Между 1925 и 1943 годами никакой канонической православной церкви в Москве не было

Трудно ли быть русским политическим иммигрантом в современной Польше? Как получила автокефалию Польская Православная церковь?Кто в православном мире «более каноничен»? Что такое внутренняя эмиграция и только ли русское это явление? Об этом и многом другом – в беседе с русско-польским теологом, хабилитованным доктором философии Павлом Обнорским ( имя и фамилия изменены по его просьбе).

Павел, насколько ровно относятся в Польше к русским (российским) экспатам,  существует ли некое предубеждение по отношению к ним, и много ли их там?

Лично я не встречал негативного отношения себе как к выходцу из России. Более того, живя в Варшаве, я встречал доброе к себе отношение среди поляков. Мне прощали акцент, иногда переходили на русский, или украинский язык. Во  время снежной бури активно цитировали стихи Пушкина. Мне сильно помогло, что моя фамилия заканчивается на «-ский», а также, что я имею польские корни.

Хотя до меня доходили слухи о негативном восприятии россиян как таковых, усилившемся после аннексии Крыма. Скорее всего, это стряслось с имперцами, но так им и надо.

Впрочем, один раз, посещая сельскую школу по приглашению своего друга-ксендза, я столкнулся с проявлением неприятия себя со стороны учительницы польской истории: она мне сразу заявила, что прохладно относится к русским, я  ответил ей, что я тоже. Она была удивлена и начала беседу.  Затем  я рассказал о польских корнях, что я сам являюсь политическим иммигрантом, далее мы, можно сказать, подружились.

А другой случай произошел, когда мой русский приятель, не пользуясь моими услугами как переводчика, стал некорректно в магазине разговаривать с польским парнем-продавцом по-русски. Услышал и ответ.

Мне пришлось извиниться перед продавцом,  и мы мирно разошлись. Но главное: показать уважение к их культуре, если живешь здесь – говорить  по-польски, не бояться акцента и всё будет хорошо.

Самое доброе отношение к себе я встретил со стороны католического духовенства, богословов, врачей. Хорошо меня принимали и польские крестьяне.  Я участовал вместе с ними в «маёвках». Это не коммунистические собрания, а поклоенение Деве Марии в сельской местности около костелов или капличек.   Поэтому скажу, что адаптироваться в новом мире вполне возможно….Хотя на это требуется время.

Не приходится ли сегодня польским интеллектуалам, в частности, историкам и теологам непросто, в связи с определенным курсом Варшавы?

Вы правы: сложности появились. Интелектуалам чужда неонацистская риторика польской правящей партии. Многие (включая и духовенство и теологов) не одобряют клерикализации, пропаганды, в целом курса Ярослава Качинского и ПиС (правящая партия — «Право и справедливость»).  Многие интелектуалы и богословы в узком кругу, разумеется, отровенно «стебутся» над популярным в Польше «Радио Мария» (аналог российского «Радонежа») и его основателем, ксендзом Тадеушем Ридзиком.  Особенно злит запрет торговли по воскресеньям. От этого прихожан в костелах не прибавится, а наоборот, станет меньше. Это актуально в маленьких городках и селах.  Там народ может реально спиться.

Но, слава Богу, нет преследований, как в России. Можно жить и работать. Польские проблемы по сравнению с русским национал-социализмом  и тотальным мракобесием – мелочь.

Трудно ли выучить польский язык для научных занятий?

Языки своей группы учатся легко, я почти все понимаю вовремя научных дискуссий, а вот статьи тут можно публиковать по-русски, письменную речь придется отдельно ставить. Но есть и такой нюанс: лучше, даже владея языком,  давать материалы на вычитку носителю.  Так поступали поляки, которые писали статьи на русском, просили меня подправить. И я им охотно помогал.

Меняется ли отношение поляков к украинцам в силу массовой рабочей миграции и перепалок на историческую тематику?

Обычно нет, хотя иногда встречаются какие-то  выпады. Украинцы мудры и умеют приспосабливаться. Я наблюдал много случав взаимопомощи, поодержки имено среди украинцев. По-видимому, важную роль в этом отношении играет Греко-католическая церковь. В Польше распространены мифы о Волыни, но многие понимают, что это просто очередной виток пропаганды.

В своё время, почти сто лет назад, польская Православная Церковь получила автокефалию. При каких обстоятельствах это произошло?

