Наука и академическое образование в Украине: взгляд cо стороны

Эти записки представляют взгляд на состояние науки в Украине человека, который почти четверть века находится в европейской университетской среде обитания.

I. Введение: о чем эти записки.

Последние 20 лет я живу и работаю в Швеции, где в настоящее время являюсь профессором в одном из университетов и где сочетаю занятие наукой, преподавание студентам, руководство аспирантами и администрирование.

Этим летом я был в Киеве на конференции, организованной сотрудниками моего бывшего института, и эти записки во многом являются результатом встреч, дискуссий и обсуждений с моими коллегами, бывшими однокурсниками, а также политиками.

Я уехал из Украины в 1993 году, когда Советский Союз только-только перестал существовать и в стране после пост-перестроечной разрухи зарождался дикий капитализм. Пришли новые времена, где науке уже не было места, и с тех пор из прекрасного далека я мог отслеживать медленную и унылую агонию Национальной Академии Наук Украины (НАНУ) и ее многочисленных институтов. Должен признаться, что особого интереса к состоянии дел в НАНУ я не испытывал: во первых, в начале 90-х практически все мои бывшие университетские товарищи и институтские коллеги моего возраста и круга общения либо уехали за границу, либо ушли в бизнес. А главное, со стороны, мне было отчетливо видно, что Украина пошла по латино-американскому пути медленно, но верно превращаясь в банановую республику. В стране, где экономика построена на дерибане бюджета и распродаже ресурсов, наука перспективы не имеет.

Майдан поменял все. Он дал стране шанс выбрать новый путь развития. Если страна воспользуется этим шансом, то огромную роль в реформировании Украины будет играть развитие науки, технологий и образования. Поэтому, важно поставить правильный диагноз нынешнему положению вещей, и понять как и куда двигаться дальше. Именно это я и попытался сделать в этих записках. Для тех читателей, которым будет трудно пробраться через большое количество букв, основные выводы изложены в конце статьи в виде краткого резюме.

II. Диагноз: пациент скорее мертв, чем жив

К сожалению, следует признать, что Украина исчезла с карты мира как некогда научная страна. Говоря о состоянии науки, я часто провожу параллель с состоянием армии и оккупацией Крыма Россией в прошлом году. На бумаге, у Украины была одна из самых больших по численности в Европе армий, а по факту воевать оказалось некому. Также дело обстоит и с наукой. Украина все еще обладает вторичными признаками научной страны, как-то: Академией Наук с бессменным президентом, академиками, сотнями институтов и десятками тысяч сотрудников. К сожалению, практически отсутствует самое главное: наука. Аргументы? Пожалуйста: пролистайте первый попавшийся авторитетный научный журнал и посмотрите на адрес авторов. И вы увидите, что статьи в журнале написаны научными коллективами, представляющими Америку, Европу, Канаду, Японию, Корею, Китай. Украинских статей вы там не найдете. Те редкие статьи, где вы увидите украинских соавторов обычно написаны в сотрудничестве с западными группами, поддерживающими украинских коллег научными грантами. Естественно, еще остались в Украине выдающиеся ученые и сильные группы, но это уже единицы, а я говорю о среднем уровне, который и определяет уровень развития науки в целом по стране.

