Недостаточная достаточность

Изначально я планировал слепить большой сравнительный анализ двух пар городов, в которых мне посчастливилось побывать. Сопоставление древних и крупных Киева и Львова, а также недавних и мелких Новой Каховки и Новояворивська казалось подходящим для обобщения моих впечатлений от Украины. Но ничего из этого не выходило. То есть сравнивать было много чего, но в конечном итоге всё это выглядело довольно бессмысленно. Понятно, что Киев более хаотичен, а Львов более упорядочен. К тому же там сам мэр Садовой со мной ручкался, и кофе там вкусный, так что сразу же возникли личные предпочтения. Имеет ли уж такое важное значение, что в Новояворивське мэрия скромно так зажата в одном здании с магазинчиками на нижнем этаже жилого дома, в то время как новокаховская администрация пребывает на центральной площади в величественном капитолии со ступенями и шпилями? Даже бросающаяся в глаза религиозность Западной Украины, где не очень, похоже, уже отделяют церковь от государства, — так ли она важна? Даже в контрасте с нашими каховскими пролетариями, — по слухам, не впечатлившимися первым утренним звоном колоколов нового тогда собора и в разных вычурных выражениях донесших звонарю своё разочарование в организованной религии ? По большому счёту — нет. И даже такое интересное обстоятельство, что в одном городе полиции просто нет, а в другом — есть и немало, ничего не меняет. Города и регионы должны отличаться друг от друга по виду и по манере управления. И то что Киев не похож на Львов, так же ожидаемо, как и то, что Лос Анжелес не похож на Нью-Йорк, а Лондон на Париж. Всякому городу нрав и права, как говаривал Григорий Сковорода.

Вероятно, стоит искать то, что объединяет всех украинцев и, одновременно, делает их отличными от, скажем, канадцев или американцев. Это важно. Капитализм и демократия, конечно, замечательные вещи, но работают неодинаково для всех. А для некоторых просто не работают. Или как-то не так. Mенталитет общества в немалой степени определяет эффективность работы государственных и общественных институтов, —  и это факт. Мы об этом много говорили пару лет назад. Поэтому не станем вспоминать «протестантскую этику» Вебера или «эффект колеи» Аузана. Или мою мантру последнего месяца — инфраструктуру и поощряемый хаос.

Я сейчас пишу о личных ощущениях, ибо мир дается нам как раз в них. Вот я хожу и езжу по Украине почти два месяца, пытаясь не просто разглядеть разницу             с Канадой, — это легко и просто, — но и почувствовать, что за ней стоит. Найти одно определение, которое вберёт в себя и хаос, и инфраструктуру, и историю, и культуру, и политику, и экономику, и всё, всё, всё.

Вчера я в очередной раз был вынужден уступить дорогу автомобилю. Что после Канады немного шиворот на выворот, ну, ладно. Смотрю я на этот тарахтящий, как швейная машинка, «Жигуль», сошедший с конвейера ещё когда у Брежнева брови были черные, и думаю: «Это ж сколько времени и энергии, не говоря о деньгах, потребовалось вложить в эту ‘Антилопу Гну’, чтобы она и через почти 50 лет продолжала буквально коптить небо?»

Потом припомнился нищий на одном перекрестке в Монреале лет 12 назад, который и в зной, и в снег, и днем, и ночью с приятной улыбкой пытался чистить лобовые стекла машин у светофора. Казалось бы, с таким усердием и усидчивостью вполне можно преуспеть и в кондиционированном офисе, но его, видимо, устраивало такое положение. Бедные люди и страны обычно работают больше богатых и развитых. Так что дело тут не КАК работают, и даже не ПОЧЕМУ, а ЗАЧЕМ.

Выдающийся экономист Чаянов объяснил, по какой причине крестьянские хозяйства не стремятся внедрять прибыльные сельскохозяйственные технологии: они по-друго-му оценивают плюсы и минусы. И посему традиционная крестьянская семья активизируется только под внешними воздействиями — потеря скота или урожая при налёте врага, приказ помещика что-то там новое выращивать. А так она стремиться быть самодостаточной, но не слишком избыточной.

С таким часто сталкиваются в Индии. Приходит сельский парень на завод заработать себе на свадьбу или мотоцикл и уходит. А мне достаточно, — говорит он, — больше не надо. И в этом мне слышится то самое ключевое слово — достаточность. Естественное состояние любого живого существа, включая человека, и есть достаточность. Иначе бы все друг друга перебили или переели. Редкие ещё оставшиеся охотники-собиратели не испытывают необходимости даже что-то запасать, не говоря уже о целенаправленном избыточном производстве. Захотел есть — иди ищи орехи, или корни, или гоняй косулю. И так, по крайней мере, в течение 50 тысяч лет.

