Проблема Украины в том, что одна часть страны хочет будущего, другая часть хочет прошлого, а власть при этом упорно цепляется за настоящее
Якобы Леонид Кучма когда-то сказал: чтобы стать президентом Украины, нужна поддержка ее востока, чтобы быть президентом Украины, нужна поддержка ее запада.
Кто бы ни был автором этих строк, он чертовски прав. Нынешний президент стоит перед угрозой утраты кресла во многом именно потому, что запад (а теперь уже и центр) его не хотят. А новый президент – с какой буквы бы ни начиналась его фамилия – обречен искать мосты на левый берег Днепра.
В бурлящем Таиланде роль украинского юго-востока выполняют бедные северные патерналистски настроенные сельскохозяйственные провинции. Именно с ними заигрывают нынешние власти, и именно север страны во многом определит успех или поражение тайского протеста. Который, надо отметить, был намного активнее и жестче украинского (число погибших во время демонстраций – тому подтверждение).
В Украине же аналог северных тайских сел – это юго-восток страны. Но при этом отличие украинской ситуации в том, что здесь массовый симпатик действующей власти не смотрит в будущее. Он смотрит в прошлое.
Беда этих людей не только или не столько в том, что они недовольны властью и лишь отсутствие субъектности мешает им сформулировать собственную повестку для собственного «майдана». Во многом их проблема заключена в том, что они хотят в прошлое. Восстановить которое невозможно в принципе.
Дело в том, что в украинском протесте есть то, чего упорно не хотят понимать в России. А именно – его закономерность. История развивается по четким логическим законам. Либо происходит революция – либо происходит реакция. Если ты нарушаешь законы, то бессмысленно требовать от остальных их соблюдения. Если тебе хочется применить силу, то будь готов получить сдачи. Это нечто незыблемое, мало отличающееся от физической логики поведения материи. И в рамках этой парадигмы украинский протест – закономерен. А чаяния юго-востока – нет.
Невозможно воссоздать советскую империю в том или ином звучании – это требует ломки той системы, что существует, в первую очередь, в самой России. Не получится включить Украину в Таможенный союз и надеяться на улучшение качества жизни – бенефициаром таких преобразований будут уж точно не «народные массы». Нет надежды ждать от нынешних властей Украины перемен к лучшему – их благополучие и наше разнесены по разным чашам весов.
Беда юго-востока даже не в том, что он хочет новой реальности. Потому что массовый житель этих регионов хочет мечты, а мечта всегда недостижима и эфемерна. И при этом его мечта обращена в прошлое. Она имеет зафиксированное звучание, а из воспоминаний носителей милосердная память вымела все то, против чего они когда-то роптали на кухнях. Они хотят возврата к эталону, и беда не в том, что это невозможно, а в том, что эталона этого не существует. Реальность будущего может разрушить мечту о будущем, но может и оправдать. А мечта о прошлом обречена.
Прошлое постоянно от нас ускользает. Мы любим старые фотографии, потому что на них мы молоды и, как нам кажется, счастливы. Но если нас перенести в это самое прошлое, то мы почувствуем себя обманутыми. Водка снова по 3,62? Позвольте, в наше время она была лучше и качественнее, не жгла горло и не приводила к похмелью. Докторская по два двадцать? Но где же то качество, которое врезалось в нашу память? И почему эту колбасу не едят собаки? Мы вот помним, что наша Жучка ела.
Уравниловка окажется недостаточно уравнительной, товарный дефицит – слишком уж дефицитным, а очереди – чрезмерно длинными. И тех, кто мечтает об ушедшей социальной реальность не убедить в аутентичности реконструкции. Они будут подозревать обман, не находя общего между тем, что предлагает им память и тем, что было на самом деле.
Проблема юго-востока в том, что нельзя мечтать о селекции «идеального прошлого» и «привычного настоящего». Наша реальность – плоть от плоти времени. Отсутствие дефицита – дань за отказ от распределения. Свобода передвижения – следствие обрушения двуполярного мира. Даже тотальная коррупция отчасти – это следствие замены «кровопийц» на «ворюг». Мы живем в закономерном мире, недостатки являются продолжением достоинств и наоборот.
Просто в какой-то момент обменный курс издержек и приобретений становится слишком уж невыгодным. Даже в рамках нынешней Украины можно было бы уменьшить коррупционную ренту, вывести экономику из оффшоров, добиться того, чтобы крупный капитал не перекладывал свои издержки на бюджет. И при всей приземленности целеполагания, такой сценарий тоже вписывается в формат мечты. Только это уже мечта не о прошлом, а о будущем.
"Чистої води афера": Попенко пояснив, хто і як пиляє гроші на встановленні сонячних батарей
Аудит виявив масові маніпуляції із зарплатами для бронювання працівників
На Київщині добудують транспортну розв’язку на автотрасі Київ-Одеса
Водіям нагадали важливе правило руху на авто: їхати без цього не можна
Украинский протест – это в первую очередь битва за изменение правил игры. Тех самых, по которым страна играла последние 22 года, постепенно погружаясь в неофеодализм. Это битва за перемены, а потому так удачно ложатся песни Цоя на картинку киевского протеста. И получается, что главное противоречие страны в том, что центр и запад хотят будущего, юго-восток хочет прошлого, а власти хотят всеми силами сохранить настоящее.
А логика любых процессов показывает, что столкновение способно создать лишь новую реальность, а не воскресить ушедшую. И если у тебя нет реалистичного проекта своего будущего, то будь готов жить в чужом.
