ГЕРМАНСКИЙ СЛЕД» В ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. АНАЛИЗ ОДНОЙ ИЗ ГЛАВНЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ МИФОЛОГЕМ ХХ ВЕКА

В рамках этой исторической гипотезы можно  выделить 2 основных направления: сторонники первого полагают доказанным лишь факт субсидирования партии большевиков германской военно-политической верхушкой; склоняющиеся ко второму течению не ограничиваются этим. По их мнению, вождь большевиков В.И. Ульянов-Ленин (наряду с другими представителями ЦК РСДРП (б) в годы Первой мировой войны являлся  германским «агентом влияния», по приказу немецкого Генерального штаба и на его деньги разваливавшим русскую армию, а после прихода к власти подписавшим с Германией «похабный» Брест-Литовский мирный договор.

Историк И.Я. Фроянов следующим образом  обозначил эти тенденции в  своем подходе к поставленному  вопросу: «Брали ли большевики деньги у немцев? Брали. Были ли они немецкими  агентами? Безусловно, нет»[1]. В настоящей  статье на основе большого количества исторических источников и проведенных специалистами исследований предпринята попытка взвесить имеющиеся позиции по данным вопросам и дать на них объективный ответ.

Начать  данный анализ можно с вопроса  об оплате немцами большевистской антивоенной  пропаганды после февраля 1917 г. В частности, писатель Олег Платонов в одном из своих произведений убежденно рассуждал о финансировании противником «антирусской деятельности» по изданию «Правды» и других большевистских газет, даже подготовку и публикацию «Приказа № 1» полагая плодом происков масонов, большевиков и немцев; при этом он ссылается буквально на… слухи[2]. Данная версия ранее разрабатывалась в научной литературе, но не была обнародована[3]. Между тем, её приходится признать несостоятельной — документы, изобличающие подрывную деятельность германских спецслужб на Восточном фронте в 1917 г., не содержат свидетельств об их связи с большевистскими издателями[4], равно как подобных примеров не обнаруживают исследования специалиста по русской военной печати периода Первой мировой войны Д.Г. Гужвы[5]. Как показало расследование событий 3–5 июля 1917 г. в Петрограде, в конторе газеты «Правда» имелась вся учетная документация по собственно газете и типографии, функционировавших лишь на средства от подписки и пожертвования.

Вообще  происходившее в 1917 г. стремительное  таяние русской армии путем дезертирства и раскола по классовому и национальному  признаку не было уникальным явлением; схожие процессы наблюдались и в  других странах, участвовавших в  Первой мировой войне — Германии, Австро-Венгрии и т. д.[6] По свидетельству 1-го генерал-квартирмейстера германской армии Эриха Людендорфа: «Мысль о революции, распространяемая неприятельской пропагандой, и большевизм нашли в Германии подготовленное состояние умов и завоевали себе почву в армии и флоте. Ложное учение скоро начало привлекать к себе широкие массы. Германский народ в глубине страны и на фронте получил смертельный удар»[7]. Однако даже историографическая традиция как правило акцентирует внимание исключительно на процессах в русской войсковой среде.

Так же востребованным источником в исследованиях  и публицистических произведениях  о связях германской военно-политической верхушки и РСДРП (б) являются воспоминания полковника Б.Н. Никитина. Зачастую к  ним относятся некритически. Однако эти мемуары изобилуют неточностями и серьезными искажениями в описании даже весьма ярких событий революционного 1917 года — в частности, Никитин повествует о водворении в тюрьму незадолго до Февральской революции «неприятельского агента» Карла Гибсона, руководившего разгромом петроградской контрразведки в первые послереволюционные дни. В действительности фамилия фигуранта этих событий была не Гибсон, а Рейнсон, и он являлся агентом русской контрразведки, а в работе на немцев лишь подозревался[8]. Этот, таким образом, фальсифицированный (намеренно или за давностью лет — неизвестно) эпизод, кстати говоря,  практически в неизмененном виде был экранизирован в одной из серий художественного телевизионного фильма «Гибель империи».

Однако  предположим, что Никитин в основном добросовестно фиксировал в своих мемуарах известную ему служебную информацию и события, современником коих ему выпало стать. Ведь в его воспоминаниях приводятся документальные материалы, на первый взгляд неопровержимо доказывающие связь большевистской верхушки с германскими Генштабом и МИДом. Это телеграммы, которыми обменивались В.И. Ленин, Г.Е. Зиновьев, присяжный поверенный М.Ю. Козловский, А.М. Коллонтай, глава Заграничного бюро РСДРП (б) Я. Ганецкий (Фюрстенберг)и его двоюродная сестра Е.М. Суменсон. По версии обвинения, через экспортно-импортную фирму «Фабиан Клингсланд», основанную Александром Парвусом, исполнительным директором которой был Ганецкий, а представителем в Петрограде — Суменсон — и производилось финансирование большевистской партии. Якобы Парвус передавал полученные от немцев деньги Ганецкому, последний перечислял их своей двоюродной сестре, которая обналичивала счета и передавала суммы денег Козловскому. Сочтя эти телеграммы подтверждением сотрудничества большевиков с государством-противником России, Б.В. Никитин 1 июля выписал ордер на арест 28 большевистских функционеров. Следует отметить, что против Суменсон улик выявить не удалось — она истолковывала фигурировавшие в деле телеграммы, как сугубо коммерческую документацию. И именно к такому выводу пришел посвятивший их изучению свою докторскую диссертацию американский историк С. Ляндрес — проведенный им анализ телеграмм показал, что упоминающиеся в них денежные суммы неизменно шли из России в Стокгольм, а не наоборот[9]!

В качестве приложений к переизданию  воспоминаний Б.В. Никитина опубликованы документы российского военного агента в Дании в годы Первой мировой  войны С.Н. Потоцкого — его  донесения Особому отделению  генерал-квартирмейстерства Главного управления Генерального штаба (Огенквар ГУГШ) в Петрограде и поступавшие в Копенгаген ведомственные письма и запросы. Автор-составитель этой публикации[10], кандидат исторических наук К.М. Александров претенциозно преподносит данную подборку документов как подтверждение «несомненного участия германских агентов и германских капиталов» в организации Октябрьской революции. На поверку оказывается, что это многообещающее название заимствовано из сообщения Огенквара Потоцкому, хотя по логике вещей подтверждение «несомненного участия» должно содержаться в донесениях из Копенгагена в Петроград. С тем же расчетом на неискушенную целевую аудиторию Александров пишет в предисловии к документам: «Будучи профессиональным офицером службы Генерального штаба, С.Н. Потоцкий не сомневался в том, что противник финансировал деятельность большевиков в России при помощи законспирированной цепочки посредников»[11], дабы читатель проникся уверенностью российского атташе перед ознакомлением с вводимыми в научный оборот документами.

