Не пора ли знать историю как она есть? Какой была реальная Киевская Русь

Не лѣполи ны бяшетъ, братïе, начяти старыми, то есть новыми, словесы трудныхъ повѣстïй в продолжение прошлого текста «Не пора ли знать историю как она есть?» Который вызвал, помимо прочих, неожиданную для меня реакцию — мне стали указывать, что я чего-то там пропустил или не подтвердил. То, что опус являлся пупуляризаторской статьей, покрывшей 40000 лет истории в пяти страницах, их не смутило. Да и в мои задачи не входило расковырять все детали прошлого.

Это давно и блестяще сделал молодой Чехов в календаре журнала «Будильник» за 1882 год примерно так:

«30, вторник — В сей день произошло великое переселение народов (707), а Кюнер сочинил латинскую грамматику.

14, пятница — В сей день (648) Тристан пожал палец стыдливой Изольде».

Но подобным занимаются и современные, назовем их так, историки, и даже за деньги. Нам же интересно не столько, были ли хазары неразумными, сколько динамика исторических процессов, которые связывают, или не связывают нас с прошлым. Или, если немного сплагиaтить, «Се повѣсти времѧньнъıх лѣт. ѿкуду єсть пошла рускаӕ земѧ. кто въ києвѣ нача первѣє кнѧжит и ѿкуду рускаӕ землѧ стала єсть».

Вот, интересно, что вы наверняка сподобились не только прочесть, но и понять древние славянские письмена. Само собой, произнести их так, как произносили тысячу лет назад, у вас не получиться, но особо напрягаться вы тоже не станете. В отличие от современного англичанина, который прочитать, даже сильно напрягаясь, староанглийский просто не сможет, не говоря уже о понимании написанного. Вот что это такое? «Nu sculon herian heofonrices Weard, Metodes mihte and his modgeþanc, weorc Wuldorfæder, swa he wundra gehwæs.»

Знаете о чём это говорит? О более ранней государственности и системе образования в Англии. Причем успешной. Казалось бы, стандартизация языка через централизованную бюрократию призвана закрепить его нормы навечно, ан нет! Это пока диалект без письменности сам по себе варится потихоньку, он меняется не спеша и основательно. Попробуй его подгонять под некий стандарт, он начнёт мутацию, которая в свою очередь повлияет и на так называемую норму. А если еще случается имперское распространение на периферию, то уже и неродственные языки начинают как сами меняться, так и менять язык империи. Вон, в самом великом Риме пришлось добавлять буквы в латинский алфавит для отражения греческих и германских слов. Завоевали — получите! Сейчас у нас в мире вроде бы общий язык английский, но уже знакомых из канадской провинции Ньюфаундленд канадец из Оттавы понимает с некоторым усилием, если не с трудом. Не говоря о прочих Карибских островах и их пинджинах.

В туманном Альбионе уже в 13 веке английские фермеры переписывались со своими женами, а в конце 16 века простой народ массово валил на шекспировские пьесы, тогдашний эквивалент телевизионных сериалов.

Это всё упомянуто для того, чтобы предупредить разговоры про важность определенного варианта языка для державы и прочей ерунды.

Следующий исторический момент. Как известно, подобно тому, как всю контрабанду делают в Одессе на Малой Арнаутской улице, всю национальную историю придумали в 19 веке национально мыслящие историки и поэты-романтики, которыми в тот просвещенный век часто оказывались одни и те же люди, пользовавшиеся одним и тем же методом — вдохновенным воображением событий, как им хотелось. Спору нет, получалось на удивление хорошо. Ну, кому не по душе шотландцы Вальтера Скотта в юбках, рогатые шлемы крутых героев опер Вагнера с колоратурным сопрано на восемь часов, пушкинские монологи царя про кровавых мальчиков в глазах?

Таково было веяние времени, что даже в имперской России в 19 веке бросились искать чего-то своего, национального (?!), и даже додумались до формулы «самодержавие, православие, народность», которая для многонациональной «тюрьмы народов» как-то плохо подходила и совсем не вязалась с сословной общественной системой отношений, утвержденной самим Петром Первым. Тот если бы за «самодержавие», может, и похвалил, но вот за «православие и народность», с присущей ему прямолинейностью и просвещенностью, мог бы заставить у авторов «заплакать кровью ягодицы». Ибо абсолютный монарх-самодержец вполне самодостаточен сам по себе, без всяких там лишних аксессуаров. О чём и пойдёт речь.