Еще немножко тяжелой артиллерии: в последние 5 лет в академическом мире большое значение приобрел так называемый h-индекс. Когда ученый подает заявку на научный грант, проект или на открывшуюся вакансию, то в своем резюме он, как правило, должен указывать свой h-индекс. Определение h-индекса предельно просто. Например, если у ученого h-индекс=10, то это значит, что среди всех его статей есть как минимум 10, каждая из которых была процитирована другими учеными как минимум 10 раз. Значимость h-индекса в том, что он одновременно оценивает производительность ученого (т.е. количество публикаций), а также их качество и значимость для международного научного сообщества (т.е. цитируемость статей). Как высок должен быть h-индекс, например, у профессора? Это зависит от области наук; например, в Швеции ожидается, что h-индекс у профессора в точных/технических науках будет, по крайней мере, 15 и выше. Откроем теперь статистику по Академии Наук, и увидим, что во всей Украине в настоящее время есть только 100 ученых, у которых h-индекс превышает 16. Я это расцениваю как уже свершившуюся и задокументированную катастрофу, т.к. это количество даже меньше, чем только в одном нашем университете (который, кстати говоря, не самый большой в Швеции). Что характерно, в этом списке отсутствуют большинство украинских академиков. Это просто документальное подтверждение очевидного факта, что короли то, oказывается, голые. Это, правда, и так все прекрасно понимают в академических кругах, но просто боятся произнести вслух.

Теперь несколько более субъективных наблюдений. За последние 5 лет я несколько раз подавал заявки на проекты/гранты поддерживающие сотрудничество с Украиной, в связи с чем связывался с различными исследовательскими группами на родине. После такого общения у меня часто оставалось тягостное ощущение, что люди живут в своей параллельной реальности, которая ортогональна к реальности в которой живет остальной научный мир. Должен заметить, что за мою научную карьеру я принимал участие в написании и подготовке сотен различных проектов, где взаимодействовал со множеством различных коллег из различных стран мира. Нигде и никогда ранее я не сталкивался с такой неадекватностью. Во многих случаях Жванецкий просто бы отдыхал. Один из наиболее запомнившихся эпизодов, это подача гранта с группой, руководитель которой сейчас зам. директора одного из крупных институтов НАНУ. Если бы премия Дарвина охватывала бы область получения грантов, то это был бы главный претендент в номинации «Как не получить научный грант, который вам приносят на блюдечке с голубой каемочкой». К сожалению, за последние 25 лет произошел разрыв в преемственности поколений, когда старые кадры ушли или уходят, а их место, в ввиду очевидных причин, не заполняется достойной сменой. Недавно Хвыля опубликовала интересную статью Ксении Кравченко, представляющую анализ подвидов ученых обитающих в данное время в институтах НАНУ. Судя по моему личному опыту, эта статья блестяще описывает текущее положение вещей. Ситуация усугубляется утечкой мозгов, которая продолжается в неослабевающем темпе. Я разговаривал со своими коллегами преподающими в Киевском университете, и они мне рассказывали о случаях, когда чуть ли не все студенты из наиболее сильных групп уезжали за границу для поступления в аспирантуру буквально сразу после получения диплома.

И, наконец, последний штрих: будучи в Киеве этим летом я встретился с одним из моих однокурсников, который поведал следующую занимательную историю. Следует отметить, что он был одним из наиболее одаренных и целеустремленных студентов на нашем курсе, и поэтому не удивительно, что он одним из первых защитил диссертацию, а затем стал самым молодым за всю историю своего института заведующим лабораторией и членом ученого совета. Но затем пришли трудные 90 годы, и чтобы прокормить семью, он ушел из института в бизнес (где, естественно, также сделал хорошую карьеру). Не так давно он получил предложение вернуться обратно в свой институт. Так вот, при этом оказалось, что если он вернется, то даже по прошествии более чем 20-и лет, он по-прежнему будет самым молодым заведующим лаборатории и самым молодым членом ученого совета! Это маленькая деталь пожалуй раскрывает все, что вы должны знать о текущем состоянии дел в Академии Наук Украины.

III. А че там за бугром?

В этом разделе я кратко опишу как наука и академическое образование организованы за рубежом, и в чем их отличие от украинской организации науки. Я буду использовать Швецию как пример, хотя организация науки достаточно сходна во всех западных странах.

В Украине одновременно существуют два вида науки, которые отличны по своей организационной принадлежности и финансированию: академическая наука и вузовская наука.

