Прошло больше двух недель с того момента, как в ночь на 30-е ноября был разогнан мирный пикет на Майдане Независимости. Прошло более 16-ти суток с тех пор, как страна вошла в острую фазу политического кризиса, наличие которого признали и власть, и оппозиция, и международное сообщество. Сотни тысяч граждан вышли на улицы. Уровень доверия к государственным институтам (а значит и легитимность власти) упал до беспрецедентно низкого уровня.

Сложилось хрупкое равновесие. Пока ни у протестующих, репрезентантами которых выступают лидеры оппозиционных партий, ни у действующей власти не хватает сил, чтобы сломить ситуацию в свою пользу. В этом контексте не удивительно, что и та, и другая сторона активно апеллируют к зарубежным центрам влияния и носителям ресурсов (институциональных, политических, финансовых, медийных и т.д.), что делает Украину все менее субъектной в глобальном плане.

Возникают вопросы:

— действительно ли настолько исчерпаны «внутренние резервы» общественной поддержки обеих сторон?

— предприняла ли за это время действующая власть реальные политические действия для того, чтобы расширить свою социальную базу и обеспечить более широкую общественную поддержку собственного курса?

— сделала ли оппозиция все возможное для того, чтобы задать действительно политическую повестку дня и ввести гражданский протест в программный контекст общественной модернизации, расширяя тем самым социальную базу Евромайдана?

На все три вопроса ответ один – нет!

Власть.

Действующей власти не удалось сходу решить проблему силовым способом. Более того, репрессивные инструменты, которые, казалось бы, безотказно работали последние годы, не только не погасили ситуацию, но и спровоцировали качественный скачок протестных настроений (что, впрочем, абсолютно не означает, что власть отказалась от использования силовых инструментов в дальнейшем). Привычные действия в вертикально-административной плоскости, которые почти для любой партии власти на постсоветском пространстве являются практически инстинктивными, также оказались малоэффективными. Мобилизация бюджетников и работников контролируемых предприятий для публичной демонстрации лояльности в постоянном режиме оказалась труднореализуемой.

Власть оказалась в положении, когда ей необходимо не только противопоставить уличному протесту сравнимый уровень собственной публичной поддержки, но и реально опереться на достаточно широкую социальную платформу для того, чтобы не скатиться к ситуации «внутренней изоляции» и при необходимости, хотя бы внешне, легитимировать применение силы. К удивлению многих представителей правящих элит выяснилось, что такие категории как «легитимность власти» и «уровень общественной поддержки» — это не только отвлеченные политологические понятия, но и, при определенных обстоятельствах, необходимые условия сохранения власти и политического выживания.

В условиях, когда административные механизмы не дают ожидаемой отдачи, у партии власти остается лишь один инструмент, применение которого позволяет рассчитывать на реальный рост активной поддержки – это реальная политическая работа. Она понимаема не как совокупность манипулятивных технологий, а как действия, направленные на выстраивание более продуктивного баланса общественных интересов.

Как ни банально звучит, но потенциально наиболее эффективным политическим решением для правящих элит, направленным на расширение их социальной базы – это начать делиться. И речь не о «наличке», идущей на организацию альтернативных майдану митингов, и не о разовых «впрысках» в бюджетную сферу. Речь идет о пересмотре некоторых параметров «правил игры», которые сложились в стране, в том числе, пунктов о разделе прибыли и убытков, связанных с использованием национального богатства. Схема, по которой приватизируются прибыли и национализируются убытки, себя исчерпала в Украине и экономически, и социально.

На практике подобный пересмотр может выражаться, в частности, в снижении фактической монополизации рынка, гарантиях прав собственности, сокращении «паразитирующих» звеньев в административно-государственном управлении, создании приемлемой институциональной среды для мелкого и среднего бизнеса. Последнее особенно важно в условиях экономического кризиса. Когда государство оказалось неспособным выполнять свои социальные обязательства в полной мере, людям необходимо дать возможность зарабатывать самим.

Популярні новини зараз

Українцям пояснили, що загрожує тим, хто не пройшов ВЛК до 5 червня

"Код 95" є обов'язковим: українським водіям дали дедлайн до 20 серпня

До 220 гривень: українцям показали ціни на яйця та соняшникову олію на початку літа

Сон літньої ночі

Показати ще

Понятно, что ожидать от нынешней правящей элиты «либеральной реформации» не стоит по многим причинам. Однако реальных альтернатив (не связанных с риском нарастающей гражданской конфронтации) политическому решению о пересмотре системы социально-экономических балансов в обществе для власти не так и много.

Безусловно, партия власти продолжает испытывать сильное искушение (и это отчетливо прослеживается в ее текущих действиях) воспользоваться нынешней условной паузой, накопить ресурсы и все-таки попытаться решить вопрос уличных протестов силовыми методами. Однако необходимо учитывать, что, во-первых, силой можно снять на время только внешние проявления, но никак не причины воспалительных процессов в обществе; и, во-вторых, эскалация конфликта может спровоцировать гражданскую войну, в которой победителей не будет по определению.

Оппозиция

Когда оппозиция делала заявку на лидерство в протестном движении (или, как минимум, на публичную репрезентацию Евромайдана), носившем на тот момент преимущественно непартийный характер, она апеллировала к тому, что протест имеет шанс на результат только в том случае, если он будет ставить и добиваться выполнения политических требований. Заявка, де-факто, была удовлетворена – лидеры оппозиционных партий превратились во фронтменов Евромайдана, а партийные знамена наряду с национальным флагом и символикой ЕС реют над манифестантами. Однако оказалось, что этого совершенно недостаточно для того, чтобы задать полноценный политический формат протестному движению.

Да, призыв отправить в отставку правительство Н. Азарова (есть еще требование отставки действующего Президента, но ввиду его малореалистичности на данном этапе, оно носит скорее фоновый «ритуальный» характер) имеет политическую природу. Но, во-первых, для того, чтобы сформулировать этот лозунг совсем не обязательно привлекать профессиональных политиков – он обусловлен самой логикой событий, заданной насилием над безоружными людьми, и был актуализирован на гражданском уровне. Во-вторых, политический процесс в обязательном порядке предполагает не только вопрос ответственности (негативная программа), но и вопрос содержательной альтернативы (позитивная программа). Именно со вторым пунктом, уже традиционно для нашей страны, возникли основные трудности.

Оппозиционные партии фактически продолжают эксплуатировать уже оформившиеся требования Евромайдана, которые адекватны и достойны для гражданского протеста, но абсолютно недостаточны для политического. Происходит своего рода «огораживание» существующих программно-политических границ Майдана, они перестали расширяться, что чревато стагнацией протеста. В результате имеет место «пробуксовка» — люди, которых мог мобилизировать на активный протест сам факт насилия или угроза европейскому курсу, уже на улице, а качественно увеличить их количество в рамках существующей «повестки дня» не получится.

То есть, объективно ключевой задачей для оппозиции на данном этапе является расширение социальной базы Евромайдана (которая впоследствии потенциально может быть конвертирована в электоральную базу оппозиционных партий и их лидеров на выборах всех уровней). Для этого (памятуя, что над большинством граждан довлеет травматический опыт, связанный с тем, что от смены политиков у власти жизнь в стране меняется мало) оппозиции необходимы не просто общие лозунги и узнаваемые лидеры, а полноценные программно-политические инструменты.

В данном контексте вызывает удивление отсутствие (хотя бы в общепараметральном виде) конкретных программ и соответствующих законопроектов, адресованных различным социальным группам, как тем, чье ядро уже поддержало Евромайдан, так и тем, кто потенциально может пополнить число его сторонников. Такой подход предполагает диалог с десятками и сотнями субъектов, которые представляют миллионы людей. Это чрезвычайно объемная и сложная, но очень перспективная работа (которую, к слову, политические партии, если они действительно партии, а не симулякры, должны вести постоянно, а не только в «революционной ситуации»).

Есть и более широкий аспект: требования об отставке и досрочных выборах публично озвучены. Это предполагает, что оппозиция уверена в победе и готова взять власть в свои руки. Возникает вопрос: а какую политику она будет проводить? Как и за счет чего нынешняя оппозиция и, возможно, завтрашняя власть планирует: вырваться из «бюджетного провала»; стимулировать мелкий и средний бизнес; обеспечить зарплаты и социальные выплаты; демпфировать последствия интеграции в европейский рынок предприятиям, ориентированным на страны ТС; добиться аполитичности и преемственности государственной службы и т.д.? Что ожидает армию и органы правопорядка, что делать с судебной системой и политической реформой?

Ответы (причем более-менее конкретные и ориентированные не на «светлую перспективу», а применимые «здесь и сейчас») на эти и другие не менее важные вопросы люди хотят получить уже сегодня, а не после выборов. Без этого вряд ли стоит ожидать качественного расширение социальной базы оппозиции. Ведь известный принцип театрального монтера Мечникова из романа «Двенадцать стульев»: «утром – деньги, вечером – стулья», становится все более востребованным со стороны граждан в отношениях с политическими элитами.

***

Что сегодня объединяет и власть, и оппозицию, так это программно-концептуальная «пустота». Власть ведет внешнеполитические переговоры на высшем уровне, не ставя общество в известность об их предмете, и обещает «светлое будущее», которое неизвестно когда наступит, и неизвестно в чем будет заключаться. Оппозиция обещает тотальную перезагрузку власти, не объясняя, что под этим подразумевает. А граждане опять оказываются в роли «знатоков», которым необходимо ответь на вопрос: что находится в черном ящике? А во втором? Только в отличие от шоу «Что? Где? Когда?» цена возможной ошибки будет гораздо больше.

Автор — президент Центра социальных и политических коммуникаций

Изображение: o1.ua