Христианство пришло в пределы нынешней Польши с юго-запада из Моравского княжества, с запада из Германии и с востока из Киевской Руси. В 966 году в Гнездно принял крещение польский князь Мешко (Мечислав) I, за которым массово крестился и его народ. С X века на часть Польши распространялась Владимиро-Волынская епархия Киевской митрополии Константинопольской Церкви, из которой в XI-XII веках была выделена Перемышльская, а в XIII веке — Холмская епархии. С отпадением Римской Церкви от Православия с запада страны начинает распространяться римо-католицизм. После того как в 1385 году король Ягайло объявил о своём выборе в пользу римо-католицизма, многие последовали за ним и Православие перестало быть преобладающей верой в Польско-Литовском государстве.

До XIX столетия  немногочисленные православные приходы на территории современной Польши находились в составе Киевской митрополии. В 1840 г. была образована самостоятельная Варшавская епархия. В 1875 г. в ее состав вошла униатская Холмская епархия, преобразованная в Люблинское викариатство (с 1905 г. — самостоятельная Холмская епархия).

События, последовавшие после Первой мировой войны, стали причиной не только геополитических преобразований, но и значительных изменений в жизни Поместных Церквей. Православная Российская Церковь более всех почувствовала на себе горечь этих перемен. Новые государства, образовавшиеся на месте российских губерний, стремились к политическому размежеванию с бывшей империей. Это размежевание национальные правительства переносили и на церковную жизнь, добиваясь независимости местных православных епархий от Всероссийского Патриарха.

В связи с провозглашением в 1918 году независимости Польши указом патриарха Московского и всея Руси святителя Тихона Православной Церкви в Польше в 1921 году была дарована «широкая поместная автономия.» В середине июня 1922 года митрополит Варшавский Георгий (Ярошевский) по просьбе польского правительства предпринял шаги, направленные на создание автокефальной Польской Церкви. Вместо священноначалия в Москве было решено обратиться в Константинополь и 13 ноября 1924 года за три дня до своей кончины Патриарх Григорий VII подписал Патриарший и Синодальный Томос Константинопольской Патриархии о признании Православной Церкви в Польше автокефальной.

Однако официальное провозглашение автокефалии задержалось почти на год в связи с возникшими нестроениями в Константинопольской Патриархии после смерти Патриарха Григория VII. Его преемник, Константин VI, в конце января 1925 года был выслан из Константинополя турецкими властями, и патриаршая кафедра до июля того же года оставалась свободной. Новоизбранный Патриарх Василий III сообщил в августе Митрополиту Дионисию, что в следующем месяце он пришлет в Варшаву делегацию, которая и привезет Томос об автокефалии Православной Церкви в Польше.

Действительно, в середине сентября в Варшаву прибыли представители Церквей Константинопольской и Румынской, а 17 сентября в их присутствии, а также при наличии всего епископата Польши, представителей епархий, варшавской паствы и членов правительства в митрополичьем храме святой Марии Магдалины состоялось торжественное чтение Патриаршего Томоса. Автокефалию Православной Церкви в Польше признали в то время все поместные и автономные Церкви, исключая только Русскую Православною Церковь. А вот Русская Православная Церковь Заграницей приняла её. Москва признала польскую автокефалию только в 1948 году, делая вид,что решения Константинополя будто бы не было. На самом деле, акт Москвы не имел канонического значения. Это было просто проявление имперской гордыни, желания помахать руками после драки. Но потом все равно ППЦ попала под власть Москвы, они копируют их порядки, согласуют с ними свои действия и прочее. То есть польская автокефалия после Второй Мировой войны стала номинальной.

Ранее РПЦ всегда удавалось препятствовать попыткам украинских православных создать автокефальную церковь. Что может или должно измениться в этом отношении?

К сожалению, ныне Московский Патриархат на территории Украины стал пространством влияния режима Путина, из церковной организации он постепенно трансформируется в «контору», которая проводит в Украине интересы Кремля. Проведем аналогию. Кто громче всех кричит: «Держите вора» —  верно, сам вор. Работает тут фрейдистский механизм проекции, то есть приписывание другому своих негативных черт с целью самоутверждения.