Первая практически вся сосредоточена в Киеве и, судя по цитированию и количеству публикаций, представляет науку первого сорта (естественно, по украинским стандартам).

Вторая рассредоточена по стране и есть наука второго сорта. Я здесь не говорю об отраслевых НИИ, которые к науке имеют отдаленное отношение.

На Западе такого разделение науки нет, и практически вся наука сосредоточена в университетах. Академии наук в том виде и с теми функциями, в каких она досталась в наследство Украине от СССР, нигде на Западе не существует. Уже сам по себе факт отсутствия в 21 столетии Академий Наук в цивилизованном мире должен наводить на определенные размышления. На это, естественно, есть свои причины, на которых я остановлюсь в следующем разделе. Академии наук на Западе существуют в виде элитарных клубов, у которых совсем другие функции — например, присуждение Нобелевских премий в Швеции, которые не имеют отношения к организации и финансированию науки. Следует также отметить, что в некоторых странах существуют исследовательские институты с функциями, сходными с институтами НАНУ, (как, например, сеть институтов Макса Планка в Германии), но количество исследователей, работающих в этих институтах не сопоставимо с количество ученых, ведущих исследования в университетах.

В университете каждый преподаватель (профессор, доцент и т.д.) имеет свое базовое финансирование (т.е. финансирование из университета), которое подразумевает преподавание, время на исследования, а также администрирование. Разделение времени между этими обязанностями может значительно варьироваться не только в разных университетах, но также между различными преподавателями в одном университете и даже в одной группе.

В Швеции базовое финансирование, как правило, не включает финансирование аспирантов или постдоков. [Постдок — это вид исследователя распространенного в западных университетах, но который отсутствует как класс в Украине. Позиция постдока это временная, как правило, 2-х летняя должность, которая является трамплином к первой постоянной позиции уровня assistant professor. Негласное правило состоит в том, что любой соискатель первой постоянной позиции должен пройти через позицию постдока за границей].

Для того, чтобы создать свою исследовательскую группу, включающую аспирантов или постдоков, необходимо внешнее финансирование. Такое финансирование может быть получено, прежде всего, из Совета по Науке (Research Council). Заявки на гранты подаются в Совет по науке раз в год, и конкуренция там достаточно жесткая: в среднем, только 25% проектов получают финансирование. Проекты посылаются на внешнее рецензирование, часто за границу; отбор проектов осуществляется на конкурсной основе рабочими группами состоящая из ученых (не чиновников!); состав этих рабочих групп каждый год обновляется. Исследователь получивший грант распоряжается им самостоятельно. Благодаря этому в университетской среде отсутствует феодальная система характерная для пост-совка когда зав. отдела или зав. кафедры есть царь и бог единолично распоряжающийся бюджетным финансированием выделяемым на отдел/кафедру.

Помимо Совета по Науке, в Швеции существуют ряд крупных источников бюджетного финансирования, например, Совет по Стратегическим Исследованием и другие. Эти организации часто сами определяют приоритетные направления исследования и финансируют большие проекты, как правило, объединяющие несколько исследовательских групп из одного или нескольких университетов. Естественно, все проекты отбираются на конкурсной основе в жесткой конкуренции. Одним из источников финансирования являются европейские проекты. Сейчас в Украине много энтузиазма по-поводу участия в программе Горизонт-2020. Я бы не был так оптимистичен по этому поводу. Дело в том, что конкуренция в европейских проектах очень жесткая и часто финансирование достается не более 5% проектов принимающих участие в конкурсе. Это значит, что много первоклассных проектов остается за бортом, а конкуренция подменяется рулеткой. Я, например, знаю группы, которые сознательно не принимают участия в таких конкурсах, поскольку 5% успеха просто не окупает затраченные время и усилия на подготовку проектов.

