Политический аналитик Юрий Романенко и экономист Олег Устенко провели четвертую беседу в серии эфиров, целиком посвященную экономической составляющей потенциального мирного договора с Россией. Разговор получился крайне откровенным и тревожным – эксперты детально разобрали финансовые вызовы, которые ждут Украину в поствоенный период, и выводы оказались неутешительными.
Экономика как основа любого порядка
Устенко начал с фундаментального тезиса: любая архитектура нового порядка, будь то мирового, регионального или национального уровня, всегда должна базироваться на экономике как несущей конструкции и ресурсной базе. «Она определяет, как этот порядок может быть реализован. И, соответственно, если не будет хватать ресурсов, то возникнет угроза того, что он будет нарушен, начнут формироваться дисбалансы», – объяснил экономист.
Он напомнил, что институты послевоенного мирового порядка после Второй мировой войны зиждились на экономической мощи США, которые тогда производили 52% мирового ВВП. За прошедшие 80 лет ситуация принципиально изменилась: поднялась Азия, появились новые центры силы – Индия, страны Залива, окрепла Латинская Америка. Множество различных форм субъектности базируется на своих экономических ресурсах.
Главное условие – гарантии безопасности
Центральным вопросом всего разговора стала тема безопасности и ее влияния на экономику. «Нет гарантии безопасности, нет экономики, нет будущего развития, нет инвестиций ни внешних, ни внутренних», – категорично заявил Устенко.
Экономист напомнил о масштабе падения: экономика упала на 30% в первый год войны, и по итогам текущего года будет находиться на 20% ниже довоенного уровня. Для восстановления необходим серьезный экономический рост – минимум 5% в год на протяжении пяти лет. «Почему серьезный экономический рост нужен? Потому что границы открываются. Открываются не только для населения, они открываются и для бизнеса, они открываются и на вход, и на выход», – пояснил он.
Это означает, что инвесторы – как внешние, так и отечественные – будут взвешивать каждое решение через призму вопроса: «А может начаться война или нет?» Отечественный инвестор достанет из нижнего ящика письменного стола папку с инвестиционными картами и будет решать: инвестировать в Украине или в соседней Польше, Румынии, дальше на Запад.
Демография и необходимость технологического рывка
Устенко вернулся к обсуждавшейся ранее демографической проблеме: «Плачевная ситуация с демографией требует серьезных инвестиций в технику, технологию для того, чтобы производительность увеличивать, для того чтобы заместить ту выехавшую рабочую силу». Речь идет не об инвестициях в 100-200 миллионов долларов, как сейчас, а о миллиардах долларов.
Почему именно миллиарды? Потому что экономика «захирела» во время войны, находится на 20% ниже довоенного уровня, и нужно обеспечить скачок. «Ты должен пытаться на протяжении короткого периода времени до 5 лет обеспечить серьезный рост. А серьезный рост – это означает, что ты должен расти, ну, как минимум процентов 5 в год», – подчеркнул экономист.
Закрытые каналы стимулирования
Bloomberg получил записи разговоров: Виткофф советовал Кремлю, как "продать" Трампу план по Украине
ТЦК объяснили, почему непригодных к службе тягают на повторные осмотры ВЛК
Туалетная бумага больше не актуальна: чем ее заменяют в ЕС и почему это стоит сделать украинцам
Гарантии как в НАТО на 10 лет: Axios раскрыл, чем Украине придется заплатить
Устенко объяснил, почему традиционные инструменты стимулирования экономики не сработают. Монетарные каналы закрыты из-за высокой инфляции: «Бюджет на следующий год прогнозирует инфляцию в 10%. В этом году около 10% инфляция. Куда ты будешь дальше стимулировать экономику через монетарные каналы?»
Бюджетное стимулирование также крайне ограничено. Экспорт не может стать драйвером роста, так как 70% украинского экспорта – это металлы и продукция сельского хозяйства, то есть сырьевой экспорт, который не может обеспечить серьезный рывок на мировом рынке.
