На прошлой неделе, 12 апреля, Верховная Рада отклонила «молодежный» законопроект № 6048 («О внедрении стандартов Совета Европы для молодежных центров и децентрализации работы с молодежью»). Событие осталось практически незамеченным: во-первых, нет закона – не о чем и говорить, а, во-вторых, молодежная политика традиционно считается периферийной темой. Почти синхронно в Харькове молодые активисты «Национального корпуса» продемонстрировали, какие формы политического участия актуальны для государства, не занимающегося молодежной политикой и гражданским образованием.
No money – no honey
Многострадальный проект закона о молодежных центрах уже был отклонен в январе, и хотя за 3 месяца поддержка инициативы выросла до 194 голосов «за», исход вновь оказался негативным. И это при том, что создание сети центров при органах местного самоуправления является одним из пунктов Дорожной карты еврореформ в сфере молодежной политики.
Также, помимо законопроекта №6048, внедрению евростандартов должен был бы способствовать новый проект закона «О молодежи», но и он пока не принят. В декабре 2015 года законопроект не получил положительной оценки от профильного комитета, и только в ноябре 2016-го министр молодежи и спорта Украины Игорь Жданов лично презентовал обновленный вариант, который, тем не менее, до сих пор не внесен в парламент.
Помимо «гуманитарного блока» – национально-патриотического воспитания, гражданского образования молодежи и прочего – законопроект подразумевает создание Национального агентства молодежных инициатив, в котором будут аккумулироваться и распределяться все средства, выделенные на молодежную политику из бюджета или внешними донорами.
Один из соавторов законопроекта, действующий нардеп и глава «Батьківщини молодої» Иван Крулько назвал Агентство «кошиком» и подчеркнул, что в Германии только из федерального бюджета ежегодно на молодежную политику выделяется около 400 миллионов евро. Разумеется, логика централизации всех «молодежных денег» в одном Агентстве вполне объяснима амбициями инициаторов, однако явно противоречит курсу финансовой децентрализации государства.
Но это всё в планах, а пока молодежная политика в Украине регулируется принятым еще в 1993 году законом «О содействии социальному становлению и развитию молодежи».
Несмотря на множество декларативных документов (в том числе Соглашение о сотрудничестве Министерства молодежи и спорта Украины с Советом Европы), сфера молодежной политики остается периферийной и малопривлекательной для депутатов.
Во-первых, в этой сфере объективно недостаточно денег, чтобы тема стала приоритетной для потенциальных бенефициаров. На «державну підтримку молодіжних проектів і організацій» в бюджете 2017 года выделено 27,5 млн. грн. Суммарно на Министерство молодежи и спорта – около 2 млрд. грн. На фоне бюджетов других министерств – сумма неинтересная (для наглядности: расходы на МВД – 44 млрд., Минобороны – 62 млрд. грн.).
Во-вторых, сложился устойчивый (и вполне аргументированный) стереотип, что молодежь на выборы не ходит и, соответственно, в качестве целевой группы большинство политиков ее не воспринимает.
Избиратели Дарта Вейдера
В современной политологии представлено множество интересных исследований, подтверждающих тезис, что молодежь действительно демонстрирует меньшую электоральную активность, чем другие возрастные группы. Никакой уникальности в украинской ситуации молодежного абсентеизма нет.
Сам факт неявки на выборы вряд ли стоит рассматривать в качестве социальной девиации: скорее наоборот, именно уклонение – это зачастую рациональная стратегия, а вот голосование во многих случаях выступает формой традиционного поведения или способом установления эмоциональной связи (сродни тому, как болельщик поддерживает любимую команду).
