Западная пресса изобилует историями о растущем консерватизме Китая, который отражается в сегодняшнем подавлении свободы слова китайскими властями, а также возрождением движения маоистов во внутренних провинциях. В тревоге мы представляем себе худшие из всех возможных последствий: всемогущая китайская экономика, подчиненная политической системе, так или иначе, снова возвращается к своей коммунистической политике открытого антагонизма с Западом. Хотя существуют мощные структурные движущие силы, работающие на такую ситуацию, нам не следует, однако, их бояться.
В той степени, в какой траектория экономики Китая будет сбиваться с пути, в какой-то момент неизбежно произойдет бессознательное отступление политической системы к «покраснению», что осложнит отношения с внешним миром. Оно отразит зияющую пропасть между партией привилегированных «князьков» и все более и более угнетаемыми массами.
В этом смысле экономический подъем Китая по своей природе самоограничивающийся: придерживается ли правительство политического плюрализма, который действительно обращен к людям и содействует их благополучию, или оно впадает в такой же кровавый популизм, который когда-то использовал Мао Цзедун для поддержания своей личной диктатуры. В любом случае, краткий период статуса Китая как сверхдержавы, вероятно, в этот самый момент промелькнул перед нашими глазами. Но поймите: гораздо больше мы хотели бы найти зерна китайской демократии, а не Китай, который регрессирует к красным.
История говорит нам, что когда Китай переживает внутреннюю нестабильность, его внешняя политика тяготеет к сверхосторожности, которая означает, что мы можем отложить любые поверхностные сравнения с кайзеровской – гораздо в меньшей степени нацистской – Германией. Исторически нетерпимый и этноцентричный, Китай стремится повернуть внутрь, от «низшего» мира. Он не будет опускаться до завоевания «варваров», предпочитая изолировать свою «высшую» культуру от вредных идей, касающихся свободы личности. Другими словами, Китай – это не цивилизационный эквивалент исламского джихада. Поэтому мы должны рассматривать сегодняшнюю схватку с «красными» (такими, какие они есть) как признак оборонительной слабости, а не агрессивной силы.
Существует также несколько структурных причин, которые уравновешивают любые споры о консерватизме в сочетании с внешней агрессией.
Во-первых, Китай окружен большим количеством развивающихся и/или стабильных экономических государств, которые подсознательно обращаются к США для политико-военного улаживания растущих беспорядков во все более недружелюбной Поднебесной. Хотя в финансовом отношении обанкротившаяся Америка и не может полностью пресечь усилия Пекина, направленные на отрицание нашего военного легкого доступа к непосредственным границам Китая, этого и не нужно делать. Можно просто до зубов вооружить всех обеспокоенных соседей Китая (заметьте, это гораздо более выгодно).
Во-вторых, ресурсная зависимость Китая уже огромна, и она растет не по дням, а по часам. Мы представляем себе Америку «зависимой» от иностранной нефти из нестабильного Ближнего Востока, но это полный бред. У Китая, наоборот, не остается иного выбора, кроме как полагаться на энергоресурсы Персидского залива, на полезные ископаемые Африки и Океании и, неизбежно, на продовольствие Западного полушария. Двадцать два процента человечества, проживающих на 7 процентах мировых запасов пресной воды, вряд ли могут создать сверхдержаву.
Китай не может принимать участие в так называемой войне за ресурсы, поскольку, если он это сделает, она очень быстро в конечном итоге распространится на всей планете. Не знаю, как вы, а я предпочитаю эту возможность. Китай явно больше всего подчинен власти спроса, но его усилия закрепить поставки пока что выглядят несколько причудливо. Они окажутся не более надежными, чем предыдущие подобные усилия со стороны Запада, что означает, что местные жители воспринимают их как несправедливые. В ресурсно-ограниченном будущем Китай, как и все остальные, будет вынужден платить бешеные деньги.
Что касается агрессивного захвата Китаем всего, чего он хочет, давайте вспомним, что речь идет о вооруженных силах, которые ни с кем не воевали более четверти века, полвека не воевали с равноценным противником, никогда в своей многотысячелетней истории ни с кем не вели продолжительных военных действий далеко за пределами страны. Попросту говоря, хрупкое однопартийное государство Китай никогда не выживет в ожесточенной кривой освоения производства, даже если оно будет достаточно глупым, чтобы попытаться вступить в борьбу. Когда оно начнет войну, китайцы окажутся наиболее искусными в борьбе и истреблении друг друга, основываясь на принципах военной стратегии Сунь Цзы, чего мы опасаемся.
Лишь одна цивилизация на этой планете, западная, сумела преуспеть в продвижении своих экономических и политических позиций и все еще поддерживает кровавую репутацию в ведении войны. Китай может собирать любое оружие, которое только пожелает, ведь единственное испытание, которое имеет значение в глобальной политике, состоит в использовании этого оружия против других и выживании в борьбе.
Но почему Китаю необходимо прибегать к таким мерам, когда его казна полна, а потребности в развитии настолько велики? До тех пор, пока страной будут руководить «либералы», в отношениях с внешним миром Китай будет лишь подлизываться и подчеркивать свой «мирный подъем», хотя его ужасная внутренняя политика известна многим сотням миллионов сельских бедняков. А если эта красная внутренняя политика на самом деле заявит о себе еще раз? Тогда Китай снова уничтожит сам себя, а мир снова главным образом будет наблюдать со стороны этот ужас.
Мы можем представить своеобразный великий «поединок века» между Китаем и США, или, что более логично, между развивающимся Китаем и развивающейся Индией, но правда состоит в том, что самые большие враги Китая – внутренние: его огромное население в сочетании с крайне недостаточной ресурсной базой. Демографическая бомба замедленного действия уже запущена, и Китай с гораздо большей вероятностью, чем Запад, может пережить сценарии «Зеленого сойлента», «Бегущего по лезвию бритвы» и любого другого научно-фантастического мрачного кошмара, который вы можете назвать. Так что давайте не путать наше будущее с будущим Китая, не фантазировать, что его в высшей степени трудный путь представляется боссам Пекина кратчайшим путем к превосходству.
То, что мы настаиваем на том, чтобы говорить о Китае в терминах «или/или» не означает, что выбор Китая бинарный. Образ внутренне нестабильной цивилизации с многонациональным побережьем и консервативными внутренними районами нельзя назвать уникальным. Америка также имеет свои голубые и красные штаты, в которых по тем или иным причинам происходят конфликты. Китай будет учиться делать то же самое, и после периода проб и ошибок две группировки Коммунистической партии будут учиться открыто конкурировать друг с другом за расположение общественности. Огромное море китайских эмигрантов совершили подвиг гражданской ответственности во всем мире, и ничто не предопределяет невозможность материкового Китая достаточно быстро достигнуть того же самого дома.
Кислиця різко відреагував на захід ООН і РФ із захисту від тероризму
Українці можуть отримати екстрену міжнародну допомогу: як подати заявку
Українців хочуть позбавити виплат по інвалідністі: що готує Кабмін
Пенсія у листопаді 2024 року: що зміниться для українських пенсіонерів
Так что не стоит бояться недавнего угрожающего возвращения Китая к авторитаризму. Этот «Большой скачок назад» ничего не говорит нам о будущем, за исключением растущего несоответствия Пекина глобализированному миру с его неисчерпаемым поощрением демократизации через расширение прав индивидов.
И если это делает глобализацию звучащей как огромный американский заговор, то вы уже знаете все слова этой песни.
Томас Барнетт является главным аналитиком Wikistrat и редактором Esquire magazine. Его последняя книга называется «Великие державы: Америка и мир после Буша» (2009). Его ежедневная колонка в WPR, «Новые правила», выходит каждый понедельник. Связаться с ним и его блогом можно на сайте thomaspmbarnett.com.
