Не пора ли знать историю как она есть?-3

Если на первую мою статью «Не пора ли знать историю как она есть?» отреагировали в основном люди со знанием истории, придиравшиеся к незначительным деталям, то на последующую — «Какой была реальная Киевская Русь» — отозвались больше те, кого она обидела по большому счету: как посмел я покуситься на святое — красивую картинку славы и благости древних прекрасных предков и заменить её на какую-то подлую реальность?!

Представляете, если бы я написал сценарий фильма о Владимире Крестителе, то там не было бы ни красивых костюмов, ни благости, ни пафосных слов о народе, а лишь насилие и интриги. Мы как-то очень быстро забыли, насколько тяжело не так давно ещё давались вещи, которые для современного городского, да и сельского, жителей случаются сами собой. А ведь до самого конца 70-х, чтобы принять ванну, мне приходилось спускаться в подвал нашего 2-х этажного дома, рубить закупленные заранее, распиленные кем-то дрова, относить их наверх, топить титан (это такой самовар (ах, да, такая ерунда для нагревания дровами!), греть воду и только тогда принимать ванну. А в древности буквально всё требовало личного времени и усилий, поэтому, коль тебе не посчастливилось быть князем, боярином или дружинником, то на вопросы языка и нации у тебя просто не было времени. Ты постоянно что-то носил, колол, сеял, веял, поливал, шил, чинил и пропалывал. Человек жил в своей деревне, что тогда, как правило, было одним подворьем, и отстегивал часть плодов своего труда начальству и церкви. И самоидентифицироваться он мог примерно так соответственно: князь у нас рязанский, а вера христианская. Всё остальное было лишним.

Но я скажу так: если для хорошего самочувствия и родовой самоиденти-фикации вам требуется непрерывная связь с прошлым, то зачем вообще останавливаться на одном, искусственно выбранном, моменте истории? Князь Ярослав Мудрый? А почему не охотники-собиратели, пришедшие в Европу из Африки? Или кистепёрые рыбы? Или, если на то пошло, прямиком до первых эукариот? Поскольку одно не могло появиться без другого, то по такой логической цепочке мы придём к Большому взрыву, положившему начало всему этому «безобразию» и скажем — это наш взрыв. И будем, отчасти, правы.

Но не волнуйтесь, в этом тексте мы, наконец, где-топод занавес найдём-таки украинцев и русских, которые напрочь отсутствовали в так называемой Киевской Руси.

Изначально Русь — множественное число. Как из варяг мотались в греки, так из Новгорода ходили в Русь. Новгородские словени ходили к русам — точнее, русинам. Это на минуточку, кстати. Появившейся позднее термин «русичи» (или «русици») больше смахивает на потомков руси, чем на самоидентификацию. Моё личное мнение. Но видно, что нравы смягчались, скандинавы понемногу ассимилировались, и уже в средине ХI века сборник законов «Правда Роуськая» уровнял русинов и славян в правах, определив равную цену за их убийство в 40 гривен, — что по тем временам было очень даже ничего. Правда, скорее всего под «словени» имелись ввиду отделившиеся от всех новгородцы, так как за убийство местного холопа или смерда брали по-божески — лишь 5 гривен. Но прогресс, тем не менее, был налицо.

Русь Рюриковичей менялась и множилась. Изначальная проблема любой монархии — наследственность. Кто наследует, кому, в каком порядке и почему. На самом деле, это серьёзная и трудноразрешимая задача. Даже для современных конституционных монархий, где всё, казалось бы, детально расписано на основе многовековой традиции. А в игре престолов расплодившихся Рюриковичей всё пошло наперекосяк. Изначальное ранжирование городов по важности — Киев, Новгород, Чернигов, в которых, соответственно, сидит старший, средний и младший сын умершего князя, — работает только в сказках. В идеале, первым умирает старший, на его место в Киеве восседает средний, младший переезжает в Новгород и так далее. Реальные люди же имеют свойство болеть, умирать, сходить с ума, предавать и не удовлетворяться достигнутым. Потомкам первых князей, каждый из которых имел какое-то право на трон, хотелось стать прези… великим князем Киевским, а это создавало ненужное напряжение в семейных отношениях. И порешили они так: вместо того, чтобы по мере карьерного продвижения перескакивать из города в город, за каждым закрепить своё княжество под общим руководством киевской династии. И, как положено, обещали коллективное руководство посредством княжеских съездов.

Понятно, что из этого вышло: вместо одного грызущегося между собой за единый великий престол семейства, Рюриковичи получили кучу независимых княжеств, грызущихся между собой за политическое доминирование и землю. Все по-прежнему продолжали грести под себя, но правила игры изменились, и вместо физического устранения конкурентов стало выгодно им просто гадить. В результате проиграло как раз Киевское княжество — от него потихоньку оттяпывали территории, а хитрые политические комбинации князей с половцами против друг друга и всех против всех сделали Киев фактически пограничным городом. Если раньше он был посредине торговых путей и центром экспансии русов, то к началу ХIII века это уже фронтир, окраина, украина, как говорили тогда.

И это было печально. Динамика исторических процессов изменилась. Торговля с Византией, из-за которой, собственно, Русь и возникла, хирела. Сама Византия, которую с двух сторон долбали европейские крестоносцы и турки-сельджуки, переживала не самые свои лучшие времена. На смену ей приходили венецианцы и генуэзцы. На когда-то диком севере Европы повыскакивали передовые торговые города, позднее образовавшие Ганзейский торговый союз, куда входил и Новгород. Киев терял своё экономическое и политическое значение. Вектор развития повернул с юга на север, восток и запад. Выигрывать стали те, кто вместо дальнейшего дробления имеющихся вотчин на местах могли полноценно торговать или вести экспансию на восточные доступные земли. Иными словами, Новгород и Владимирское княжество.

Именно восточное Владимирское княжество произвело, по словам историка Ключевского, «первого великоросса» князя Андрея Боголюбского, — начавшего свою карьеру Рюриковича в городах современной Украины. Но манил его восток, ибо любил Андрей не бога, а власть, а на востоке традиции вече и боярского совета ещё не установились. И решил князь, что не место красит князя, а князь красит место, и вместо того, чтобы карабкаться на киевский престол самому, проще объявить себя великим князем в своих закоулках и отгрохать свой кафедральный собор с митрополитом и монахинями. А Киев, за ненадобностью, взял на приступ и разграбил, — сидеть же он там не собирался. Короче, предвосхищая Петра Первого и Сталина, Андрей Боголюбский устроил абсолютную монархию с террором. Но народ тогда ещё был непуганый и нетерпеливый. Князь-самодержец умер на манер Григория Распутина — ближнее окружение убивало его долго и с некоторыми курьёзами. Но его пример — другим наука, и с состоянием дел в землях потомков Игоря и Владимира что-то нужно было делать.

Как чаще всего бывает в нашей печальной истории, несмотря на явную необходимость перемен изнутри, они случаются исключительно под влиянием внешних факторов. Поэтому история наша грустная. Потому что судьбу Руси решили монголы, положив начало этногенезу современных украинского и русского народов.

С наивной уверенностью некоторые украинцы считают, что слово «орда» обидное, что это нечто дикое, грубое и примитивное, и радостно обзывают русских ордынцами. Зря. Орда не только по значению, но на слух очень напоминает английское слово «order» и немецкое «ordnung», — то есть порядок. Это то, что Чингизхан навёл от Китая до Дуная. В прямом смысле. В отличие от киношных образов буйной и страшной ватаги, империя Чингизидов была организована на удивление чётко, и такие нововведения, как ямщицкая почта, пришли от неё. Интересно заметить, что до возникновения Золотой орды по степям болталось куча разнообразных племён, а после её распада получилось как-то подозрительно много татар, которых сам Великий хан очень тщательно в своё время проредил. У Темучина («девичье» имя Чингиза) была причина не доверять племенам с их клановой лояльностью, и он не желал иметь армию, основанную на племенном принципе. Войско перемешивалось, не давая возможности землякам устраивать «дедовщину» без разрешения начальства. Отсюда и легендарная дисциплина монгольского войска — вполне профессиональной регулярной армии под единым руководством, способной выполнять сложные манёвры, в отличие от лобовых атак европейского и русинского рыцарства. Орда включала в себя самое экономически, технологически и бюрократически развитое государство того времени — Китай. Орда установила и контролировала порядок в степях и пустынях на знаменитом Шелковом пути. По аналогии с Pax Romana историки назвали Орду Pax Mongolica. Короче говоря, Орда на тот момент по всем параметрам превосходила не только осиное гнездо Рюриковичей, но и весь остальной мир.

Но князьям закон не писан, и учиться на ошибках они не желали. Получив страшных люлей на Калке, потеряв большое количество родственников, — не говоря уже о дружинниках, — оставшиеся в живых умудрились никак по этому поводу не задуматься и продолжали заниматься херней. И страшно удивились, когда монголы через несколько лет снова нарисовались. Но уже с другими задачами. Например, окончательно извести половцев хана Котяна (вставьте свою шутку сюда), а заодно дать прочухана союзникам половцев — Руси. Вопреки расхожему представлению, монгольский поход на Русь и Европу был всего лишь одним эпизодом гораздо более масштабных Половецких войн. Геноцидили ордынцы, в основном, половцев, а там уж заодно огребали и их соседи да союзники.

Сообразительные русские князья заперлись в городских стенах, точно зная, что кочевники крепостей брать не умеют, и что, объев и спалив окрестности, рано или поздно отправятся восвояси. К сожалению, данные кочевники прошли суровую школу преодоления высоких стен китайских городов и приволокли оттуда всевозможные стенобитные механизмы с китайскими же технологами. Осада занимала менее недели. Какой-то крохотный Козельск вроде умудрился продержаться подольше, но лишь по причине то ли отпуска у монголов, то ли ремонта износившихся от частого употребления механизмов… Мужество и патриотизм тут роли не играли. Как только в стене появлялась дыра, сопротивление становилось бесполезным. Так что русские князья не столько допустили ошибку в тактике, сколько недооценили противника.

Новгород монголы не трогали. Во-первых, тот с ними не спорил, сам предлагал взятку, и воевать его не было резону, а во-вторых, как уже упоминалось, Новгород не был Русью, так что претензии монголов к русским князьям на него не распространялись. Выполнив главную задачу рейда, — уничтожение половцев хана Котяна, — армия Бату-хана по инерции зашла в Европу, где разнесла заодно и европейское рыцарство. Почему по инерции? — Потому что такие конные армии сидеть на месте не могут, особенно зимой, — им приходилось брать города быстро из необходимости постоянно пополнять запасы. За счёт, понятно, местного населения, что местным населением справедливо воспринималось, как разбой и грабеж. По мере продвижения по Европе логистика монголов поистрепалась, количество людей, коней и стрел через естественную убыль серьёзно уменьшилось, и уже через Балканы они пошли домой относительно мирно, оставив за собой на Руси руины и пепелища.

Но тут такая штука. Города горят и сами по себе, а в эпоху деревянного строительства и отсутствия пожарных служб, — так постоянно. То Рим сгорит при Нероне, то даже Лондон в совсем уж просвещённом 1666 году. И ничего, -оставшийся и понаехавший народ рано или поздно очухивается и восстанавливает обиталище, если оно того стоит. Или просто переносят его в другое место — если оно того стоит. А вот Киев, который и до монголов трепали по самое негорюй, особо поднимать не стали. Потеряв сначала стратегическое, а затем экономическое значение, он потерял и политическое, так как порядок княжения стал определяться Великим ханом из Каракорума. Тем не менее, своего символического значения Киев не утратил. Что до сих пор икается в отношениях среди всех тех, кто упорно выводит своё происхождение из Киевской Руси.

Но история современных украинцев, русских и белорусов начинается только после монгольского нашествия. Чтобы сформировать некую отдельную общность, необходимо предыдущую общность разложить по отдельным кастрюлям и достаточно долго там тушить до готовности.

Я подчеркиваю, — речь идёт об общем историческом контексте, а не про отдельные культурные проявления, на которые так любят западать в Украине. Особенно язык. Но, как показывает история Британии, несмотря на то, что Уэльс стал владением английской короны 1000 лет назад и имеет столетия английского влияния, на сегодняшний день 20% населения там говорит на валлийском. А вот боевая Шотландия, которая всегда дралась с Англией, чуть ли ни сразу перешла на английский, и сейчас только 1% населения способно говорить на старом добром кельтском гэлике. Что не мешает шотландцам постоянно иметь проблемы с Лондоном. Поэтому следует избегать привычных и легких для понимания стереотипов — таких как классический термин «татаро-монгольское иго». Иго, кстати, это ярмо или хомут для рабочего скота. Мол, как скотину гнобили. Что же мы имеем на самом деле?

Русь не являлась особым приоритетом для Золотой орды. У неё был Китай, Средняя Азия, Персия, — самые передовые и прибыльные страны того времени. Да и Сибирь тоже, так что и мех, и лес у них был и так практически под рукой. Особой технологией русины тоже не могли похвастать. Несомненно, дань брали и людьми, но сочинения 19 века о том, что прямо так монголы выгребали специалистов-умельцев, вызывают сомнения. На фоне Китая с порохом, ирригацией, шелком, настоящей промышленностью и бюрократией, слабо видится нужда в каких-то других особых знаниях и навыках. Включать Русь в саму империю не стали, менять местных правителей на монгольских тоже не стремились, оставили как и было, но под наблюдением.

Княжества Рюриковичей стали вассалами, данниками Орды, — вполне нормальное явление для феодальных отношений. Ну, платили дань. За протекцию, как раньше древляне варягам. С точки зрения населения никаких драматических перемен не произошло. Появились какие-то дополнительные дармоеды, но то дело такое, привычное. И как-то жизнь под контролем Орды стала налаживаться. Междусобойчики приобрели не форму перманентной гражданской войны, а политической игры за получение разрешений-ярлыков на откуп. Иго заключалось в том, что князья сами собирали налоги для ханов и кое-что даже отправляли в Орду. Ну и себе оставляли, чего уж там. Выгодное дело, было бы что собирать. Под это дело, чтобы знать с кого и сколько, по указанию хана Менке, вроде, впервые даже провели перепись населения Руси. А когда в Украине проводили перепись последний раз? Вот вам и Орда!

Расхожие передергивания, что, мол, восточные княжества стали ордынцами, а наши галицко-волынские герои — нет, чистой воды фантазия. 100 лет Орда, теперь уже ассоциируемая с названием татары, держит практически все бывшие земли Руси под своим контролем, а если кто-то неосторожно рыпался, тому моментально — насколько позволяла скорость конных походов — давали по ушам. После чего героический князь выходил на полусогнутых к хану и смущённо уверял, что ошибка вышла, какое-то досадное недоразумение, и больше он так не будет.

Получалось, что иметь дело с Ордой было выгодно и экономически, и политически, и в военном смысле. А вот не иметь дело с Ордой было ещё и чревато, — причем не только карательными походами лучшей армии в мире, но и необходимостью в таком случае в одиночку иметь дело с неугомонными соседями.