"З глузду з'їхали": Буданов висловився про удар баллістикою "Кедр" по Дніпру
Зеленський позбавив держнагород колишніх міністрів, депутатів, силовиків та артистів: список зрадників
В Україні можуть заборонити "небажані" дзвінки на мобільний: про що йдеться
Путін визнав застосування нової балістичної ракети проти України
На наш взгляд, было бы ошибочно полагать, что молодежь устраняется от политической жизни как таковой. Вероятно, возрастная группа «18-29» действительно меньше следит за политическими событиями, хуже ориентируется в политических персоналиях и уж точно реже смотрит телевизор. Однако условное незнание сути последних заявлений Надежды Савченко или Вадима Рабиновича не лишает молодежь ценностных установок и политических ориентиров в отношении «ключевых конфликтов» и «глобальных тем».
Демонстративно нонконформистские позиции многих молодых людей проявляются в выборе ими внесистемных, неэлекторальных форм политической активности. «Уличная политика» гармоничнее вписывается в представления молодежи о «правильном формате», чем «кабинетная дипломатия». Актуальным для Украины примером является и деятельность праворадикальных организаций (на базе неформальных объединений, «фирм» футбольных фанатов и прочих непартийных структур).
Что касается той молодежи, которая все-таки приходит на избирательные участки, то существующий статистический материал позволяет проанализировать, как именно ценностная специфика данной группы проявляется в электоральном измерении. Для демонстрации рассмотрим специфику голосования студенческой молодежи в Харькове – одном из наиболее крупных студенческих городов Украины. Ниже в таблице сравнивается голосование на харьковских участках, относящихся к студенческим общежитиям, и совокупные результаты по городу (на материале парламентских выборов-2014 и выборов в облсовет-2015).
Безусловно, в таком сопоставлении есть методологические погрешности: во-первых, не все избиратели в студенческих общежитиях относятся к возрастной группе «18-29», а во-вторых, проживающие в общежитиях студенты не репрезентируют всю молодежь. И тем не менее, в качестве иллюстрации основных тенденций результаты показательны.
Парламентські вибори (2014 р.)
Студенти
(%)
Харків
(%)
Вибори до обласної ради (2015 р.)
Студенти
(%)
Харків
(%)
Опозиційний Блок
16,5
33,8
Відродження
36,6
45,1
Блок Порошенка
14,7
14,7
Самопоміч
13,5
12,7
Самопоміч
14,6
10,2
Опозиційний Блок
5,6
10,7
Народний Фронт
9,4
8,5
Наш Край
8,8
7,3
Сильна Україна
6,3
4,5
Блок Порошенка
6,9
7,3
КПУ
4,9
7,9
Батьківщина
3,1
3,8
Радикальна Партія
4,9
3,9
Волонтерська
3,2
2,9
Батьківщина
2,2
3,4
Свобода
2,6
1,9
Громадянська Позиція
3,2
3,3
УКРОП
5,7
1,9
Свобода
2,6
2,5
Нова Держава
1,9
1,9
Правий Сектор
4,1
1,8
Радикальна Партія
1,7
1,7
Інтернет-партія
7,2
1,1
Блок Дарт Вейдера
7,6
1,2
Заступ
0,9
1,1
Сила Людей
1,4
0,7
* в таблице не представлены партии, набравшие меньше 1%, поэтому сумма в столбцах незначительно меньше 100%.
Основываясь на приведенных данных, можно выделить несколько закономерностей. Для наглядности оценим «индекс благоприятности группы» (рассчитывается как отношение процента, набранного в данной группе, к совокупному проценту по всему городу). Как видим, категория студентов является наименее благоприятной возрастной группой для электоральных преемников «Партии Регионов»: поддержка «Оппозиционного Блока» на «студенческих участках» почти вдвое меньше процента, набранного в целом по Харькову. У «Відродження» это соотношение не такое критичное (Rstud / Rkh = 0,81).
Противоположная тенденция в 2014 году наблюдалась по «Самопомощи» и «Радикальной партии», но уже через год результаты этих партий в студенческой группе и в целом по Харькову практически выровнялись. Наибольший разрыв между процентом на «студенческих участках» и совокупным результатом зафиксирован у «Правого Сектора» (Rstud / Rkh = 2,27), «Укропа» (Rstud / Rkh = 3) и особенно «Блока Дарта Вейдера» (Rstud / Rkh = 6,33). Что касается последнего, то тот же образ в 2014-м году использовался с брендом «Интернет-партии», и на отдельных участках в 2014-2015 годах «партия Вейдера» набирала до 15%.