Скачок в технологиях и социальной организации происходит, когда люди стремятся иметь больше, чем достаточно. А уже избытком обусловлена специализация и цивилизация. В свою очередь, капитализм и демократия подразумевают, что человеку свойственно стремление к продвижению по экономической и социальной лестнице выше и дальше своего оригинального состояния. Может, правда, и не стремиться, но это его выбор, — своего рода перепроизводство прав и возможностей.

Более половины американских миллениалов — поколения людей, родившихся между 1981 и 1996 годами — считают, что они станут миллионерами; каждый пятый думает, что это произойдёт до того, как им исполнится 40 лет. И совершенно неважно, насколько это реально. Зато задает определённый подход, другую стратегию жизни. И делает экономику США динамичной и многовекторной. Да, возможно, кальвинистская идея о предопределенности позволила протестантам делать избыточные деньги, не беспокоясь о своём спасении в загробной жизни, и повлияла на развитие современного капитализма, но больше всего современными людьми двигают личные амбиции и алчность. «Алчность — это хорошо!» говорил герой фильма «Wall Street», снятого Оливером Стоуном во времена, когда он  ещё был отличным режиссером, а не нудным прокремлевским пропагандистом.

Конечно, деньги — всего лишь понятный эквивалент успеха. Который в свою очередь связан с амбициями. Которые в свою очередь ведут к карьере. Не к работе, не к заработку, а карьере. Я знаю, что в русском и украинском языках это слово имеет негативную коннотацию, но именно потому, что оно подразумевает того, кто не довольствуется тем, что есть, а стремиться к большему и лучшему. А ты что, лучше всех? А тебе что, больше всех надо? Да и да!

Ясно, что в условиях централизованного аппарата власти и управления экономикой требования для карьерного продвижения будут иными, чем при свободном рынке в свободном обществе с частной собственностью. Достаточность часто бывает навязана политическими, экономическими и культурными обстоятельствами. И в нашей истории их валом: от неистребимых традиций крестьянской общины до извечной неуверенности в будущем. Лучше вкладывать              в то, что есть, чем в то, что может быть, — а может и не быть. И быть готовым ко всему. Уметь всё. Это, говорят, японцы вызывают электрика, чтобы вкрутить лампочку. Так у них принято — не всё уметь делать. Мои дочери — первое поколение женщин в семье, которые ничего не умеют делать из того, что считалось обязательным для женщины. Зато им сейчас необходимо иметь амбиции, карьеру, деньги, социальную и географическую мобильность. И всё это должно быть не гарантированным, но возможным, доступным.

Главная же проблема — в том, что менталитет неизбежно перетекает в политику. В данном случае — в политику достаточности, когда делаются вроде бы шаги в правильном направлении, но никогда до полного завершения. В речах здесь не услышишь отголосков черчиллевских «Кровь, тяжёлый труд, слёзы и пот», или эквивалентов слов Кеннеди — «И мы сделаем это. Не потому, что это легко, а потому что это трудно». А так проблемами, конечно, постоянно занимаются, но никогда практически окончательно их не решают, — особенно проблемы кардинальные: частная собственность, политическое и административное устройство страны, ОРДЛО и Крым, — потому что это они требуют амбициозных, неординарных решений и амбициозного видения. Возможно, это то, что имели в виду украинские избиратели в 2019 году. Хочется в это верить.

Кажется, что все мои тексты, написанные во время пребывания в Украине, так или иначе как раз об амбициях, о видении чего-то большего, чем есть. О том, что недостаточно поддерживать достаточность. А язык, вера, символы и культурные стереотипы, которые занимают слишком большое место в общественном дискурсе,  тоже, ведь, проявления достаточности, как вроде бы больше ничего другого и нужно.

В общем, да, можно ездить на «Жигулях» 1972 года выпуска, и не по приколу, как на смешном раритете, а по делам. Можно обустраивать временные дома 60-летней давности в постоянное обиталище. Можно во всё добавлять рафинированное подсолнечное масло и сахар. Можно до бесконечности консервировать вчерашний день. Почему нет? Но разве это те самые возможности, которые мы хотим предоставить нашим детям?

Я не готов здесь выписывать рецепты. Я их дал достаточно за последние 5 лет. Я просто делюсь своими ощущениями, не больше, не меньше. И надеюсь, что у новых законодателей будет не просто достаточное мышление, а амбиции грандиозных масштабов. Или хоть какие нибудь.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook