Апокалипсиса не будет: почему не стоит волноваться о конце времён

«Кто или что вызовет апокалипсис?» – этот вопрос выставлен на сайте 2012apocalypse.net. «Супервулканы? Эпидемии? Астероиды? Кометы? Антихрист? Глобальное потепление? Ядерная война?». Авторы сайта впечатляюще открыты для версий катастрофы, которая произойдёт в 11:11 утра 21 декабря этого года, но они не сомневаются, что это случится. Кроме всего прочего, не только календарь майя заканчивается в этот день, но «солнце будет расположено относительно центра Млечного Пути впервые за 26 тысяч лет».

Дело ясное: распродавайте собственность и живите сегодняшним днём

Когда солнце встанет утром 22 декабря (а оно однозначно встанет), не ожидайте извинений или даже переосмысления. Не важно, как часто апокалиптические предсказания проваливаются, скоро возникают новые. И пророки апокалипсиса всегда привлекают последователей – от 100 тысяч миллеритов, которые ушли в горы в 1843 году, ожидая конца мира, до тысяч верующих в Гарольда Кампинга, христианского радио-проповедника, который предсказывал конец света в 1994 и 2011 годах.

Религиозные фанатики не имеют монополии на апокалиптическое мышление. Многие эксперты обещают неизбежность природных катаклизмов. Бестселлер-экономист Роберт Хайлбронер в 1974 году: «Будущее для человека, я верю, будет болезненным, сложным, отчаянным, и надежды на будущую перспективу очень зыбки». Или бестселлер-эколог Пол Эрлих в 1968 году: «Битва за то, чтобы накормить человечество, проиграна. В 1970-х («и 1980-х» было добавлено в более позднем издании) мир погрузится в голод – сотни миллионов людей будут умирать от голода, не взирая на любые антикризисные программы… ничто не сможет предотвратить значительный рост смертности в мире». Или Джимми Картер в телевизионной речи в 1977 году: «Мы используем все известные запасы нефти всего мира к концу следующего десятилетия».

Предсказания глобального голода и конца нефти в 1970-х оказались такими же ложными, как предсказанные священниками многочисленные концы мира. И нет никаких признаков, что «эксперты» стали более осторожными в апокалиптических предсказаниях. Наоборот, их риторика стала ещё более яркой за прошедшие годы. Вслед за календарём майя, «Бюллетень учёных-ядерщиков» (Bulletin of the Atomic Scientists) передвинул стрелку Часов Судного Дня на минуту ближе к полночи в начале 2012 года, написав: «Глобальное общество находится возле точки невозврата, когда никаких усилий по предотвращению катастрофических изменений в земной атмосфере будет уже не достаточно».

Прошло уже пятьдесят лет со времени успеха «Молчаливого лета» Рэйчел Карсон в 1962 году, и сорок лет после успеха «Границ роста» Римского Клуба в 1972 году, пророчеств конца гигантского размера, которые стали обыденностью. Действительно, нас теперь сопровождают гораздо более пугающие предсказания – мы теперь, по словам писателя Гэри Александера, «апокаголики». Прошедшая половина столетия принесла нам предсказания взрывного роста населения, глобального голода, чумы, войн за воду, истощения нефти, нехватки минералов, сокращения числа сперматозоидов, утончения озонового слоя, кислотных дождей, ядерной зимы, проблемы 2К года, эпидемии сумасшедших коров, пчёл-убийц, меняющих пол рыб, рака мозга, вызванного мобильными телефонами и климатических катастроф.

До сих пор все эти призраки катастроф были преувеличены. Да, мы столкнулись с проблемами, тревожно в области здравоохранения, и даже случаются массовые трагедии. Но обещанные Армагеддоны (непересекаемые пороги, точки невозврата, экзистенциальные угрозы «Жизни, Как Мы Её Знаем») не материализовались. Чтобы увидеть всю глубину нашего апокаголизма и понять, почему мы продолжаем вести себя таким ложным образом, нужно обратиться к последней половине столетия истории.

Классический апокалипсис имел четырёх всадников, и наши современные версии следуют этому паттерну, с четырьмя всадниками, имя которым Химикаты (DDT, CFC, кислотные дожди), Болезни (птичий грипп, свиной грипп, SARS, ВИЧ-СПИД, эбола, сумасшедшие коровы, Люди (население, голод) и Ресурсы (нефть, металлы). Давайте обратимся к ним по очереди.

Первый всадник. Химикаты

«Молчаливое лето», опубликованное 50 лет назад, было инструментальным в возникновении современного энвироментализма. «Без этой книги зелёное движение было бы основано гораздо позже или вообще никогда не возникло бы», Эл Гор написал в своём предисловии к изданию 1994 года. Основной темой Карсон было использование синтетических пестицидов (в частности DDT), которое вызвало не только уничтожение дикой природы, но и эпидемию рака среди людей.

Одним из её главных вдохновителей и источников для книги был Вильгельм Хупер, первый директор отделения окружающей среды в Национальном Институте Рака. Хупер был настолько же одержим своей идеей, что пестициды и другие синтетические химикаты вызывают рак (и индустрия это скрывает), как и настойчиво отрицал, что табакокурение причастно к его возникновению. Хупер написал в 1955 году статью, названную «Рак лёгких и его причины», опубликованную в «A Cancer Journal for Clinicians» (Журнал о раке для терапевтов): «Промышленное или относящееся к промышленности загрязнение в значительной степени ответственно за возникновение рака лёгких… курение сигарет не является значительным фактором для вызова рака лёгких».

По факту, конечно, связь между курением и раком лёгких оказалась железобетонной. Но связь между современными химикатами и раком отрывочна в лучшем случае. Даже ДДТ, который однозначно угрожает здоровью, если не защищаться, никогда не был напрямую связан с раком. В целом, частота рака и уровень смертности, скорректированные к среднему возрасту популяции, падает на протяжении последних 20-и лет.

В 1970-х фокус озабоченности химикатами был смещён в сторону загрязнения воздуха. Журнал «Life» писал в январе 1970-го: «Учёные получили неопровержимые экспериментальные и теоретические доказательства… следующих предсказаний: Через десять лет городские жители вынуждены будут носить противогазы, чтобы перенести загрязнение воздуха… к 1985-му году загрязнение сократит количество солнечного света, достигающего земли, напополам».

Вместо этого, частично из-за регулирования, частично из-за инноваций, загрязнение от автомобильных выхлопов и заводских труб значительно сократилось, а за последующие десятилетия качество воздуха улучшилось во многих городах развитого мира. Уровни моноксида карбона, диоксида серы, оксида азота, освинцовывания и запрещённых органических компонентов упали и продолжают падать.

В 1980-х наступила очередь кислотных дождей быть источником апокалиптических предсказаний. В этом случае сама природа выступала жертвой человеческих загрязнений в виде лесов и озёр. Дело началось в Германии, где статья в журнале «Шпигель» за ноябрь 1981 года называлась «ЛЕСА ГИБНУТ». Следом журнал «Штерн» написал, что треть немецких лесов уже мертва или умирает. Бернард Ульрих, учёный-эколог из университета Готтингена, заявил, что уже всё потеряно для лесов страны: «Их уже нельзя спасти». Смерть лесов, или «waldsterben», приобрела широкую известность по всей Европе. «Леса и озёра умирают. Вред уже может быть необратимым», писал журналист Фрэд Пирс в «Новый учёный» в 1982 году. То же самое было и в Северной Америке: половина всех озёр США была объявлена опасно кислотной, и леса от Виржинии до Центральной Канады считались страдающими от массовой смерти деревьев.

Общественное мнение предполагает, что эту судьбу отвратили, предприняв законодательные действия, чтобы уменьшить выбросы диоксида серы из электростанций. Это суждение во многом ложно. Не было никакой потери лесов в 1980-х, которую необходимо было восполнять. В США десятилетние государственные исследования, в которые было вовлечено около 700 учёных и которые стоили около 500 миллионов долларов, в результате показали в 1990-м году, что «нет никаких свидетельств значительной или необычайной гибели деревьев в США и Канаде из-за кислотных дождей» и «не существует ни единого случая, когда кислотные осадки были бы причиной известной гибели деревьев».

