Геополитический привкус 2011 года: под знаком неоколониализма

Что касается миротворчества ООН, то его «двойное дно» проявлялось совершенно очевидно все последние годы. Как известно, начало тысячелетия ознаменовалось для Объединенных Наций не только констатацией того, что миротворческие операции под эгидой этой организации прочно вошли в жизнь международного сообщества и играют далеко не последнюю роль в урегулировании конфликтов в различных регионах. Одновременно возник вопрос о повышении эффективности подобной деятельности, слишком уж много неудач фиксировали миротворцы за время своей работы.

Тогда самое широкое обсуждения получил так называемый «Доклад Брагими» (по имени автора – председателя Комиссии по миротворческим операциям ООН, созданной в марте 2000 года, Лакхдара Брагими). В этом докладе в частности указывалось, что сам факт неоправданно больших объемов миротворчества (на тот момент – 15 операций 58-тысячного контингента) с мизерным эффектом наталкивает на размышления о необходимости коренной реформы ООН вообще. Эксперты Комиссии констатировали, что повсеместно прослеживается пагубная практика развертывания контингентов в условиях неготовности к реагированию на конкретную ситуацию. То есть ООН вводит войска наобум, без изучения обстановки, с надеждой «разобраться на месте». Помимо этого, четко не определены полномочия миротворцев в различных ситуациях, что ставит под угрозу как их жизнь, так и жизнь местного населения. «Ни одна неудача не нанесла миротворческой деятельности ООН в 90-е гг такого вреда, как нежелание отличить жертву от агрессора», — говорилось в докладе. К тому же ООН неоднократно сталкивалось с ситуацией, когда уже после принятия соответствующей резолюции страны-члены не могли предоставить миротворческим силам соответствующие мандаты, средства, персонал и вооружение.

Так под формальными предлогами ООН встало на пороге коренного изменения святая святых – процедуры принятия решений по поводу миротворческих операций. Предлагалось построить это дело следующим образом. Секретариат ООН оценивает необходимость и масштабы будущей операции, и только на основе детального анализа готовится уже проект резолюции Совета Безопасности. Однако проект не может быть принят до тех пор, пока Генеральный секретарь не подтвердит о выделении странами миротворческих контингентов и выполнении взятых обязательств. Особое значение имеет также анализ конкретного конфликта, изучение его «анатомии» для выработки тактики действий.

Целый ряд неудач ООН в Африке (Сомали, Руанда, Ангола, Центральноафриканская республика и др.) в 90-х гг прошлого столетия стали поводом к скептическому отношению в мире к миротворчеству как таковому. Однако это не склонило к признанию бессилия со стороны самой международной организации, скорее наоборот. На примере Сьерра-Леоне было доказано, что миротворчество все же может быть эффективным. Истратив в этой стране только на протяжении 1998 – 2001 гг около 500 млн долларов, в ООН в конце концов решили форсировать события (как известно, Украина приняла участие в этом процессе, выделив свой миротворческий контингент), вскоре получив определенный успех. Повторить его пытаются в настоящее время в Либерии, опять-таки при участии Киева.

В то же время, как раз на примере Сьерра-Леоне стало очевидным, что «успех» миротворчества ООН кроется вовсе не в эффективности планирования и организации проведения миротворческих операций. Не секрет, что «главными миротворцами» в этой стране были англичане, которые вернулись в эту свою бывшую колонию уже под знаменем миротворчества. Сегодня Великобритания широко демонстрирует свое присутствие в Сьерра-Леоне, начиная с освоения природных ресурсов страны и активного вывоза полезных ископаемых (прежде всего алмазов), и заканчивая формированием политики правительства этого государства в сфере закупки вооружений и военного строительства. Никакими экономическими или политическими выгодами для себя от присутствия в стране иные миротворческие контингенты похвастать не могли, то есть прелести неоколониализма были изначально лишь для старых добрых хозяев колонии.

В 2011 году еще более ярко этот алгоритм проявился на примере событий в другой бывшей колонии, французской, — в Кот-д’Ивуаре (опять—таки при активном участии украинцев, контингент которых был переброшен сюда из соседней Либерии, где дислоцируется 56-й отдельный вертолетный отряд ВС Украины. Кстати, именно в Кот-д’Ивуаре в 2011 году впервые в истории украинской военной авиации – как армейской, так Воздушных сил Вооруженных сил Украины – она была применена в боевой обстановке).

{advert=4}

В операции «Ликорн» в Кот-д’Ивуаре, проведенной грубо вмешавшимися во внутриполитические процессы в этой стране французами при активной поддержке ООН весной 2011 года, никто уже не скрывал того, что «голубые каски» играют лишь вспомогательную роль. Если раньше, в частности, в африканских операциях, роль неоколонизаторов всячески маскировалась на фоне выпячивания ООН с ее «благородными миссиями», то в Кот-д’Ивуаре никто не играл в этот театр. Французы взяли на себя всю ответственность за операцию, очень явно оставив миссии ООН роль «группы поддержки». Или, если угодно, — пушечного мяса.