Как известно, Московский Патриархат и его клевреты утверждают, что только они и только они каноничные, а все иные Православные церкви в Украине (прежде всего, Киевский Патриархат и УАПЦ) не каноничные и от того безблагодатные.  Поэтому и таинства там не совершаются и спасения там нет. И куда ж обывателю податься? Ходить в московскую церковь и слушать там агитацию за Путина. И потихоньку превращаться в украинофоба. Со смирением принять отказ священника отслужить панихиду за павших в АТО, одобрять  тот демарш  Онуфрия (Березовского), который не встал, когда законно избранный президент поминал в Раде героев, убитых террористами. Или пойти в иную структуру… а там нет спасения. Порочный круг выходит. Но дело обстоит не так, как предполагает официальная пропаганда Московского Патриархата.  Я уже упоминал про то, что они на каждом шагу голосят про то, что только они каноничные.

А на самом деле, если внимательно изучить исторические документы, опубликованные еще при царской власти в сборнике «Архив Юго-Западной России» (АЮРЗ), картина предстаёт совсем иной. Как раз Московский Патриархат неканоничен и незаконен на территории Украины. И они это прекрасно осознают.

Пропаганда УПЦ ориентирована на опорочивание «неканонических» украинских православных церквей, основана на расширительном толковании каноничности, как якобы влияющем на действительность Св. Таинств. В своей практике УПЦ МП доходит даже до кощунственного «перекрещивания» крещеных не в ней верующих. При этом эта практика полностью противоречит уставным документам самой УПЦ МП, в частности подписанным ею нормам РПЦ МП по отношению к инославию.

При этом есть все канонические основания утверждать, что «каноничность» самой УПЦ МП не более легитимна, чем других церквей. При строгом каноническом подходе, получается, что единственной канонической в полном смысле структурой являются общины Константинопольского патриархата на Закарпатье.

Обратимся к прошлому. Политическое соединение Украины с Москвой во времена Богдана Хмельницкого, естественно, выдвинуло вопрос о церковном подчинении этой страны московскому Патриарху. Церковная зависимость ее от Константинопольского Патриарха противоречила политической зависимости от Москвы, но вопрос о подчинении Киевской митрополии Московскому Патриарху встретил в своем разрешении немало противодействий и затруднений.

Эти затруднения зависели частью от политической раздробленности южной митрополии, входившей своими частями в состав двух государств, частью от личных взглядов на этот вопрос разных влиятельных лиц. Церковное подчинение Киевской митрополии Московскому Патриарху произошло лишь в 1686 г. Киевская митрополия признавалась первой и старейшей между русскими митрополиями, и иерарх ее должен пользоваться преимуществами чести пред другими митрополитами. Ему принадлежит право носить две панагии, митру с крестом; в пределах его епархии ему предносился крест. Черный клобук киевского митрополита заменен был белым. В церковном отношении митрополиту подчинялись и православные епархии, оставшиеся в польских владениях.

В 1686 году Вселенский Патриарх Дионисий IV издал Томос (Учредительную грамоту) о передаче Киевской митрополии в каноническое ведение Московского Патриарха. Обстоятельства издания этого документа и по сей день вызывают споры, как среди ученых, так и среди церковных и политических деятелей. Как же все было на самом деле?

В ноябре 1686 года была ликвидирована автономия Киевской митрополии в юрисдикции Константинопольского Престола, а в 1687 Патриарх константинопольский Дионисий прислал грамоту, утверждающую задним числом, что Киевскую митрополию присоединили к Московскому Патриархату. Вселенские (Константинопольские) Патриархи впоследствии неоднократно заявляли о нарушении канонического порядка в 1685—1686 годах, однако томос 1686 года никогда официально не отменялся. Происходило это потому, что сначала царское правительство, а потом бывший семинарист, весьма осведомленный  в церковных делах,  И.В. Сталин, а также все его преемники, включая и нынешнего правителя России, завалили взятками Константинопольский патриархат. Это не секрет ни для одного теолога и историка церкви.

То есть сама по себе незаконная передача Киевской митрополии остается таковой, константинопольские иерархи это прекрасно осознавали, но не желали восстанавливать справедливость, поскольку жили на деньги России.

Однако в 1924 году, когда Константинополь дал независимость Польской Православной Церкви в Томосе  Вселенского патриарха были написаны еще такие знаменательные слова: «Отделение от Нашего Престола Киевской митрополии и православных митрополий Литвы и Польши, зависимых от Киевской, а также приобщение их к Святой Московской церкви состоялось не согласно каноническим правилам». Таким образом, почти через 250 лет после события Константинополь признал неканоничность того акта, который когда-то заключил с Москвой один из его патриархов, тогда весьма зависимых материально от «поминок» (подарков) Москвы.

