25 марта 2015 года, Генпрокуратурой Украины были задержаны глава Государственной Службы Украины по Чрезвычайным Ситуациям Бочковский и его заместитель Стоецкий. Задержаны не просто так, а крайне изощренно, прямо во время заседания Кабинета Министров, в присутствии руководства и телекамер.
После такого впечатляющего зрелища, грандиозная постановка которого сигналила жуткую серьезность властей в искоренении коррупции, подозреваемых повезли в суд, где – барабанную дробь, маэстро, силь ву пле! — прокурор тут же отозвал ходатайство об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей в отношении задержанного Сергея Бочковского, поскольку, — только не смейтесь! — нет доказательств вины Бочковского в инкриминируемом ему преступлении. А для того, чтобы избирать ему меру пресечения, необходимо еще дополнительно изучать документы. Чем прокуратура немедленно и займется, как только у нее дойдут до этого руки.
То есть, высшими административными и правоохранительными органами была спланирована и утверждена показательная, публичная, пропагандистская акция. И никто из немалого количества народа, требующегося для проведения подобного шоу, не удосужился удостовериться, что имеющиеся у следствия материалы удовлетворяют хотя бы минимальным требованиям доказательной базы для открытия дела! И если даже в такой солидной конторе как прокуратура, при проведении самых резонансных, причем намеренно громких дел, у всех на виду они все равно умудряются напортачить, то о чем это говорит? О халатности и халтуре как культуре институтов власти и общества.
Но это еще не история. Или, точнее, не вся история. Самое удивительным для меня стало то, что никто особо и не обратил внимания на эту прокур-халтуру. Такое впечатление, что случайная оговорка президента Порошенко “бандиты-бандеры” произвела большее впечатление на публику, чем демонстрационный непрофессионализм правоохранителей. Вместо ожидаемого мной скандала, происшествие, похоже, практически не зарегистрировалось в общественном сознании.
Что же, тогда все истории о военных с мобилками на передовой и пикничками у всех на виду, или политиках, на скорую руку пекущих законы, которые потом вовсю используются врагами для подрыва страны, начинают казаться отнюдь не случайными. Возможно ли, что фундаментальной проблемой Украины является не столько коррупция, сколько халатность, халтурное отношение к своим обязанностям? А коррупция является лишь закономерным следствием разгильдяйства. Ведь не то, чтобы в Украине не было соответствующих должностей и учреждений, уполномоченных контролировать соблюдение общих для всех правил. Просто они плохо соответствуют своему предназначению. Как и было продемонстрировано выше. Нормально функционирующая бюрократия просто бы не допустила подобного.
— Нет, нет, — отвечают мне, — проблема совсем не в этом, а в коррупции, властях и олигархах.
Ну, как же! Ведь для такого размаха коррупции требуется невероятное число служилого люда, явно не исполняющего своих прямых обязанностей. Не обязательно из корыстных побуждений, но вследствие хронической некомпетентности. Иначе, зачем вместо эмоциональных патриотов, правительство вербует иностранных специалистов? Возможно, что вместо истерических, по любому поводу, криков “Зрада!”, стоит начинать скандировать “Халтура!”?
Ведь что такое, по сути, халтура? Это когда у тебя имеются все средства и время, чтобы сделать как нужно, но ты, тем не менее, сознательно делаешь абы как. Халтура, причем не столько действия, сколько мышления. Как выражено в вышеупомянутой святой троице “пересічного” (то есть, моего круга общения) украинца: коррупция, власть и олигархи. Все остальное, по мнению моих друзей, в Украине расчудесно, всего навалом, все жутко талантливы и денег не счесть. Вот только злая троица, невесть откуда упавшая на головы великого народа, все зажала и ворует втихаря. Причем не потому, что мои друзья могут назвать конкретные имена или конкретные злоумышления, а потому, что они чувствуют нутром, что так дольно непременно быть. Фактически они сами считают, что коррупция это своего рода норма жизни, негативная, но норма. И живут соответственно, не переставая ругаться, конечно. Иначе причину реальных проблем придется искать в сложном сплетении обстоятельств, которые не под силу организовать ограниченному числу людей, тем более решить их одним махом. А это требует усилий. Легче все сводить к понятным понятиям.
Напоминает общение с местными жителями в бытность мою археологом. Народ осторожно приходил поглазеть на раскопанные курганы, погребения, кости и ритуальны сосуды, а мы вовсю старались приобщить селян к древней истории, восторженно и детально посвящая их в быт скифов и погребальные обряды доисторических племен. Терпеливо выслушав наши многословные лекции, женщины печально утирали глаза платочками и тяжко вздыхали: “Кляті німці!”