Правда, сама операция начиналось вполне чинно и благородно. Напомним вкратце: напряженная ситуация в Кот-д’Ивуаре сложилась в начале декабря 2010 года, когда с разницей в один день победителями выборов были объявлены сначала Уаттара, а затем Гбагбо. Оба президента приняли присягу, и с тех пор страну раздирают волнения. В марте 2011 г противостояние фактически переросло в гражданскую войну. Армия Гбагбо начала применять против своих противников тяжёлые вооружения. Погибли более четырёхсот человек.

Воздушное пространство и границы страны были закрыты, в рамках резолюции Совбеза ООН в стране развёрнуты дополнительные силы Объединенных Наций в дополнение к существовавшей с 2004 года Миссии MINUCI (United Nations Mission in Cоte d’Ivoire), проводившей операцию UNOCI (United Nations Operation in Cоte d’Ivoire) на основании главы VII Устава ООН и резолюции Совета Безопасности № 1528 (в составе этой Миссии и действовали украинские миротворцы).

По запросу ООН начали свою операцию и французские войска (1650 чел). Правда, сразу с началом их участия после «приглашения» ООН, роль самих Объединенных Наций куда-то пропала. В частности, 4 апреля 2011 г утром ВВС Франции и Организации Объединённых Наций в рамках начавшейся согласно резолюции №1975 Совета Безопасности ООН операции «Ликорн» начали обстреливать резиденцию и войска Гбагбо. Перед этим, 25 марта Франция призвала ООН начать расследование преступлений против человечности, совершённых в Кот-д’Ивуаре во время правления Лорана Гбагбо, Международным уголовным судом в Гааге.

В то же время изначально было ясно, что для начала официального расследования по собственной инициативе, прокуратуре пришлось бы собрать множество доказательств и, кроме того, убедить в необходимости расследования судейскую коллегию, что может потребовать многих месяцев. Эксперты предлагали и иной, более быстрый вариант: расследование могло бы начаться незамедлительно, если одна из соседних с Кот-д’Ивуаром стран обратится с просьбой разобраться в ситуации в Международный уголовный суд или непосредственно в Совбез ООН.

В общем, пока шли долгие споры о расследовании ситуации и военных и политических преступлений в стране, французы с помощью ООН «разобрались» по-своему. Пока французы с «голубыми касками» гоняли ивуарийцев, Гбагбо обвинил Францию в военной поддержке лидера оппозиции Алассана Уаттары. «Люди Саркози готовят в стране геноцид по образцу Руанды», — заявил Гбагбо. Он также призвал народ Кот д’Ивуара к мобилизации против «французских оккупантов». Со своей стороны, Уаттара потребовал от Франции и миссии ООН в Кот-д’Ивуаре активно применять военную силу при вмешательстве в события в стране, ссылаясь на договоренности в области обороны с Парижем. В то же время, гуманитарные организации указали на опасность возникновения голода в Кот-д’Ивуаре, — на тот момент из-за международной изоляции и блокады портов (т.е. – из-за санкций ООН!) в стране практически не осталось продовольствия.

Ситуация в Кот-д’Ивуаре не вызвала серьезного резонанса в мире в плане анализа действий Франции и ООН. А ведь очень похожий сценарий мы наблюдали и в Ливии – правда, при меньшем активном участии Объединенных Наций, которых здесь заменило НАТО. В то же время, осуществленный в Ливии сценарий был куда более изящным, поскольку позволил добиться результата без проведения внешними силами сухопутной операции – что вызывает самое большое неприятие как международным сообществом, так и гражданами собственных стран (западное общество, как известно, очень болезненно реагирует на потери среди собственных военных, тем более при неясных для рядовых граждан целях операций).

…По сути неоколониализм «трансформировал» нормы международного права, показав, что под лозунгом борьбы за права человека допускается сколь угодно активное вмешательство во внутренние дела суверенных государств (заметим, что этот постулат, принятый на вооружение стран Запада, а в случае с Абхазией и Южной Осетией – и России, мягко говоря, не стыкуется с нормами международного права, согласно которому суверенитет главенствует над правами человека). Подобная практика имеет тенденцию к дальнейшему развитию: согласно заявлениям руководства ООН, такая структура как UNHCHR (UN High Commission for Human Rights – Верховная комиссия ООН по правам человека) оказывает все большее влияние на деятельность миротворческих органов. Пожалуй, не стоит видеть в этом сугубо заботу о правах человека в мире.

{advert=6}

Апофеозом этой «трансформации» стала операция против Ливии 2011 года, когда именно под такой формулировкой ООН при инициативе или содействии всех членов Совбеза допустила военное вмешательство во внутренние дела суверенной державы. Что, как известно, сыграло решающую роль в свержении и зверском убийстве легитимного главы этой державы Муаммара Каддафи и победе поддерживаемых извне повстанцев.