Что стали постепенно ощущать на себе западные княжества. Рыцарские ордена Прибалтики, Польша, Венгрия давят на них с севера и запада, а над всей этой навалой с Запада поднимается новая сила – Литва, сумевшая пару раз навалять самим монголам и, заодно, пару раз орденским рыцарям. И вообще всем. Литовцы как-то лихо поднялись в этом послемонгольском бардаке и стали проводить экспансию туда, где плохо лежало.

Плохо лежало как раз там, где было разрушено или нестабильно. Где лежало хорошо и вкусно, — устроились тевтонцы с ордынцами и никого не пускали. Поэтому литовские князья постепенно продвигаются на юг к Киеву. Сопротивляться им экономически ослабленные, обезлюдевшие, политически изолированные княжества центральной и западной Руси не могли, или даже не хотели, ведь те несли какой-никакой, но порядок. Литовцы — ещё язычники, письменной культуры у них не имеется, поэтому для необходимого делопроизводства они начинают использовать заимевшихся под рукой делопроизводителей руських княжеств, создавая эдакие социальные лифты для грамотеев. Что даёт возможность сегодня русским, белорусам и украинцам утверждать, что Великое Княжество Литовское говорило на их, именно их, языке. Ибо письменность. Но это как утверждать, что древние египтяне говорили иероглифами.

Расширение Литвы и потеря интереса Орды к Западной Руси — не совпадение. В 14 веке в Орде начинается долгая гражданская война, и им не до того. Разбираться из-за уже захолустного Киева, с которого особой дани и не слупишь, им не с руки, они усердно режут друг друга. А Миндовги с Ягайлами за сто лет потихоньку отжали себе то, что мы считаем исторической Украиной и Беларусью. Ну, и поляки себе помогли с Галичем. Я ж говорю, если что плохо лежит…

А вот Владимирскому, Тверскому и другим восточных княжествам феодальный симбиоз с Ордой дал больше бенефитов, что позволило им не только остаться де факто независимыми, но и начать собственную политическую игру на Востоке, что, в конечно итоге, к концу 14 века привело к изменению баланса сил. Москва, подмяв под себя остальные княжества, принимает активное участие в политических играх Золотой Орды — наследницы улуса Джучи великой империи Чингизхана. Князь Дмитрий помогает хану Тохтамышу победить узурпатора беглербека Мамая в их ордынской гражданской войне. Правда, потом Дмитрий почему-то решил, что по такому случаю накопленную за несколько лет невыплаченную дань можно и не платить, а примитивно присвоить себе, за что Тохтамыш Москву немедленно и сжег. Но, в общем, если московские князья действовали решительно, но с умом, им сопутствовала удача.

Но это общая история. Вернёмся к теме нашей статьи. По большому счёту произошло следующее. Восточная Русь под монголо-татарским «игом» сохранила старую элиту и развивалась под чутким руководством враждующих между собой всё тех же Рюриковичей. На Юге и Западе аристократическая элита исчезает или ассимилируется в литовских и польских аристократиях. И вот тут начинается принципиальное разделение восточных славян на три-четыре отдельные группы.

Точнее, их и так всегда было примерно три группы: северная, восточная и западная, со своими диалектами, традициями и вредными привычками. Появление такого мощного определяющего явления, как нашествие Орды, которое с подачи церковников воспринималось как долгожданный (без иронии) Конец Света, помогло с общим самоопределением. Примерно, как в наше время значительное, точнее, знаковое несчастье объединяет всех. Ну, как хаштэг «Je suis Charlie». А там получилось «Je suis Russie» — мы все русины, руськие, руськой веры, христиане, крестьяне, мы — не они, не татары, не поганые, а, напротив, хорошие и красивые.

Но при этом местные особенности оставались. А принадлежность к тому или иному иностранному государству неизбежно добавляло к ним дополнительные уникальные детали. Так что через пару столетий после монгольского нашествия и столетие после дележа западных княжеств между Литвой и Польшей получилось аж четыре Руси: Новгород на севере, Москва на востоке, Белая Русь в составе Литвы и так называемые Черная и Красная Русь (Украина) в составе королевства Польского. Это очень общее и грубое деление, но примерно так.

Берёт не так много времени, — до одного-двух поколений, — чтобы у общности развились свои культурные и языковые особенности. Не прошло и ста лет, например, как американские колонисты чётко начинают разделять себя и британцев. При этом языковых и культурных отличий у них было не так много. Но самосознание у этих наций разительно не совпадало.

Так же произошло и с украинцами. Которые тогда так ещё не назывались конечно, но, по большому счету, уже были некой отличной от других русинов общностью. Достаточно прочитать материалы 16-17 веков, чтобы убедиться, что в Москве и Батурине говорят и пишут на разных если не языках, то диалектах, а мыслят и вовсе разными категориями.

Как было сказано выше, традиционная элита в Восточной Руси сохраняется. А в Украине — нет. Её заменяет казачество. Если в России казаки — это пограничное сословие, обитающее по периметру государства, с которым они не слишком взаимодействуют, и потому не особо влияющее на общественное сознание, то украинское, особенно запорожское казачество — просто интегральная часть украинского самосознания. Ведь Украина и есть тот самый периметр, фронтир Речи Посполитой. Самих казаков, по определению, быть много не могло, но занимают они важнейшее место в украинской истории и мифологии. И если история Москвы, а затем России, это история князей, царей и императоров, то история Украины — это история казачества, этой элиты украинского общества. Это не хорошо и не плохо, а просто есть. Так сложилось. Как между американскими колонистами, с их болезненным фетишем личной свободы, и британцами, которые до сих пор носятся со своей монархией, как с писаной торбой. Чем, кстати, британская монархия и является, если честно.

А монархия ведь ещё несла и сакральные функции. Британский монарх является ещё и главой церкви (англиканской), и защитником веры. Ладно, допустим, что Генрих Восьмой немного под себя перестроил католичество. Но от первых римских до последних византийских христианских императоров любой повелитель — глава христиан и церкви, так или иначе, и постоянно подрихтовывает религию под свои предпочтения — иконы то снимают, то снова вешают, например. То один другого вешают. Объединители Испании и спонсоры Колумба Изабелла Кастильская и Фернандо Арагонский получают от папы римского титул “Наиболее Католических Монархов” не случайно. Потому что религия — это невероятно важно. Особенно в эпоху религиозных войн.

И вот сидят эти самые русины и словени по своим четырём углам, уже очень разные по культуре и языку, но есть у них единая объединяющая составляющая — православие восточного образца. А митрополичья, затем и патриашья кафедра находится где? Правильно, в Москве. Потому что владимирские, а затем московские князья имели соображение и возможность её туда из Киева перевести. А после захвата Константинополя турками как бы автоматом она становится центром восточного православия.

И в какой-то момент московского государя осеняет! Если у меня тут под рукой церковь всея Руси, и Белой, и Синей, и Серо-буро-малиновой, я ж, получается, тоже так могу! Вера то у нас одна, руськая, значит и я тоже царь православный, защитник веры, всея Руси. И когда религиозные преследования 17 века перекидываются в Украину, то особого выбора у её старшины не остаётся. Обстоятельства упорно гонят её к православной Москве. Напомню ещё раз — наций тогда нет, народов тоже не особо, по большому счёту, а есть сословия и религия. И человек не думает, а кто тут мой братский народ? Он думает, а где меня будут меньше бить по голове за моё вероисповедование. Вон, английские пуритане, устав от гонений, сели на кораблики и отправились чёрти знает куда на неизведанный континент строить свою религиозную мечту или, — ведь неизвестно было, — умереть в такой попытке.