Мне всё чаще стали встречаться такие выражения о древних исторических личностях, как «наш князь», «украинский князь», «русский князь», в том плане, что он как бы представляет нас, что мы к нему как-то относимся, мы подчеркиваем нашу непрерывную историческую с ним связь исходя из искусственно подобранных нами же слов. Между тем, для средневековых титулов слова имеют значение, причем — определяющее, и использовать их надо с умом.

Я уже как-то упоминал историю ну совсем недалекого прошлого, когда Отто фон Бисмарк заставил короля Пруссии принять не всеобъемлющий титул императора Германии, как тот мечтал, а просто германского императора, то есть не хозяина страны, а ее представителя. На что император страшно обиделся и отказался во время коронации пожать руку Железного канцлера, который попал в опалу. И это сам великий Бисмарк, и это всего лишь набор слов!

Так что любой князь времён древней Руси вас бы не понял. А если бы понял, то вам бы не поздоровилось. Понимаете, даже современные термины «государство» (господарство) и «держава» (собственность), вышедшие из той эпохи (точнее даже из более поздней, но ладно), ни на какую представительность не указывают. Тем более на родство. Князь мог быть вашим только в качестве хозяина, господина. «Наш князь» означал исключительно вашего владельца. Что делало вас его холопом. Или его смердом, что было не намного веселее, но об этом позже. Князь на Руси был тем, чем он владел лично. Киевский — Киевом с окрестностями и людишками, Владимирский — Владимиром окрестностями и людишками. Даже такие, вроде бы персональные имена, как Невский и Боголюбский происходят от названий изначальных личных владений, а не последующих деяний. Вообще, характеризующие прозвища древним князьям попридумывали гораздо позже — в былинах 17 века, как Красно Солнышко, или, скорее всего, в 19 веке, типа Мудрый. Да и Киевская Русь сама не знала, что она Киевская, как и Византия не подозревала, что она Византия. Это поздний ярлык, так как впоследствии появились разноцветные Руси: Чёрная, Красная, Белая, и стало необходимо понимать, о чём шла речь. А так тогда была просто Русь, владения русов, и то не везде, поскольку Новгород с Псковом довольно скоро от них отпали лет так на 400. И вот там князей только приглашали на работу, как иностранных специалистов, а не на владение. С варягами у новгородцев опыт уже, как никак, был.

И когда мы говорим, что князь чем-то владел, то подразумеваем не территорию, а людей. Владения князя заканчивались там, где заканчивался надел смерда или боярина, который отстегивал князю дань или подать. Земли было относительно много, народу было относительно мало, полезных ископаемых тогда тоже как-то было мало, посему без тех, кто ее обрабатывал или на ней выпасал или вырубал, земля сама по себе не играли особого значения. Никаких демаркаций границ, кроме, может естественных рек и гор, и в помине не было, а то, что вы видите нарисованным на современных картах, это всего лишь примерное гадание, если не явная брехня. И такое состояние дел продолжалось аж до конца 18 века! То есть, в отличие от прогнившего Запада, где аристократия владела как раз землей, на Руси владели людьми, а земля как бы к ним прилагалась сама по себе.

Когда же на Руси появляется государственность? Кто знает? Смотря как считать, какими мерками определять. Тут нам могут помочь летописи.

Сами по себе летописи не особо надежный источник фактической информации. Понятно, что когда описываемые события разбросаны на 400 лет, да еще и переписываются по многу раз, то писал их не один человек. Да и вряд ли каждое упомянутое событие освещалось непосредственным свидетелем. Ну, так и Евангелия тоже не дневники, но для христианства это отнюдь не помеха. То же самое и летописи. Их задачей была не объективная подача проверенных фактов, а создание определенного нарратива, канвы повествования. Направленной куда?

Ну, куда направлялся средневековый христианин? Правильно, на Страшный Суд, так как Конец Света им тогда обещали чуть ли не каждый второй год. И, как замечают историки, летописи на Руси начинаются вскоре после введения Владимиром христианства, а с ним и ожидания скорого Конца Света, и заканчиваются где-то в середине 16 века, когда Конец Света ждать умаялись. Последним таким фанатом Армагеддона был, кажется, Иван Грозный, который всю эту кутерьму с опричниной и затеял ради Страшного Суда. И так удачно, что после него Конец Света в отдельно взятой стране едва не настал, за что благодарные жители Российской Федерации ставят ему сегодня памятники, на что не осмеливались даже проклятые русские цари.

Летописи — это своего рода отчёт о проделанной работе с моралью для небесного начальства. С христианской моралью. конечно. с отсылками к Евангелию и цитатами из Ветхого Завета, и сильной привязкой к византийским источникам, даже по местным, якобы, событиям. В них ценится больше всего седая, хорошо забытая старина, из которой можно слепить поучительные и увлекательные истории в духе сериала «Игры Престолов», в то время, как недавние события если летописцами и передаются, то совсем таким примитивным телеграфным слогом: «Князь поехал к хану — князь получил ярлык от хана» — никакого полёта фантазии. Но, тем не менее, летописи передают исторический контекст, восприятие и понимание людей того очень отличного от нашего времени. Поэтому стоит в первую очередь обращать внимание на то, как они передают события, а не сами события. Рюрик, может быть, и фикция, но вот его сынуля Игорь, вроде, нет.

Судьба Игоря, как её подаёт летопись, как раз показывает внутренние отношения на Руси середины 10 века. С какого-то бодуна сей князь лично сам с дружиной отправляется сбирать дань с неких древлян. Ну, в современный Коростень. Что он ожидал там раскопать после недавних, по сообщениям весьма успешных походов на Константинополь, где ему якобы отсыпали кучу добра, непонятно, но сам Игорь сильно удивился от количества и качества полученного. Точнее от недостатка того и другого. Он видать, подобно еврею-портному из анекдота, который считал, что Бердичев и Париж примерно одно и то же, решил, что город есть город, тем более если это целый районный центр Житомирской области.

Не поймите меня неправильно. Я уверен, что тогдашний Искоростень ни в чём не уступал по великолепию и развитию самому Бердичеву, но вряд ли тянул на Царьград. Сейчас, наверняка, набегут знатоки и расскажут мне, какой офигенный был Искоростень, но всему своё время.

Как бы там ни было, а неудовлетворенный князь Игорь решил с полпути домой по быстренькому смотаться в древлянам ещё разок на бис. С точки зрения древлян это больше напоминало внеочередное прибытие латышского продотряда для реквизиции украинского хлеба и для Игоря-Ингвара всё закончилось печально летальным исходом. В результате его вдове Ольге приходится хитростью заманивать обнаглевших древлянских вождей, притворно соглашаясь на требование выйти замуж за одного из них, и также коварно их убить.

О чём говорит нам сия басня, кроме коварства и жестокости древних? О том что раз — князю приходится лично пополнять финансы и припасы, как простому квартирьеру и фуражиру; два — никакой сакральности и почтительности князь у древлян не вызывает. Они, может, его данники, но не подданные, и определяют свои отношения с Игорем, равного им племенного вождя, как временные, до кончины последнего, которую они при возможности могут и приблизить; три — у вдовы-княгини и ея малолетнего отпрыска Святослава нет, кому можно поручить ответную карательную экспедицию. Дружина, вроде, у Игоря и была, но пока Ольга не устроила древлянским бунтовщикам сцену из книжек Дж. Р. Р. Мартина, её, дружины игоревой, как-то в этом кино не заметно; четыре — местные древляне считают себя не ниже пришлых варягов и готовы связывать себя брачными узами с их женами. Короче говоря, данное образование ещё не совсем государство с наместниками, чиновниками и регулярной армией, и князю приходится буквально всё делать самому. Что сказывалось на его здоровье.

Вот почему в то время все европейские князья и короли начали принимать христианство. Куда ни сунься — везде эти племена языческие, всякие саксы, пруссы и кривичи с древлянами. Мадьяры, опять-таки. Силу они все понимают хорошо. И пока шло Великое переселение народов, этого было достаточно. Пришёл, настучал по голове, отобрал излишки, и расстался до следующего визита. Но к концу 10 века все стали более-менее оседать на месте и ничтожить племена становиться накладно. Соседи на своём горьком опыте тоже поднаторели отбиваться от налетов. Приходится заниматься хозяйством, то есть господарством, то есть государством. Становится нужна не просто сильная, которая отберет по желанию дань, а ещё и легитимная власть, которой сами подданные заплатят и с радостью. То есть приходится не просто стричь с покорённых, а культивировать этих самых верподданных.