Стоит добавить, что в немалой мере нынешнему расцвету неоколониализма поспособствовала трактовка событий, происходивших с начала века. После терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке Западом и в первую очередь США найдена новая «железная» аргументация силовых сценариев в любой точке земного шара – борьба с международным терроризмом, позволяющая без особых оправданий искать последних где угодно, на то он и международный. Однако суть явления остается в большинстве случаев неизменной. Вообще преследование собственных интересов под прикрытием ООН было давно характерным для Белого Дома. В этом США неоднократно обвинялись, пока не уразумели, что роль ООН в мире не настолько важна, чтобы искать ее поддержки. Острое недовольство ряда стран вызвали прецеденты использования мандатов ООН на проведение миротворческих операций с нарушением зафиксированного в уставе организации принципа консенсуса в принятии решений Советом Безопасности Объединенных Наций. То есть когда одна из стран СБ ООН может заблокировать решение до выработки приемлемого для всех варианта. В свое время так было с передачей мандата НАТО на проведение операции в Косово. А операция в Ираке и вовсе показала, что роль ООН может быть при желании полностью проигнорирована.

Правда, как видим, сегодня в конкретных ситуациях западными странами прилагаются все усилия для того, чтобы все же использовать в своих операциях ширму ООН. Это понятно: во-первых, такой шаг позволяет придать форму легитимности вмешательству в дела суверенных держав. Что, соответственно, кардинально влияет на поддержку силовых действий как на международной арене, так и со стороны собственного общества. А во-вторых, это дает ресурсы и те военные возможности, которые может организовать ООН, привлекая к «миротворческим операциям» под своей эгидой различные малоразборчивые страны вроде Украины, которые готовы под идиотской формулировкой «ради обеспечения позитивного международного имиджа державы» отправлять свои войска куда угодно. В частности, такое использование ООН актуально для европейских стран, которые имеют большие неоколониальные аппетиты, но ограниченные военные возможности, особенно в условиях финансово-экономического кризиса.

Заметим также, что приведенный выше алгоритм проведения неоколониальных военных операций применяется при активном параллельном использовании и других механизмов. Так, в мае 2009 года увидел свет очень интересный доклад под названием «Захваты земель или шанс для развития?», подготовленный Всемирной продовольственной организации ООН (FAO), Международного фонда развития сельского хозяйства (IFAD) и Международного института развития окружающей среды (IIED), в котором были детально проанализирована другая стороны неоколониализма – «бескровная».

В частности, как указали авторы доклада, происходящие в последние годы скупка за бесценок сельскохозяйственных земель в африканских странах и их использование в интересах богатых государств Европы, Юго-Восточной Азии и Персидского залива могут привести к негативным последствиям для Африки. Условия договоров, по которым земли фактически отчуждаются, являются кабальными и могут привести к ухудшению продовольственной ситуации в государствах, на них соглашающихся. Как констатируют составители доклада, наибольший размах операции по долговременной аренде сельскохозяйственных земель получили в Африке, хотя аналогичные инциденты отмечены и в ряде беднейших стран Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Эксперты отмечают, что положительный потенциал земельных сделок такого рода (чаще всего арендованные площади используются по прямому назначению), заключающийся в создании новых рабочих мест, развитии инфраструктуры и улучшении ситуации со снабжением местных жителей продовольствием, чаще всего не используется. «В ряде случаев права местных жителей при формулировании условий покупки или аренды не учитываются, что создает опасность утраты ими доступа как к пригодной для обработки земле, так и к воде и собственно продуктам сельского хозяйства», — подчеркнула один из авторов доклада, доктор Соня Вермулен из IIED. По выкладкам аналитиков, количество таких сделок растет последние пять лет — в настоящее время в собственности или под долгосрочной арендой иностранных компаний из Западной Европы, Южной Кореи, ОАЭ, Катара и ряда других государств Персидского залива находится до 15 млн га плодородных земель на территориях стран третьего мира, порядка 70% из которых приходится на Африку.

Еще одним минусом такой политики (глава FAO Жак Дьюфо, характеризуя ее, не постеснялся использовать реальный термин – неоколониализм), является тот факт, что большую часть урожая, выращенного на арендованных землях, вывозят в страну арендатора, да и рабочие места на плантациях и полях редко достаются местным жителям. В то же время, пахотные земли, особенно на фоне начинающегося глобального продовольственного кризиса, — очевидный инвестиционный ресурс, который сейчас африканские страны раздают фактически за бесценок.

Таким образом, мы имеем на лицо не отдельные явления, имеющие признаки неоколониализма, а целый их комплекс – это глобальная стратегия, осуществляемая западными странами сегодня. Совершенно очевидно, что в 2011 году началась активная «обкатка» инструментов этой стратегии, осуществление которой вполне прогнозируемо приведет к росту вооруженных конфликтов в ближайшие годы. При этом кризис еврозоны и финансовая нестабильность в Соединенных Штатах – тот фактор, который заставляет Европу и США форсировать события в поиске и завоевании доступа к ресурсам.