Мираж демократии Египта

Вопреки большинству сообщений средств массовой информации, за последние 10 дней государство Египта не ощутило на себе смены действующего режима. Протесты, конечно, нарушили систему и пошатнули авторитет Мубарака, но никакие восстания серьезно не угрожали режиму Египта.

Хотя, много протестантов, иностранных правительств, и аналитиков были сосредоточены на личности президента Египта Хосни Мубарака, окружение непобедимого президента, которое и распространило египетский режим, убедили в том, что жизнеспособность Египта никогда не была под вопросом.

Это потому, что бессменным центральным учреждением страны является военная элита, которая исторически имела влияние на политику и командовала околомонополистическими интересами.

Когда штаб-квартира правящей Национально-демократической партии сгорела дотла, члены НДП хаотично появлялись на телевидении с трогательными несвязными сообщениями; тем временем, сообщения со стороны правящей военной элиты были ясными, едиными и полностью поддерживающими Мубарака, дисциплинирующими практически всех. Не смотря на тот факт, что генерал из мегафона заявил о своей солидарности с протестующими, в то время как другие военные ездили на танках по центру Каира со слоганами «Назад к Мубараку», никаких актов организационной раздробленности или разногласий внутри команды не произошло.

С 28 января режим Мубарака стремится окружить демонстрантов. Руководители правящей элиты использовали различные уловки, выступали в качестве поджигателя и пожарного. Благодаря стратегии, работающей в обоих направлениях огня и пожаротушения, протестанты были фактически вынуждены бежать от одного режима к другому. Это произошло на двух уровнях: во-первых, режим направлял протестантов, используя полицию в качестве тарана. На протяжении первых дней демонстрации, офицеры в униформе открыто стреляли резиновыми пулями и использовали слезоточивый газ. Начиная со 2го февраля, офицеры в штатском, выступали в роли защитников правления Мубарака – некоторые на лошадях и верблюдах – держа в руках кнуты и палки, пугали и ранили тех, кто протестовал против системы, таким способом преподнося им репрессивный урок.

Зажав протестующих между режимом постоянного насилия и режимом предоставления безопасности, генералы по-прежнему контролируют ситуацию, не выходя из своих кабинетов.

Хотя нельзя сказать, что все офицеры из толпы «про-Мубарака» выступали в роли защитников режима, достаточно многие из них имели свои полномочия для иллюстрации бесспорного присутствия полиции. По словам Мубарака, насилие было выборочное и целенаправленное, не хаотичное. Исчезновение полиции 29 января, предоставляя окрестности криминальным группировкам и окрестным групповым дозорам, и их появление спустя 24 часа предполагает, что они действовали по приказам, и их исчезновение и возвращение не случайны.

Хотя армия охраняла порядок на улицах, Министерство Внутренних дел и полиция действовали как репрессивная рука режима, выполняя грязную работу в попытке заставить протестующих Тахрира вернуться в свои дома.

Военные и рядовые солдаты, располагавшиеся на улицах, стали частью различных стратегий. Нет никаких сомнений в том, что проявленная солидарность со стороны военных и их нейтралитет, была преднамеренно продумана. Это проявилось 2 февраля, когда демонстранты «про-Мубарака» атаковали антиправительственных протестантов в Тахрире. Осада главной площади состоялась в течение 16 часов, оставив 13 убитых и более 1200 раненых; согласно предположениям Египетского Министерства здравоохранения, действия военных были продуманы таким образом, чтобы выдавать их за потенциальных спасителей от жестокого насилия.

Эта стратегия сдерживания работает. С политической точки зрения, окружая протестующих, режим препятствует разрастанию конфликта. Генералы, сидя в своих кабинетах, по-прежнему контролируют ситуацию в стране, используя то систему явного насилия, то систему обеспечения безопасности.

Генералы также стремились вести войну с не протестующим населением, и они сделали это без единого выстрела, выставив демонстрантов как нарушителей спокойствия.

27 января были закрыты банки, банкоматы очищены от валюты, цены на продовольствие медленно возрастали, в то же время были закрыты школы, офисы и установлен комендантский час. Интернет и сотовые сети были отключены.

Хотя некоторые из этих граждан, возможно, изначально поддерживали протестующих, их мнение со временем изменилось. Люди устали быть запертыми в своих квартирах, беспокоиться о запасах еды и деньгах, они хотели бы вернуться к первоначальной «нормальной» жизни. По иронии, они хотят вернуться к военному государству, против которого были готовы бороться еще 13 дней назад. Этот метод запугивания не протестующих граждан кажется такой же стратегией, как и насилие демонстрантов на улицах

История, распространенная средствами массовой информации, гласит о хороших протестующих выступающих против плохой диктатуры Мубарака. Несмотря на правдивую информацию об ужасающих инцидентах, факт остается фактом, египетский режим, сыгравший роль хорошего и плохого полицейского, чтобы контролировать ситуацию, теряется на фоне 24-часового проявления мужества.

Несмотря на то, что многие протестующие, такие как Хуссам ель-Хамалави и Махмуд Салем, проявляют такую отвагу, им все равно не удается достичь своей цели. Хотя желание отставки Мубарака со временем лишь усиливается.

По данным Нью-Йорк Таймс, администрация Обамы стремится к тому, чтобы Мубарак вышел на пенсию раньше положенного срока и в стране состоялись досрочные выборы, не дожидаясь сентября. США неоднократно настаивали на «упорядоченной передаче власти».

Осуществление демократической передачи власти невозможно без подключения сил, на данный момент запрещенных в стране, таких как Мусульманское Братство и лиц, находящихся под стражей, таких как Айман Нур. Необходимо будет подключать молодых людей из уличных комитетов, а также независимых граждан для создания оппозиционных партий. Осуществление перехода от диктатуры к демократии это всегда своего рода вызов даже в лучшие времена. В такой ситуации правящий лидер может привести страну либо к демократии, либо к непрерывному авторитарному правлению. Если этот лидер — генерал Омар Сулейман, который 30 января принял присягу в качестве вице-президента, перспективы демократии плачевны.

Сулейман тех же антидемократических убеждений, как и Мубарак. Они сотрудничали с 1993 года, и Сулейман разделяет многие из политических предпочтений Мубарака и его мировоззрение. Он известен своим мастерством ведения переговоров и своим презрением по отношению к Мусульманскому Братству. Хотя вице-президент теперь может показаться стабилизирующей силой для египетского государства во время переходного периода, власти США полагают, что он может попытаться остаться у власти далеко за пределы сентября.

Хотя вице-президент теперь может показаться стабилизирующей силой для египетского государства во время переходного периода, власти США полагают, что он может попытаться остаться у власти далеко за пределы сентября.

В действительности, некоторые из ранних общественных заявлений Сулеймана с момента провозглашения его вице-президентом не сулят ничего хорошего для демократии. Они звучат знакомо устрашающе. 2 февраля, в кровавый день на площади Тахрира, Сулейман заявил, что режим отказывается вести переговоры, пока «улицы Египта не вернуться к нормальной жизни». Чувствуя, что режим берет верх, Сулейман заявил, что о новой Конституции не может быть и речи до президентских выборов в конце этого года и утверждал, что беспорядки были результатом «заговора» в постановке «зарубежных стран, Мусульманского Братства и отдельных партий». Сулейман заявлял: «Мы будем просить протестующих вернуться домой. Или мы попросим их родителей вернуть их домой».

Таким образом, он фактически назвал потенциальных союзников в развитии демократии, предателями и детьми, взяв на себя обязательство, провести следующие президентские выборы согласно некорректной Конституции.

Протестующим предоставили неоднозначный выбор в этом переходе. Идите домой, и – возможно – будете приглашены за стол переговоров позже, или продолжайте протестовать, и будете лишены возможности присутствовать на переговорах с Сулейманом. Некоторые независимые граждане, такие как Амр Мусса и Набиль Фахми, покинули ряды демонстрантов и встретились с Сулейманом. Учитывая, что многие из этих людей занимали ранее определенные должности в Египте Мубарака, протестующие, скептически относятся к ним как к страждущим перемен.

Нет сомнений в том, что пост-правление Мубарака будет динамичным, но не обязательно демократическим. Военных лидеров Египта, которые правят страной, похоже, удовлетворяет оставить Мубарака на своем месте, таким образом, Сулейман может действовать как вице-президент.

Ведущие правительственные чиновники, включая госсекретаря США Хилари Клинтон, начали направлять свои опасения в офис Сулеймана.

Протестанты на площади Тахрира и не протестующие граждане ощущают сильное давление со стороны государства, режим до сих пор сохраняет свою способность контролировать развитие конфликта.

Когда началось восстание в Египте, многие связывали это с событиями в Тунисе и отмечали, что 2011 год станет аналогом 1989 года. Вместо этого, 2011 год показывает, насколько прочны и непоколебимы авторитарные режимы в арабском мире. Столкнувшись с реальными проблемами и возможностью перелома ситуации в стране, военные силы Египта не колебались. Режим остался прежним, используя стратегии насилия над людьми и впоследствии уберегая их от этого же насилия.

До восстания в Египте, военные правили не напрямую, в то время как элита, представленная общественными организациями по связям с общественностью, пользующиеся популярными лозунгами, продвигали нелиберальные принципы экономической политики по всему Египту. В случае правления Сулеймана, цель государства восстановить структуру управления военными руководителями даже не ставится под сомнение.

Это своего рода «аккуратный переход» в Египет пост-Мубарака, скорее всего, ознаменует возвращение к репрессивному статус-кво, чем эпоха привлечения населения к власти.