Вышеизложенная организация науки подразумевает, что основной рабочей силой в науке являются аспиранты и постдоки. Например, в нашей лаборатории, аспиранты и постдоки составляют более 75 % всех сотрудников (включая технический и административный персонал). Вакансия аспиранта открывается, когда у исследователя появляется внешнее финансирование, позволяющее профинансировать новую должность. Стать аспирантом не так просто: конкурс на популярные специальности может достигать 50 человек на место. Аспирантура в среднем занимает 4-5 лет, а зарплата аспиранта в Швеции превышает среднюю по стране. Никакого аналога ВАКа в Швеции естественно нет, т.к. каждый университет сам отвечает за качество своих диссертаций. Строгих критериев, когда диссертация готова для защиты, тоже нет. Например, в физических науках считается, что 5 работ, опубликованных или принятых в хорошие журналы достаточно для защиты. Значительная часть аспирантов в Швеции (30-50%) — это иностранцы из разных стран мира. Недавно в Швеции был принят закон позволяющий получить защитившемуся аспиранту постоянный вид на жительство после окончания учебы. Важно подчеркнуть, что после окончания аспирантуры только малая часть аспирантов продолжает академическую карьеру. Большая часть (90%) уходит в промышленность (иногда не сразу, а после одного или нескольких сроков постдоком).

В заключение несколько слов о высшем образовании в Швеции. Образование полностью бесплатно. Прием в вузы осуществляется согласно баллам, набранным в школе или по сдаче т.н. национального экзамена. Университеты никак не задействованы в процесс приема будущих студентов: отбор осуществляется централизованно (в электронном виде) через министерство образования согласно баллам и количеству человек на место по выбранной специальности. Такая система, очевидно, полностью ликвидирует даже саму возможность коррупции на местах. Посещение лекций и семинаров не является обязательным. Практически все экзамены письменные, где упор делается на решение задач, а не на доказательство теорем. Более того, письменные экзамены анонимные, т.е. преподаватель не знает имя студентов, чьи работы он проверяет. Список с именами и оценками преподаватель получает только тогда, когда все результаты занесены в электронном виде в официальный реестр и никакие исправления уже невозможны. Еще одна немаловажная деталь: после прочитанного курса, преподаватель получает от студентов письменный отзыв/оценку курса, которые впоследствии обсуждается со студенческими представителями.

IV. Что делать?

На самом деле, вопрос о том, как реанимировать науку в Украине, не такой сложный, как может показаться. Главное, не изобретать велосипед и не повторять мантры о национальных особенностях и особом пути развития. Достаточно просто начать строить науку по западной схеме, которая доказала свое превосходство. Это подразумевает ликвидацию НАНУ в ее нынешней функции, перевод науки в университеты, и изменения принципов ее финансирования.

Ликвидация НАНУ — не есть самоцелью, даже если и отвлечься от очевидного факта, что пациент уже фактически мертв.

Давайте зададим очевидный вопрос: почему в развитых странах университетская наука доминирует, а академии наук ушли в небытие?

Я вижу по крайне мере две основные причины.

Первая причина состоит в том, что в организации Академии Наук построенной на финансировании должностей, отсутствует гибкость, необходимая в быстро меняющемся современном мире. В то же время, университетская структура с проектным финансированием значительно более гибче и способна меняться, быстро адаптируясь к окружающим изменениям.

В чем недостаток системы основанной на финансирования должностей?

Я проиллюстрирую это на следующем примере. Когда я покинул Украину более 20-и лет назад, я занимался определенной тематикой, которая была очень популярной в то время. Много исследователей работали в этой области, включая моего коллегу N из одного из академических институтов. Наука быстро шла вперед, и уже лет через 10 лет большинство проблем в этой области было достаточно хорошо изучено и научный интерес сместился к другим вопросам. Тем не менее, коллега N все продолжал работать в той же области, рассматривая какие-то детали, которые еще не были исследованы за это время. Даже сейчас, уже по прошествии более чем 20-и лет, он по-прежнему продолжает публиковать свои редкие статьи все по той же тематике, которые, судя по их цитированию, уже давно никому не интересны.