Как военный агент, С.Н. Потоцкий и в самом деле был на хорошем счету у Огенквара. Однако известен ряд примеров его не вполне добросовестной работы — в частности, в конце 1915-начале 1916 г. он передал в Петроград отличающиеся противоречивостью агентурные данные, воздержавшись от их сопоставления, анализа и проверки[12]. Отдельные сведения, направленные Потоцким Генштабу, носили явно вымышленный характер. В январе 1916 г. он со ссылкой на агента «Кривоноса» докладывал о переправке на Западный фронт массы болгарских и турецких войск в униформе германской армии, а так же — о существовании в Москве тайной германской организации, занимавшейся подделкой паспортов для нелегального проникновения в Россию вражеской агентуры. Департамент полиции проверил эти сведения и счел их совершенно фантастическими[13]. Далеко не все агенты Потоцкого были добропорядочны по отношению к разведке, сам же он в 1916 г. был заподозрен англичанами в шпионаже в пользу Германии. С учетом этой информации, которую Александров по понятным причинам замалчивает, отношение к агентурным данным С.Н. Потоцкого у читателя должно быть в известной мере скептическим.

Впрочем, они и без того противоречат друг другу — например, донесение  от 2 мая 1917 г. сперва сообщает о серьезнейшем продовольственном кризисе в Германии и Австро-Венгрии («не хватает хлеба, мяса, картофеля, муки вообще съестных продуктов»), а затем — о высылке из нейтральных стран в Россию социал-демократов с выплатой им больших сумм денег[14]. Как относиться к подобным сведениям? Во-первых, они никоим образом не подтверждаются и предлагаются публикатором к принятию на веру. Во-вторых, ни в одном из 14 телеграмм не фигурируют, даже не упоминаются большевики и их лидеры. Наконец, в-третьих — применительно к процитированному документу — по замечанию историка С.В. Тютюкина, идея о том, что истощенная, обескровленная, оголодавшая и сама находившаяся на пороге революции Германия в 1917 г. была способна разбрасывать золото налево и направо, отдает нездоровой фантастикой[15].

Аналогичным примером фальсифицированных сведений военной агентуры — правда, не российской, а французской — являются действия начальника французской военной миссии в Швеции Л. Тома. В начале июня 1917 г. он получил от своего однофамильца, министра вооружения Франции Альбера Тома указание «дать возможность правительству Керенского не только арестовать, но особенно дискредитировать в глазах общественного мнения Ленина и это последователей» с целью не допустить выхода России из войны[16]. Мемуары Л. Тома, опубликованные в 1933 г. во французской прессе, не подтверждают скандальной версии об организации Октябрьской революции на немецкие деньги.

Определенный  интерес могли бы представлять материалы  секретного отчета американской разведки, составленного для Государственного департамента в июне 1918 г. Однако его составитель признается в предваряющей текст отчета записи: «Данная информация была получена главным образом из французских (sic!) источников и хотя я полагаю, что она в большинстве своем достоверна, гарантировать это я не могу»[17]. Следовательно, данные из этого отчета могут быть лишь приняты на веру.

В течении десятилетий основным массивом материалов, изобличающих большевистскую партию в получении немецких денег, являлись так называемые «документы Сиссона». Эти материалы были в 1918 г. переданы правительству Североамериканских Соединенных Штатов (САСШ) главой петроградского бюро Комитета общественной информации Эдгаром Сиссоном, очевидцем революционных событий осени 1917 г. Содержание этих документов якобы показывало, что Ленин и Троцкий были агентами германских спецслужб.

Между тем их фабрикация была продемонстрирована еще в марте 1918 г., причем ни кем  иным, как ближайшим сотрудником  Сиссона по петроградскому бюро Комитета общественной информации США Артуром  Буллардом. Опубликовавший его бумаги российский историк В.Л. Мальков цитирует доводы эксперта — действительно, агитационная деятельность Ленина совпадала с интересами германской стороны, однако из этого вовсе не следует, что он стал агентом германского влияния. Призванные же обличить большевистскую верхушку в получении денежных средств от кайзеровской Германии, представляют собой преимущественно копии неких телеграмм, неубедительных по содержанию. «Ничто, например, не мешает мне» — рассуждал Буллард,— «послать телеграмму королю Георгу и сказать в ней, что кайзер уполномочил меня выделить ему кредит в один миллион долларов. И подписать — фон Гартлинг»[18].

Несмотря  на это, кандидат исторических наук А.Г. Латышев писал о необходимости  пересмотра мнения о подложности  этих документов[19]. Заслуживающими доверия считал эти материалы и один из известнейших биографов Ленина Д.А. Волкогонов, а публицист А.А. Арутюнов на страницах своего сочинения настойчиво твердил о подлинности «документов Сиссона»[20], при этом не гнушаясь неприкрытыми оскорблениями в адрес исследователей — сторонников обратной точки зрения; в частности, по его выражению «некий В.А. Мальков, то ли по наивности, то ли по какой-либо другой, неведомой науке причине, полагает, что путем подлога, фальсификации и извращения фактов и событий можно достичь научного признания».

На  деле все эти эпитеты справедливы  в отношении сочинений самого Акима Арутюнова, в отношении  же «документов Сиссона» полную ясность  внес специально изучавший их и знакомившийся  с бумагами Булларда в архиве Принстонского университета американский историк и дипломат Джордж Кеннан. Его выводы ныне находят поддержку в западной литературе, даже у сторонников теории «германского следа в Октябрьской революции»[21], в отечественной историографии же исследования Кеннана были продолжены профессорами Г.Л. Соболевым и В.И. Старцевым. Последний, проведя всестороннее изучение самих «документов Сиссона» и обстоятельств их появления, убедительно доказал: эти материалы являются подложными, а их автором был авантюрист Фердинанд Оссендовский, ставший впоследствии известным польским писателем. Подробнейший источниковедческий анализ первоисточников, проведенный Старцевым в Национальном архиве США, позволил ему сделать однозначный вывод: «Внимательное изучение всех документов Оссендовского показывает, что, несмотря на тщательность его работы и принимавшиеся им меры предосторожности и учета изготовляемых им документов, ошибки и огрехи в оформлении свидетельствуют еще раз об их поддельном происхождении»[22].

Однако  дискуссией вокруг «документов Сиссона» разнообразие предположений о том, кто пестовал Октябрьскую революцию, не исчерпывается. В 90-е гг. одним из первых представителей отечественной академической науки версию даже не о «германском», а об «американском следе» в её истории частично признал достоверной профессор Н.Н. Яковлев. Он проникся не вполне объяснимым доверием к изустным воспоминаниям Алена Даллеса, к которому в бытность его резидентом американской разведки в Швейцарии в 1916 г. якобы заходил движимый корыстным интересом В.И. Ленин[23]. Предположение о незначительности германского содействия большевикам по сравнению с опекой их, правда, не САСШ, а Англией, упоенно обыгрывает в своих сочинениях писатель Н. Стариков. Возрождая из небытия образ «коварного Альбиона», имевшего определенное влияние на русское общество в 1914–1917 гг., этот автор вовсе не обременяется  рассмотрением историографии вопроса, исследованием исторических источников, полагаясь в своих умозаключениях единственно на здравый, с его точки зрения, смысл[24]. Ничего общего не только с наукой, но даже и с подлинно исторической публицистикой, такой подход не имеет, посему уделять внимание рассмотрению пассажей Старикова нет необходимости.

Подобной  версии придерживался американский ученый Энтони Саттон — в частности, в его книге встречается упоминание о передаче директором Федерального резервного банка САСШ У. Томпсоном большевикам суммы в 1 миллион рублей, правда, уже несколько месяцев спустя Октябрьской революции[25]. Автор ссылается на выпуск газеты «Вашингтон Пост» от 2 февраля 1918 г., однако в этом номере цитируемая Саттоном статья попросту отсутствует, а биографическое исследование о Томпсоне обнаруживает, что он был противником большевиков и даже убеждал президента В. Вильсона направлять суммы в размере 3-х миллионов долларов в месяц для предотвращения Октябрьской революции, казавшегося вполне реальным[26]. Тот же автор из факта освобождения Л.Д. Троцкого после переговоров между Временным правительством и английским посольством в Петрограде из заключения в лагере в Галифаксе, куда он был помещен после задержания по подозрению в субсидировании немцами[27], делает надуманный вывод об обоснованности этого подозрения. Таким образом, и исследование Саттона несет на себе печать подлога.

Единственным  документально подтвержденным примером получения большевистской партией денег от агента немецкого правительства в 1917 г. является передача швейцарским социал-демократом Карлом Моором Заграничному бюро ЦК РСДРП (б) 73 тысяч шведских крон. В документах они именовались «ссудой» и должны были быть возвращены сразу после захвата большевиками власти. Однако эти деньги не поступили в Россию — часть их была потрачена на проведение Третьей Циммервальдской конференции в сентябре 1917 г., состав и цели которой указывают на использование пресловутых «немецких денег» против самой кайзеровской Германии не в меньшей степени, чем Временного правительства России[28]. Остальная часть ссуды Моора и вовсе была привезена в Россию Ганецким лишь в 1920 г. Таким образом, к истории Октябрьской революции, её подготовке эта сделка не имеет никакого отношения. Вдобавок даже А.Г. Латышев признает, что до 1917 г. Моор еще не был секретным германским агентом, контактов с ним в эмиграции Ленин не поддерживал[29], а в сентябре 1917 г., после июльских обвинений верхушки РСДРП (б) в шпионаже, центральный комитет партии постановил: «Предложение [Моора] отклонить и всякие дальнейшие переговоры по этому поводу считать недопустимыми».

Какими  еще находящимися в научном обороте  материалами аргументируется версия о «германском следе»? Её сторонники зачастую апеллируют к работам британского историка Г.М. Каткова. Этот исследователь еще в середине 1950-х гг. опубликовал послание министра иностранных дел Германии Р. фон Кюльмана кайзеру Вильгельму II через чиновника для изустной передачи информации[30], предварив его пространной статьей. В ней сам Катков подчеркивает: «Подозрения в том, что большевики получали финансовую помощь от германского правительства – не клевета, а логичное предположение»[31], поскольку публикуемый им документ является лишь косвенной уликой, подлинной содержащейся в ней информации не может быть подтверждена. Катков считает маловероятным обман кайзера фон Кюльманом в сообщении о финансовой поддержке большевиков, однако это — лишь логические умозаключения. Историк отдавал себе в этом отчет, а потому оговорился в тексте статьи, что указаниям Кюльмана на «сверхважность» германского финансирования большевиков вероятно, присущи самовосхваление и преувеличение. В самом деле, фон Кюльман заявляет буквально следующее: «Только когда мы по разным каналам и под разными предлогами обеспечили большевикам постоянный приток фондов, они сумели проводить энергичную пропаганду в своем главном органе «Правде» и значительно расширить прежде весьма слабый базис своей партии»[32]. Увы, апологеты исторической гипотезы о «германском следе» зачастую пренебрегают этим и расценивают предположение Каткова как доказанный факт.

Ко  всему прочему, этот британский историк  в предисловии к посланию фон  Кюльмана некритично высказывается  о «документах Сиссона», лишь упоминая о предположениях в пользу их фабрикации со ссылкой на С.П. Мельгунова; впрочем, это объяснимо, т. к. разоблачающая их работа Дж. Кеннана увидела свет лишь 2 месяца спустя. В своей широко известной монографии о Февральской революции Г.М. Катков придерживается той же сдержанной позиции в отношении связей германской военно-политической верхушки и РСДРП (б). Он признает, что в архивах германского МИДа отсутствуют документальные свидетельства о поддержке Парвусом и его агентами забастовочного движения в Российской империи в 1916 и начале 1917 г. и, даже говоря о поддержке большевиков немецкими властями, оговаривается — «знал об этом большевистский вождь или нет»[33]. Таким образом, Катков был сторонником версии «германского следа», но хронологически ограничивал оказываемую немцами большевистской партии поддержку исключительно 1917 годом; он приводит пример с нехваткой у РСДРП (б) денег даже для выпуска своего журнале «Сборник социал-демократа» зимой 1916/1917 гг.

Действительно, даже для самого В.И. Ленина безденежье в годы Первой мировой войны было рядовым явлением. В середине декабря 1915 г. он писал Александре Коллонтай: «Денег нет. Здесь нет денег. Это главная трудность»[34]. 29 января следующего, 1916 г. в связи с планами две-три недели поработать в библиотеках Цюриха вождь большевиков запрашивал у большевика М.М. Харитонова о возможности прочитать пару рефератов (лекций) для получения финансов; интересовался о стоимости комнаты на двоих (хотя бы с одним койкоместом), самая дешевая, в рабочей семье; «обед в столовке», утренний завтрак и кофе вечером. Уже находясь в Цюрихе, Ленин обращался к большевичке С.Н. Равич с просьбой организовать его выступление в Женеве, «ибо у меня сугубое безденежье»[35]. В этой связи не представляется возможным расценивать иначе как подлог опубликованную сравнительно недавно в германской прессе информацию о 26 миллионах имперских марок, наряду с оружием переданных МИДом Германии большевикам в течение 4-х лет войны[36].

