Надежда Коваль: Идея Межморья вышла за рамки фантазий

Что такое Вышеградская четверка (V4)? Насколько актуальным вызовом является для стран V4 украинская трудовая миграция? Как будет Украина интегрироваться в Европу «разных скоростей»? Об этом и другом в беседе с аналитиком Украинского института будущего и Совета по внешней политике «Украинская призма» Надеждой Коваль.

Осенью Украина впервые приняла участие в совместных учениях вооруженных сил стран Вышеградского договора (V4). На Ваш взгляд, это прогресс, формальность, символический поворот?

Украина традиционно принимала активное участие в инициативах безопасности ЕС, предусматривающих привлечение внешних партнеров, например в полицейских миссиях или боевых тактических группах. Другое дело, что с 2014 года этот процесс замедлился, а часть стран-членов ЕС стала еще более осторожно относиться к сотрудничеству с Украиной в вопросах безопасности, опасаясь ухудшения отношений с Россией. В такой ситуации региональное сотрудничество в области безопасности приобретает дополнительный вес: двустороннее соглашение с Польшей о сотрудничестве в сфере обороны, начало функционирования ЛИТПОЛУКР бригады и участие в учениях Вышеградской боевой группы ЕС – это уже определенная последовательность, а не отдельные символические эпизоды.

Когда-то V4 (кстати, как все-таки корректно сегодня называть эту организацию — Вышеградская зона, блок, союз) служила чем-то вроде подготовительного полигона для евроатлантической и европейской интеграции. В чем сегодня роль V4?

Наиболее употребительное название – Вышеградская четверка или аббревиатура V4. Роль ее с самого основания была неоднозначной и постоянно колебалась между подготовкой отдельных государств к членству в ЕС и собственно проектами региональной интеграции. Конечно, сегодня элемент регионального сотрудничества преобладает, хотя у разных стран разные приоритеты, а общий язык они нашли разве что в трактовке миграционного кризиса.

Кроме того, V4 – это один из форматов, которые активно множатся в регионе. Например, Чехия и Словакия вместе с Австрией образуют так называемый «Славковский треугольник», роль которого может усиливаться по мере ухудшения отношений Польши и Венгрии с Брюсселем и отдельными государствами-членами ЕС. Последним примером стало турне французского президента Макрона, который в Вене провел встречу в формате «Славковский треугольник + Франция» именно для того, чтобы не допустить совместной оппозиции стран Вышеградской четверки его планам реформирования движения рабочей силы в ЕС.

Украина граничит с тремя из четырех стран V4. Не секрет, что сегодня, по понятным причинам, происходит резкая переориентация Украины от РФ и стран СНГ на Центрально-Восточную Европу и в такой чувствительной сфере, как рабочая миграция. Этот вопрос как-либо отслеживается в деятельности V4?

Проблема трудовой миграции наиболее актуальна для двух стран четверки – Польши и Чехии, а не для V4 в целом. Эти две страны были важными направлениями трудовой миграции украинцев еще с 90-х годов, однако именно сейчас в связи с нехваткой собственной рабочей силы проявляют заинтересованность в наших соотечественниках. Поэтому Чехия в этом году увеличила квоты, а количество украинцев в Польше давно перевалило за миллион.

Не так давно шли упорные разговоры о присоединении к V4 Румынии (V4+1). Утратила ли эта тема актуальность и если да, то почему?

Тема не только не утратила актуальности, а, напротив, стала еще более насущной. Не столько, разумеется, в связи с перспективой преобразования V4 в некую V5, как в связи с усилением общего интереса Румынии к региональным проектам – от сотрудничества в вопросах безопасности до инфраструктурных. Реализуется ли этот интерес в виде сотрудничества с V4, в формате Межморья или в двусторонних инициативах – это второстепенный вопрос. Кстати сказать, в последние годы двусторонние отношения Украины с Румынией приобрели позитивное содержание.

По Вашему мнению, происходит ли сегодня заметное возвращение внимания политических интеллектуалов и практиков к проекту Межморья и, если да, то какое практическое наполнение он может получить? Рассматривается ли Украина в рамках Межморья лишь в качестве объекта?

Учитывая то, что прошли уже два саммита стран Межморья и планируется третий, возвращение к идее Межморья/Триморья явно вышло за рамки фантазий и теоретических конструкций и наполняется конкретным практическим содержанием прямо на наших глазах. 

Конечно, существует много сомнений касательно целесообразности или эффективности сотрудничества такой большой и разнородной группы стран, и это неизбежно для периода становления, однако отдельные проекты по обеспечению энергетической независимости или развития транспортных сообщений между странами региона уже пошли в работу. 

Напомню, что июльский визит президента США Дональда Трампа в Варшаву состоялся собственно на Вроцлавский саммит стран Триморья. Что касается Украины, то заинтересованность вроде бы есть, однако практическое участие пока сильно ограничено, ни один из саммитов Украина не посетила.

И последнее. Существуют ли дальнейшие этапы для европейской интеграции Украины, или Киев взят в заложники политической воли стран-лидеров ЕС, занятых своими внутренними вопросами?

Дальнейшая европейская интеграция Украины должна учитывать те изменения, которые происходят с Европейским Союзом как таковым. Сейчас можно прогнозировать, что после прошедших в сентябре выборов в Германии будут на европейском уровне внесены первые предложения о переходе к «многоскоростной» Европе. Такой подход естественным образом усиливает интерес к региональному сотрудничеству. Для Украины это важно в том смысле, что пока Брюссель и отдельные столицы отрицают возможность членства Украины «на общих основаниях» в ближайшее время, именно низовая региональная интеграция через секторальное сотрудничество со странами «второй» или «третьей» скорости может стать реалистичной альтернативой. Осталось самое сложное: найти наиболее эффективные форматы.

Подписывайтесь на  канал «Хвилі» в Телеграм, страницу «Хвилі» в Fcebook