Такое состояние вещей было бы просто невозможно при проектном финансировании науки: при невероятной конкуренции и конкурсном финансировании, никто бы не выделил деньги на тематику, у которой давным-давно прошел срок годности.

Вторая причина, почему университетская наука на Западе доминирует, возможно не так очевидна, но, по-моему, не менее важна, чем первая.

Начну с простого вопроса: в чем польза от науки народному хозяйству?

Есть много очевидных ответов на этот вопрос, как то: получение фундаментальных знаний о мире, развитие новых технологий и т.д. Есть еще один ответ который, возможно, менее очевидный, но не менее важный. Именно, академическое образование производит высококвалифицированные кадры, которые и составляют основу современного высокотехнологического общества. Как я отметил выше, подавляющее большинство защитившихся аспирантов не продолжают академическую карьеру, а уходят в промышленность, как правило, в высокотехнологические отрасли. Посмотрите на кампус любого крупного западного университета: рядом с ним, как правило, находится Science Park (Научный парк), — городок, населенный компаниями, которые возникли как стартапы и спиноффы организованные студентами, аспирантами и сотрудниками университета.

Наш университет сравнительно молодой, но даже за 40 лет своего существования некоторые стартапы превратились в мультинациональные корпорации с многомиллиардными оборотами и котировками на стокгольмской бирже. Вот этот человеческий капитал, т.е. высококвалифицированные и мотивированные люди, умеющие ставить и решать сложные задачи, и представляют главную прикладную пользу академической науки для народного хозяйства.

Еще один немаловажный момент: наличие полноценного университета, даже и небольшого, является серьезным движущим фактором для региона, где этот университет находится. Наличие университета ведет в перспективе к появлению новых высокотехнологичных рабочих мест; оно способно не только остановить отток кадров из периферии, но и наоборот, переманить способную молодежь к себе. Я это отчетливо видел на примере Швеции, где лет 20 назад прокатился целый бум по открытию новых университетов и колледжей в тех областях и городах, где их раньше не было.

Обратимся опять к статистике наиболее цитируемых ученых в Украине (h-индекс). Бросается в глаза, что подавляющее число ученых из списка работают в Киеве в академических институтах. Остальные регионы Украины, так же как и вузы, в списке практически не представлены. Неужели ни Кабинет Министров, ни Академия Наук не осознают насколько ненормальна сложившаяся ситуация? Стоит ли после этого удивляться существованию во многих регионах Украины депрессивных областей без квалифицированных рабочих мест и без всякой перспективы на будущее? Кстати, одним из следствий такой ситуации является то, что много молодых ученых защитившихся в институтах НАНУ (большинство которых находятся в Киеве), просто не могут позволить себе научную карьеру, т.к. на академическую зарплату они не в не в состоянии даже снимать комнату в столице.

Перевод академической науки в университеты может казаться непосильной задачей требующей огромных затрат и усилий. На самом деле, это не так, по той простой причине, что академическая наука уже практически мертва. В этом смысле реформа науки не будет иметь принципиальных отличий от реформы милиции или ГАИ: существующие академические институты расформировываются, а все то немногое жизнеспособное, что в них осталось, трансформируется в кафедры при уже существующих вузах по всей Украине (подчеркиваю: не в Киеве, а по всей Украине).

Все это, естественно, должно сопровождаться изменением системы финансирования науки на проектную как описывалось выше.

Еще один важный момент: создание новых кафедр должно происходить на конкурсной основе, где планка качества должна быть поставлена на самом высоком уровне приближающимся к европейскому (иначе все эти перемены будут бессмысленны). Очевидно, что такие требования к кандидатам оставят за бортом большинство нынешних сотрудников академических институтов. Даже если общее финансирование на науку не изменится, то эти деньги будут перераспределены между значительно меньшим количеством ученых. Совершенно очевидно, что нельзя рассчитывать построить науку мирового уровня, платя ученым нищенские зарплаты.

Возможно, не все институты следует трансформировать в кафедры при вузах. некоторые наиболее значимые институты могут быть трансформированы в исследовательские институты по модели, например, институтов Макса Планка в Германии. Более того, на основе объединения некоторых наиболее успешных институтов, возможно создание нескольких действительно элитных университетов в разных регионах (например, в Полтаве, Херсоне и Мукачево, — это первые три города, которые пришли мне в голову). Такие элитные университеты станут настоящим двигателем регионального развития (Северо-Восток — Юг — Запад).

Я уже слышу поток обвинений: а как же большинство сотрудников НАНУ, которые останутся без работы?

Во-первых, значительная часть сотрудников академии наук, это люди пенсионного или предпенсионного возраста. (Я уже молчу о самих академиках, которые уже давно должны быть на пенсии).

Во-вторых, давайте все-таки определимся, либо мы пытаемся вернуть к жизни науку в Украине, либо мы продолжаем жить как жили, ничего не меняя и скатываясь в пропасть, из которой возврата в ближайшее время уже не предвидится.

Часто приходится слышать мнение, что важная роль НАНУ состояла в том, что она сумела отстоять собственность в виде институтов, лабораторий, помещений. На самом деле эти аргументы исходят из пост-совкового мышления, где деньги делались и делаются на дерибане бюджета и продаже ресурсов, а главная ценность НАНУ — это не интеллектуальный потенциал, а недвижимость в Киеве. Этим летом я побывал в нескольких институтах НАНУ, и все эти посещения оставили у меня исключительно тягостное и депрессивное впечатление. Я увидел пустые безжизненные коридоры и бездействующее оборудование 30-50 летней давности. Контраст с западными университетами, где кипит жизнь и коридоры и лаборатории наполнены студентами, был просто разительный! Кстати, университеты в Швеции не владеют зданиями и землей, и все помещения арендуются у государства. Очевидно, что этот факт никак не сказывается на качестве науки и образования.

Естественно, что те сокращения, которые надо будет пережить Академии Наук, ни у кого не вызывают энтузиазма. С другой стороны, следует помнить, что научный мир видел еще и не такие изменения. Один из наиболее впечатляющих примеров, — это закрытие из-за финансовых трудностей лабораторий Bell Lab в США, которые по количеству ученых были сопоставимы со всей НАНУ, ну а интеллектуальный потенциал был просто несравним (достаточно упомянуть 8 (!) Нобелевских премий, полученных в разное время ее сотрудниками). Еще интересный факт: основная исследовательская лаборатория, Bell Labs Holmdel Complex, общей площадью 200,000 кв. м., представлявшей собой одно из самых больших исследовательских комплексов в мире, уже много лет как просто законсервирована и покинута.

V. Кто сможет провести реформы?

Следующий вопрос: кто в состоянии реформировать Академию Наук? Совершенно очевидно, что сама Академия Наук сделать это не в состоянии и будет изо всех сил сопротивляться любым переменам.

Во-первых, большинство академиков это голые короли (см. библиографический анализ в разделе II), которые в западных университетах не получили бы даже и должность доцента. Я уверен, что большинство из них прекрасно осознает этот очевидный факт, и поэтому до последнего будет биться за сохранение status quo. Во-вторых, даже лучшие представители Академии, осознавая текущее состояние науки в Украине, не имеют стратегического видения как изменить ситуацию. Недавно мне попалось на глаза письмо к президенту Порошенко одного из академиков НАНУ (которого я глубоко уважаю как выдающегося ученого). Содержание этого письма можно резюмировать в одном предложении: ничего не менять и любой ценой сохранить Академию Наук!

Отдельный разговор об академике Патоне, который уже давно стал наглядным воплощением того жалкого состояния, в котором находится НАНУ. Вообще говоря, одна из проблем Украины, это отсутствие персональной ответственности и неотвратимости наказания за свои действия. Отсутствие виновных за убийства на Майдане, откровенный криминал и сепаратисты в парламенте, назначение президентом прокуроров, которые должны уходить не в отставку, а прямо в камеры СИЗО, — этот список можно продолжать до бесконечности. Если последствия развала армии, прокуратуры и судебной системы очевидны всем и прямо сейчас, то последствия развала науки, хоть и проявятся позже, но несут для страны не менее тяжелые последствия. Так же как предыдущие и нынешние государственные деятели, — президенты, министры, прокуроры, — должны нести ответственность за свои преступные действия, так и Патон должен нести персональную ответственность за свои действия (или бездействие) приведшее к развалу науки в Украине.

В состоянии ли нынешнее правительство и президент осознать текущее состояние вещей и инициировать масштабные изменения?

Вопрос, пожалуй, настолько риторический, что даже и не требует ответа. После полутора лет прошедших после Майдана, только слепой может не увидеть, что у этих людей нет ни желания, ни политической воли к изменениям, как и нет стратегического видения будущего Украины.

Масштабных реформ способных вывести украинскую науку и академическое образование из той пропасти, в которой они находятся сейчас, следует ожидать только от нового поколения политиков, которое, возможно, придет на смену нынешнему пост-совку через 2-3 года. Союзником этих изменений будет, без сомнений, все то живое, что все еще осталось в стенах академических институтов. Также, союзниками в реформах выступят высшие учебные заведения, которые наконец осознают всю абсурдность своего положения как второсортного придатка академической науки. Наконец, важным союзниками в предстоящем реформировании могут выступить региональные политики, которые поймут, что появление сильных университетов с фундаментальной научной базой будет являться одним из главных двигателей регионального развития.

VI. Резюме

Для тех читателей, которым было трудно пробраться через большое количество букв, основные выводы статьи изложены в виде краткого резюме.

1. Украина исчезла с карты мира как научная держава.

2. В Украине существует абсурдное разделение науки на первый и второй сорт. Наука первого сорта сосредоточена в академических институтах в Киеве (и немного в Харькове), в то время как наука второго сорта рассредоточена по вузам страны. Концентрация практически всей науки в одном городе в 45-миллионной стране, a также наличие Академии Наук отражает реальности 18 или 19 века, но никак не могут быть приемлемой в цивилизованной стране в 21 веке.

3. Для того, чтобы вывести украинскую науку и академическое образование из той пропасти, в которой они находятся сейчас, необходимы провести масштабные реформы, взяв за образец организацию науки на западе (которая доказала свою жизнеспособность). Основополагающий шаг в этой реформе, это отказ от организации и финансирования науки через Академию Наук вместе с полной ликвидации Академии Наук в ее нынешней роли; переход к проектному финансированию и перевод жизнеспособных остатков науки из академических институтов в университеты по всей Украине.

4. На основе объединения некоторых наиболее успешных и все еще жизнеспособных академических институтов, возможно создание нескольких элитных университетов в разных частях Украины, которые смогут стать настоящим двигателем регионального развития (Северо-Восток — Юг — Запад).

5. Академия Наук сопротивляется и будет сопротивляться переменам. При этом необходимо четко отдавать отчет, что большинство академиков это голые короли, которые с их научными заслугами не получили бы даже должность доцента в западных университетах.

6. Начало реформирования науки можно ожидать через 2-3 года с приходом нового поколения политиков. Союзниками этих изменений будут: (а) все то живое, что все еще осталось в академических институтах; (b) высшие учебные заведения, которые наконец осознают всю абсурдность разделения науки на два сорта и ущербность своего положения как второсортного придатка академической науки, (c) региональные политики, которые поймут, что появление сильных университетов с фундаментальной научной базой будет являться одним из главных двигателей регионального развития.