Проблема дискуссий отмены/неотмены Минских договоренностей — яркий пример смысловой чёрной дыры. Экспертная среда и просто люди спорят вокруг того отменить неработающий договор или не отменить? Хотя и то и другое действие не очень повлияет на степень его (договора) функциональности.
Сразу оговорю, что пункты Минска-2, их выгодность/невыгодность для одной стороны и для стороны другой (как одних конкретных пунктов так и их совокупность в целом) — вопрос абсолютно вторичный. Потому что нет смысла интегрировать неподконтрольные Украине районы, не имея реального контроля за украино-российской границей (а в идеале нужно ещё иметь силы для того, чтобы оказать сопротивление гипотетическому вторжению оттуда). Точно так же и России нет смысла отдавать границу без предварительной надежной инъекции в тело Украины в виде дозы институций лднр. Точка. Поэтому исследования выгодности каждого пунктика Минска-2 без привязки к вышеописанному нюансу остаются для ценителей и эстетов жанра переговорных дел и вариативности формулировок.
Вторая оговорка состоит в том, что сторонники «отмены» Минска-2 не призывают развернуть широкомасштабное наступление на Донецк-Луганск. В каких практических действиях будет выливаться «отмена» Минска-2 даже среди них вопрос дискуссионный.
Реальная мотивация и «противников» и «сторонников» Минска-2 лежит в иной плоскости. Соблюдение несоблюдаемого договора — это выражение желания консервировать ситуацию. Остановить падение, нащупать ориентиры, пути выхода. Пока Запад своими санкциями медленно, но уверенно душит Россию за нарушение Минска-2.
Несоблюдение несоблюдаемого договора — это выражение желания сорвать маски и иметь четкий вектор движения в некомфортной и агрессивной среде. Соцопросы дают картинку популярности первого стремления. Что в целом очень закономерно для общества, которое якобы «устало от войны», хотя наличие войны в обществе очень просто подвергнуть сомнению. Для этого достаточно поставить несколько простых вопросов среднестатистическому представителю общества. На практике мы убедимся в том, что он имеет очень общее представление о географии театра боевых действий, он назовет отдельные населённые пункты по памяти из СМИ, но какой из них будет лежать к северу или югу друг от друга или от главных ориентиров, — Донецка и Луганска, он не скажет. Так же он не скажет, где находится его ближайшее бомбоубежище, адрес военкомата. То есть, в реальности мы убедимся в том, что для общества войны нет. Аналогичная ситуация будет и с процессом реформ.
Эта проблематика рождает запрос на профессиональную армию и профессиональных реформаторов. На профессиональные и функционирующие институты государства. Потому что не возможно силами одного гражданского общества воевать, гоняться за коррупционерами, люстрировать судей и контролировать работу органов государственной власти и местного самоуправления. Художники должны писать, музыканты играть, воины воевать, судьи судить, милиция ловить преступников.
На практике же мы видим, что советник министра МВД с удовлетворением смакует вручение повестки подозреваемому в совершении преступления (давайте сразу туда отправим заключённых и тем самым полностью снимем проблему призыва), что военкоматы, губернаторы областей вместе с милицией решают проблемы исполнения каких-то планов и графиков призыва населения для участия в антитеррористической операции. Что спустя полтора года войны министр МВД пишет пост, где открывает таинство того, что нам, оказывается, нужна профессиональная армия, что в якобы воюющей стране ещё никто серезно не поднимал вопрос отсутствия Конституции, по которой должны жить и развиваться ЗСУ и частично другие силовики, — Военной доктрины. На практике мы увидим, что в реальности человек, получивший повестку и пошедший в военкомат сталкивается с непониманием сограждан и тезисами о том, что ему, молодому, красивому и умному в армии делать нечего (как будто там нет нужды хотя бы в умных и молодых).
Всё это говорит о том, что несмотря на доминирующее в обществе стремление законсервировать ситуацию у несформировавшегося государства, опирающегося на нефункциональные институты и запас прочности того меньшинства, которое сейчас являет собой прототип гражданского общества, возможности нащупать пути выхода только уменьшаются. Впереди лежит страшный и болезненный вариант, — полностью упасть на дно, тем самым вектор направления дальнейших движений определится автоматически.
Сейчас самым четким выражением дна в Украине, оказывается, есть не месячная работа центрального аппарата СБУ и МВД на 205 округе в пользу одного из кандидатов, не фестиваль гречкосейства там же от его оппонента, не сворачивание люстрационных процессов. Оказывается, что дно в этой стране — громкое и банальное до ужаса падение снаряда «Града» рядом.
Только расстрел Небесной Сотни, только оккупация Крыма, только боевые действия на Донбассе заставляли эту страну открывать книги, ходить на семинары, заходить в горсоветы и исполкомы, менять себя и окружающую реальность.
Сейчас, получается, мы стоим у засранного общественного сортира и спорим относительно того снимать ли с дверей бумажку «После себя смыть!» или нет. Когда рядом нам советуют либо раз в день самим всё смывать, либо нанять уборщицу с постоянным окладом. Но мы хотим экономить. Нам готовы дать денег на месяц-второй для уборщицы, но мы ещё не можем отказаться от идеи вместо бумажки повесить, например, более заметную вывеску.
