На известном сайте Либком, один греческий анархист написал:
(…) ситуация очень серьезна, и никто больше не может хранить молчание: с декабря анархистское движение отмечало массовый рост своих рядов и испытывало качественную критическую стабилизацию. В результате оно оказалось у опасной черты того, что можно было бы назвать «беспринципной (безнравственной) борьбой», в которой насилие приобрело почти тотемическое измерение. Это не означает, что нет никаких групп, которые критически относились к вопросу о насилии в течение последнего года или около того, но эти усилия были отброшены в сторону или как слишком академические, или как слишком пацифистские, или как-то еще, и маргинализованы. Единственное, что может спасти анархистское движение в глазах возможно более широкого социального и рабочего движения в Греции, — это последовательная самокритика. Анархисты должны развить чувство ответственности перед обществом и осознавать последствия «игры в войну» за спинами других. Если анархисты считают, что они — авангард общества, которые никому ничего не должны объяснять, потому что они воплощают некоторую историческую необходимость, они ничем не лучше сталинистов из KПГ. (См.также здесь)
Мне вот такая критика с пацифистских позиций кажется несколько странной. Вообще-то история делается огнем и кровью, если кто позабыл. Возражая пацифистам, американский анархист Боб Блэк писал, что анархисты добивались наибольших успехов до сих пор там, где действовали насильственно: на Украине и в Испании. Чем более массовым и одновременно насильственным в отношении государства и собственников является анархо-движение, тем оно сильнее: это значит, что его труднее будет задавить, что государство и правящие классы обязательно постараются сделать (разумеется, насилие — не единственный источник силы).
Мне неясно другое — какие цели сейчас преследует насилие. Я понимаю, почему анархисты жгут банки: потому, что именно банки ввергли страну в кризис, наряду с другими крупными компаниями (в Греции появился даже особый термин, «бангстеры»), а правительство заставляет платить за кризис трудящихся. Меня не убеждают слова о страховке: не всякую страховку легко получить, страховые компании понесут убытки, а с ними, возможно, и некоторые банки.
С другой стороны, вот, допустим, завтра анархисты сожгли все офисы банков, и что дальше?
Или вот, толпа рабочих, возглавляемая анархистами, ворвалсь в парламент и выкинула оттуда всех депутатов, что дальше?
Представитель Антиавторитарного движения (одной из наиболее крупных группировок анархистов) говорит: «Все ожидают социальный взрыв». Но взрыв без альтернативы станет просто бессмысленным кровопусканием.
Протест — хорош, а в чем позитив?
Нельзя на вопрос — «чего вы хотите»? вечно отвечать — «бунтовать!» А когда же жить?
Борьба — чудесно, но в жизни еще много разного.
У испанского анархизма 30х гг имелась фундаментальная программа позитивных общественных преобразований, программа либертарного коммунизма
(Кстати, очень советую с ней ознакомиться — это интереснейший документ)
… Что есть у греческого анархизма? Должен сознаться, что не понимаю конкретные цели всех трех течений греческого анархизма в настоящий момент. Мы переводим сообщения о событиях, но нет никакой информции о конкретных программных целях анархистов. У меня рождается вопрос — а они (цели) вообще есть? Возможно, но мы о них не знаем.
