Алексей Вязовский: Современный рубль — это не деньги

«Хвиля»: Алексей, для начала несколько вопросов по ситуации в России: с какими финансовыми ожиданиями РФ вступила в 2011 год? На что рассчитывает Правительство РФ, каковы официальные прогнозы по росту экономики и есть ли альтернативные мнения? Если да — то какие?

Алексей Вязовский: Россия вступила в 2011 год с позитивными ожиданиями и цифрами. В начале 2010 года объём промышленного производства продолжил позитивную динамику, наметившуюся с середины 2009 года, и несмотря на спад из-за засухи и пожаров, в третьем квартале 2010 года даже реальный ВВП показал существенный прирост (+3,8% г/г). Примерно аналогичную цифру прироста ВВП (3,8-4%) мы ожидаем увидеть по итогам всего 2010 года. Что касается динамики российской экономики в 2011 году, то с учетом рекордных цен на нефть в предстоящем году российский ВВП может вырасти в пределах 4,5%-5,0%. Главной проблемой будет оставаться инфляция, особенно продуктовая. Как показал пример арабских стран – бедная прослойка населения (а в России по данным социологов 43%! населения относятся к нуждающимся) очень чувствительно относятся к росту цен на продукты питания, что может в свою очередь привести к народным бунтам. К сожалению, такой сценарий развития в нашей стране не исключен. Помимо инфляции по-прежнему тяжелой гирей на ногах экономики висит сырьевая зависимость. Практически весь прошлогодний подъем ВВП обеспечен экспортом энергоносителей и металлов, т.е. товаров с минимальной добавленной стоимостью.

«Хвиля»: Как вы оцениваете будущее рубля в возможном качестве региональной валюты с перспективой стать свободно-конвертируемой валютой? Насколько реальны прогнозы относительно того, что в своих расчетах со странами СНГ Россия перейдет на рубли (начав, к примеру, со стран-членов Таможенного союза или ЕврАзЭС)?

Алексей Вязовский: Современный рубль — это, по сути, не деньги и уже тем более не свободно-конвертируемая валюта. Рубли печатаются нашим ЦБ не под залог налогооблагаемой базы, как ФРС печатает доллары под госдолг. И не под кредитные портфели банков, — наши банки кредитуют мизер в нашей стране и фондируются в основном на Западе, как и наши корпорации, которые все «наши» — условно, потому что (я уже неоднократно об этом писал) все головные компании холдингов — оффшорные. Рубль даже не обеспечен толком архаичными но традиционно надежными и высоколиквидными драгметаллами – к примеру, доля золота в резервах ЦБ РФ мала и несущественна.

По сути, на данный момент, рубль – это дериватив на текущий объем стерилизованной сырьевой ренты, текущая относительная стоимость которой вообще никак не связана с российской экономикой – она диктуется глобальным рынком, а именно ценами на нефть на Лондонской и Нью-Йоркской бирже. В современной России жесточайший карэнси-борд. Суть данной системы состоит в том, что все обязательства Центрального Банка (денежная база) полностью покрыты резервами в определенной иностранной валюте — чаще всего в долларах. Фактически ЦБ РФ отказывается от своих так называемых дискреционных прав, то есть прав по регулированию размера денег в экономике. Его денежная политика становится полностью пассивной, она перестает быть политикой в подлинном смысле слова. Центральный Банк просто обменивает национальную валюту на иностранную валюту-«якорь» и наоборот. История не знает примеров свободно-конвертируемых валют, работающих по системе карэнси-борд.

«Хвиля»: Каковы основные интересы российского бизнеса в Украине. Какие сферы интересуют российских инвесторов, есть ли разница между планами и ожиданиями большого и среднего с малым бизнесов. Улучшило ли российско-украинское бизнес-партнерство приход к власти Януковича со товарищи?

Алексей Вязовский: Боюсь, я не являюсь специалистом в этой области, неплохой обзор ситуации с российско-украинским бизнес-партнерство осветил журнал Финанс (http://www.finansmag.ru/96150) Если верить приведенным цифрам и выкладкам, то приход Януковича и Ко к власти активизировал процессы экспансии российского бизнеса на Украину. Плохо это или хорошо, я не берусь судить. В принципе мы близкие соседи и экономическая интеграция, как показывает, примеры ЕЭС, НАФТЫ и МЕРКОСУР – неизбежна и выгодна обоим странам, но это в теории. На практике же дьявол кроется в деталях – например, ценах за которые «заставляют» продавать украинских собственников своих активы.

«Хвиля»: Землетрясение в Японии и его последствия (влияние) на мировую экономику и в частности как этим может воспользоваться Россия (реальный и финансовый сектор — кто больше выиграет и в чем)

Алексей Вязовский: Случившееся может стать не просто очередным звеном в плеяде угроз мировой экономике, а точкой невозврата. Непомерные долги отдельных стран, мировые пандемии, «песчаные» революции, сырьевой инфляционный виток – все эти проблемы, с которыми поочерёдно сталкивается мир, отойдут на второй план. После землетрясения и цунами в Японии «трясти» будет уже не только Японию, но и весь мир, на который эта географически маленькая страна оказывает большое экономическое влияние (3-я экономика в мире!). Пока недостаточные данные о масштабах стихии останавливают игроков от решающих действий (хотя сегодня фондовый рынок Японии обвалился на 6%!), но давайте обратимся к фактам. В истории Японии более сильным было землетрясение 1923 года.

Однако, даже более слабое землетрясение 1995 года смогло нанести непоправимый урон второй (на тот момент) экономике мира. 17 января 1995 года японский город Кобе был разрушен сильнейшим землетрясением. Сила толчков доходила до 7,3 магнитуды по шкале Рихтера. Во время землетрясения погибло 6 434 человек. Для сравнения, нынешнее землетрясение оценивается в 7,9 — 8,9 баллов! Оценить ущерб и количество жертв в этот раз будет ещё сложнее: судя по кадрам, передаваемым международными информационными агентствами, стихия продолжает бушевать уже в виде цунами, смывающим города и разрушающим энергоблоки ядерных реакторов АЭС.

Тот 1995 год стал печально памятным не только для экономики Японии, вошедшей в дефляционную спираль, но и для старейшего банка Англии, Barings Bank (1762—1995), наиболее сильно пострадавшего от беспочвенных ожиданий быстрого восстановления японского фондового рынка и вследствие этого канувшего в лету. Так что перспективы выглядят пока мрачными, в т.ч. и для России. Я сейчас не буду касаться угроз радиационного заражения – Япония крупнейший импортер и покупатель нефти и газа. Очевидно, что стихийное бедствие приведет к спаду в экономике и снижению потребности в энергоносителях. Это в свою очередь не может не отразится на ценах на нефть и газ, от которых так сильно зависит экономика РФ.

«Хвиля»: Модернизационные процессы в России — как они могут отразится на экономике, сколько и каких ресурсов могут потребовать, возможна ли кооперация с Украиной и в каких именно отраслях? Есть ли реальное будущее у модернизационных проектов типа Сколково и имеет ли смысл заниматься нанотехнологиями, когда технологическая база не позволяет и на 70% обеспечить себя товарами за счет внутреннего производства?

Алексей Вязовский: Как я писал выше российский рубль — дериватив на текущий объем стерилизованной сырьевой ренты, поэтому по большому счету у нас вообще НЕТ национальной экономики, а значит модернизировать нечего. Вот потому-то вся модернизация у нас и сводится к поиску иностранных инвесторов и распродаже им остатков госсобственности (пусть и в форме налоговых и таможенных преференций). В России нет заказчика модернизации. В США (Силиконовая долина) – главный заказчик инноваций – частный бизнес в виде различных венчурных фондов. В России – государственные структуры в виде «Роснано» и прочих «Ростехнологий». Подумайте сами, какая мотивация у этих чиновников? А также вспомните, что Россия по уровню коррупции между Папуа-Новой Гвинеей и Таджикистаном! Вот собственно и ответ на все вопросы про Сколково.