«Взять все, да и поделить…». Когда цитируют эти бессмертные слова Шарикова, обычно подчеркивают слово «поделить». Хотя не менее важное, с практической точки зрение, и слово «все». Ведь мало просто поделить, так же интересно знать, что именно делить. И как.
Вот, скажем, одинокая женщина, живущая в Украине. В старой трехкомнатной квартире, 30 с чем-то квадратов, не ахти, но и эти метры надо обогревать и оплачивать. Что, по нынешним ценам, кусается, особенно когда речь идет об одинокой пенсионерке. Значит ей нужно избавиться от квартиры и переехать в другую, поменьше. И тут выясняется, что сделать это не так легко, и не только психологически. Помимо того, что трудно покинуть насиженное гнездо, расположенное возле реки и парка, невозможно найти ничего поменьше и подешевле, не говоря уже о местах у реки и парков. Почему так? Потому что городская инфраструктура формировалась в советское время, исходя из советских реалий и представлений. И попытки привести социальные отношения к западным нормам свободного общества неизбежно натыкаются на ограничения, которые представляет старая инфраструктура.
Например, в Северной Америке, инфраструктура жилья отражает жизненный цикл человека. Он выходит из школы, и оказываться в общежитие колледжа, или снимает с несколькими такими же непутевыми юнцами жилье. Предпочтительно поближе если не центру города, с его ночной жизнью, то хотя бы к бару, откуда можно на бровях доползти до кровати. Он уверен, что все это там будет, и основной вопрос – цена съема.
Человек начинает работать, обзаводится семьей и, обычно, покупает дом, конечно, в рассрочку, в пригороде, с парками, торговыми центрами, кинотеатрами, ресторанами, теннисными кортами, футбольными и бейсбольными полями, и вообще гольфом. И хорошими школами, куда пойдут его дети, ради которых и покупался дом квадратов так на 300-600, желательно с задним двором, где будут гадить семейные четвероногие питомцы, которых дети, как водится, забудут прогулять.
Дети вырастают, и уходят в свою личную жизнь, свой цикл. Дом в пригороде пожилой паре не к чему, и она его продает, а если в их районе цены на недвижимость росли, то и с некой прибылью. На вырученные деньги они покупают небольшой кондоминиум с парой комнат, в котором им не нужно убирать снег и стричь траву самим, в котором нет лестниц, и чтоб возле парка с прудом, и недалеко от больницы, на всякий случай.
Потом муж, статистически говоря, умирает, а вдова переберется в квартирку в доме для престарелых. Обычный, как бы, дом, но в котором имеется медицинский персонал и есть, кому воды подать и с кем в карты поиграть.
Это условная схема, но она иллюстрирует тот факт, что структура и городской застройки, и общества в целом, там исходит из того, что человек вещь непостоянная, и в разные периоды жизни его возможности и требования меняются.
Советский же подход видел человека как социально-экономическую функцию. Для ее функционирования, ее требовалось дать минимально достаточные вещи: жилье, еду, зарплату. Все это особо не варьировалось и не индивидуализировалось. 1-2-3 комнатные квартиры, картошка и копченая скумбрия, 120-180 рублей в месяц и инженеру и рабочему. Подразумевалось, что это решало все возможные проблемы человека. И все это, само собой отражалось в инфраструктуре. Не только городской застройки, но и в структуре экономики, и в структуре мышления.
Когда Шариков воскликнул: «Взять все, да и поделить…», в то время имело какой-то смысл. Например, переселить работяг из съемных углов в большой доходный дом, наскоро поделенный на коммунальные углы. Но после распада Советского Союза даже приватизация этих 1-2-3 комнатных квартир ничего не могла поменять. В буквальном смысле. Ведь одно дело менять обстоятельства вертикально, укрупняясь или сокращаясь по надобности, другое, когда по любому меняешь шило на мыло.
Ведь до сих пор в 2015 году людям в Киеве продолжают давать жилье. Именно давать квартиры дееспособным, активным людям, что означает рыночная система спроса и предложения не работает, инфраструктура остается прежней. Мобильность населения, необходимая составляющая современной экономики, минимальная. Вот пример. Мой отец, со всеми голодоморами и эвакуациями, в своей долгой жизни переехал 5-6 раз, и то вынужденно. Моя канадская дочка за 8 лет ее самостоятельной жизни переместилась раз 12. Готовность снятся с насиженного места и искать свое счастье поддерживается наличием соответствующей инфраструктуры.
Жилье – всего лишь один пример того, что тормозит и будет тормозить реформы в Украине. Страна не заточена ни физически, ни психически на перемены любого рода. У нее просто нет соответствующей инфраструктуры. В противоположность к США, которые просто созданы для экспериментов. Иногда очень и очень неудачных, правда. Но у них есть инфраструктура, позволяющая людям, обществу и экономике адаптироваться и меняться со временем.
Ведь недостаточно декларировать добрые намерения и принимать нужные законы. Зерну требуется соответствующая почва. Провал перестройки и постсоветских реформ был во многом обусловлен сложившейся инфраструктурой, приватизация которой была бессмысленной, потому что унифицированная и эгалитарная система без изменения ее структуры так и останется распределительной, сколько ее не приватизируй. Всем сначала дали по одинаковой квартире, потом все приватизировали одинаковые квартиры, а в конечно итоге все, на самом деле, остались при своих, так как в принципе ничего не изменилось.
Чтобы это изменить требуется понимание проблемы, понимание путей их решения и, наконец, видение. Как сделал легендарный американский гангстер Багси Сигель (родители из украинского Летичева, кстати), узревший в невадской пустыне будущий сверкающий Лас-Вегас. Как после года АТО пришло понимание, что украинским Вооруженным силам необходима совершенно другая структура и видение противника. Поэтому, делая заявления и принимая законы, необходимо думать и о том, что без соответствующей инфраструктуры, они останутся колебаниями воздуха и словами на бумаге. Или, как показали недавние сообщения о повышения тарифов и налогов как на западе, но в советской инфраструктуре, поводом для свертывания реформ. Потому что всегда важно, кто будет делать, что будет делать, как будет делать и, самое главное, в каких условиях.
