Европа погрузилась в беспрецедентную рецессию. Привлекательность энергетического рынка Старого Света, как и его способность к составлению перспективных планов (своевременно договариваться и создавать эффективную инфраструктуру доставки), под сомнением.
Однако слабость Европы не означает силу России, поскольку география и весь обслуживающий эту отрасль комплекс объединили Москву и Брюссель тесными и неразрывными узами.
Общепринятого определения энергетической безопасности нет. Судя по дебатам в рамках евроатлантического сообщества, имеется по крайней мере два представления, которые не обязательно взаимно исключают друг друга: безопасность потребления и безопасность поставок.
Если проанализировать энергетические отношения между ЕС и Россией, похоже, речь идет о выборе между олигопсонией и олигополией. (Ситуация на рынке, при которой в первом случае лишь ограниченное число покупателей, а во втором случае – продавцов, определяют конъюнктуру. – Ред.) Можно говорить даже о «балансе страха» на энергетическом рынке ископаемого топлива, особенно природного газа. ЕС покрывал за счет импорта из России 40% своих потребностей в газе (по состоянию на 2008 г.) и 32% потребностей в нефти (по состоянию на 7 сентября 2011 г.).
В целом, как отмечает Джеффи Майерс, позиции России на мировом энергетическом рынке уникальны, поскольку на ее территории залегает восьмая часть всех мировых запасов нефти (хотя по добыче она занимает второе место, уступая Саудовской Аравии) и четверть всех мировых запасов газа. Однако в отличие от других стран, богатых природными ресурсами, тех же саудовцев, Россия в силу географического положения и существующей инфраструктуры замкнута на европейский рынок.
Европа полагает опасность энергетической зависимости от Москвы очевидной. Второй российско-украинский кризис в январе 2009 г. показал, насколько опасна привязка к одному источнику поставок, одной распределительной сети, которая находится под контролем одной компании. (Еще более тревожным сигналом послужило то, что механизм раннего оповещения, созданный Москвой и Брюсселем после кризиса 2006 г., оказался несостоятельным.)
Причина нервозности понятна: хотя у Европейского союза в целом имеются альтернативные источники, такие как Норвегия и Северная Африка, некоторые регионы в большей степени зависят от поставок из России. Речь идет прежде всего о балканских странах, не имеющих выхода к морю, Балтии, частично Северной Европе, центральных регионах Восточной Европы и все в большей степени о Германии. Однако после открытия «Северного потока» в ноябре 2011 г. (в обход Украины) проблемы Западной Европы, связанные с безопасностью поставок российского газа, можно считать решенными.
«Звездный» экономический рост, наблюдавшийся в России с 2000 по 2007 гг., выдохся. По сравнению с остальными странами БРИК или даже Турцией российская экономика буксует. Иными словами, развитие России во многом обусловлено состоянием европейских рынков. В 2011 г. дефицит государственной торговли (исключая энергетику) достиг, по данным Минфина, 13,5%, и это вызов, на который нужно ответить еще до того, как до Москвы докатятся последствия европейского экономического кризиса. Причина дефицита неэнергетических торговых операций понятна: еще два года назад министр финансов России предупреждал, что доля энергетики в ВВП, скорее всего, снизится с 25% (2010 г.) до 14% в 2014 году. Можно уверенно говорить о том, что структурная зависимость Москвы от европейского потребителя чрезвычайно высока.
С учетом этих закономерностей грузинские экономисты Владимир Папава и Михаил Токмазишвили указывают на два различных сценария или «парадигмы» структурной эволюции отношений между Россией и ЕС.
Конфронтационный сценарий. Это субъектно-ориентированный подход, при котором отношения по типу олигопсония-олигополия есть в структурном отношении игра с нулевой суммой или конфронтационная игра.
С точки зрения Евросоюза, разрешить дилемму энергетической безопасности можно с помощью диверсификации источников поставок, а также видов энергоносителей. С позиции Москвы, энергобезопасность обеспечивается посредством сохранения монополии на поставки, переключения на неевропейские рынки и создания картеля поставщиков природного газа. Папава и Токмазишвили окрестили этот двухполюсный подход к анализу отношений между Евросоюзом и Россией «трубопроводной холодной войной».
Сценарий гармоничных отношений. Существует также иной субъектно-ориентированный подход, опирающийся на функциональную парадигму. Ссылаясь по умолчанию на понятие конкурентных преимуществ, авторы такого подхода доказывают, что, несмотря на разные модели капиталистического развития и институциональные традиции, энергетический рынок от Москвы до Брюсселя может действовать как саморегулирующийся механизм.
ЕС полагает, что трубопроводы, доставляющие в Европу энергетические ресурсы, должны являться не альтернативными, а взаимодополняющими. Но, способствуя развитию системы таких взаимодополняющих маршрутов, Брюссель должен учитывать, что Россия неизбежно останется стратегически важным поставщиком Евросоюза.
"Картина намного ужаснее": Директор ЦРУ сделал тревожное заявление об Украине
Трамп прокомментировал помощь Украине после проекта Джонсона
Поляки могут столкнуться с серьезной проблемой из-за мобилизации в Украине: в чем причина
Мобилизация транспортных средств: у кого и какие авто начнут изымать уже в мае
Инвестиции России в монополизацию газовых поставок будут отвлекать капитал от других крайне необходимых ей инфраструктурных проектов, а также создадут напряженность в регионах, имеющих важнейшее геополитическое значение. Папава и Токмазишвили окрестили этот сценарий «трубопроводной гармонизацией».
Тедо Джапаридзе – грузинский дипломат, в 2003 – 2004 гг. – министр иностранных дел Грузии, в настоящее время – советник по внешней политике коалиции «Грузинская мечта».
Илия Рубанис работал в различных аналитических центрах Греции и Европы, является консультантом Европарламента.