Сегодня тоже можно бесконечно говорить об экономике, социологии и политике, но вероятным ответом будет: “Да гнать их всех надо, а ставить новых, лучших! Чтоб патриоты были и за народ!” И тут нарисовывается Ярош с “Правым Сектором”.
Перед тем, как накинуться на Яроша, признаюсь, что я, в глубине души, долго надеялся, что это харизматичный, очень неглупый и, главное ровный, выдержанный человек, сможет из условного правого радикала вырасти в правоцентристского политика, то, что в английском зовут социальным консерватором, в украинского Леха Валенсу.
Но пан Дмитро, так здорово проявивший себя на Майдане, похоже, не выдержал бремени политика в Верховной Раде, и начал халтурить. ДУК “Правый Сектор” заговорил о том, что у него, как организации истинных патриотов-добровольцев, внесших несомненный вклад в украинскую революцию и защиту от агрессии с востока, имеются такие же права на независимую политику, как и всего государства. Несколько тысяч, в основном молодых, холостых людей сами будут решать когда, где и с кем вести войну от имени всего народа Украины. То, что дважды за прошлый год народ Украины уже избрал именно тех, кому доверил принятие решений о ведении войны и внешней политике, Яроша и ПС не смущает. Несмотря на то, что они сами, на равных принимали участие в тех выборах и не оспаривали их результаты. Тем самым, геройствуя на поле боя, они халтурят в политике, причем против интересов нации, цвет которой они представляют.
Путін визнав застосування нової балістичної ракети проти України
В ISW зафіксували високий рівень дезертирства окупантів
На Київщині добудують транспортну розв’язку на автотрасі Київ-Одеса
Путін скоригував умови припинення війни з Україною
Не стоит забывать, что образ “Правого Сектора” и самого пана Яроша был во многом создан негативной пропагандой пророссийских и российских СМИ. Важным элементом в информационной войне было несоответствие вбросов кремлеботовских ужастиков и провокаций реальному поведению ПС и других добровольческих организаций. Но как только начинаются разговоры о том, что искренние патриоты имеют больше прав, чем остальные, менее искренние, мы начинаем скатываться в волшебный мир Орвелловской “Фермы зверей”, где “все звери равны, но некоторые звери более равны, чем остальные”. Подобные заявления, должно быть, вызывают стойкую эрекцию у кремлевских пропагандистов. Ведь по той же логике, Захарченко с Плотницким тоже себя считают своего рода патриотами Донбасса, и, следственно, как таковые, имеющими больше прав, чем другие, менее преданные великой идее чучхе, разлива ЛНР с ДНР. На что постоянно, кстати, и намекает глава российского МИДа Лавров.
Халтура, повторю, это когда ты можешь делать хорошо, но предпочитаешь филонить. Отсюда всенародная любовь к запретам. Вместо того чтобы самому сделать интереснее и лучше, проще просто запретить то, с чем тебе приходится иметь дело. Например, запрещать неправильные каналы, фильмы, сериалы, песни и исполнителей. Вроде бы понятно, идет информационная война и вообще агрессия, но есть тут одно “но”. Традиционно, запреты принимаются для не того, чтобы развивать свои, новые и интересные идеи, а чтобы ничего такого делать было вообще не нужно. Усилий минимум, профита, особенно у госкормушки, максимум. Убираем конкурента и вешаем друг другу медальки, и плевать на последствия.
Между тем, нет ничего хуже запрета без предоставления лучшей альтернативы. Когда, наряду с перестройкой, в 1980-е режим Горбачева начал усиленно бороться с таким, действительно страшным, социальным злом как пьянство, мой отец, абсолютный трезвенник и, наверное, демократ, сразу же предсказал для страны фиаско монументальных пропорций. “Сам подумай,” – рассуждал он. — “Можно запретить людям пить. Но чем они будет заниматься вместо этого? Ведь никто не собирается строить по всей стране крытые бассейны, хоккейные площадки и футбольные поля. Что, появится огромное количество кафе и клубов? Нет, просто людям запрещают делать то, к чему они привыкли, и ничего лучшего взамен не предлагают. Недостаточно же сказать, что такое плохо, нужно показать и доказать, что такое хорошо”.
Всем сегодня знакомо и уже, наверное, приелось выражение “Патриотизм – последнее убежище негодяя”. Его источником послужил тот факт, что в 18 веке, англичанин, совершивший преступление, мог, не дожидаясь следствия, поимки, суда и, вполне вероятно, согласно нравам того сурового времени, повешения, записаться во флот Его Величества и убыть с глаз долой, если не навсегда, то на очень долгое время. Или, как провозглашалось в пьесе Маяковского: “Я всегда говорил, что лучше умереть под красным знаменем, чем под забором!”.
