Антиисламский тренд в Европе и позиция Украины

Для меня «единая и неделимая Россия» — это изживший себя рудимент, который стоит на пути проявления субъектности задавленных ей народов, территорий и общин. Поэтому Украину я воспринимаю как инструмент деконструкции моноцентрической системы и геополитической реорганизации в Северной Евразии.

Эта задача под силу только волевой, дерзкой, амбициозной Украине, осознающей, что полная эмансипация от Москвы невозможна исключительно через огораживание от нее, но требует ее геополитического разгрома и раздела ее имперского наследия между законными претендентами, включая и саму Русь-Украину.

Эта задача не под силу хуторянской лимитрофной Окраине, пораженной недугом, который яркий украинский политический философ середины прошлого века Дмитро Донцов охарактеризовал как «провансализм». Читая описание этого недуга Донцовым в 20-е годы прошлого века у украинских левых и либералов, ясно понимаешь – его идеи могли утратить актуальность во многом, но не в этом…

Именно поэтому на общем фоне достаточно инфантильной украинской общественно-политической мысли, явно не соответствующей волевому потенциалу украинского общества, проявленному в Революции Достоинства и Войне на Востоке (проявленному, очевидно, волевым же меньшинством – теми «казаками», которых Донцов противопоставлял «свинопасам») год назад меня привлекли тексты Юрия Романенко и его сайт «Хвиля». Читая его оценки, комментарии и предложения, я убеждался в мысли: Юрий Романенко – это вполне себе украинский Хантингтон, Лео Штраус или Дугин, то есть, интеллектуал, способный формировать амбициозную геополитическую стратегию своей страны.

Но исходя из этого, я не мог не отреагировать на далеко идущие оценки парижских событий, которые высказал и сам Юрий в своем блоге, и автор, которому он дал трибуну на «Хвиле», солидаризировавшись с его выводами. Оценки эти мне показались не только непродуманными – в контрасте с другими оценками Юрия, но и идущими вразрез с той задачей формирования адекватной геополитической стратегии Украины, которую он, очевидно, перед собой ставит.

Попытаюсь объяснить, почему.

По существу

В эти дни в блоге Юрия и на «Хвиле» были высказаны следующие идеи:

1. Нельзя позволять мусульманам оспаривать принципы европейского секуляризма, то есть, право высмеивать что угодно и в какой угодно форме – кому это не нравится, пусть убирается в Сирию, Марокко и т.п.

2. Украинцам сложно понять, что французская традиция свободы не признает никаких этических ограничений и табу, потому что морально релятивистское французское общество находится на более высоком (прогрессивном) уровне развития, чем националистически накаленное украинское

3. С рациональной точки зрения, украинцы должны односложно выразить свою солидарность с французами, потому что от Франции, в том числе, зависит выживание Украины в противостоянии с Россией, так что, какие бы они ни испытывали симпатии, украинцам важно солидаризироваться с французами (полагаю, этот тезис вытекает и из неоднократно ранее высказанной Юрием мысли, что украинцы должны оказаться в лагере победителей).

Вот некоторые цитаты, о которых идет речь:

«По всей видимости, в ближайшие годы Европа будет прощаться с толерантностью, которая ее убивает. Сила Европы базировалась на свободе слова, которая давала возможность дискутировать по любому вопросу, а это давало возможность смотреть на проблемы с различных сторон, чтобы найти наиболее эффективное решение (научное, организационное и т.д.).

Таким образом, мы видим столкновение базовых принципов. Если Европа примет базовые принципы мусульман, то перестанет быть тем, кем была, а вместе с этим окончательно потеряет остатки своей былой мощи».

«Украинскому читателю карикатуры Charlie Hebdo могут показаться грубыми, брутальными и даже «возмутительно нетолерантными». Наш читатель привык, что украинские СМИ имеют некоторые этические ограничители и табуированные темы. Если вы не отъявленный «ватник» или украинофоб, вы не будете острить на передовице своей газеты о Небесной Сотне. Это наша национальная специфика. Мифологизированное сознание нации, которая только начинает по-настоящему консолидироваться, не может отказаться от  табуированных тем. Пока нельзя…»

«Некоторые украинцы говорят, что вот мол зачем выражать сочувствие Франции, если она нас сливала России с Путиным и вообще это мерзкое колониальное государство. Понимаете, дорогие украинцы, Франция это крупное государство Европы, которая ведет политику с США и Россией. Мы зависим от них всех. Поэтому, если вы не любите Францию, то лучше сделайте по крайней мере вид, что вы сочувствуете».

Две реакции

Вместе с тем солидарно с мусульманами выступило немало представителей и идеологов радикального (в данном случае как синонима консервативного) украинского национализма, включая Эдуарда Юрченко и Игоря Загребельного.

Последний, будучи одним из ведущих идеологов «Правого сектора» призвал разделить ряд аспектов произошедшего. Как европейский христианский консерватор он заявил, что мусульмане в данном случае продемонстрировали христианам, как надо защищать свои святыни, так как газета Charlie Hebdo была известна постоянными гнусными издевательствами не только над исламом, но и над христианством. Он отметил, что полностью понимает антиисламские настроения многих европейцев, но призвал видеть их источник не в исламе как религии, а именно в иммиграции (т.н. «исламизации»), не позволяя сталкивать настоящих христиан с традиционными мусульманами. Напротив, пан Загребельный предположил, что многие европейские страны уже прошли точку невозврата и для того, чтобы предотвратить их сползание в хаос и мясорубку необходим пакт между настоящими право-консервативными европейскими националистами и традиционными мусульманами, основанный на принципах добровольной сегрегации и признания прав христианского большинства и мусульманских меньшинств.

Конечно, можно сказать, что на фоне преобладающего либерального лагеря носители подобных идей в украинском обществе – это маргиналы. Но я бы хотел отметить, что без этих «маргиналов» Украина не просто проиграла бы войну на Востоке, она бы ее вообще не начала. Потому что, не будь «Правого Сектора» и прочих «мракобесов», либеральное болото, не понимающее, что есть святыни, за которые можно убивать, так же беспомощно протестовало бы против Януковича, как их московские собратья беспомощно протестуют против Путина.

В случившейся ситуации сочувствие в той или иной форме к мусульманам оказалось характерным именно для наиболее героической и пассионарной части – волевого меньшинства украинской нации, тех самых «казаков», без которых не состоялось бы ни национальной революции, ни национальной мобилизации, позволившей отстоять страну (ценностный суверенитет и ядро территорий). При этом особо надо отметить, что многих из этих людей трудно заподозрить в исламофильстве – они являются ревностными христианами или просто украинскими националистами, но поставили себя на место мусульман, чьи святыни были оскорблены, а потом и вовсе узнали, что те же люди десятилетиями оскорбляли и их святыни, глумясь над традиционными ценностями европейской культуры.

Вы можете в чем-то соглашаться или не соглашаться с этими людьми, но, на мой взгляд, их позиция в данной ситуации была цельной и самодостаточной. Они не видят в Украине проблему «исламизации» и, чтобы ее не возникло и в будущем, уже сейчас, на дальних подступах выступают за жесткую иммиграционную политику. При этом они, умирающие и убивающие за свои святыни, уважают тех, кто готов это делать, а кроме того знают, что на Востоке до сих пор Украину с оружием в руках защищают мусульмане двух добровольческих (в отличие от подневольных кадыровцев!) батальонов: «Крым» и «Джохара Дудаева».

С прагматической точки зрения

Но куда более важен для Украины не ценностный, а самый что ни на есть прагматический выбор. Украинские либералы и нацдемы, пытающиеся вписаться в «антиисламистский фронт», не понимают, что при поляризации по условной линии «Север — Юг» (то есть, «антиисламизм — исламизм»), автоматически уходит в сторону нынешняя поляризация по линии «Запад — Восток» (то есть, «атлантизм – евразийство»). А в этом случае Украиной автоматически пожертвуют в пользу России, традиционно готовой играть роль «щита Европы от исламизма».

Это военно-политический гегемонизм России удерживает на восточных рубежах Европы в колониальном состоянии Кавказ с Идель-Уралом и в субколониальном – Среднюю Азию.

Это Россия, эффективно удерживая двадцать миллионов своих мусульман в узде, несет Европе, «погрязшей в мультикультурализме», опыт, к которому уже апеллируют европейские исламофобы: жесткий государственный контроль над исламской деятельностью, запрет публичных проявлений религиозной идентичности (хиджабов в школах и институтах и т.п.), недопущение «этнических гетто», ассимиляция народов в секулярную нацию (русский мир, россияне).

В таких раскладах ни малейшего смысла в независимой Украине нет, напротив, она становится оголенным и уязвимым пространством на восточных рубежах Европы. России же, надежно прикрывающей воюющий с Исламом Запад, Украина стратегически нужна:

— во-первых, чтоб купировать мусульманские Турцию, Крым и Кавказ в Черноморском бассейне;
— во-вторых, как единственный и мощный сорокамиллионный демографический резерв для противодействия исламизации Северной Евразии.

Поэтому, все серьезные европейские исламофобы, от Ле Пен до Земана, единодушны: Украину надо оставить России, максимум, разделить между Западной Европой в лице ЕС и Россией. Поэтому Путин является кумиром (а, как стало недавно понятно, еще и спонсором) всех крупных антиисламских ультраправых партий Европы, которые считают, что Запад не прав в конфликте с Россией и вообще не воспринимают Украину как его сторону.

Максимум, на что сможет рассчитывать Украина в рамках тренда консолидации «Европы от Лиссабона до Владивостока» на антиисламской платформе – это роль «демократической Малороссии» при «Великой России», о чем я писал в соответствующей статье на «Хвиле». Тогда многие читатели согласились с ее основной мыслью – солидарность Украины, борющейся против российской агрессии, с той же самой Россией в ее борьбе с чеченским сепаратизмом, предлагаемая некоторыми украинскими либералами – это акт интеллектуальной геополитической капитуляции.

Но ведь история с Францией является развитием все того же сюжета! Франция – это близнец России в том, что касается взаимоотношений с исламским миром, благодаря сочетанию двух факторов. Во-первых, колониальное не только прошлое, но и настоящее (Франция до сих пор сохраняет обширную сферу влияния в ряде стран Африки, свергает и устанавливает силой правительства, устраняет нежелательных политиков и т.п.), во-вторых, левацкая традиция социально-культурной унификации, воплотившаяся во Франции в якобинстве, а в России в совке. В этом ее отличие от своих соседей по континенту – как Англии, где было и есть первое, но не было второго, так и Германии, где (почти) не было ни первого, ни второго. Эти факторы практически обрекают Францию на неизбежную войну с мусульманами, в том числе, на ее собственной территории. И по этой же причине Франция заинтересована в союзнике по такой войне, которым не может быть ни США, ни, тем более, Германия (ее в эту войну пытаются втянуть, но ей она не нужна), но органически является Россия – брат-близнец Франции на Востоке. Именно поэтому первый президент такой войны – Мари Ле Пен смотрит как на лучшего друга на «Володю». И именно поэтому «Володя» инвестирует миллионы долларов в победу Ле Пен.

Но ведь победа Ле Пен – это не просто «закручивание гаек» в отношении мусульман, столь милое сердцу многих либералов. Победа Ле Пен, как и победа ее единомышленников в других странах Старой Европы – это создание нового геополитического порядка. Порядка, в котором независимой, сильной, амбициозной Украине места нет, исходя из настроя всех его потенциальных строителей.

Так зачем же, объясните мне, украинцам вставать на сторону французского секуляризма и морального релятивизма в войне с мусульманами? Потому что Франция поддерживает санкции против России из-за Украины?

Но, во-первых, давайте называть вещи своими именами – Франция приняла участие в этих санкциях не потому, что она так хотела, а потому, что ее к этому принудила Америка. Точно так же, как она принудила к этому все другие европейские страны, которые ни порознь, ни вместе и палец о палец бы не ударили, чтобы защитить Украину от России.

Во-вторых, Франция будет поддерживать эти санкции только пока у власти в ней находятся силы, признающие приоритет евроатлантической солидарности. Как только президентом Франции – на волне антиисламских настроений, поддерживаемых украинскими либералами, станет Ле Пен, Франция станет союзником России и о вашей солидарности с ней никто не вспомнит.

В-третьих, главный и по большому счету единственный геостратегический союзник Украины в имеющейся ситуации – это США. Они совершенно однозначно не заинтересованы в союзе Франции и России, в связи с чем я прогнозирую, что по мере роста пророссийских настроений и шансов придти к власти пророссийских сил (тем более, после того, как это состоится), у Франции будут нарастать проблемы известного рода.

В-четвертых, в отличие от Франции, которой в рамках войны с исламизмом нужна сильная Россия – гегемон Северной Евразии и жандарм ее мусульман, геополитически амбициозной Украине объективно нужно обратное. Ей нужны симпатии будущих Северного Кавказа и Поволжья, ей нужен стратегический союз с Турцией, наконец, ей нужна лояльность своего коренного мусульманского народа – крымских татар.

Из этого, конечно, не следует, что украинскому обществу надо солидаризироваться с расстрелом французских карикатуристов, но из этого следует, что ему стоило бы дистанцироваться от откровенной исламофобии, не повторяя ошибок «гениальной» российской либеральной оппозиции, сделавшей себя врагом миллионов собственных мусульман.

Большое видится на расстоянии

Ну и напоследок.

Надо осознать, что предлагать нации, нуждающейся для элементарного самосохранения в тотальной мобилизации, моральный релятивизм постмодерна, значит, желать ей поражения.

Более того, представлять такой релятивизм в качестве европейских ценностей и залога европейских успехов – грешить против истины. Многие серьезные западные мыслители считают, что европейский модерн работает на ресурсе европейского традиционного общества, являющегося источником достижений Европы (Ле Гофф, например). Западное право, западные общественные отношения растут из средневековых прав – привилегий (см. Гарольд Дж. Берман «Западная традиция права»), а сама Европа Наций — продукт религиозной Тридцатилетней войны, фактором выживания германских протестантов в которой, кстати, была помощь османов. Нереально себе представить и успех Америки без религиозной закваски, больше того, известный американский консерватор Бьюкенен предрекает Западу упадок именно из-за отказа от этих, своих принципов.

Так что, как говорится, не все так однозначно, в плане даже цивилизационного развития Европы. Для того, чтобы законной частью европейского пространства стали протестанты понадобилась Тридцатилетняя война, для того, чтобы христианская Европа превратилась в иудеохристианскую – Холокост и Вторая мировая война. Кто знает, может, статусной частью Европы когда-то станет и исламская община и один Бог знает, что для этого понадобится.

Поэтому хотелось бы пожелать украинским друзьям вытравлять из себя провансализм и сохранять по отношению к событиям, прямо не затрагивающим Украину, ту дистанцию, что позволит им формировать на них субъектный и самодостаточный взгляд, а не становиться заложниками чуждых игр и интересов. Чтобы в итоге действительно оказаться в лагере победителей.