Кассандра в запое: это просто капиталистический кризис

Но, конечно – я ведь преимущественно стараюсь терпимо относиться к иллюзиям других, особенно если они почему-либо полезны для устойчивого развития общества – можно спокойно продолжать верить в «шайки бандитов» и «вооруженных до зубов беспринципных наемников-коммандос», которых высаживают ночами подводные лодки Z.O.G. на пустынных пляжах ближневосточных государств.

Завершая это морализирующее вступление, замечу лишь, что время от времени поражаюсь ограниченности выковыриваемых богдыханов ( в сноске — фрагмент специально для любителей богдыханов) – насколько легче и проще было использовать последнее двадцатилетие взрывного роста для проведения понятных и полезных преобразований, чтобы ныне, среди почета и обожания, нагревать собою, к примеру, кресло почетного сенатора и попивать дома чай над мемуарами. Сменить это удовольствие на подленький страх перед неминуемым возмездием, чтобы в итоге все равно угодить «фаберже в турникет», подвергая свой любимый (?!!) народ ужасным страданиям? Видимо, величие этих деятелей при жизни было явно переоценено.

Возвращаясь к кризису, следует подчеркнуть, что  все же не слишком корректно так его обывательски называть – у нас слово кризис ассоциируется с шоками и спекуляциями вокруг них, иными словами, чувствуется такая люмпенская коннотация: «кто-то загреб, а всех (и меня!) кинули». Мы находимся в определенной фазе экономического цикла. Просто долговременное благополучие широких слоев (часто, увы, не осознаваемое – может, так оно и бывает?) дерационализировало восприятие реальности. Не только у нас в пост-СССР, мы – еще не самый запущенный случай.

Но и у нас почему-то распространилась мистическая вера в то, что регулярное функционирование, например, банка-банкрота, это даже норма (а что, там «умные спекулянты», они колдуют чего-то…»). Вера в то, что на двадцати квадратных километрах могут всегда в обозримой перспективе сосуществовать десятки тысяч рекламных компаний, турфирм, страховых «сетевиков», аптек, гастрономов, автодилеров, ювелирок, обменников, стройконтор – адаптируя, так сказать, концепцию к нашим реалиям.

Природа спекулятивного пузыря, если говорить об Украине – уже достаточно хорошо исследована.  Тем не менее, важно подчеркнуть – темпы экономического роста увеличиваются медленно, и очень медленное восстановление как раз и прогнозировалось. Мировым Банком прогноз роста на нынешний год, как известно, снижен. Разумеется, вопрос доверия к отечественным статистикам и международным экономистам – остаются. Теперь вернемся к моему предсказанию (презентация «Раненой Мамоны» в КДКД), я сказал, что пока мировое предложение и мировой спрос не уравновесятся, то рецессия будет продолжаться. Наконец, начали снижаться и темпы роста Китая – пора всерьез заняться ростом благосостояния «среднего китайца», а значит, и начать задумываться о демократизации. Об этом прямо говорит премьер Вэнь Дзябао, стремясь защитить завоевания капитализма и ни в коем случае не допустить повторения второй «культурной революции». Джакузи на балконах отелей в Санья – это замечательно, но «средний китаец» этого позволить себе не может. Падение темпов роста экономики КНР вполне укладывается в тенденцию стремления рынков к восстановлению баланса.

Украинской стали на мировом тоже столько не нужно.

За три года расходные части многих государственных бюджетов пережили секвестр, что имеет неоднозначные последствия для роста, однако отчасти снимает напряжение, срезая инфляцию. Низкий уровень инфляции и низкие инфляционные ожидания предположительно оздоровляют поведение вкладчиков и банков в отношении депозитов, банки восстанавливают кредитные ресурсы. Однако, необходимо заметить – во-первых, монетаристская антикризисная стратегия имеет в целом, лишь тактическую применимость, и часто используется в интересах классовой борьбы (а именно, за счет сокращения расходов бюджета выводит из-под удара кризиса крупных собственников), а во-вторых, такая политика подавляет спрос, пусть и частично, а как раз спрос и требуют увеличить условия задачи антикризисной политики, поскольку подавление предложения стратегически контрпродуктивно.

Например, одной из антикризисных мер, предпринятых в Китае, было сокращение рабочих мест, в итоге выросла безработица, а именно те предприятия, которые активно сокращали рабочие места, теперь столкнулись с трудностями, их квалифицированная рабочая сила растеклась по другим направлениям (то есть подавление предложения рабочих рук не привело ни к чему хорошему).