Выводы и рекомендации
1. Молодежная сфера – одно из многих направлений еврореформ, в рамках которого у Украины есть определенные обязательства. Однако парламент продолжает игнорировать законодательные инициативы, касающиеся молодежной политики. Вместе с тем сами инициативы профильного министерства, преимущественно, направлены на бюрократизацию молодежной политики под видом ее «еврореформирования». Характерными являются попытки систематизировать и придать узаконенный статус неформальным организациям, централизовать финансирование и управление (с помощью Национального форума во главе с премьером и утвержденного им состава Национального агентства).
2. Содержательное копирование советских практик в современной Украине позволяет проводить параллели между «пластунами» и пионерами, государственной программой «національно-патріотичного виховання» и моральным кодексом строителя коммунизма, молодежными крыльями политических партий и комсомолом. Принципы реализации молодежной политики «сверху» предоставляют бенефиции для мизерного процента молодых «активистов», стремящихся капитализировать свою активность или построить карьеру в политике, но никак не вовлекают в процесс подавляющее большинство молодых людей. Очевидно, для решения конкретных задач молодежной политики (например, ослабления эмиграционных потоков) следует больше внимания уделять прагматичным экономическим аспектам (программы доступного жилья, налоговые льготы для молодых предпринимателей, трудоустройство, стимулы для молодых семей). Молодежная политика должна охватывать всех молодых людей, для которых необходимо создавать ситуацию, когда жить и работать в Украине будет не только патриотично, но и выгодно. В то время как стратегии формализации и институционализации молодежных движений по принципу «всем панкам – по партбилету» реальной пользы не принесут.
3. Пока же фактически только праворадикальным партиям (в Харькове наиболее заметен «Национальный корпус») удается вырабатывать адекватную для достижения своих целей политику вовлечения молодежи. Как результат, популяризация отдельных форм «уличной политики» (актов вандализма, насилия, нацеленных на разжигание ненависти акций), органично вписывающихся в представление молодежи о «реальной политике», продолжает продуцировать множество угроз и рисков для государства. Традиционные формы молодежных организаций, созданных при политических партиях, или их «общественные модификации» (наподобие политически заангажированных «молодежных советов» при органах власти) выглядят архаично и неэффективно. Очевидно, что основной коммуникационной площадкой работы партий с молодежью должны стать социальные сети. Разумеется, с учетом того, что перенос в них привычного для партийцев формата «стенгазет» не работает. Потенциал студенчества (что особенно актуально для Харькова и других крупных студенческих центров) также остается нераскрытым – долгосрочной и эффективной работы с этой группой не ведет ни одна из политсил.
4. Молодежь, предпочитающая неэлекторальные формы политического участия, демонстрирует наименьшую активность на выборах – и это характерно практически для всех стран, а не только для Украины. Из-за «рационального» отказа многих молодых людей от участия в выборах (по причине уверенности в безальтернативности результатов и осознании минимального «веса» своего голоса), политики также «рационально» игнорируют молодежь как наименее перспективную целевую группу. Этот «капкан рациональности» и предопределяет периферийное место молодежной сферы в государственной политике. Вместе с тем политикам следует учитывать, что электоральные установки молодежи направлены на поддержку, в большей степени, т.н. «реформаторских» сил. Также молодежная среда является традиционно благоприятной для радикальных и протестных политических движений. А главное – на сегодняшний день молодежь может рассматриваться в качестве евроинтеграционного ресурса Украины – в том числе, и электорального. Соответственно, именно т.н. «промайданные» партии должны максимально озаботиться тем, как преобразовать ценностные установки этой группы в голоса на выборах, а их протестную энергию направить в конструктивное русло.
Материал подготовлен в рамках проекта, реализуемого при финансовой поддержке Европейского фонда демократии (EED) и Правительства Канады