Без религиозного фактора в доиндустриальную эпоху сближения Украины и России могло бы и не произойти. Скажем, прими Украина, как в своё время Литва, католичество —  и всё, никаких братских народов не получается. Выдерните православие из уравнения, и формула империи «самодержавие, православие, народность» разваливается. Даже сейчас, вполне себе административные игры с Томосом вызывают сильнейшие эмоции со всех сторон. А всякие там протестанты с кришнаитами воспринимаются как нечто чуждое и даже враждебное. И усиленная пролиферация православия, с храмом в каждом новом квартале. Потому, что, по мнению многих, истинная украинскость, как и русскость, без православия существовать не может. И они по-своему правы. То определение руськой веры, заложенное в противостоянии с монголами, литовцами и поляками, и есть общий корень братских во Христе народов. Без него они просто секулярные граждане своих соответствующих государств с разными образами жизни, своими местными культурами и своими глобальными задачами, которые они решают как могут.

В царское время в метрике о рождении записывались звание, имя и вероисповедание родителей. Мысль о том, что у людей может быть какая-то национальность, то есть нация,  как нечто большее, чем этнос, религия или культура , и что принадлежность к этой новой общности является более важной, чем феодальная верность к сюзерену, укрепилась лишь к средине 19 века. «Нация превыше всего!» тогда просто означало, что стране управляется не по воле и ради интересов монарха, а во благо всей нации. Кто как её понимал. Это довольно секулярный подход, так как он отрицает по необходимости священность единоличной власти царя-короля. А вне контекста общей религии на первое место выступают культура и язык. Которые без достаточной общей грамотности и доступного, хотя бы начального образования не развить и не внедрить.

Поэтому современные украинцы и русские в своём настоящем виде зародились только послереформенную эпоху конца 19 века, с индустриализацией, грамотностью и связанной с ней всеобщей воинской повинностью. А после потрясений 1905 года, когда царизм стал либеральным, то процессы национального само идентифицирования просто зашкаливали. Причем у всех, включая самих русских. И заглушить этот процесс не смогли даже изначальные интернационалисты-большевики. Скорее, даже использовали его в своих целях, создав национальные квази-государственные образования в виде союзных и автономных республик в рамках общего союза. Отнюдь не идеально, но по сравнению с ничем до того, какой-то шаг вперёд. По крайней мере это создало предпосылки для относительно мирного деления СССР в 1991 году.

Так что корни современных украинцев и русских можно проследить лишь до 15-16 веков и то через религию. А так лишь до 19 века, если честно. Те, кто жили до того, были очень отличными от нас людьми по всем параметрам, жили по другому, воспринимали себя и мир по другому, говорили по другому, и наша фиксация на древней истории их бы, вероятно, удивила. Ведь жизнь-то проходит в данный момент!

И все три статьи на эту тему, много букафф, были написаны только для того, чтобы сделать такое утверждение. Хотя, если бы историю преподавали как положено, то нужды в этом не возникло бы. Как, возможно, не было бы раздрая, из-за которого до сих пор льётся кровь. Потому что меряться историей, знатностью и древностью современному человеку неприлично. Мы можем нести в себе гены наших предков, мы можем иметь общую историю, но гордиться стоит лишь собственными достижениями — что ты создал сам, лично. И не зацикливаться на военных подвигах прошлого, часто раздутых для пущего вида,  а скорбеть о необходимости наращивать военную мощь сегодня не от хорошей жизни.

А главное — не забывать, что и украинцы, и русские носят джинсы, пользуются компьютерами, водят фольксвагены и, хотят они того или нет, живут в общечеловеческом мире, участвуя в глобализированной экономике. Народы и нации — условность, которая не может быть братской или не братской, хорошей или плохой, — это просто ярлычок для удобства обозначения. Заниматься нужно экономикой, образованием, медициной, для чего совершенно неважно, был ли Ярослав Мудрый русским, украинским, скандинавским или марсианским князем. Или был вообще. Потому что придёт время, и подросшие дети, оглядевшись вокруг, могут нас спросить с удивлением «Вам делать было, что ли, больше нечего?»

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook.