Лондон против Еврозоны

Столетиями британская внешняя политика строилась на избежании постоянных европейских препятствий, но, что более важно, она стремилась предотвратить возникновение единой доминирующей континентальной силы – особенно, если этой силой пыталась стать Франция. Тем временем, британцы колонизировали значительную часть земного шара. Позднее, после заката их империи, они пытались поддерживать «особые отношения» с Соединёнными Штатами. Присоединение к Европейскому Союзу было не подтверждением надежд на европейскую интеграцию, а скорее неохотным признанием, что трансатлантическая стратегия выдохлась. Британское общественное мнение относительно ЕС было равнодушным, в лучшем случае.

В последующие годы, будучи исключённой из общей валютной и Шенгенской зоны (которая позволяет европейцам путешествовать через границы без паспортов), Великобритания дистанцировалась от важных инициатив ЕС. Тем не менее, премьер-министр Дэвид Камерон удивил всех, заветировав 9 декабря новое европейское соглашение (впервые с момента вступления Соединённого Королевства в Союз), оставляя остальные 26 государств-членов разбираться с увеличением фискальной интеграции между собой. Что ещё более неожиданно, что переговоры были прерваны из-за скрытых деталей финансовой регуляции.

Например, Камерон требовал провести «красную черту» через предложение применить к планируемой системе гарантирования вкладов процедуру голосования квалифицированным большинством (что означало бы, что ни одна страна не имела бы права вето). Камерон также возражал против требования, чтобы иностранные фирмы в Лондоне без бизнеса в других странах ЕС требовали наличия «единого паспорта», который позволял бы им действовать в любой стране ЕС, но также требовал бы соблюдения ими общеевропейских регуляторных норм.

Эти пункты не столь незначительны, но ими трудно объяснить озадаченным избирателям новую политику Британии в отношении Европы. Итак, почему же финансовые регуляторы стали своеобразным casus belli между Соединённым Королевством и его партнёрами?

Объяснение частично политическое. В Консервативной партии Камерона многие члены давно хотят повоевать с ЕС. Для них подходят любые предлоги, и Комиссар внутреннего рынка ЕС Мишель Бернье обеспечил их боеприпасами, настаивая (по мнению многих) на излишне ограничивающем регуляторном плане.

Когда в 2009 году шла торговля за портфели в комиссиях, бывшего премьер-министра Гордона Брауна предупреждали об опасности получения французами поста комиссара по внутреннему рынку. Но он выбрал вместо этого обеспечить место комиссара ЕС по внешней политике для своего однопартийца из Лейбористской партии, баронессы Эштон.

{advert=4}

Когда Бернье был назначен, французский президент Николя Саркози описал это как «поражение англо-саксонского капитализма». И Бернье оправдал это, хоть и не тем образом, как от него ожидалось.

Но кроме политики существуют и другие значительные конфликты между Великобританией и её континентальными соседями. Бернье предпочитает директивы, которые закрепляют единые правила для всех членов ЕС – так называемые меры «максимальной гармонизации». До этого директивы ЕС стремились к внедрению минимальных стандартов, которые отдельные страны могли поддерживать по своему желанию.

Теперь ЕС может отменить инициативы, которые Великобритания считает важными для себя, например, новые правила для сети дочерних банков могут потребовать более значительного уставного капитала для них. Глава Банка Англии Мервин Кинг высказал обеспокоенность по этому поводу.

Британские официальные лица также глубоко обеспокоены мерами, которые обяжут клиринговые компании, совершающие свои сделки в основном в евро, быть сосредоточенными в зоне единой валюты. Британское правительство уже вызывает Европейский центральный банк в суд, чтобы оспорить новые правила ещё до наложения вето. В этом есть резон: возможно, предложения ЕЦБ несовместимы с принципами единого рынка.

Ключевым пунктом преткновения, всё же, является пан-европейский налог на финансовые транзакции, который Еврокомиссия предложила при совместной поддержке со стороны Саркози и немецкого канцлера Ангелы Меркель. С точки зрения Великобритании этот налог крайне непривлекателен. Около 60 или 70% его будет собираться в Лондоне, а ЕС будет тратить большую часть его для поддержания финансовой системы еврозоны.

У британцев эта идея вызывает чувство сродни тому, что будут чувствовать германцы, если предложить налог на ливерную колбасу, доходы от которого пойдут в центральный банк. Они также указывают, что если если этот налог не будет принят глобально, по всему земному шару, то финансовые компании быстро мигрируют из Лондона в Нью-Йорк.

Это лучший аргумент Камерона на финансовом фронте. НО он не представил его должным образом, поскольку налоговая политика в Европе пока подчиняется принципу единогласия. Другими словами, Британия может блокировать этот налог без особого протокола. Это придаёт весомости тому аргументу, что «вето» Камерона – скорее политический ход, предназначенный для укрепления его внутренней поддержки.

Это большая игра, в которой Великобритания стремится к выходу из ЕС. Конечно, текущее status quo нестабильно, с 26 странами, движущимися к большей интеграции, когда 27-я остаётся в стороне.

Как отреагируют финансовые компании? Они будут довольны, что Лондон остаётся их коллективным основанием, несмотря на то, что регуляторные требования Камерона не были приняты? Или просто будут контактировать с агентствами недвижимости, чтобы подыскивать офисы в Париже или Франкфурте?

Игра – Лондон против еврозоны – только началась. Это будет увлекательное зрелище в ближайшие месяцы и годы.

Автор — бывший председатель британской финансовой полиции, заместитель управляющего Банка Англии, директор Лондонской школы экономики, профессор Sciences Po в Париже.

Источник: London vs. the Eurozone