В Германии Генриха Спикера, директора Института Роста Лесов (Institute for Forest Growth) финская природоохранительная организация направила, чтобы проверить здоровье европейских лесов. Он заключил, что они растут быстрее и выглядят здоровее, чем когда-либо ранее, и значительно улучшились на протяжении 1980-х годов. «С тех пор, как мы начали изучать лес более ста лет назад, никогда они не были в такой форме… как сейчас», заявил Спикер (по иронии, один из главных ингредиентов кислотных дождей, оксид азота, природно разлагается в нитрат, удобрение для деревьев).

Что касается озёр, то оказалось, что их растущая кислотность более связана с вырубанием лесов, чем с кислотными дождями; исследования показали, что корреляция между кислотностью в дождевой воде и pH в озёрах очень слабая. История с кислотными дождями оказалась не предотвращённой катастрофой, а незначительной природной неприятностью, уже почти устранённой.

Угроза озоновому слою пришла следующей. В 1970-х учёные обнаружили снижение концентрации озонового слоя над Антарктидой на протяжении нескольких лет, и мегафон Армагеддона снова загудел. Вина была возложена на хлорфторкарбонаты (CFC), используемые в холодильниках и баллончиках с аэрозолью, взаимодействующие с солнечным светом. Исчезновение жаб и рост у людей числа меланом были одновременно привязаны к снижению озонового слоя. Также с этим связали рост слепоты у животных: в 1992 году Эл Гор написал про слепых лосося и кроликов, а «Нью Йорк Таймс» сообщила об «увеличении в «сумеречной зоне» численности овец и кроликов с катарактой» в Патагонии.

Но все эти утверждения оказались некорректными. Жабы умирали от грибковой инфекции, распространяемой людьми; у овец был вирусный конъюнктивит; уровень смертности от меланомы на самом деле упал во время роста озоновой дыры; а что касается слепых лососей и кроликов, то о них больше никогда не слышали.

В 1996 году было принято международное соглашение о прекращении использования CFC. Но предсказанного восстановления озонового слоя не произошло: дыра прекратила свой рост ещё до введения запрета, и не сократилась после. Озоновая дыра всё ещё растёт каждое антарктическое лето, и примерно на одном уровне каждый год. Никто на самом деле не знает, почему. Некоторые учёные считают, что просто разложение химикатов занимает больше времени, чем ожидалось; остальные верят, что причины возникновения дыры изначально были неправильно определены. В любом случае, озоновую дыру пока нельзя назвать страшной катастрофой, особенно если оставить в стороне чисто политические действия.

Второй всадник. Болезни

Снова и снова на протяжении последних пятидесяти лет повторяются предсказания о неизбежной новой пандемии. В 1976 году свиной грипп вызвал одну из первых паник. После смерти единственного рекрута в Форте Дикс, администрация Форда вакцинировала свыше 40 миллионов американцев, но по всей видимости больше людей умерло от последствий вакцинации, чем от самого свиного гриппа.

Через несколько лет смертельный вирус начал распространяться с ужасающей скоростью, изначально через сообщество гомосексуалистов. Очень скоро СПИД оказался в фокусе серьёзной тревоги. Но далеко не все мрачные предсказания оказались правдивыми. «Исследования показывают, что один из пяти – послушайте меня, в это трудно поверить – каждый пятый гетеросексуал может умереть от СПИДа к концу следующих трёх лет. К 1990-му году. Каждый пятый», предупреждала Опра Винфри в 1987 году.

Как бы ни был плох СПИД, эпидемии в Америках, Европе и Азии никогда не стали такими страшными, как боялись, анализируя его распространение в Африке. В 2000-м году американский Национальный разведывательный совет предсказал, что ситуация с ВИЧ-СПИД ухудшится в развитом мире за десять лет и «скорее всего усугубится, и в некоторых случаях вызовет экономический упадок, социальную фрагментацию и политическую дестабилизацию в наиболее поражённых странах, особенно в развивающихся и бывших коммунистических».

На самом деле пик эпидемии давно прошёл в конце 1990-х, и сегодня СПИД медленно отступает по всему миру. Число новых инфицированных в 2010 году было на 20% меньше, чем в 1997-м, и жизни более чем 2,5 миллионов людей были спасены с 1995 года с помощью антиретровирусного ухода. «Всего несколько лет назад говорить об окончании эпидемии СПИДа в ближайшее время казалось невозможным, но наука, политическая поддержка и действия мирового сообщества стали давать ясные и осязаемые результаты», в прошлом году написал исполнительный директор UNAIDS Майкл Сидибе.

Возникновение СПИДа привело к развитию теории, что другие вирусы могут распространиться из тропических ливневых лесов на человечество за его экологические грехи. Таким, по крайней мере, было в 1994 году предисловие книги Лари Гаррета «Наступающая чума: возникновение новых болезней в разбалансированном мире». Наиболее многообещающим кандидатом была эбола, гемморагическая лихорадка, которая описана в книге Ричарда Престона «Горячая зона», опубликованной в том же году. Писатель Стивен Кинг назвал книгу «одна из самых ужасающих вещей, которые я когда-либо читал». Как по сигналу, эбола вновь возникла в Конго в 1995 году, но скоро исчезла. Далеко не будучи предвестником всеобщего конца, ВИЧ остаётся единственным тропическим вирусом, ставшим пандемией за последние 50 лет.

В 1980-х британские коровы начали умирать от коровьего бешенства, вызванного инфекционным агентом в корме, который был получен из останков других коров. Когда люди также начали подхватывать эту болезнь, предсказания о эпидемических масштабах бедствия быстро стали ужасающими: согласно одному из исследований, до 136.000 человек должны были умереть. Патолог предупредил, что британцы «должны приготовиться, что возможно будут тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч случаев vCJD (новый вариант болезни Крейцфельдта-Йакоба, человеческое название болезни бешеных коров)». На самом деле число смертей в Великобритании на сегодняшний день достигло 176, причём всего пять случилось в 2011 году и пока ни одного в 2012 году.

В 2003 году это был SARS, вирус от виверр, который неэффективно, но неудобно привёл к карантину в Пекине и Торонто, сопровождающемуся предсказаниями глобального Армагеддона. SARS пошёл на убыль в течении года, убив всего 774 человека. В 2005 году был птичий грипп, описанный чиновниками ООН, как «комбинация глобального потепления и ВИЧ-СПИД, только в десять раз быстрее». Всемирная Организация Здоровья официально предсказывала от 2 до 7,4 миллионов погибших. По факту, к концу 2007 года, когда болезнь иссякла. Колокол смерти прозвонил примерно по 200 человек. В 2009 году это был мексиканский свиной грипп. Генеральный директор ВОЗ Маргарет Чан заявила: «Всё человечество под угрозой пандемии». Оказалось, что это вообще обычный грипп.

Правда в том, что вероятность новой глобальной пандемии не растёт, а падает. Массовая миграция в города, которая обозначалась в качестве возможности для вирусов прыгнуть из дикой природы в места обитания людей, не привела к росту такой вероятности, и скорее снизила её, не взирая на то, что медиа утверждают обратное. Распространяемые через воду и насекомых инфекции (обычно наиболее смертоносные) уменьшаются, в то время как условия жизни постепенно растут. Это правда, что передающиеся через прикосновение инфекции, типа простуды, процветают, но только потому, что они очень мягкие, и их жертвы часто могут продолжать работать и быть социально активными, позволяя вирусу распространяться. Даже если летальный вирус станет представлять глобальную угрозу, способность медицинской науки изучить его геном и создать вакцину или лекарство постоянно улучшается.

Третий всадник. Население

Из всех угроз катаклизмов для человеческой цивилизации, предусмотренных за последние 50 лет, ни одна не вызывала таких гиперболических обсуждений, как сами люди. «Человек – это болезнь, рак этой планеты», говорит агент Смит в фильме «Матрица». Такая риторика отображает мнение реальных активистов типа Пола Ватсона из «Sea Shepherd Conservation Society», который утверждает: «Мы должны радикально и разумно уменьшить человеческую популяцию до размера менее одного миллиарда… Излечение тела рака требует радикальной и агрессивной терапии, и поэтому излечение биосферы от человеческого вируса также требует радикального и агрессивного подхода».

В «вонючий горячий» вечер в такси в Дели в 1966 году, Пол Эрлих написал свой бестселлер «Бомба населения» (The Population Bomb), в котором «улицы казались живыми от людей. Люди ели, люди мылись, люди спали. Люди ходили в гости, спорили и кричали. Люди протягивали свои руки через окно такси, прося милостыню. Люди мочились и какали. Люди цеплялись за автобусы. Люди ухаживали за животными. Люди, люди, люди, люди». Вывод Эрлиха был мрачен: «Цепь событий, ведущая к растворению Индии в качестве жизнеспособного государства» уже была запущена. И другие эксперты согласились. «Уже слишком поздно избежать массового голода», заявил Денис Хейз, организатор первого Дня Земли в 1970-м году. «Посылать еду в Индию было ошибкой, которая только отсрочила неизбежное» писали Виллиам и Пол Пэддоки в своей книге «Голод-1975».

Случилось прямо противоположное. Уровень смертности упал. Голод стал редкостью. Скорость роста населения снизилась вдвое – поскольку дети стали умирать гораздо реже, отпала необходимость рожать из в таких больших количествах. За последние 50 лет производство пищи на душу населения выросло, не взирая на то, что глобальное население удвоилось. Фермеры стали настолько успешны в увеличении производства еды, что цены на еду упали до рекордно низких в начале 2000-х, и значительная часть Западной Европы и Северной Америки была снова занята лесами (политика по превращении части мирового зерна в топливо снизило это падение и вернуло цены обратно вверх).

Между тем, величина семьи продолжает падать на всех континентах. Мировое население скорее всего никогда не удвоится вновь, как оно увеличилось в четыре раза в 20-м столетии. Улучшения в семенах, удобрениях, пестицидах, транспорте и ирригации всё ещё распространяются по Африке, и к 2050 году мир может прокормить 9 миллиардов населения, причём с меньшей площади сельскохозяйственных земель, чем сейчас кормит 7 миллиардов.

Четвёртый всадник. Ресурсы

В 1977 году президент Джимми Картер появился на телевидении и заявил: «Мировая добыча нефти, скорее всего, будет расти ещё шесть или восемь лет. Но где-то в 1980-х, она больше не сможет увеличиваться. Спрос превысит добычу». Он был не единственным в своём видении. Конец нефти и газа предсказывался постоянно на протяжении всего 20-го столетия. Ещё в 1922 году президент Уоррен Хардинг создал Американскую угольную комиссию (US Coal Commission), которая после 11-месячного исследования предупредила «Добыча природного газа уже начала падать. Добыча нефти не может продолжаться в текущем количестве». В 1956 году геофизик компании «Shell» Кинг Хубберт предсказал, что производство бензина в США достигнет пика в 14 триллионов кубических футов в год где-то к середине 1970-х.

Все эти предсказания провалились. Добыча нефти и газа продолжала расти все прошедшие 50 лет. Резервы газа значительно выросли после 2007 года, когда инженеры научились использовать сланцевый газ. В 2011 году Международное агентство энергетики (International Energy Agency) заявило, что известных запасов газа хватит минимум на 250 лет. И хотя, скорее всего, источники дешёвой нефти действительно начнут сокращаться в ближайшие десятилетия, гигантские количества сланцевой нефти и нефтяных песков останутся доступны, хоть и дороже. Как обычно, препятствия материализовались, но апокалипсиса не видать. Ещё со времён сэра Томаса Роберта Мальтуза, пессимисты продолжают недооценивать силу инноваций. В реальности, движимые ростом цен, люди просто разрабатывают новые технологии, как техника горизонтального бурения, которая помогает добыть больше нефти из сланцев.

Но не только энергия, но и металлы должны скоро кончиться. В 1970-м году Харрисон Браун, член Национальной академии наук, предсказал в «Научной Америке» (Scientific American), что свинец, цинк, олово, золото и серебро все закончатся к 1990-му году.

Книга «Границы роста», выпущенной 40 лет назад Римским Клубом, комитетом видных экологов со склонностью встречаться в Италии. Книга предсказывала, что если использование ряда металлов продолжит увеличиваться экспоненциально, то их мировые резервы могут истощиться к 1992-му году, что приведёт к коллапсу цивилизации и резкому падению численности населения Земли в последующем столетии, когда у людей больше не будет сырья для изготовления машин. Эти заявления вскоре были повторены в школьных учебниках. «Некоторые учёные подсчитали, что известные мировые запасы нефти, олова, меди и алюминия закончатся в течение вашей жизни», гласит один из таких учебников. По факту, как результат известного спора между Полом Эрлихом и экономистом Джулианом Саймоном, который позже был задокументирован, металлы отнюдь не иссякают. Более того, они становятся дешевле. Эрлих, который заявил, что его «подстрекали» на спор, прорычал «Одна вещь, которая никогда не закончится, это имбецилы».

За последние полстолетия ни один из эко-покалисисов, которыми нам угрожали, не развивался так, как предсказывали. Некоторые были частично правдивыми, некоторые были отвращены активными действиями, некоторые были целиком химерными. Что поднимает вопрос, который многие найдут дискомфортным: С таким послужным списком, почему люди должны продолжать принимать заявления о катаклизмах, в частности делаемые сейчас об изменениях климата? В конце концов, 2012 год означает не только апокалиптический конец майянского календаря, но также и предсказан видной фигурой нашего времени: Раджендрой Пачаури, главой Межправительственной группы экспертов по изменению климата, который заявил в 2007 году, что «если не предпринять действий до 2012 года, потом будет слишком поздно… это определяющий момент».

Итак, стоит там беспокоиться насчёт потепления климата, или нет? Это слишком бинарный вопрос. Урок предыдущих неудачных предсказаний экологических апокалипсисов заключается не в том, что ничего не происходит, а в том, что возможности среднего значения результата слишком часто исключаются из рассмотрения. В дебатах о климате мы много слышим от тех, кто думает, что беда неумолима, если не неизбежна, и много от тех, кто думает, что всё это мистификация. Мы редко вообще позволяем значительному количеству «слабогретелей» подать голос: тем, кто подозревает, что глобальная позитивная отдача от водяного испарения в атмосфере мала, в результате чего рост температуры в этом столетии составит всего 1 или 2 градуса Цельсия; что гренландский ледяной слой может таять, но не быстрее, чем с текущей скоростью менее 1% за столетие; что общий рост осадков (и концентрация диоксида карбона) может улучшить продуктивность сельского хозяйства на планете; что экосистемы переживали значительные внезапные перепады температуры и раньше; и что адаптация к постепенному изменению может быть одновременно и дешевле, и менее экологически вредной, чем быстрое и брутальное решение отказаться от использования ископаемого топлива.

Мы уже видим некоторые доказательства того, что человечество может упреждать катастрофы, связанные с потеплением. Хорошим примером является малярия, которая, согласно многим предсказаниям, должна была стать хуже в результате изменений климата. Но в 20-м веке малярия исчезла во многих частях мира, включая Северную Америку и Россию, даже не взирая на потепление. Смертность, связанная с малярией, упала за первую декаду текущего столетия на красноречивые 25 процентов. Погода, возможно, за это время стала более благоприятной для москитов. Но любые возможные эффекты от потепления были перебиты пестицидами, новыми антималярийными лекарствами, лучшими дренажными системами и экономическим развитием. Эксперты, как Питер Гетинг из Оксфорда, считают, что эти трэнды сохранятся, не взирая на погоду.

Также, как политика может ухудшить климатический кризис (развитие биотоплива не только стимулировало уничтожение ливневых лесов, освобождая углерод, но также ввергло миллионы в нищету и голод), технологии могут сделать его лучше. Если селекционеры повысят урожайность риса, люди станут богаче и смогут позволить себе лучшую защиту от экстремальной погоды. Если ядерные инженеры сделают плавление (или деление тория) более эффективным, тогда эмиссия углерода значительно снизится. Если газ заменит уголь из-за горизонтального бурения, тогда эмиссия углерода будет расти медленнее. Человечество – быстро движущаяся цель. Мы будем бороться с нашими экологическими угрозами в будущем с помощью инноваций, встречая их в момент появления, а не через массовые страхи, вызванные сценариями худших вариантов.

Автор – колумнист «The Wall Street Journal» и автор книги «Рациональный оптимист: эволюция процветания» (The Rational Optimist: How Prosperity Evolves).

Перевод Александр Роджерса, «Хвиля»

Источник: The Atlantic