Христианство идеально подходит для такого быстрого перехода из анархии язычества в монотеистическое государство. Власть от бога, воздайте кесарю, да не будет у тебя другого бога, это всё удобно выстраивается в программу первой каденции любого племенного вождя. Особенно после того, как атаман франков Карл Великий получил от римского папы благословение на имперское наследство. Мановением волшебной палочки бывший варвар становится наследником Цезаря и Марка Аврелия. И европейские конунги удивляются, «А что, так можно было?» Да что там европейские! Турецкие султаны, в силу восседания на константинопольский трон, считали себя римскими императорами, и неодобрительно относились к австрийским и российским самозванцам. И, кстати, по делу.

Но вернемся к нашим Рюриковичам. Вот, сидит такой из себя сын Святослава Владимир в Новгороде. И всем он хорош: и воин славный, и насильник известный, который, подобно Абдулле из «Белого солнца пустыни», следует правилу «возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный». Но вот беда, родом подкачал. Маманя ихняя какая-то левая. Не из варягов, не наша, не с океана. А это всё ещё племенное, родовое общество, там тебе без правильных предков карьеру не сделать. Власть-то Владимир в братоубийственной войне захватил, но это только до следующего претендента.

А вот христианство моментально его легитимизирует, ибо теперь его власть идёт прямо от бога, а не мнения знакомых и родственников. Христианство не признает других религий, не одобренных в Библии, так что, будьте добры, все в купель. И чем прекрасен византийский вариант церкви, что монарх держит главного настоятеля при себе. Это тебе не вещие волхвы с особым мнением и секретными ритуалами. Православная церковь — это часть государства.

Ага! Вот оно в чём дело! Есть церковь — есть государство. Есть кафедральный собор — есть столица. Так на Руси возникло первое государство, которое относится к современным украинцам и русским… практически никак.

Средневековое феодальное государство — это личное владение князя. Уже ставшей классическая сцена, которую принято выдавать за пример единства, державности и прочей патриотической лабуды.

«Дружина же сказала: «Не время теперь губить смердов, оторвав их от пашни». И сказал Владимир: «Но то мне удивительно, брат, что смердов жалеете и их коней, а не подумаете о том, что вот весной начнет смерд этот пахать на лошади той, а половчин, приехав, ударит смерда стрелой и заберет лошадь ту и жену его, и гумно его подожжет. Об этом-то почему не подумаете?». И сказала вся дружина: «Впрямь, воистину так оно и есть». И сказал Святополк: «Теперь, брат, я готов (идти на половцев) с тобою».

Перевод на современный язык.

— Ты что, сдурел? Если мы сейчас смердов начнем сгонять в лагеря на пушечное мясо и коней их реквизировать, то кто нам жратву будет поставлять потом? Думай экономически!

— Дык, а если не сгоним, так приедут половцы и сами реквизируют коней, еду и женщин первыми. Что мы будем жрать тогда? Уже и без женщин!

— Хрен с ними, со смердами! Тех, кто выживет, прижучим посильнее, чтоб пахали за двоих, и всех делов! Ай да князь, ай да государственник, что за эффективный менеджер!

Это образование следовало бы именовать Русью Рюриковичей (или Игоревичей, если на то пошло). Это частное владение одной семьи, которая 500 лет оставалась у власти на землях современной Украины, Беларуси и России, аж до смерти последнего из них, сына Грозного Федора Иоанновича. Начиная с Владимира Крестителя эта братия плодится и размножается, как те кролики.

Причем в этом расплоде им помогает и то, что поначалу они не совсем даже и христиане. Вроде их и крестят, вроде они и соборы отбабахивают, но при этом используют не христианские свои имена, а языческие, и в количестве жен и не жен тоже себя не сильно ограничивают. Так можно проследить, когда христианство окончательно утверждается на Руси — когда князья начинают именоваться из святцев и не перебарщивать с количеством жен, когда Александры и Даниилы сменяют Ярополков и Мстиславов. То есть не скоро, через пару-другую столетий.