Правда, Парвус приписывал себе организацию локальных забастовок в России в январе 1916 г., на полученный им 29 декабря 1915 г. под расписку  миллион рублей. Однако косвенными подтверждениями этому служат лишь подозрения полиции в политическом характере этих акций. Вдобавок они должны были ни много, ни мало разрастись в революцию, чего не произошло — Парвусу на деле удалось лишь распространить слухи о готовящимся им восстании[37].

Наряду  с работами Г.М. Каткова, известны посвященные  Октябрьской революции и её «германскому  фактору» книги таких западных авторов, как Ричард Пайпс и Элизабет Хереш.

Первый  — крупный американский историк, исследователь истории России и  СССР. В работе другого ученого  из Соединенных Штатов содержится весьма высокая оценка достижений Пайпса в  раскрытии тайны «германского следа»: «…лидеры большевиков получали финансирование от Германии. Работа доктора Ричарда Пайпса полностью подтвердила эти связи»[38]. Правда, в той же книге Александр Парвус (Гельфанд) именуется «Хелпхендом», чин прапорщика подменяется несуществующим в русской армии званием «энсина», а адмирал А.В. Колчак в 1916–1017 гг. командует… «флотом Черного моря» (?). Мнимое же подтверждение Пайпсом обеспечения большевиков немецкими деньгами сводится к публикации письма Ленина Инессе Арманд, датированного 19 января 1917 г. и содержащего следующие фразы: «Насчет немецкого плена и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой. Мы пока остаемся здесь». Между тем в 49 томе полного собрания сочинений В.И. Ленина еще в 1964 г. было напечатано другое его письмо — от 16 января 1917 г., в котором вождь большевиков делился с Арманд опасениями о возможном вовлечении нейтральной Швейцарии в войну и намерениями в этой связи передать ей партийную кассу[39]. Таким образом, версию «германского следа» работа Пайпса не подкрепляет.

Вторая, австрийская писательница, еще с  конца 80-х гг. принялась разрабатывать  указанную тему на основе материалов германского внешнеполитического  ведомства в Бонне. Однако её сочинения[40] выполнены на весьма низком научном уровне, их переводные издания изобилуют ошибками[41], а «открытые» ею архивные материалы на поверку оказываются частично «документами Сиссона», а так же — источниками, давно опубликованными германскими историками. Кроме того, в произведениях Хереш встречаются и совершенно абсурдные заявления вроде информирования германской армии Лениным о дате начала Июльского наступления[42]; впрочем, парадоксальных утверждений  передаче Лениным германской армии сведений о положении на фронте и в тылу (!) русской армии до самой  Февральской революции не чужды и современные российские коллективные монографии[43]…

В отличие от вышеупомянутых научных, либо публицистических произведений, весьма серьезным изданием является составленный немецким историком З.А. Земаном сборник документов из архива германского МИДа[44]. Это издание было первым и остается, по сути дела, единственным крупным сборником документов о планах германской военно-политической верхушки по использованию русских революционеров для главной цели  — заключения сепаратного мира с Россией и прекращения войны на два фронта. Данная книга  и полвека спустя не переведена на русский язык и на сегодняшний день является редким изданием, с которым знакомы далеко не все апологеты версии «германского следа»-неспециалисты. Тем не менее, апелляции к «Германии и революции в России 1915-1918» являются общим местом их доказательной базы.

В действительности включенные в него документы, во-первых, не изобличают Ленина — Земан признавал во вступительной  статье к документам, что среди них нет нет доказательств непосредственного контакта Ленина с какой-либо германской агентурой. Это честная констатация факта историком вызвала у эмигрантского публициста Давида Шуба неподдельное возмущение; рецензенты книги Земана из английских и американских научных изданий, указывавшие на неподтверждение связи РСДРП (б) с Германией, определялись Шубом как «большевизанствующие и мало осведомленные или просто политически невежественные»[45].

Если  же аналогичным образом не поддаваться  эмоциям, то при хотя бы фрагментарном ознакомлении со сборником Земана (полноценно разобрать его в рамках статьи не представляется возможным и необходимым) мы увидим следующее:

* Документ  № 4 содержит запрос статс-секретарю  Министерства финансов на 5 миллионов  марок для «революционной пропаганды в России». Большевики в нем вовсе не упоминаются.
* Документ № 6 — донесение германского посла в Берне Ромберга о беседе эстонского социал-демократа Кескюла с Лениным об условиях подписания мира с Германией, с решением после этого… отправить русские войска в Индию. Даже эмигрантский историк С.Г. Пушкарев, убежденный сторонник версии «германского следа», разочарованно признает: «Возможно, конечно, что Ленин дурачил своего собеседника»[46].
* Документ № 11 — тот же Ромберг докладывает о пересылке им в Петроград и «употреблении по назначению» суммы размером в 1 миллион рублей. Эта совершенно абстрактная информация ничем не подтверждается, а «употребление» не могло быть проверено или проконтролировано и самим Ромбергом.
* Документ № 15, в котором статс-секретарь Циммерман сообщает командованию германской армии о стремлении российских леворадикалов вернуться домой из эмиграции и высказывается за выдачу им разрешения, иллюстрирует лишь совпадение интересов двух политических сил, но не их сотрудничество;
* Документ № 44 — готовность германской стороны переправить Ленина сотоварищи через линию фронта, в случае отказа нейтральной Швеции в пропуске через собственную территорию, выглядит весьма неоднозначно. Это могло бы стать серьезной компрометацией большевистской верхушки; в отношении важной агентуры влияния подобный риск не может быть оправдан — однако большевистские эмигранты и не являлись ею.
* Документ № 51 данного сборника, годом ранее опубликованный в книге В. Хальвега о возвращении Ленина в Россию[47], особенно интересен. Это сообщение от 21 апреля 1917 года из германского Генерального штаба в МИД, фабула которого заключается всего в 2-х предложениях: «Lenin Eintritt in Russland geglückt. Er arbeitet völlig nach Wunsch». Почему они процитированы на немецком языке?

 

Дело  в том, что «первооткрывательницей»  данного документа себя позиционирует  вышеупомянутая Элизабет Хереш, хотя еще  до выхода её книги он цитировался  в целом ряде научно-популярных работ[48]. С переводом же этой цитаты из телеграммы на русский язык ситуация выглядит еще более неоднозначно. Буквальный перевод: «Въезд Ленина в Россию удался. Он действует в полном соответствии с тем, к чему стремился» в нескольких книгах искажается следующим образом: «…Он действует как нельзя лучше»[49], и даже «…Он работает точно так, как мы этого хотели»[50]. Таким образом, в данном случае мы наблюдаем элементарный подлогом, не имеющий ничего общего с наукой.

* Документ № 62 — это телеграмма статс-секретаря Циммермана германскому послу в Берне с констатацией фактов об усилении мирной пропаганды и увеличении тиража газеты «Правда». Конечно, при желании можно и на этом основании составить далеко идущие выводы, однако их правильность отнюдь не гарантирована.

Документов, изобличающих непосредственно Ленина и большевистскую партию в получении немецких денег в этом сборнике нет, хотя по мнению одного из отечественных исследователей их достаточно для… повешения Ленина за измену родине[51] (видимо, подразумевается его забальзамированное тело, находящееся в мавзолее?). Да и, к слову сказать, сам З. Земан, написавший в соавторстве с историком У. Шарлау политическую биографию Парвуса, признал в ней, что эти документы подтверждают максимум заинтересованность имперского правительства Германии в распространении восстания в России[52].

Аналогично  обстоит дело и с вышеупомянутым сборником т. н. «документов Хальвега». Материалы из него, благо, переизданного  на русском языке, так же зачастую недобросовестно цитируются. Например, фрагментарно воспроизводя условия  возвращения эмигрантов в Россию, апологет версии «германского следа» доктор исторических наук Г. Чернявский называет несколько из них — запрет на вход и выход пассажиров, движение вагона по возможности без остановок, отсутствие паспортного контроля[53]. О пункте 5 данного протокола: «К поездке допускаются лица совершенно независимо от их политического направления и взглядов на войну и мир»[54] он попросту умалчивает. Сам составитель этого сборника, предупреждая далеко идущие выводы о финансировании рейса «пломбированного вагона» золотом и валютой на основе публикуемых им документов, писал в предисловии к книге: «Для Ленина, стремящегося изо всех сил дать толчок большевистской мировой революции, решающим является как можно скорее достичь России  Даже путевые расходы революционеры оплачивают из своего кармана»[55]. «Документы Хальвега» не содержат изобличающих «германский след» в Октябрьской революции материалов. Встречающаяся же в современной учебной литературе позиция историков в отношении «пломбированного вагона»: «Тайны благополучного ленинского рейда через воюющую Европу еще не до конца раскрыты»[56] — выглядит резонной, но одновременно с этим напоминает сообщения петроградской прессы в июле 1917 г.: «В газетах стали пописывать, что Ленин уже в Швейцарии и так скоро попал туда только через Германию»[57].

Впрочем, порой сторонники версии «германского следа» довольствуются цитатой из мемуаров генерала Эриха Людендорфа: «Отправлением в Россию Ленина наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения его проезд через Германию имел свое оправдание: Россия должна была рухнуть в пропасть»[58]. На первый взгляд эта выдержка в самом деле кажется неопровержимым свидетельством и весьма серьезным аргументом, однако даже в ней речи о каком-либо сотрудничестве германской военно-политической верхушки с Лениным, кроме разрешения на проезд, а тем более — о его вербовке в качестве агента не ведется. В действительности же эту, без преувеличения, знаменитую фразу приходится признать недобросовестно процитированной, поскольку она вырывается из контекста и именно в таком виде тиражируется в исследованиях и публицистике. В самих воспоминаниях Э. Людендорфа приведенной цитате предшествует его же признание: «Я не сомневался в том, что разложение русской армии и русского народа очень опасно для Германии и Австро-Венгрии. Тем большие опасения вызывала у меня слабость германского и австро-венгерского правительств», а сменяется она следующим замечанием мемуариста: «Но нашему правительству нужно было следить за тем, чтобы мы не погибли вместе с ней. События в России производили на меня двойственное впечатление. В военном отношении они нам давали решительное облегчение, но, с другой стороны, таили в себе для нас много опасного».

В предыдущей главе тех же воспоминаний содержится еще одно весьма любопытное высказывание, совершенно замалчиваемое отечественными историками: «Теперь, задним числом, я могу утверждать, что наше поражение явно началось с русской революции»[59]. Факт же признания Людендорфом своего неведения относительно личности Ульянова-Ленина вплоть до апреля 1917 г.[60] окончательно ставит под сомнение возможность опираться на его воспоминания в аргументации гипотезы о роли германского фактора в Октябрьской революции. Остается лишь сожалеть, что контекст куцей цитаты из них остается неизвестным широкому кругу интересующихся историей и, обретшая собственную жизнь, она впечатлит еще не одного доверчивого читателя.  Схожим образом порой приводят и толкуют фразу начальника штаба Восточного фронта генерал-майора Гофмана: «Так же, как я гранатами забрасываю вражеские окопы, как направляю на них отравляющие газы, я точно так же имею право применять против вражеских сил средства пропаганды»[61], уже традиционно вырванную из контекста. Слова Гофмана: «Мне не известно, знало ли верховное командование что-либо об этом мероприятии; командующий восточным фронтом ничего о нем не знал. Мы узнали об этом лишь несколько месяцев спустя, когда заграничные газеты начали упрекать за это Германию и называть нас отцами русской революции  Лично я ничего не знал о перевозке Ленина. Но если бы меня об этом спросили, то я вряд ли стал бы делать какие-либо возражения против этого»[62] приводить при этом не принято. Видимо, эту информацию надлежит считать придуманной мемуаристом, даже в откровенном признании которого, впрочем, нет ни слова о большевиках.

Наконец, даже глава разведывательной службы Генерального штаба Германии (IIIb) Вальтер  Николаи, доставленный на Лубянку после  окончания Великой Отечественной  войны, показывал, что в годы Первой мировой войны его осведомленность о персоне В.И. Ульянова-Ленина исчерпывалась знанием фамилии и страны проживания, т. е. Швейцарии. Вдобавок, в секретном фонде его ведомства к 1917 г. имелось лишь 450 тысяч марок, рассчитанных на поддержание разведдеятельности на Восточном с Западным фронтах, а позднее — и против САСШ[63]; у Николаи попросту не было денег на русскую революцию, да  и политической разведки он не касался вовсе, занимаясь исключительно военной. Несмотря на это, историки Г. Шиссер и Й. Трауптман утверждают, что именно чиновники службы IIIb подали командованию предложение о политическом транзите российских революционеров через Германию.

Есть  ли более располагающие к доверию  свидетельства о финансовых отношениях РСДРП (б) и кайзеровской Германии? В литературе таковым иногда считается публикация германского социал-демократа Эдуарда Бернштейна в газете «Форвертс» от 14 января 1921 г., однако вот как он аргументирует свое утверждение: «…Ленин и его товарищи получали от кайзеровской Германии огромные суммы. Я узнал об этом еще в конце декабря 1917 года. Через одного друга я осведомился об этом у некоего лица, которое, вследствие своих связей с различными учреждениями, должно было быть в курсе дела, и получил утвердительный ответ»[64]. Ввиду полного отсутствия ясности это абстрактное утверждение сложно квалифицировать иначе как слухи. В другой своей статье с многообещающим названием «Немецкие миллионы Ленина» Бернштейн цитировал официальный ответ германского МИДа об отсутствии в его архивах сведений о согласии на поддержку большевиков имперскими военными властями[65], довольствуясь неверифицируемой информацией от депутатов рейхстага.

Достоверные подтверждения версии «германского следа» не были выявлены и в ходе работы Особой следственной комиссии Временного правительства, изучавшей обстоятельства волнений 3–5 июля в Петрограде. Несмотря на пестрящие в столичной прессе заголовки «Ленин, Ганецкий и Ко — немецкие шпионы!», «Вторая и Великая Азефовщина», «Ужас!», «К позорному столбу!» и т. д. даже «охотник за провокаторами» и противник большевиков В.Л. Бурцев признавал, что данными о получении Лениным денежных сумм от немецких агентов не располагает[66].

Земан и Шарлау признают, что Временное  правительство доказало полную неспособность  уничтожить нелегальную сеть РСДРП (б). «Опубликованные доказательства измены большевиков были слишком поверхностными, и расследование велось небрежно» [67] — пишут они. В результате план по компрометированию большевиков провалился. Несмотря на это, военный историк У. Фуллер пишет об отличной осведомленности Временного правительства относительно договоренности Ленина с немцами[68], а американский биограф августейшей четы Николая II и Александры Федоровны настаивает на убедительности и прочной доказательной базе опубликованных Временным правительством материалов[69].

Их  достоверность была весьма сомнительной, в чем можно убедиться на следующем  примере — в апреле 1917 г. контрразведка  получила показания прапорщика 16-го Сибирского стрелкового полка Д.С. Ермоленко, якобы завербованного немцами в плену для антивоенной агитации в русской войсковой среде. Он утверждал о поручении такого рода от офицеров германского Генерального штаба и даже приводил фамилии других, подобных ему «агентов», в сведения о которых его, мелкую сошку, якобы посвятил противник. Эти показания выглядели настолько недостоверными, что даже упоминавшийся выше Б.В. Никитин признал: «…он, кроме голословных утверждений, не дал ничего  Все обвинение, построенное на его показаниях, по справедливости осталось неубедительным»[70]. Между тем, именно на лжесвидетельствах Ермоленко была опубликованная в газете «Живое слово» статья Г. Алексинского и В. Панкратова статья «Ленин, Ганецкий и Ко — шпионы!»[71], ключевым местом которой является перечисление фамилий фигурантов этого шпионского скандала — а именно Парвуса, Ганецкого, Козловского и Суменсон. Доказанная надуманности обвинений в адрес их коммерческого предприятия уже упоминалась ранее. Подтверждает же её факт отказа германского МИДа посодействовать Парвусу в опровержении им обвинений в адрес большевистской верхушки[72].

Какие же аргументы могут привести в  поддержку своей позиции сторонники версии «германского следа»? Как мы можем убедиться, это

* либо коммерческая документация скандинавской фирмы «Фабиан Клингсланд» с переводами денежных сумм из России в Стокгольм;
* либо ничем не подтверждаемые данные русской, французской и американской разведок;
* либо пресловутые «документы Сиссона», подложность которых была неоднократно доказана;
* либо сборники «документов Земана и Хальвега», сами составители которых далее предположений в своих выводах не шли;
* либо лукаво «цитируемые» воспоминания германских военачальников периода Первой мировой войны — Э. Людендорфа и М. Гофмана, которые по их собственному признанию имели весьма слабое представление о личности В.И. Ленина, как и глава германской разведки В. Николаи;
* либо, наконец, единственный документально подтвержденный факт получения Заграничным бюро ЦК РСДРП (б) от Карла Моора, швейцарского социал-демократа и германского агента в качестве «ссуды» крупной, но отнюдь не колоссальной суммы денег, не оказавшей на революционные события в России никакого влияния.

Именно  этот факт, а так же финансовая помощь немцев большевистской партии уже после  её прихода к власти вплоть до октября 1918 г. формально являются основаниями для положительного ответа на первый из поставленных в начале статьи вопросов. Но целиком он будет звучать следующим образом, более походя на буддистский коан: «Брали ли большевики деньги у немцев? Брали. На русскую революцию не было потрачено ни одной имперской марки». Равно как и В.И. Ленин не был германским агентом влияния.

Сотворение  мифа, отвергающего подобные выводы, произошло  тогда, в эпоху великих потрясений. Он сохранил жизнеспособность в послереволюционном российском обществе, когда в 1921 г. в письмах Ленину его обвиняли в подкупе немцами[73], а так же в Русском Зарубежье, внимавшем историкам Г.В. Вернадскому («С самого начала войны он [Ленин] оказался агентом Германии…»[74]), С.С. Ольденбургу («Несомненно, что германские агенты в меру возможности работали против существующей власти и всячески стремились вызвать смуту»[75]) и т. д.

В годы «перестройки», ознаменовавшейся плюрализмом мнений, гласностью и  небывалой интенсивностью информационной энтропии, миф ожил и в благоприятной среде сомнений в прежних идеалах, доверчивости к историческим сенсациям, снизившегося научного уровня выходящей литературы обрел статус едва ли не историографической традиции. Любые упоминания о «германском следе в Октябрьской революции» производили ажиотаж в среде не слишком взыскательной читательской аудитории. «Можно предполагать, сколько тайн откроется в ближайшие годы, подтверждая древнюю мудрость, что «все тайное становится явным»[76] — видимо, искренне предвкушал издатель одного военно-исторического труда о казачестве в эпоху войн и революций, созданного в эмиграции. Книжный рынок в соответствии со спросом начал и до сих пор продолжает насыщаться политически ангажированными и полными небылиц изданиями. Одна из причин такого удручающего положения вещей — табуированность данной темы в советской историографии. Строго придерживаясь установки о фиктивности сюжетов, даже косвенно связанных со взаимоотношениями большевистской партии и немцев, она их практически не разрабатывала. Британский историк Г.М. Катков, публикуя донесение Р. Фон Кюльмана, констатировал по прошествии времени: «В советском историческом журнале «Вопросы истории» он трактуется как последняя фальшивка»[77].

Однако  в наступившую в СССР пору ревизии  исторического прошлого подобные установки попросту утратили силу. Объективному подходу в изучении событий революционного 1917 года суждено было формироваться в рамках научных школ, когда в общественном сознании беспримерный размах приобрели довлеющие в нем исторические мифологемы («германский след» в Октябрьской революции — одна из них). Остается надеяться, что применение этого академического, исследовательского подхода, пришедшего на смену диктуемой марксистскими постулатами изобличительной заданности[78], даст свои плоды. И настойчивые поиски «германских следов» в событиях Великой русской революции, как и разоблачение «немецкой агентуры» среди руководителей РСДРП (б) покинут научный дискурс, заняв надлежащее им место в области исторических преданий.

______________________________________________

[1] Фроянов  И.Я. Уроки Красного Октября.  М., 2007. С. 98.

[2] См.: Платонов О.А. Терновый венец  России. История Русского народа  в ХХ веке. Т. I. М., 1997. С. 467, 503.

[3] Михайлов  О.Е. Русская армия от Февраля  к Октябрю. Рукопись. Коломна, 1993. С. 51.

[4] См.: Базанов С.Н., Пронин А.В. Бумеранг  братания. «Военно-исторический журнал». 1997. № 1. С. 34–41; № 3. С. 50–57.

[5] Гужва Д.Г. Информационное противоборство за влияние в русской армии. По материалам военной печати 1917–1918 гг. «Военно-исторический журнал». 2008. № 1. С. 47–50; его же. Российская военная периодическая печать в годы Первой мировой войны 1914–1918 гг.. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. М., 2008; его же. Русская военная печать в годы Первой мировой войны. «Военно-исторический журнал». 2007. № 12. С. 37–41.

[6] Краснокутский  В.В. Влияние идеологии основных  политических течений на распад  русской армии в 1917 г. // Власть  и общество в России в период  первой трети ХХ века. Межвузовская  научная конференция. М., 1994. С. 124.

[7] Цит. по: Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. М.; Мн., 2005. С. 357.

[8] Зданович  А.А. Как «реконструировали» контрразведку  в 1917 году. «Военно-исторический  журнал». 1998. № 3. С. 54–55.

[9] Старцев  В.И. Немецкие деньги и русская  революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского. СПб., 2006. С. 9. См.: Lyandres S. The Bolsheviks’ «German Gold» Revisited. An Inquiry into 1917 Accutions. Pittsburgh. 1995. P. 63, 94 etc.

[10] Александров  К.М. Несомненное участие германских  агентов и германских капиталов. В кн.: Никитин Б.В. Роковые годы (Новые показания участника). М., 2007. С. 350–362.

[11] Там  же. С. 351.

[12] См.: Гиленсен В.М. Шифровки из Копенгагена.  «Военно-исторический журнал». 1999. №  3. С. 35–43.

[13] Алексеев  М.А. Военная разведка России. Первая мировая война. Книга III. Ч.I. М., 2001. С. 81–82.

[14] Александров  К.М. Несомненное участие германских  агентов и германских капиталов.  С. 354.

[15] Цит.  по: Мировые войны ХХ века. Кн.1: Первая мировая война: Ист.  очерк. М., 2002. С. 280.

[16] Первая мировая война и ее воздействие на историю ХХ века. Круглый стол. «Новая и новейшая история». 1994. № 4–5. С. 119.

[17] National Archives and Records Administration (NARA) USA. M-367. Records of the Department of State Relating to World War I and Its Termination, 1914–1929. № 1169. P. 1.

[18] Цит.  по: Мальков В.Л. Большевики и  «германское золото». Находки  в архивах США. «Новая и новейшая  история». 1993. № 5. С. 50.

[19] Латышев  А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 94.

[20] См.: Арутюнов А.А. Ленин. Личностная и политическая биография. Т.I. М., 2003. С. 274–348.

[21] Schiesser G., Trauptmann J. Russisch Roulette. Das deutsche Geld und die Oktoberrevolution. Berlin, 1998. S. 7. В пер: Шиссер Г., Трауптман  Й. Русская рулетка. Немецкие  деньги для русской революции. М., 2004. С. 3, 203.

[22]  Старцев В.И. Немецкие деньги  и русская революция. С. 180.

[23] См.: Яковлев Н.Н. 1 августа 1914. М., 1993. С. 264–265. См. также переиздание данной  книги: Последняя война старой  России. М., 1994. С. 236–237.

[24] См.: Стариков Н. 1917. Кто убил Россию. М., 2007. С. 6.

[25] Саттон  Э. Уолл-стрит и большевицкая  революция. М., 1998. С. 91–92.

[26] Hagedorn H. The magnate: William Boyce Thompson and his times (1869-1930). N.Y., 1935. P. 204.

[27] Тютюкин  С.В. Лев Троцкий: путь к Октябрю. В кн.: Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. М., 1990. С. 207.

[28] Макаренко  П.В. Германский фактор в Октябрьской  революции 1917 г. «Вопросы истории». 2008. № 5. С. 40.

[29] Латышев  А.Г. Рассекреченный Ленин. С. 101.

[30] Katkov G. Foreign Office Documents on Financial Support to the Bolsheviks in 1917. «International Affairs (Royal Institute of International Affairs 1944-)». Vol.32. № 2 (April 1956). P. 181–189.

[31] Ibid. P.185. См. также: Harcave S. Readings in Russian history. Vol.II. Crowell, 1962. P. 158.

[32] Ibid. P.189. Послание Р. Фон Кюльмана  так же опубликовано в: Clark R. W. Lenin. N.Y., 1990.  P. 165; Possony S. T. Lenin: The Compulsive Revolutionary. Chicago, 1964. P. 223.

[33] Катков  Г.М. Февральская революция. М., 1996. С. 107, 121; см. также переиздание данной книги: М., 2006. С. 120, 140.

[34] Цит.  по: Земан З., Шарлау У. Кредит  на революцию. План Парвуса.  М., 2007. С.206; Gankin O. H., Fisher H. H. The Bolsheviks and the World War. Lnd., 1940. P. 280.

[35] Измозик  В., Старков Б., Павлов Б., Рудник С. Подлинная история РСДРП-РКПб-ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций. СПб., 2010. С. 284.

[36] См.: Wiegrefe K. von, Altenhöner F., Bönisch G., Buschke H., Pyljow W., Zeller A. Revolutionär Seiner Majestät // Der Spiegel. 2007. № 50. S. 35.

[37] См.: Колганов А.И. Миф о «немецком  золоте». «Альтернативы». 2006. № 2.

[38] Цит.  по: МакНил Ш. Секретный план  спасения царской семьи. М., 2006. С. 28.

[39] Соболев  Г.Л. Тайна «немецкого золота».  СПб., 2002. С. 56–57.

[40] См., например: Хереш Э. Купленная революция. Тайное дело Парвуса. М., 2004.

[41] Например, в комментарии к одному из  публикуемых в книге документов  генерал Эрих Людендорф величается  «госсекретарем германского МИДа»,  связной Генерального штаба в  МИДе Лерснер — ни много, ни мало Верховным командующим сухопутных сил.

[42] Хереш  Э. Купленная революция. Тайное  дело Парвуса. С. 259.

[43] См.: История России. ХХ век: 1894–1939. М., 2009. С. 366.

[44] Germany and the Revolution in Russia 1915–1918. Documents from Archives from German Foreign Ministry / Ed. by Z. A. Zeman. Lnd., 1958. P. 3, 6, 14, 25, 45, 51, 61.

[45] Шуб Д.Н. Политические деятели России (1850-ых-1920-ых гг.). Сборник статей. Нью-Йорк, 1969. С. 238.

[46] Пушкарев  С.Г. Тайный союз Ленина с  Вильгельмом. Ярославль, 1991. С. 5.

[47] Hahlweg W. Lenins Rückkehr nach Russland 1917. Die deutschen Akten. Leiden, 1957. S. 104–105. В пер.: Хальвег В. Возвращение  Ленина в Россию в 1917 году. М., 1990. С. 119.

[48] Hartau F. Wilhelm II. in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten. Reinbeck, 1978. S. 144; Krummacher F. A. Die Weimarer Republik. Hannover, 1977. S. 40; Pipes R. The Russian Revolution. N.Y., 1990. P. 411; Schiesser G., Trauptmann J. Russisch Roulette. Das deutsche Geld und die Oktoberrevolution. S. 141 и т. д.

[49] См.: Шиссер Г. Трауптман Й. Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции. С. 104.

[50] МакНил  Ш. Секретный план спасения  царской семьи. С. 29; Хереш Э.  Купленная революция. Тайное дело  Парвуса; вариации «Он работает  совершенно так, как мы этого  хотели бы»: Пушкарев С.Г. Тайный союз Ленина с Вильгельмом. С. 6; «он работает полностью по нашему желанию»: Арутюнов А.А. Ленин. Личностная и политическая биография. Т.I. С. 104.

[51] Пушкарев  Б.С. Две России ХХ века. Обзор  истории 1917–1993. М., 2008. С. 48.

[52] См.: Земан З., Шарлау У. Кредит на  революцию. План Парвуса. С. 9.

[53] Чернявский  Г. Немецкие деньги Ленина: легенды  и документы. «Вестник». 2001. №  8(267).

[54] Hahlweg W. Lenins Rückkehr nach Russland 1917. Die deutschen Akten. S. 86. В пер.: Хальвег В. Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. С. 98.

[55] Ibid. S.32. В пер.: Там же. С. 49.

[56] Поцелуев  В.А. История России ХХ столетия: (Основные проблемы). М., 1997. С. 65.

[57] Цит.  по: Окунев Н.П. Дневник москвича, 1917–1924. Кн.1. М., 1997. С. 64.

[58] Цит.  по: Людендорф Э. Мои воспоминания  о войне 1914–1918 гг. М.; Мн., 2005. С. 513.

[59] Там  же. С. 445.

[60] Schiesser G., Trauptmann J. Russisch Roulette. Das deutsche Geld und die Oktoberrevolution. S.140. В пер.: Шиссер Г., Трауптман  Й. Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции. С. 104.

[61] Цит.  по: Hoffmann M. Der Krieg der versäumten Gelegenheitrn. München, 1923. S. 174. В пер.: Гофман М. Война  упущенных возможностей. М.-Л., 1925. С. 148.

[62] Там  же.

[63] Авдеев  В.А., Карпов В.Н. Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. М., 2009. С. 340–341.

[64] Цит.  по: Фельштинский Ю.Г. Деньги для  диктатуры пролетариата. «Родина». 1990. № 11. С. 40.

[65] Фельштинский  Ю.Г. Как добывались деньги  для революции. «Вопросы истории». 1998. № 9. С. 47.

[66] Злоказов Г.И. Материалы Особой следственной комиссии Временного правительства об июльских событиях 1917 года. «Отечественная история». 1999. № 5. С. 83.

[67] Цит. по: Земан З., Шарлау У. Кредит на революцию. План Парвуса. С. 260.

[68] См.: Фуллер У. Внутренний враг. Шпиономания  и закат императорской России. М., 2009. С. 283.

[69] Мэсси  Р. Николай и Александра: Биография.  М., 2006. С. 555.

[70] Цит.  по: Никитин Б.В. Роковые годы  С. 135.

[71] См. текст статьи в: Офицерский корпус в политической истории России. Серия: Армия и политика. Т.II. Калуга, 2002. С. 138; Тайна октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания. СПб., 2001. С. 59.

[72] Земан  З., Шарлау У. Кредит на революцию. План Парвуса. С. 262.

[73] См.: Воронов Н. «Труп твой растащат  по Москве, как труп самозванца».  В кн.: Неизвестная Россия. ХХ век.  М., 1992. С. 22–23.

[74] Цит.  по: Вернадский Г.В. Ленин —  красный диктатор. М., 2000. С. 133.

[75] Ольденбург С.С. Царствование Николая II. М., 2003. С. 707.

[76] Цит. по: Гордеев А.А. История казаков. Великая война 1914–1918 гг. Отречение государя. Временное правительство и анархия. Гражданская война. М., 1993. С. 91.

[77] Цит.  по: Катков Г.М. Февральская революция. М., 1997. С.130; см. также переиздание данной книги: М., 2006. С. 133.

[78] Виноградов  В.Н. Еще раз о новых подходах  к истории Первой мировой войны.  «Новая и новейшая история». 1995. № 5. С. 49.

Юрий Бахурин, историк, Актуальная история