Так вот, халтура – первое убежище популиста. Слепить что-то быстро, шумно и некачественно. Готовиться не нужно, обсуждать не обязательно, последствия просчитывать ни к чему. Никакого мелочного внимания к деталям, в которых, как говориться таиться… этот… как его?.. Зато у нас такие благие намерения, которыми вымощена дорога… в это… светлое будущее и так далее.
Халтура – говорить долго и прочувствованно о столкновении цивилизаций «запада» и «русского мира», не задумываясь о том, в чем, собственно, состоит их принципиальное различие.
Когда в далеком 1990-м я, моя жена и наше дитя в едином порыве прибыли в Канаду, нас встретили друзья и на машине повезли из Монреаля в Оттаву. Какое-то время я бездумно глазел в окно и вдруг почувствовал, что что-то не так. В свое время я достаточно поездил по югу Украины, и в мое сознание врезались впечатления от многих километров родных, покрытых, проселочных и железных дорог. А вот с этой канадской дорогой что-то было не так. Вроде бы обычный асфальт, обычная дорожная разметка, обычные, вполне себе деревянные столбы с проводами вдоль пути, по сторонам обычный лес и обычные поля. Впрочем, редкие фермы выглядели действительно незнакомо, хотя они-то как раз меня и не задевали. Но что-то вокруг было явно не так, хотя и вполне узнаваемо. И только на подъезде к Оттаве до меня дошло – мои глаза ничего не раздражало! Все, такие давно знакомые с Украины, элементы тут просто находились на своих местах. Столбы не косились туда-сюда, временами зачем-то ухарски выбегая на дорогу, дорожная разметка и знаки отражали действительность, а не воображение их установителей, лес выглядел нетронутым, поля соответствовали ландшафту, а не генеральному плану победы над природой и разумом. Я видел все то же, что было и у нас, кроме одного. Халтурного отношения к жизни. Так лечится ностальгия.
Мы воспитаны на экстраординарных примерах героев и гениев. Но, за очень редким исключением, жизнь, если это, конечно, нормальная жизнь, состоит из ежедневной рациональной рутины, четкого следования техническому предписанию и штатному расписанию. Жители преуспевающих, стабильных стран ничем не лучше остальных. Их политики не умнее, их предприниматели не предприимчивее. Считать иначе и есть признак ментальной халтуры. Так же, как мириться с проявлениями разгильдяйства, особенно официальных лиц. Единственно, что разделяет их и нас, это уровень терпимости к халтуре, чужой и, что важно, своей. Мы ожидаем от представителей власти и бизнеса великих подвигов и чудес, вместо того, чтобы требовать от них четкого выполнения своих обязанностей. И не превращать следование служебному долгу в подвиг.
Но для меня самая халтурная халтура – это халтура минимума или достаточности исполнения, халтура мышления аналогами. Когда я слышу заявления, типа «Мы будем строить экономику, как в Швеции», «Наша армия должна быть как израильская», «СБУ будет строить свою работу по принципам службы безопасности ОУН», я знаю, что ничего подобного не случиться, так как Украина не Швеция, не Израиль и даже не ОУН. Дальше – хуже. Мышления аналогами отрезает нас от возможности обратить внимание и воспользоваться новыми идеями, уже существующими, но не проведенными в жизнь. Потому что, однажды установив определенную социально-экономическую систему, менять ее будет чрезвычайно трудно. Достаточно посмотреть, как США мучительно пытаются реформировать систему медицинского и социального страхования, именно потому, что пропустили момент, когда это было возможно внедрить с меньшей болью. Поэтому мировым пионером в пенсионном страховании оказалась Чили, в 1980-х выходящая из годов пиночетовской диктатуры, где внедрили экспериментальные на то время идеи чикагской школы экономистов. То есть, вместо того, чтобы смотреть что, где у кого уже работает, а стали думать, а что нужно им, занялись поисками не старых аналогий, а новых идей.
Понятно, что новая идея не дает гарантию успеха. Но ровно в такой же мере, как и испытанный подход, наработанный кем-то другим для себя в конкретных условиях. Поэтому успех реформ зависит не от перенимания чей-то модели, а создания своей, уникальной и объективной модели. Чего я, честно говоря, не вижу в украинском дискурсе. Не вижу украинской модели реформ и развития, в которой главную роль играют не герои прошлого и настоящего, не дух, культура и особый менталитет, не нужды страдающего населения и чувство справедливости, а научно обоснованные идеи, построенные на глубоком понимании принципов работы экономики и социума, дающие Украине возможность найти свою нишу в глобальной системе. Иначе все сведется к классическому халтурному методу втыка, который, рано или поздно, несомненно, даст желаемый результат. Если у вас полно времени, то почему бы и нет?
Возможно, что все, что я написал, само по себе халтура чистой воды. Что я не вижу чего-то, не знаю, не понимаю, не делаю. Возможно. Тогда объясните мне, что же это такое халтура?