Подавление предложения денег, той их части, которую генерирует государство, в Украине, а также их перераспределение на функции контроля, усиление которых дает разовый выигрыш, но впоследствии стимулирует тенизацию – тоже нельзя назвать правильной стратегией.

Правильная стратегия должна быть комплексной – это и дерегуляция, и удешевление кредитования методами государственной политики, и (в украинском случае) упрочение гарантий права собственности, и приоритет импорта комплектующих перед импортом готовой продукции во внешнеторговой политике, и усиление позиций национальной валютной единицы в границах национальной экономики.

Наконец, это отчаянная борьба за национальные интересы – интересы  совокупности украинских экономических агентов – на мировом рынке. Кое-что из этого, хоть и ни шатко – ни валко, делается правительством, в иных вопросах оно ограничено, увы, хронической и болезненной зависимостью от импорта энергоносителей, засильем узких групповых интересов в государственных ведомствах. Иными словами, скорость восстановления украинской экономики является медленной не только в силу внешних факторов, но и по причине громоздкости государственной машины, частой смены профильных руководителей, слабой координации действий, снижения веса государства, как в структуре собственности, так и в аспекте уважения к решениям государственных органов.

С Украиной более-менее ясно, вернемся к мировой экономике.

Первое – на мой взгляд, банкротств по-прежнему слишком мало, и в основном из-за еврозоны. Патернализм чрезвычайно силен, предложение по-прежнему превышает спрос. Проблема, думается, в системных партиях, полагающихся на отраслевых монстров, срастающихся с бюрократией. Системные партии рассчитывают на поддержку гигантских коллективов, которые объединены в отраслевые профсоюзы, а те находятся в самой тесной взаимосвязи с корпоративным руководством.

Наиболее явной такая система предстает во Франции, Италии и Германии. Дисциплинированность немцев дала возможность Ангеле Меркель, ценой немалой доли своей популярности, предпринять множество разных мелких шагов, направленных на сохранение конкурентоспособности немецкого бизнеса.

А во Франции и Италии мы наблюдаем ситуации, в которых антикризисная политика стала заложницей бурных эмоций, и ее тяжесть легла на плечи лидеров, к тому времени (в отличие от Меркель) растерявших значительную часть доверия.

Берлускони – уже в отставке, Николя Саркози скорее всего не сможет переизбраться.

Однако, у меня нет сомнений, что если страны-члены ЕС смогут следовать договоренностям о финансовой и бюджетной стабилизации, учитывая те улучшения условий торговли, которые уже последовали в рамках торговли энергоносителями (снижение цен «Газпромом», неизбежность многих уступок со стороны Китая), а также новые возможности на юге и востоке Средиземного моря (правда, тут уж кто больше вкладывает в процесс расчистки политических завалов, того и львиная доля выигрыша), то экономику Союза ждет период устойчивого роста.

Второе – развитым государствам пока не удается в достаточной мере координировать свои усилия по экспорту капитала на большие густонаселенные государства и территории, в которых необходимо наращивать стратегический платежеспособный спрос, это касается крупных регионов Бразилии, Китая, Аргентины, России. Притом, что осознание такой необходимости есть, повсеместное ослабевание государств и меркантильная нацеленность отягощенных долгами крупных собственников (глобальных ТНК) сдерживает рациональное развитие событий в данном отношении.

Наконец, третье – финансисты, потерявшие точку опоры в виде доверия к математизированной (замечу, на мой взгляд – излишне и псевдо-математизированной) экономической науке, которую мистически наделяли функцией точного прогнозирования, продолжают вести себя ультраконсервативно (это не касается мелких спекулянтов с периферии, таких как некоторые украинские банки), и приятным исключением является в данный момент лишь китайско-японское соглашение о переходе к использованию юаня и иены в двусторонних расчетах, а также некоторые российские поползновения в этом направлении.

Ничто не мешает, кстати говоря, Украине попытаться достигнуть подобных соглашений с Молдовой, Беларусью и Турцией, диверсифицировав, таким образом, риски резервирования в долларе США и евро. Подобные соглашения и региональные валютные союзы в ближайшее десятилетие сформируют основу для поиска путей установления подлинно справедливых правил свободной мировой торговли.

В остальном мы имеем дело с капиталистическим кризисом перепроизводства, просто впервые происходящим в масштабах еще слабо взаимопереплетенного, но, несомненно, единого глобального рынка.