Тут нужно заметить, что если для скандинавов христианство представляло некоторую проблему в области морали, ну, там, не убий, не укради, не возжелай, то вот видение Конца Света ( мы опять о нём, родимом) им очень напоминало их собственный Конец Света — Рагнарёк. Отсюда такое несколько выборочное следование новой религии.

Итак, потомки Владимира Святого, который крещён Василием, но об этом не распространяется в силу, надо понимать, личной скромности, растут в числе и их как-то надо пристраивать к источникам еды и питья. В общем, эти самые Рюриковичи расползаются во все стороны, захватывая существующие и основывая новые города. Патриотические историки позже назовут это феодальной раздробленностью, хотя если всё в руках одной, пусть и весьма обширной семьи, то не семейное ли это дело? Вот в Германии того времени, да, там была ещё та раздробленность — на каждом холме стоял замок отдельного барона и до вышеупомянутого Бисмарка так они по холмам, как сычи, и сидели. Русь же была семейным предприятиям, а чего только в семье не бывает? Особенно в таком неприятном и неродном.

Я хочу в очередной раз подчеркнуть, что в этническом плане Рюриковичи были чем угодно, кроме славян. Они из скандинавов, в жены берут из Европы, Византии и от половцев, так что славянской крови в них примерно ноль процентов. Что нормально не только по тем временам, а вообще аж до Первой мировой войны, когда вполне себе немецкая Саксен-Кобург-Готская династия на английском троне по националистическим причинам сменила свою фамилию на английскую Виндзор. А ихний король с нашим царем-батюшкой выглядели как близнецы-братья. Ибо и русский царь по женской линии происходил из того же династического рода. Поэтому с какой радости должен был Ярослав считать себя кем-то другим, кроме как потомком Рюрика? И с какой радости вы считаете себя потомками Ярослава?

Шанс иметь своим предком князя домонгольской Руси у вас исчезающе мал. От монголов до опричнины их постепенно выкорчевывали, пока не остались буквально считанные и учтённые единицы. Тогда от кого же происходят современ-    ные восточные славяне, если не от героических прибивателей щитов на врата и крестителей-насильников-многоженцев?

Летописи нам тут совсем не помогают. От слова никак. Поскольку их задача — рассказать как из дикой языческой древности свет христианства вывел нецивилизованные славянские племена к спасению души. Благодаря усилиям всё тех же благочестивых крестителей и соборостроителей. Окромя киевских полян, все остальные славянские племена рисуются как очень неприятные товарищи, которым князя пополам разорвать раз плюнуть. Но мы уже знаем, что летописи — источник ненадежный. Вот если кривичи и северяне, которые жили на юге, вообще-то, и назывались, скорее всего, сИверянами, другими источниками подтверждаются, то с теми же полянами, древлянами, и прочими хорватами, какая-то странная вещь происходит. Они имеются еще как у западных, так и у южных славян. Пойди пойми, то ли эти племена вот так разбегались на три стороны света, то ли летописец просто взял из византийского или болгарского источника байку и присобачил к местным нуждам. А в летописях подобных финтов навалом, ведь, повторюсь, их задачей было создание определённой канвы повествования, а не хронология фактов. Может никаких белых хорватов, полян и древлян никогда на Руси и не было? Может. Так это и неважно. Археологически, лингвистически и генетически восточные славяне имели два кластера — северный и южный, и это всё, что нам достаточно знать. Восточные славяне произошли от…….. восточных славян. И тех, кто к ним по дороге примазался.

Другое дело, что когда вы пытаетесь установить свое родство с далекими предками, стоит помнить, что в Киевской Руси Рюриковичей — это на 99.9999999% либо холопы, либо смерды. На выбор!

Несмотря на «феодальную» раздробленность строй там был вполне рабовладельческий. Не индустриально-рабовладельческий, как в древнем Риме, Юге США или Российской империи 18-19 веков, а старый, добрый, ламповый. То есть особой нужды в массовой рабочей силе для массового производства монокультур не было, но, тем не менее, имелось куча занятий, которыми занимались рабы. Это напоминало рабство античности, по сути. Ведь князьям со дружиной кто-то стирал портки, жарил гусей, завивал бигуди, чесал пятки и наливал кубки.

Меня всегда удивляло словосочетание из древних писаний «княжий отрок». За его убийство даже особенную пеню ввели. Я, грешным делом, даже подумал, а не намек ли здесь на особые отношения князей с отроками, на манер Ахилла и Патрокла. Ведь любви не прикажешь! Нет, оказалось всё обыденней. Отрок — это раб, слово сохранившееся в данном значение в некоторых славянских языках. В данном случае личный раб, домашний слуга, независимо от возраста. Хлопец ведь тоже идёт от холопа, другого вида раба. Такое смешение незрелости и несвободы, вероятно, естественно для отношений рабов и рабовладельцев. На юге США ещё не так давно к любому чернокожему, независимо от возраста, белый мог обратиться «Boy!» (мальчик, отрок).

Так вот, этих домашних рабов, челяди, у этих князей было сотни. Более того, многие административные должности, учитывая систему вертикали власти и личной преданности, занимали именно рабы-холопы. Позже тиуны и ключники станут чиновничьими посадами, но изначально никому, кроме личного раба доверять не приходилось. Ну, не родственникам же!

Поскольку экспорт рабов был одной из экономических составляющих торговой политики Рюриковичей, то, значит, у них был налаженный источник его. В основном полонили друг друга, на войне и за долги. Такая вот была государственности, из который растут ноги у современных державных отношений между гражданами.

Но были и свободные (чуть не сказал “граждане”). Нет, не граждане, и не особо свободные. То есть лично как бы свободные, но, как видно выше из диалога Владимира и Святополка, только пока князь чего-то не придумает интересного. Тогда приходится и на войну идти, и просто делать, что прикажут. Звали их смерды, но не потому, что вы подумали. Хотя, по идее, слово означает «свободный», но с такой долей иронии, что не смешно.

Тем не менее, как ни странно, появление князя и установление феодальных отношений по вертикали власти было шагом вперёд и просто выгодно для инициативных фермеров. Несмотря на случающиеся весенние призывы на войну и налоги в разнообразных видах, иметь феодального сеньора выгоднее для индивидуала, чем оставаться членом племени.

Если мы не особо уверены, какие именно и где на территории Украины обитали те или иные племена, исходя из исторического, экономического и антропологического опыта, можно с уверенностью сказать, что их племенной строй был хуже новой системы личной зависимости.

Вопреки расхожему представлению, что племя, особенно исконно-посконное, это такая расслабленная благодать, где почему-то блондинистые почему-то голубоглазые мужи и девицы, почему-то в чистых белых льняных и обязательно мудрёно расшитых рубашках и добротно стачаной обуви, да ещё на каблуках, водят хороводы и занимаются Иваном Купалой вповалку под изваяниями всевозможных Велесов и Перунов, ничего подобного в 9 -10 веках не было и быть не могло. Племя — это прежде всего оруэлловский колхоз, где все члены равны, но некоторые члены равнее других. Со знакомой нам уравниловкой и субсидиями на отопление.

Кстати, ихнее отопление делало невозможным ношение белых одежд и даже простое лежание на печи, аки былинный Илья Муромец. Ибо топили по черному, то есть печь в виде панциря черепахи дымила вовнутрь, ибо, ещё раз, огнестойкий кирпич тогда не изобрели, а деревянные хаты горят на загляденье. Дым прекрасно отгонял насекомых и покрывал несмываемой сажей все — стены, одежду, легкие. И хотя вышивать и тогда умели, но это же ручная работа, а ходить в саже можно и без узоров, дешевле и удобнее. Белокурость — тоже дело поздне-нажитое, от чуди белоглазой и прочих прибалтов.

Главное, что помимо уравниловки и соблюдения каких-то шаманских обрядов, — а толком никто о верованиях восточных славян не знает, все эти современные камлания, Перуны и Зверуны, новодел, в лучшем случае взятый из тех же летописных фантазий, — племена постоянно воюют. Это как футбольные фанаты или гопники, постоянные столкновения на почве чего угодно. В Африке и на Новой Гвинее до сих пор племена находятся в состоянии перманентной войны, которая, благодаря автоматическому оружию, скоро вполне может закончится печально для всех участников. Племя дело такое — пошла драка, все поднимаются и идут драться. И так без конца.

В «Повести временных лет» эта ситуация иллюстрируется рассказом о таких из себя обров, оборитов, злом языческом племени, которое всячески гнобило соседние племена. Не удивительно, так как обориты умудрились подселиться под бок к датчанам и саксам, очень драчливым соседям. И то, что они огребали от боевых германцев, обры сполна передавали славянским соседям на восток и юг. В результате, когда оборитов таки задавили, все соседи вздохнули с облегчением, а летописец злорадно подчеркнул, что мерзавцы вполне заслуженно «погибоша аки обры».