«Получается, что фактически на что можно рассчитывать – это инвестиции», – резюмировал экономист. Но любой инвестор взвешивает риски, и даже при прописанных гарантиях безопасности понимает, что риски в Украине выше, чем в других регионах мира. А значит, требуемая прибыль должна быть более высокой. Плюс военная страховка – специфический и дорогой вид страхования, который инвестор должен учитывать в своих затратах.
Критические цифры бюджета
Самая шокирующая часть беседы касалась конкретных цифр будущих расходов. Устенко начал с армии: «То, что обсуждается сейчас по поводу нашей армии – 800 тысяч. Я понимаю, что это приблизительно такой же расход на армию, которая у нас сейчас есть. И это означает, по теперешним раскладам приблизительно 60 миллиардов долларов в год».
Он сделал паузу для осмысления: «60 миллиардов долларов – это 30% нашего текущего ВВП. Если наш ВВП будет расти по 5% в год, доведем мы его до размера четверти триллиона, до 250 миллиардов, но всё равно это просто гигантская сумма».
Экономист провел расчет: если средний уровень перераспределения ВВП через бюджет составляет 40%, а 30% уходит на оборону, то на всё остальное остается 10% ВВП – около 20-25 миллиардов долларов. Сейчас на всё, не касающееся сектора безопасности и обороны, тратится 45 миллиардов. «Тогда возникает вопрос: а что произойдет дальше? Это означает ли это то, что в два раза должны сократиться наши социальные затраты?» – задал он риторический вопрос.
Ветераны и медицинские программы
Отдельной строкой Устенко выделил расходы на ветеранов: «Моя оценка состоит в том, что как минимум на подобного рода медицинские программы для пришедших с войны будет составлять порядка 5% нашего ВВП. Мы говорим о сумме около 10 миллиардов долларов».
Это не просто медицинское обслуживание, но и создание безбарьерной среды, без которой ветераны просто не смогут жить. «Мы обязаны как государство их поддерживать. И это просто константа, которую просто нельзя поменять», – подчеркнул экономист.
Из оставшихся 20-25 миллиардов на социальный сектор 10 миллиардов уходят на ветеранов. На весь остальной социальный сектор остается 10-15 миллиардов долларов. Плюс выплаты за погибших воинов ВСУ по 15 миллионов гривен – «с учетом количества погибших, речь идёт о десятках миллиардов долларов».
Долговая нагрузка
Устенко напомнил о государственном долге: «Кредитные ресурсы без того огромные. 100% ВВП наш кредитный ресурс – это колоссальная долговая нагрузка на государственный бюджет. И это будет сжирать как минимум 2% нашего ВВП ежегодно только на обслуживание этого кредитного ресурса».
Он сложил обязательные расходы: 30% ВВП на армию, 5% на ветеранов, 2% на обслуживание долга – итого 37% ВВП. «А у тебя 40% твоего ВВП перераспределяется через государственный бюджет. На всё остальное, на всякие хотелки политического характера, на запросы, которые формирует общество, на всё про всё остаётся 3% ВВП», – подсчитал экономист.
3% ВВП по текущему моменту – это около 6 миллиардов долларов. «Даже пенсионный фонд не сможет перекрывать дефицит пенсионного фонда», – констатировал Устенко.
Вопрос репараций и компенсаций
Один из самых болезненных вопросов – кто заплатит за восстановление. Верифицированные потери по методологии Всемирного банка составляют 450 миллиардов долларов. Президент Зеленский оперирует цифрой 750 миллиардов долларов – это оценочный показатель, учитывающий территории, куда невозможно добраться. С непрямыми убытками речь идет о триллионе долларов.
«Что значит 750 миллиардов долларов прямых убытков в сравнении с замороженным российским активом на 300 миллиардов долларов? Ну, как говорят американцы: "Give me a break". Это в два раза меньше, чем необходимо для покрытия убытков», – возмутился Устенко.
Из этих 300 миллиардов планируется изъять 100 миллиардов. «Это фактически одна десятая от общей суммы убытков, которые необходимо покрыть. А как с остальными убытками?» – спросил экономист.
Он напомнил исторический пример: после Второй мировой войны Германия начала платить репарации с середины 1950-х годов и прекратила выплаты только в 2010 году. «Уверены мы, что это будет происходить так? А если нет, то опять-таки возникает вопрос: кто за всё заплатит?»
Критика «средневекового подхода»
Устенко резко раскритиковал некоторые положения предварительных соглашений: «Меня просто вводит в ступор то, что некоторые пункты попахивают средневековьем. Мы страна, которая подверглась агрессии, мы страна, которая пострадала во всём этом. И наша безопасность – это не просто что-то, что даётся нам мировым сообществом, потому что это в интересах мирового сообщества, а то, что мы должны частично оплачивать эту услугу, связанную с гарантией нашей безопасности».
Он провел историческую аналогию: «Город разграблен. А для того, чтобы попасть под защиту более крупного феодала или более сильного королевства, за это надо платить. Это своего рода страховка, которая тоже будет стоить нам определённых средств».
Романенко добавил: «Мы возвращаемся в средневековье. Киев разрушили в 1240 году. Хочешь восстанавливаться – восстанавливай. Это твоя проблема, а не проблема того, кто это разрушил».
Устенко продолжил: «Если здесь нет справедливости, то почему должна быть справедливость там? Право сильного – это основное право, которое теперь прописано в мировом праве? Город сожгли, мы сами должны его восстановить?»
Иллюзии относительно редкоземельных металлов
Экономист скептически отнесся к надеждам на редкоземельные минералы и другие «волшебные решения»: «Стоит помнить, что сканирование земли – это очень дорогой процесс. Один квадратный километр сканирования земли стоит приблизительно миллион долларов. Для того чтобы отсканировать Харьковскую, Луганскую области – речь идёт о начальной инвестиции только на геологоразведку в объёме нескольких десятков миллиардов долларов».
И это без гарантии, что там найдут редкоземельные материалы в промышленных объёмах. Плюс обычный срок такого проекта – минимум 30 лет. «Это не инвестиционный проект, который имеет жизненное пространство от 7 до 10 лет. Здесь речь идёт о как минимум о тридцати годах», – подчеркнул Устенко.
Он язвительно добавил: «Давайте золото Полуботка ещё искать. Давайте вышлем нашу группу в Лондон. Это же тоже тема, которую с девяностых годов постоянно политикум украинский вбрасывал. А если нет? А если бочек нет? А мы их уже прописали в государственный бюджет 20 раз поделили».
Романенко процитировал из проекта соглашений фразу о «создании фонда развития Украины для инвестиций в быстрорастущие отрасли, технологии, дата-центры, искусственный интеллект». Его реакция: «Какой нахер искусственный интеллект здесь, кто сюда в это всё будет вкладываться, когда тут энергетика сначала будет работать в аварийном режиме?»
Против большого инвестиционного фонда
Устенко выступил против идеи создания одного большого инвестиционного фонда: «Я очень против того, чтобы создавать один большой инвестиционный фонд, который будет адсорбировать на себя большую часть инвестиций, которые заходят в страну. Кем будет приниматься решение, куда вкладывать эти средства? Кто сказал, что то решение будет правильное и эффективное?»
Для него частный сектор – тот, кто может принять решение, потому что это его собственные деньги. Наиболее перспективным сектором он назвал сельское хозяйство: «Понятно, как вести бизнес, понятно, что есть конкурентное преимущество, понятно, что если не будет войны, то там можно будет достичь высокой эффективности. Даже во время войны умудрялись урожаи хорошие собирать».
Но тут же поднял критический вопрос: «Кто будет заниматься разминированием территории? На плечах отдельно взятого фермера или кто-то должен про это подумать, и эти деньги должны быть внесены в бюджет? Мы сами будем платить за разминирование? Не нам помогут, не агрессор за это заплатит, а мы сами?»
Романенко добавил: «Я был в Карабахе в двадцать первом году. Азербайджанцы говорили, что при том масштабе работы они будут это делать 15-20 лет. У нас это будет на десятилетия, как в Камбодже при Пол Поте».
Реформы и оптимизация
Устенко затронул вопрос структурных реформ: «Мы собираемся каким-то образом менять конструкцию государства? Конструкция должна быть другая. Новая конструкция государства не может жить в тех реалиях, которых мы находимся в течение войны».
Он привел конкретный пример абсурда: «Сейчас у нас есть доплата для учителей, которые находятся в горной местности. Вы на полном серьёзе доплачиваете учителям, которые живут в Ивано-Франковской, Львовской области, в то время как у нас есть учителя в Харьковской, Черниговской и Сумской области, которые работают под постоянными обстрелами? Вы серьёзно думаете, что это нормально доплачивать там, а не доплачивать здесь?»
Регионы, которые пострадали, должны получить приоритетные возможности из госбюджета по восстановлению. Но встает вопрос: по какому восстановлению? «Мы хотим восстановить старое металлургическое предприятие или сделать новое? Мы хотим построить вонючую старую хрущёвку или нам надо строить безбарьерные дома для ветеранов? Кто за это будет платить?»
Иллюзии относительно борьбы с коррупцией
Экономист развеял популярные иллюзии: «Не тешьте себя идеями по поводу того, что прекратим воровать, станет больше денег. Конечно, надо прекратить воровать, конечно, надо уменьшить коррупцию, но это не решение всех проблем. Да, вы получите дополнительно несколько миллиардов долларов, но это не решает тот огромный пласт наших экономических проблем. Это просто маленькая крупинка».
То же касается популистских предложений о сокращении зарплат чиновникам и депутатам: «Вы меня извините, это же не детский сад. Вы сокращайте, пожалуйста, вообще не платите. Но сколько это вам даст экономии? Там 2 миллиона долларов или 10 миллионов долларов в год. При общей потребности дополнительной, которую мы тут можем набросать, как минимум 50 миллиардов долларов».
Осторожность с налоговыми экспериментами
Устенко предупредил об опасности радикальных налоговых реформ в обоих направлениях. Те, кто предлагают резко снизить налоги, игнорируют вопрос: «А что ты будешь делать, если это не даст желаемого эффекта? Просто потому, что часть людей просто не платят налоги. Ты хоть 3% сделай налог вместо 30%, он его не будет платить».
А те, кто предлагают повысить налоги: «У тебя теневой сектор экономики по официальной версии 20% экономики в тени находится, а более близкая к истине версия – это около 30%, а то и больше. Повышай налоги, посмотрим, сколько тогда станет теневой сектор экономики».
Главный призыв – решать до подписания
Устенко несколько раз повторил главный тезис: «Это получается, что важнейшая рекомендация к любому политику: всё, что возможно, должно быть подчинено тому, чтобы страна могла показывать серьёзный экономический рост. К этим экономическим испытаниям надо быть готовыми. И их обсудить надо на этом берегу реки, до того, пока сели на плот и не начали плыть на ту другую сторону».
Романенко поддержал: «Это же должно быть предметом международных переговоров. Если мы постфактум начнём это всё разговаривать, а нас бросят один на один с проблемами, то ничего хорошего не получится».
Устенко согласился: «Очень многие хотят быстро: вы быстро подписывайте, подпишите бумагу и всё, и решай свои проблемы дальше сам».
Экономист предупредил о главной угрозе: «Мы не потеряли нашу независимость во время войны, наш суверенитет не будет потерян, но мы его рискуем потерять потом из-за чисто экономических причин, которые более чем серьёзные и которые будут висеть над нами не одно десятилетие».
В конце беседы Устенко резюмировал: «Экономика – это не страна фантазий. Если реально чем-то заниматься, то надо более реалистично к жизни относиться. Лучше знать наперёд, чего нас ждёт, чем не знать этого и жить в каких-то иллюзиях, что всё будет замечательно».
