружения и вещей просто, конечно, отлично. То есть отличается от России не как разные века, а как через век перепрыгнули. То есть, как 19й против 21-го.

Люди очень благодарят тебя за то, что ты говоришь. Буквально через одно такие вот сообщения. Я процитирую только одно: "Кирилл, дякую за захист. Ангела-хранителя вам". Ольга Княгицкая пишет. Таких сообщений очень много, и я думаю, что это действительно дань тому, той работе, которую ты выполняешь для всех нас. И не забывайте полайкать эфир, потому что это критически важно. Один лайк - 10 распространений. Подпишитесь на Кирилла. У него есть аккаунт в Фейсбуке, потому что орки постоянно банили.

Да, три аккаунта у меня накрылось в первые дни войны.

Да, поэтому он сделал новый, и там, вот я, по крайней мере, все время читаю оттуда, и у него есть в ТикТоке пару аккаунтов. Я тоже дам ссылки после эфира в подводочке. Не забывайте. Смотрите просто, в подводке все есть. Там описание и так далее. Поэтому ставим лайки, распространяем информацию. Свет истины должен быть.

Информационная война очень важна. Меня, кстати, очень упрекали друзья, когда я пошел воевать, потому что "на информационном поле ты работаешь успешней, а бегать с автоматом, в конце концов, может и человек, который ничего не пишет. Поэтому нужно сцепить зубы и не заниматься эгоизмом, не надевать форму, а все-таки что-то писать". Но у меня просто уже личная травма. Я в 2014 году бежал из Донецка от "русского мира". Они меня, помнишь, тогда объявили в розыск, найти и обезвредить.

Мы с тобой вдвоем в этих списках.

А в 2022 году встретил в Буче. Опять я. Журналист политолог с ноутбуком и телефоном, пишу что-то важное и нужное, а под окнами люди с автоматами, и я их боюсь. Я решил, что третий раз я не выдержу психологическую встречу с ноутбуком против автоматчика, и решил, что мне тоже нужен автомат. Достаточно комфортно, интересный опыт.

Подожди, и ты же, на самом деле, продолжаешь эту информационную работу.

Конечно, насколько хватает сил, насколько хватает времени.

Потому что ты как раз, используя свой опыт предыдущий, ты его накладываешь на военную реальность. И редко, когда в эфире можно вот так структурированно, четко, понятно получить от военного информацию. Потому что у военных, к сожалению, вот в этом плане недоработки, как бы с коммуникацией. И мало просто людей, которые способны вот так говорить.

Армия просто затягивает. Я вижу, что люди, в принципе, поработав в пресс-службе год или два, они начинают говорить штампами, казенными фразами. Это у нас опять-таки куча взрослых людей, куча добровольцев, нет этой армейской какой-то специфики.

Вот еще один вопрос тоже, он такой наивный, но я его задам, потому что он важен: "Орки свободно сдаются в плен?".

Они хорошо сдаются в плен, когда им в спину не смотрят свои же автоматы. Самая категория, которая больше всего не хотят воевать- это мобики. Это дураки которые остались на оккупированных территориях, мужчины. Ребята, если уж на роду вам написано взять автомат в руки и воевать, лучше бы вы вступили в ВСУ в свое время. Зарплата, форма, хорошая консервы, побратимы и гарантии от государства. И ты герой для своей страны. Нет, вы захотели отсидеться, встретить "русский мир". "Русский мир" пришел и зовет вас в так называемое "ополчение". Ни толком зарплаты, ни гарантии, ни уважения, ни подсчета, ни нормального снабжения. Вас кидают в мясо на передовую, как сейчас в том же Северодонецке и Лисичанске. Мужиков тупо гребут и кидают на Бахмут, на Северск, где они попадают в радостные лапы бойцов, которые воюют уже несколько лет, наши. Естественно, это соотношение потерь безумное будет.

Мобиков совершенно не жалеют и они охотно сдаются, с радостью, но русские это тоже прекрасно понимают. И за их спиной маячат совершенно другие, бородатые дядьки с автоматами. Они прекрасно понимают, что они получат заряд в спину.

Заградотряды, как это было во Второй мировой войне.

Так оно и есть.

А кадыровцы? Вот все эти национальные окраины россиян, которых они бросают в бой? Кстати, там очень интересные тенденции, потому что мы уже знаем, что у бурятов начались бунты, там 150 человек недавно вернули…

Сейчас про национальный состав это очень интересно, хотя не очень политкорректно. Значит, буряты. Буряты воюют, это правда. Кадыровцев я видел на войне, но пока только в ТикТоке. Более того, ну, как-то они вроде есть, они ругаются с нами по рации, они заходят в город, откуда мы ушли, но на передовой я их ни разу не видел, а мы на передке, мы встречаем и убиваем многих, они убивают нас. Вот не видел. Не видел я там кадыровцев. Может они где-то в другом месте, я не знаю. Так они присутствуют, информационно, ругаются, снимают ролики. Я вижу, я узнаю Лисичанск в роликах, но вот момент боев нет, не видел их. Врать не буду, ни разу. Слышал только по рации, видел в ТикТоке. Причем тоже я смотрю ролики в ТикТоке - героическая битва с кустами, расстрел рельс. Я смотрю и думаю, Господи, если бы я даже без подготовки сюда пришел, меня в первый же день избили бы свои, если бы я вот так встал и начал стрелять стоя.

Да, как только ты видишь противника, как только есть какой-то контакт огневой, ты сразу должен стать точкой, как можно меньшей мишенью, потому что ты стреляешь, но в тебя тоже стреляют. Поэтому стоя ты стреляешь только ради того, чтобы быстро бегать туда-сюда, чтобы в тебя было трудно попасть. А так, допустим, я ленюсь бегать, условно говоря, поэтому я, как минимум, падаю на колено или на два колена, а лучше сразу ложусь. Попробуй, попади. Я лежу, у меня каска торчит, все. Стоя стрелять, Юра, это смешно. Это мишень. Когда он, стоя, бородатый без краски стреляет… Чувак, каску ты не снимаешь даже в туалете, потому что это каска. Я тоже, мне не нравится носить каску. Потеет голова, тяжело, но после того, как ты видишь, что бывает с людьми без каски, после того, как товарищ, с которым ты пришел, показывает каску, на которой несколько сколов то осколков, ты понимаешь эта каска хорошая. Она скалывается осколками, а голова не такая крепкая. Поэтому, когда я вижу, как человек героически палит куда-то вдаль по кустам, где засели страшные украинцы, а он, стоя в полный рост, без краски… Ребята, это такой цирк. Такие живут несколько дней в реальных условиях.

Что касается национальности, очень интересный был опыт. Очередное пополнение российское к нам пришло на ротацию, и ломанулись они вперед, а мы, я не помню, то ли в порядке эксперимента, то ли еще ради чего-то, но мы решили их подпустить вообще вплотную. То есть вот чтобы уже вмазать так вмазать. И подпустили, их вел в бой "Капитошка" - капитан. Он вообще метров на 20 пробежал, его "Баку" подстрелил. Мы потом "Баку" ругали страшно, что он подбежал совсем близко, ты его подстрелил, они его не забрали, мы его забирать не будем, потому что все равно простреливается. Жарко, он пахнет, и через неделю это был кошмар. Если ветер к нам, то "Капитошка", конечно, нам подпортил нервов.

И вот в чем суть. Отбили мы атаку, их положили прилично, они своих мертвых не забирают, они раненых часто бросают. Полезли мы к "Капитошке" к этому, поползли забрать сумку. Сумка все-таки капитан, командир роты, это очень интересно людям из наших структур. Ну, мы для себя полистали, но так там особо интересного ничего нет. Ну, план, ну, карты. Пусть этим занимаются СБУшники, контрразведка. Но у него был список личного состава, который он привел. 120 человек. Опять-таки полистали из интереса, посмотрели. Каждый десятый со славянской фамилией. Каждый десятый! Все остальные, 90% личного состава, которые пришли, это, как политкорректно выражаясь, Зауралье. То есть фамилии совершенно ни русскому, ни украинскому уху непривычные, незнакомые, с такими окончаниями сложными. То есть воюет в основном,….

Нацмены, как говорили в Советском Союзе.

Азия, Сибирь, Хабаровск какой-то.

Уссурийск, который в Бучу приперся.

То есть какие-то далекие совершенно люди, которые точно не знали даже наверняка, где Украина находится и что это такое, с чем ее едят. То есть вот такой личный состав у них.

Кстати, я не знаю, ты знаешь или нет, но в пятницу было в Кремле большое совещание.

19 числа. Мы ждали объявления войны или мобилизации.

С ФСБшниками и МВД они снимали по регионам доклады, по поводу того, какая там ситуация, потому что в регионах прохавали, что пассионарный элемент просто выбивают. То есть самых активных берут.

Дураки быстро кончаются, они даже воюют по-дурацки.

И поняли вот эти все буряты, якуты. Они просто начинают осознавать, что просто Россия использует их для того, чтобы утилизировать, и тем самым дальше держать вот своих крепких "объятиях".

Неужели они понимают такие сложные процессы?

Я думаю, что мы будем помогать, им это объяснять, и с каждым днем все больше и больше.

То есть мне надо еще и бурятский выучить.

Я думаю, как минимум, не помешает для колонизации потом.

Их же кормить придется, это тяжело, они к сортирам даже не привыкли.

Два вопроса таких стратегических: "Хотелось бы услышать прогнозы Кирилла насчет войны. Всегда лучше услышать мнение участника, а не диванного аналитика". Вот твое ощущение войны. В каком направлении она движется? Есть ощущение того адекватное, что происходит в тылу.

Очень сложно делать прогнозы тут, потому что любой прогноз, который, какой бы ты ни сделал, сейчас скажи, вон как Арестович - через две недели все закончится, хоть скажи, как Кондратенко, что война на годы, любой прогноз будет популярен, интересен и имеет право быть. И никто точно не знает, потому что ты не залезешь ни в голову Путину, ни, тем более, я не в Генеральном штабе сижу.

Вот твое ощущение.

По ощущениям - мы на пороге грандиозного какого-то шухера. Я думаю, что не так быстро, как планируют. То есть не июль - начало августа, но где-то с середины августа до середины сентября пойдут какие-то очень серьезные процессы. Либо, как говорят наши, это будет все-таки критическое количество, необходимой для наступления техники по ленд-лизу и мы перейдем в наступление на тот же Херсон, отодвинем их от Харькова, выйдем к границам и займемся Донбассом вплотную. Такой сценарий есть. Россия, естественно, будет сопротивляться очень жестко.

Либо Россия, потому что Путин, насколько я слышал, 15 числа сказал, что, по крайней мере, Донбасс вы должны мне отдать до 11 сентября, и мы проводим референдумы, либо они попрут в наступление любой ценой.

Поэтому мы видим, что по команде Шойгу они устроили ужесточение везде, но за Донецкую область они будут биться. Это цель номер один. Почему? Потому что опять-таки по разговорам, и наши разведосы говорят, и люди, которые просто разбираются, что Лука отбился. Лукашенко отбился он необходимости сразу вступать в Украину, но он готовится, готовится плотно.

То есть там на самом деле в белорусской военной форме уже щеголяет, наверное, процентов 70-80 российских военных переодетых, которые готовы заходить, но заходить они будут на второй фазе "спецоперации" так называемой. То есть первая фаза — это взятие Донбасса, Путин радостно высовывается в ящик и говорит "Первая фаза "спецоперацию" успешно закончена. Переходим к денацификации" и Лука заходит со своей стороны, оттягивая нас.

А у Путина, если залезть в эту больную голову, и представить, что ему нужно, он уже понимает, что он не может захватить всю Украину. Он не может захватить даже все Левобережье, а если бы теоретически смог, он не сможет его удержать. Потому что в лучших традициях УПА начнется рельсовая война, коммуникации, будем воровать танки и все прочее.

И поэтому нужны переговоры. России нужны переговоры и какой-то компромисс, чтобы потом снимать санкции, договариваться с Западом, прекращать эту жесть свою. Но переговоры они привыкли вести с позиции силы, и теперь смотрим трезво, потому что там хватает, в принципе, тоже не идиотов - как заставить Украину вести переговоры и идти на компромисс? Ни взятие Херсона, ни удары по Харькову, ни удары по Днепру нас не заставляют уступать. Мы только злимся и сопротивляемся. Теоретически, если они возьмут Одессу и Харьков, все равно Украина будет сопротивляться.

Единственный рычаг давления, который можно использовать, чтобы Украина пошла на компромиссы и Запад пошел на компромисс, это угроза непосредственно Киеву. Только так. Поэтому я вижу по логике вещей, я не знаю, как это делать, я понимаю, что мы готовы к обороне, это не февраль месяц, но я понимаю, что у Путина нет другого сценария. Только жесткое наступление на Киев, окружение Киева или выход на позиции штурма. И тогда можно что-то диктовать и нам, и Брюсселю, и Лондону, и Вашингтону. Только в этой ситуации. Поэтому он должен пойти на Киев.

Мне наши побратимы из нашего подразделения и из другого, есть военные чаты, есть встречи, общение, и ребята говоря "Мы ждем. Мы ждем по разным местам, по разным позициям. Державна таємниця, где и кто стоит, но ждем". Ждем так, что и Бацька, и Путин умоются кровью 10 раз по пути, не дойдут. Но с другой стороны я вижу, что им надо идти. У них нет других вариантов. Дальше закидывать ракетами бесполезно. Украина не уступает, поэтому плохой сценарий - я ожидаю, что все-таки, условно говоря, 1 сентября, плюс-минус две недели, это жесткая активация. Либо мы идем в наступление и начинается заруба по нашей инициативе, Либо они идут. Так или иначе, это будет какая-то жесть.

Ще одне стратегічне питання таке: "Цікаво, а як розпізнати, хто свій, а хто ворог, якщо чути руській язик, а не видко, хто йде?".

Ось тут людина дуже права. Про мову ніхто не сперечається, але якщо ти залишаєшся десь наодинці, йдеш кудись в незнайоме місце – тільки українською мовою. Це гарантія безпеки, що тебе не завалять свої.

Хотя я смеюсь и горжусь, что в детстве много читал, мовой оккупанта я владею гораздо лучше, чем оккупант. То есть гораздо лучше, чем эти буряты. Я знаю те слова, которых не знают они. Но на украинскую мову переходят всегда медики. Это святое дело, потому что раненный человек, потерял сознание, он приходит себя, он не понимает, что он, где он, и если он слышит русскую речь, он может подумать, что в плену. А к плену, особенно у ребят, которые воюют давно, у моих друзей правосеков, у азовцев, у некоторых, в общем у самых таких жестких пацанов, у них всегда с собой на случай плена есть граната. Одна граната, которую никто никогда никуда не собирается кидать. То есть ты раненый переворачиваешься на пузо, выдергиваешь кольцо и лежишь с ней. Если поле битвы за твоими, тебя вытащат, если поле битвы за орками, они ходят и переворачивают, чтобы понять, кто ранен, кто жив, кто мертв. Перевернули -всем привет, увидимся у Апостола Петра.

Многие так реально поступают, с собой таскают эти гранаты. Поэтому человек, который придет в себя и слышит русскую речь, может подумать, что он попал в плен, и уничтожить всех окружающих вместе с собой. Тому тактична медицина, парамедики завжди спілкуються українською. Людина приходить до тями і відразу розуміє, що вона у своїх. Нікого підривати, хапати чужі калашмати не треба. Це свої. То есть это вопрос выживания.

Опять-таки, ты идешь по какой-то тропе, по зеленке, ты не разговариваешь, есть жесты ,потому что голос выдает, а так да, для идентификации на українську переходять усі російськомовні только ради этого момента.

Кстати, еще вот накидываю сразу по ходу вопрос в развитие - а с той стороны используют украинский язык?

Нет, те что я видел, нет. Ходят слухи, что учат, пытаются ввести в заблуждение. Но это такая лотерея. Ты можешь идти… Во-первых, где они их возьмут? Коллаборанты из Луганска, коллаборанты из Донецка? Они украинский не знали никогда. Единицы, что знают, ну, то, что ты говоришь по-украински обозначает только то, что я в тебя не выстрелю сразу. Но ты не пройдешь мимо поста, не пройдешь мимо секрета, хоть цитируй Шевченко на память, хоть пой гимн.

Я тебя спокойно пропущу, ты упрешься в номер два и я тебя буду держать со спины, а он с лица. И ты скажешь пароль, позывной, если мы тебя не знаем, позывной командира, кто ты, откуда. Нет. Никто никому не доверяет, причем это даже иногда опасно. Есть отдельные бригады, которые сильно пострадали, они стояли рядом с нами, на их территорию вообще заходить нельзя. Ты можешь с прапором Украины идти, но они если тебя не узнают, они стреляют. То есть очень тяжело зайти. Не буду говорить, какая бригада рядом с нами стояла, но ребята в очень жестких боях участвовали, ребята немножко на нервах.

Мы один раз заехали ночью к ним без фар, все ездят без фар, потому что иначе это мишень, так нас чуть свои не обработали по полной программе. Успели сбежать от своих, слава Богу, не там повернули. Лисичанск - город незнакомый. А так, чтобы к ним нормально зайти, если есть какие-то вопросы, ты не просто с командиром связываешься, ты просишь тебя связать с разводящим, с тем, кто отвечает за посты, чтобы он вышел тебя встретил. Ты объясняешь, на какой машине ты приедешь, потому что да, дружественный огонь никто не отменял. Как говорила бабушка из анекдота, лучше выстрелить, перезарядить и выстрелить, чем кричать "Кто там?!".

Вот да. К сожалению, мы уже в такой реальности.

Дело в том, что они начали использовать такую тактику подходов достаточно давно. Они, по-моему, в Токмаке захватили швейную фабрику и начали шить "пиксель". Форма очень отличается. Мы подкалываем все время командира, он с 2014 года в английском камуфляже, который издалека похож на оркский. Он говорит: "Это английский камуфляж, отличный, я к нему привык, он отличный, я в нем живу". Я говорю, слушай, живи в нем, живи, но я с тобой рядом ходить не буду. Потому что примут тебя за орка, начнут палить, заденут и меня. Они начали шить пиксель себе, по крайней мере, такую же расцветку. Взяли мы пленного тогда, я не помню откуда, по-моему в Тошковке. Они засели группой и действительно они готовились выдвигаться под видом украинских военных, то ли чтобы подойти к нам, то ли чтобы кошмарить местное население. Половина выдавала себя за ВСУ человек 50, а еще 50 за добробат, какие-то эмблемы нашили, шевроны, это все несложно. И такого вот мы взяли одного. В пикселе все, издалека похож на украинского военного.

Спасибо Кириллу, потому что уже Тигран должен висеть на связи, следующий наш гость. Он по Скайпу будет, но друзья полайкайте эфир обязательно. Я дам ссылки на Кирилла, вы каждый день там…

Можете задавать вопросы.

Можете задавать вопросы напрямую в комментариях. Кирилл очень коммуникабельный и в этом смысле просто душка. И подписывайтесь на его ТикТок. Дай мне просто после эфира, кинь мне в личку. Я это все обязательно в подводочке поставлю. И потом я сделаю отдельный эфир с Кириллом, вырежем. Мы его еще пушнем отдельно, потому что я считаю, что во то, что ты рассказываешь таким простым языком четко, понятно, это просто…

И заметь, обхожусь без мата.

Да, обходишься без мата - это то, что нужно. Люди тебе пишут "Сил, энергии, здоровья, удачи". Я тоже к ним присоединяюсь. Спасибо тебе огромное за то, что ты делаешь.

Спасибо за то, что делаете вы.

Да, я думаю, что ты еще не раз к нам придешь, и мы будем говорить о войне, пока она будет, а потом о других делах, которые будут после войны. Но самое главное, чтобы ты был жив, и чтобы у тебя все было хорошо. Чтобы дети были живы, счастливы и мы эту войну пережили и построили ту Украину, которую мы хотим построить, к которой стремимся, за которую ты сражаешься, а мы сражаемся здесь. Каждый из нас делает свое дело.