Посему, какой бы там князь ни был злобный и жадный, по большому счету для смерда гораздо лучше ходить на редкую, большую и внятную войну раз в пять лет, чем находится в постоянном напряжении от всяких обров. Лучше иметь за пана успешного князя, у которого есть своя профессиональная дружина и чья крыша не даст соседям чего-то у тебя захапать. Как только ты им откроешь, что ты смерд князя такого-то, то иметь дело им придется не с тобой, не с племенем, которое ещё нужно поднять, организовать и вооружить, а с уже готовой, организованной и вооруженной дружиной князя. Который, к тому же, ведет политику, чтобы смердов не особо дергать без надобности. В общем, можно не только сосредотачиваться на специализации местного производства, но и осваивать земли подальше. И, несомненно, возникновение локальной самоидентификации, взмен племенной. Уже не утичи дерутся с гусичами, а черниговцы ненавидят смоленцев. И всем от этого только прибыль.

Что вынуждает князей разворачивать свою политику на восток. Политика в то время — браки между аристократами. Как мы все знаем, можно подписывать любые договоры о вечном мире и любви, но в среднем они длятся от двух до десяти лет. Потом начинается рубка по новой. Гораздо надежнее породниться. Скажем, вы князь, но ваш родной братишка выпер вас из Киева и сам сел на престол. Зрада? Не совсем, ведь у вас имеется тесть — польский, например, король. Он, возможно, любит свою дочь и подкинет несколько тысяч конников, с которыми гораздо проще вернуться в родной город и сесть на родной престол.

А так как в у европейских родственников имелись и свои проблемы, то имело больше смысла обратить внимание на юго-восток, где болтались половецкие племена. Ну, кочевникам-скотоводам приходится быть постоянно ещё и воинами, пополняя запасы зерна, меда и чая у оседлых соседей. Можно торговлей или обменом, можно — просто набегом. Значит, родниться с половецким ханом выгодно. С одной стороны, разорять он тогда будет не тебя, а соседа, с другой стороны, с тобой против соседа пойдёт.

Знаменитое «Слово о Полку Игореве», как поэма, так и опера того же названия, удобно упустило интересный факт, что не только у князя Игоря бабушка и маманя были половчанки, что делало его полноценным этническим кипчаком, но и так называемый «полк» был поездкой на свадьбу его сына с дочерью хана Кончака. По пути Игорёк был уличён в присвоение чужого имущества, за что ему другой хан немного навалял, и если бы ни родственные половцы, то ни поэмы, ни оперы не получилось бы. Но добазарились между собой ханы, вероятно за мзду, и Игоря отпустили, даже не надрав уши, и это всё сейчас именуются патриотической защитой русских земель от вторжения кочевников. Мол, за шеломянем еси, и всё тут! А ведь князь просто ноет, что, мол, там осталась земля русов, то есть, моих предков и родственников Рюриковичей, где я имею власть и собственность, а тут в степи мне приходится вести себя, как полагается приличному человеку. За дело получил Игорь.

Если эти князья чем и были, то скорее половцами-кипчаками. Если верить восстановленной мордуленции князя Андрея Боголюбского, то на базаре в Ташкенте он бы ничем не выделялся из толпы, а в современной Москве русские националисты, скорее всего, набили бы ему морду как понаехавшему.

Неудивительно, что когда монголы прижали половцев, те обратились за помощью, понятно, к родственникам. Практически все Рюриковичи, от Волыни до Новгорода-Сиверского, имели дядю, брата, свата в степи. И навстречу монголам на Калку выкатила практически первая сборная Рюриковичей, чего они никогда, собственно, не делали. Это к сказкам о том, что Русь была раздроблена. Ну, вот же она, в полном составе, ради половцев. Это ведь феодальная конная армия, она по любому формируется по системе у каждого князя и города своя дружина, и ничего лучше никто тогда предложить не мог. Кроме монголов, которые эту первую сборную и раскатали под орех, сильно поуменьшив число действующих Рюриковичей.