Совсем недавно в Киеве в ходе юбилейных торжеств, посвященных 1020-летию Крещения Киевской Руси, Вселенский Патриарх Варфоломей неоднократно именовал Константинопольский Патриархат Церковью-Матерью по отношению к Украинской Православной Церкви. А 26 июля 2008 года в своем программном обращении к украинскому народу, произнесенном на Софийской площади в Киеве, Варфоломей прямо назвал присоединение Киевской Митрополии к Московскому Патриархату «аннексией».

Таким образом, отношение Константинопольского Патриархата к Томосу 1686 года имеет, очевидно, двойственный характер. С одной стороны, как сами Вселенские Патриархи, так и их официальные представители неоднократно делали заявления о нарушении канонического порядка в 1685-86 годах, а с другой, Томос 1686 года никогда официально не отменялся.

Для разрешения существующего конфликта, и блага верующих православных христиан Украины, мне видится наиболее рациональным:

А) Начать широкую информационную кампанию в СМИ, с преданием огласке документов свидетельствующих о незаконности притязаний патриарха Московского на канонические действия вне границ своей юрисдикции, которые описаны как «границы царства Московского». Равно это касается и действий МП в Европе, где МП самочинно поставляет архиереев и учреждает кафедры без позволения патриарха Константинопольского, с попранием его прав и канонов Вселенских соборов.

Б)  В рамках этой кампании ввести в широкий научный обиход документы 17 века, свидетельствующие о неканоничности передачи митрополии. Главным образом судебный акт синода Константинопольской патриархии над патриархом Дионисием, содержащий указания на состоявшиеся нарушения канонов Вселенских соборов.

А для исправления в умах некоторых верующих очарованных имперским суесловием, гордыней и ненавистью к свободной и соборной Украине, необходима широкая просветительская работа по распространению подлинных знаний о Христианском вероучении, Православной Церкви, подлинной православной церковности и каноничности. Объяснять, что не президент РФ санкционирует Церковь Украины, а св. Писание, Предание и каноны Вселенских соборов.

Необходимо подчеркнуть,  что первенствующим иерархом Вселенского Православия является не патриарх Москвы, а Всесвятейший Варфоломей патриарх Константинополя, и особенные права его подтверждаются Вселенскими соборами. Нужно способствовать избавлению верующих от заблуждений имперского шовинизма и учить духу Христовой Любви и милосердию.

И тогда уже у самого непросвещённого обывателя не возникнет сомнения в том, что исторические материалы могут принести  пользу.

«Москвофилы» пишут про «неканоничность»  и так далее, хотя МП сама по себе в свете материалов 1686 года неканонична. Помимо АЮРЗ есть достаточно и иных материалов, которые сохранились только в РФ. В Константинополе их копии могли сгореть во время восстания Ипсиланти еще в 1820-е годы.

Многие не учитывают, что между 1925 и 1943 никакой канонической ПЦ в Москве не было. Константинопольский патриархат признавал ВЦУ Александра Введенского, пятирежды женатого.  Патриарх Сергий (Старгородский) был не менее каноничен, чем кто угодно. Спрашивать какого либо разрешения «кириархальной » церкви было просто не у кого. Так что и митрополит Поликарп (Сикорский) вполне себе каноничен.

Можно ли говорить о том, что русская (российская) интеллигенция существует сегодня в некоем гетто? Или «внутренних иммигрантов» — незаметная часть?

Обычно в Польше  ситуация складывается несколько иначе. Если в других странах Европы русские беженцы и «беженцы» демонстрируют свою самость, то тут выходцы из РФ или имеют польские корни, или стремятся интегрироваться в польское общество. У меня, например, больше друзей среди поляков и украинцев, чем среди руссих. Я и те россияне, которых я знаю, не стремились создавать этноклубы, ностальгировать и прочее. Более того, у меня даже не было особенного желания знакомиться с выходцами оттуда.  Хотя русская речь на улицах Варшавы не в диковинку.

А в самой РФ да, там та интеллигенция, которая не утратила трезвости мышления, живет во внутреней эмиграции, в некоем гетто, стремясь укрыться от злых вихрей путинизма.  И таких внутрених эмигрантов много, но они не сплочены. Они живут мелкими группками, скравшись от свинцовых мерзостей путинской России в тиши своих библиотек.

Внутренняя эмиграция – это русская традиция?

Не совсем, но…внутренняя эмиграция — это уклонение от участия в политической и общественной жизни государства; духовное отделение от государства; пассивная конфронтация с государственной системой, вызванная внутренним несогласием с господствующей идеологией, при невозможности это несогласие выразить. Является красивой метафорой своеобразного бегства от действительности, неучастия в делах государства и в жизни общества по тем правилам, которые заданы политическим строем. Может, такое происходит потому, что: внутренняя эмиграция появляется, когда мыслящему человеку надоедает, что государство считает его «быдлом».

Дело в том, что словосочетание «внутренний эмигрант» появилось, по всей видимости, в 20–е годы XX столетия, когда сложился определенный круг людей, как правило, незаурядных личностей, «существовавших в советском государстве на положении париев и внутренних эмигрантов». Прежде всего, понятие «внутренний эмигрант» связывалось с именем великой русской поэтессы Анны Ахматовой. В одном из своих писем к Анатолию Найману она писала: «Салон Бриков планомерно боролся со мной, выдвинув слегка припахивающее доносом обвинение во внутренней эмиграции».  Этот маркер таки остался с ней на всю ее жизнь. Практически сразу с появлением понятия «внутренний эмигрант» оно приобретает политическую окраску нелояльности по отношению к существующему строю и идеологии.

Видите ли, уровень жизни населения в РФ падает уже пятый год. Среднего класса всё меньше и меньше, теперь либо ты богат, либо на дне, и никак иначе. Нет стабильности и никакой уверенности в завтрашнем дне. Сплошные поборы в виде каких-то сборов, налогов, повышения квартплаты. Индексаций нет, говорят: «денег нет, вы держитесь». Те, кто может себе это позволить, буквально, т.е. физически, мигрируют внутри страны. В основном в крупные города, Москва, Питер, Казань и прочие, где есть работа. Просто у нас там нет альтернативы, нет выбора, но надо как-то жить. Внутренняя эмиграция- это своеобразный протест. И желание сохранить себя, не стать люмпеном.

«Внутренняя эмиграция» – явление сложное, не только русское. Достаточно вспомнить одно из предсмертных интервью Станислава Лема, в котором он заявил, что уехал бы из Польши, если бы ему это позволил возраст. Возраст и страх не адаптироваться в инородной среде, безусловно, являются важнейшими факторами, ограничивающими трансформацию «внутренней эмиграции» в России в реальную эмиграцию. К этому нужно добавить, что значительная часть творческой элиты России живет «на две страны». Можно ли считать людей, постоянно проживающих в Германии, Великобритании или Франции, периодически наезжающих в Россию, внутренними эмигрантами? Безусловно, нет.

Внутренняя эмиграция состоит их людей, грубо говоря, не выездных. К внутренним эмигрантам не могут быть отнесены те люди, которые постоянно присутствуют на различных форумах, в том числе таких, как экономический форум в Давосе или Лондоне, или форум на острове Корфу. Это нечто иное. Поведенческие модели внутренней эмиграции известны с советских времен, и это позволяет нам сегодня тезисно изложить кредо внутреннего эмигранта в России.

Полный внутренний эмигрант не только отказывается от какой-либо критики действия властей, но и в принципе отказывается анализировать динамично изменяющуюся реальность. Внутренний эмигрант может прикрыться стандартным словесным «щитом»: «Политика – дело грязное». И эта позиция позволяет внутреннему эмигранту мысленно приобщить себя к людям в «белых одеждах».

В советские времена внутренние эмигранты предпочитали анализировать события давно минувших дней, дабы у властей не возникло желания зачислить их в диссиденты. Сегодня необходимо отметить, что внутренних эмигрантов данного типа в России предостаточно, и именно этим можно объяснить резкое «обмеление» Рунета и значительное уменьшение числа авторов пишущих на общественно-политические темы на наиболее посещаемых российских политических сайтах.

Внутренний эмигрант в современной России может перейти к написанию параэзотерических или, грубо говоря, «мутных» текстов. Классическим образцом такого «мутного» текста необходимо признать текст С. Белковского о «последнем человеке». Данный текст, состоящий из намеков и полунамеков, можно анализировать как тексты Нострадамуса и предсказания Ванги. Но лучше этого не делать. Кредо внутреннего эмигранта в России С. Белковский заключил во фразу: «Я хочу снять бомбоубежище с полупансионом. С медной ванной и медленным Интернетом. Я буду следить за Новейшим средневековьем, пока хватит моих пальцев и глаз».

Этот текст Белковского можно считать манифестом новых внутренних эмигрантов России. Но данный текст интересен также и тем, что в нем наиболее четко сформулировано и неприятие США в качестве страны, несущей «свет всему человечеству». Неприятие реальности в собственной стране, а также отсутствие представлений о позитивных образцах общественно-политической жизни в других странах мира обессмысливает тексты российских внутренних эмигрантов из-за их полной предсказуемости. Это тексты как бы для себя и для виртуальных избранных, которые в состоянии приподняться до заданной высоты интеллектуальной мысли. И всё. Но это позволяет выявить особенности «презентационных моделей» данного типа внутренних эмигрантов в России. А они базируются на постоянном позиционировании властей в России в формате «чужие».

Еще одним распространенных типом внутреннего эмигранта в России является тип интеллектуалов, живущих в рамках мифа об «оккупации России». Данный миф для них является реальностью. И они воспринимают мир в формате представления о глобальном всевластии США и наличии «оккупационного режима» в России. Это реальность «данная им в ощущениях».

Все происходящее в нашей стране данный тип внутреннего эмигранта сознательно или бессознательно трактует, исходя из представлений о нынешней федеральной власти, как власти «оккупационной».

Всеобъемлющая критика нынешней власти дополняется апокалиптическим видением будущего России. Таких людей легко определить по частому употреблению слова сочетания «развал России». Гипотетически можно предположить, что в рамках апокалиптического видения будущего России словосочетание «развал России» и «распад России» равнозначны. Но между ними существует принципиальная разница.

В любом случае внутренний эмигрант, за исключением апокалиптических алармистов, это пассивное интеллектуальное существо. Поэтому нынешней федеральной власти нет смысла опасаться новой нарождающейся внутренней эмиграции в России.

Моё внутреннее отстранение от российской политики произошло, кажется, в 1993 году, когда на выборах в Госдуму большинство получили КПРФ и ЛДПР. До этого я наивно ощущал некую правильность исторического развития российской государственности, но в тот момент почувствовал, что не желаю эмоционально соучаствовать в процессах, приводящих к власти подобных людей. Моя бесповоротная внутренняя эмиграция (до выезда в Польшу) по отношению к государству имеет точную дату: 8 августа 2008 года. Мне не важно, кто первым открыл огонь, а чья провокация была изощрённее — на это имеется множество контрдоводов с обеих сторон. Но сам факт войны русских против грузин (будь я грузином, для меня важнее был бы аспект войны грузин против русских) потряс меня настолько, что я как бы мысленно перестал жить в «этой стране», и Россия моя — иная.

А «рокировка тандема», объявленная осенью 2011 г., превратила мою внутреннюю эмиграцию в стойкое чувство глухого отвращения и убеждённость, что у России нет исторического будущего, и она обречена вскоре исчезнуть, как это случалось с куда более древними и богатыми культурами.

Начавшееся вслед за этим оппозиционное движение вернуло мне робкую надежду на маленький, ускользающий, но всё же шанс. Я не избалован «заграницами», даже отдых в Турции никогда не был по карману, но этой весной я впервые в жизни побывал, в командировке от института, за пределами границ быв.СССР — в Германии. Так получилось, что у меня была возможность за неполные 2 недели повидать эту страну в разных местах и с разных ракурсов, не всегда приятных. И всё же увиденное потрясло меня глубочайшим образом. В городе, вдохновившем Тургенева на написание повести «Вешние воды», по которому продолжаю скучать до сих пор, я на собственном опыте прочувствовал, что по-настоящему родным может стать любое место, которое ты искренне полюбил, а святая земля — та, которую ты прошёл не только ногами, но сердцем.

Да, среди немцев, несмотря на всю специфичность их менталитета, инее в целом находиться приятнее, чем среди русских, так как выше процент людей, у которых, образно говоря, написано на лице более одной мысли. И от поисков путей к реальной эмиграции многих удерживают только две вещи: близкие люди и оппозиционное движение, всё ещё сохраняющее свой исконный нравственный потенциал и дающее надежду, что и в «этой стране» можно будет жить, не заключая сделок с совестью и не подтверждая своих убеждений ценой жизни или свободы. Но со временем я понял, что внутренняя эмиграция не эффективна. И покинул Мордор.

Внутренний эмигрант «латентно пассионарен». Однако именно из-за того, что большинство думающих людей продолжают составлять «внутренние эмигранты», реформаторы по-прежнему терпят крах и все больше сдают свои позиции надвигающемуся тоталитаризму. В наши дни начинается новый уход во «внутреннюю эмиграцию». Конечно, пока возобновление этого явления происходит в условиях намного более щадящих, чем в СССР, но все меняется с невероятной скоростью в сторону ухудшения.

При тоталитаризации государства оно актуализируется и проявляется более явственно. Я все это наблюдал в путинской России. Но в отличии от эпохи Анны Ахматовой ситуация изменилась: внутрення эмиграция – это  как легкий анальгетик, который дает временное действие. В действительности надо просто бежать из «Мордора» и не строить каких-либо иллюзий.

После недавнего переизбрания Путина стоит ли всерьёз относиться к каким-либо выборам в России?

Никаких выборов нет с 2000 года. Надо сказать, что спустя 18 лет после прихода Путина на пост президента отношение к выборам очень разное — от безразличия до откровенного цинизма. Большинство простых россиян считает, что немыслим никакой иной исход голосования, кроме победы Путина, и кремлевским консультантам трудно создать хоть какое-то подобие состязательной гонки.

Наблюдатели и отдельные избиратели сообщали о широко распространенных нарушениях в ходе выборов, в том числе о вбросах бюллетеней и принуждении к голосованию, но вряд ли эти жалобы могут ослабить власть самого долгоиграющего лидера в стране после Иосифа Сталина. За несколько недель до переизбрания Путина еще на шесть лет, он почти не проводил никаких кампаний, не озвучивал конкретных планов по внутриполитическим реформам. Однако он смог запугать россиян, показав новое вооружение. В это время подконтрольное государству телевидение подливало масло в огонь, рассказывая об угрозах, якобы готовящихся США и их союзниками. Таким образом, сложился единый сюжет — Россия находится под угрозой атаки и стране нужен лидер, чтобы ей противостоять.

Но положение России в целом я бы описал как очень хрупкое. Несмотря на оптимизм Путина, нужно понимать, что ситуация в экономике шаткая: либо будет внешний толчок, либо где-то правительство прозевает сокращение спроса среди населения, не придумает никаких стимулов и, наоборот, обрушит ситуацию какими-нибудь сокращениями в социальной сфере. Вероятна очень непростая ситуация, из которой можно допустить серьезные ошибки.

         В этой связи вспоминается руская класика:

Как сладостно отчизну ненавидеть

И жадно ждать ее уничтоженья,

И в разрушении отчизны видеть

Всемирного денницу пробужденья

Написал их Владимир Печёрин. Современник Пушкина. Один из самых способных студентов Петербургского университета. В 27 лет профессор Московского университета. В 1836 году сбежал за границу, принял католичество. А в Лондоне подружился с Герценом, тем самым, которого разбудили декабристы, и он зазвонил своим «Колоколом». Эти стихи нашли в бумагах уже после его смерти. Так что то, что происходит с нашим креативным классом, совсем не ново. И то, что они чувствуют к России, очень хорошо описал лондонский сиделец начала 19 века.

В чём, на Ваш взгляд, проблема украинской политики в отношении политических экспатов и иммигрантов из РФ?

Тут можно наблюдать две тенденции. Те, кто не одобряет аннексию Крыма, бойню в Донбассе, пользуются уважением. Иные – нет. Евромайдан в Украине, победа революции Достоинства, аннексия Крыма и война с сепаратистами в восточных регионах Украины – эти болевые точки современной истории разделили российское общество. Несогласные с агрессивной политикой Кремля в отношении Украины и оказавшиеся в численном меньшинстве граждане поняли, что внезапно оказались «чужими среди своих». Угроза политических репрессий, арестов и нежелание мириться с набирающим обороты национализмом в России вынуждают украинофильски настроенных представителей творческой интеллигенции и гражданских активистов просить политического убежища в Европе. Эмиграция – это путь сохранения себя. Можно стать лоялистом, или уйти во внешний конформизм – но обмануть себя невозможно. Иначе момент самопрозрения станет роковым, он приведет к болезням, неврозу. Поэтому надо быть честным до конца и покинуть «Мордор».