Интересно проследить эволюцию военного дела в Киевской Руси. Она напоминает развитие герцогства Нормандского. К концу 9 века и там, и там к власти приходят скандинавы, спрыгнувшие с морских кораблей. Через 100-150 лет их ударная сила уже — тяжелая конница, профессиональная армия. Которую надо снабжать.

Как приходилось снабжать такую армию показывает история Ледового побоища, битвы, которой не было. Александр Невский, как иностранный специалист, был приглашен на княжество в Новгороде. Новгородцы, будучи независимой республикой, себя Русью не считали и если очередной князь им начинал слишком мозолить глаза, от него избавлялись, иногда жестоко. Александр, видимо, решил не раздражать работодателей, которые его, возможно, не особо и снабжали, и пошел кормиться на другую сторону Чудского озера. Где жили эсты (эстонцы) под художественным руководством Дерптского епископа.

Понятно, что нескольким сотням, а, может, и поболее, хорошо вооруженных всадников побираться от порога к порогу ни к чему. Кормиться значило объедать и обирать местное население. Ведь даже в ту эпоху потепления климата вряд ли эстонские луга зеленели в феврале. Так пару месяцев князь и сидел на кормлении. в конце концов даже терпеливые эсты не выдержали и наябедничали своему епископу. Тот, понятно, вызвал к себе магистра и политрука Тевтонского ордена. История не оставила нам их разговора, но, следуя примеру древних летописцев, мы и сами в состоянии её представить на манер дискуссии Владимира и Святополка .

— Meine Herren, — начинает епископ плаксиво. — Это уже ни в какие ворота не влезает. Кронпринц Александр уже несколько месяцев обжирает мои деревни. Будьте мужчинами, господа, ну сделайте хоть что нибудь?

— Мдааа, — мычит неохотно магистр, — так то оно так, Ваше Преосвященство, да только в наш наблюдательский мандат от Евросоюза это не входит. мы тут исключительно с просветительскими целями, в смысле религии, и защиты христианских святынь. Ваш Александр, часом, святыню не спер какую?

— Да знаю я ваши святыни! — раздраженно орет епископ. — Делов то! Послал проповедника к язычникам, они его зажарят — вот и мощи готовы! Да только это время занимает! Пока канонизируешь, так вообще без припасов останешься! Вот как сами без шпека и шнапса останетесь — тогда запоёте!

— Ах, ах! — восклицает магистр, — Что ж вы сразу не сказали, что дело богоугодное? У нас, конечно, с кадрами напряг, но пару дюжин рыцарей я вам непременно удружу. Только вы им местного ополчения с вилами подкиньте, чтоб выглядело посолиднее.

Конечно, когда очень ограниченный контингент рыцарей в сопровождении крестьянского ополчения настиг отъевшихся за зиму дружинников князя Александра, те, имея численное и качественное преимущество, не говоря уже о моральном настрое, от души наваляли преследователям, как профессионалам, так и любителям. И даже пяток тевтонцев захватили в плен для разнообразия. Конечно, дело было 18 апреля по новому стилю, но даже в лютый мороз сражаться на льду не особо рекомендуется без коньков. Но летописцам это не помеха, и, как положено, через сотню-другую лет, кто-то совместит несколько разных несвязанных между собой событий в одну фантастическую повесть, и очередной миф начинает гулять по миру. Даже кино снимают.

Стоит очень серьезно отличать историю элитной аристократии и народных масс. До века так 17-го это два параллельных потока, мало связанные между собой. Лишь постепенно, в течении нескольких столетий по мере установления христианства не просто как официальной религии, но и культуры, если не образа жизни, эти два потока начинают сливаться в один. Где-то к началу монгольского вторжения, но не из-за него. Князь Невский — Ярославович, но Александр. Смерды и холопы превращаются в крестьян и мужиков, то есть христиан и зрелых женатых мужчин, а не отроков. Где-то тогда и начинается смещения понятий — русский из аристократа скандинавского происхождения преващается в христианина православного обряда, а Русь Рюриковичей в земли, населенные восточнославянскими народами, а не племенами. И только к концу 16 века станет понятно, что можно говорить о трех очагах восточнославянского этногенеза. Вот с этого момента может идти речь о украинских и русских князьях и народах, их отдельных языках и культурах. И то лишь как самое начала отсчёта. До чего мы когда-нибудь доберемся.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook