Есть ли предел беспредела?

 В какой стране хотели жить люди, выходившие на площади, улицы и майданы в 1991 и 2004 годах? Очевидно, большинство из них хотело жить в процветающей демократической стране, где правит закон, а не чиновник, где существует полная свобода предпринимательства и частной инициативы, где именно избиратели определяют политическое руководство страны и влияют на его решения, где человек защищен социально, где… Этот список можно продолжать бесконечно.

В 1991 году механизмом достижения этой цели людям виделось провозглашение независимости. В 2004 году вышедшим на улицы казалось, что цель будет достигнута благодаря смене власти. Ожидалось, что власть, приведенная улицей, с этой улицей будет считаться. Но все оказалось иначе: ни демократия, ни независимость не работают без соответствующих процедур и механизмов.

Какую страну мы получили в итоге? Ответить на этот вопрос помогут последние информационные сообщения СМИ. Например, такие: взорван автомобиль Вадима Рабиновича; решением суда лишены мандатов четверо народных депутатов, убит мэр Симеиза… Список, опять же, можно, продолжать бесконечно.

Но, глядя на этот список, в голове проносится только одна мысль: 90-е возвращаются. С чем ассоциируются 90-е годы? С бесправием, превалированием права силы над силой права, с разгулом бандитизма и преступности, переделом имущества и полнейшей незащищенностью гражданина. Ведь и в правду были времена, когда бандитом быть было престижнее, чем народным депутатом.

А что сейчас? Практически то же самое. Только сейчас престижнее быть не бандитом, а прокурором. Однако уровень незащищенности личности и частной собственности – базовых для либерального общества понятий – стремительно приближается к показателям «славных» 90-х.

Посудите сами, приведем один показательный пример: после посещения премьер-министром супермаркета, рядом с ним закрывают секс-шоп, ибо руководитель правительства распорядился об этом, исполняя просьбу общественного активиста. Но с какой стати? Ведь, во-первых, это частная собственность. Во-вторых, это абсолютно законный, пусть хоть и не самый нравственно привлекательный бизнес. Приказать его просто так закрыть – волюнтаризм и полное бесправие.

Но украинская общественность, недолго пошумев и выплеснув недовольство в сети, быстро проглотило сам вопиющий факт беспардонного вторжения власти в законный частный бизнес. И никто никого не отстоял. И не отстаивал. Даже не думал. Это признак того, что рядовой гражданин / бизнесмен абсолютно не защищен от случайного столкновения с властью в лице чиновников, политиков, правоохранительных и контролирующих органов, а в случае такого столкновения – будет абсолютно бессилен им противостоять и отстоять свои права.

Будет действовать административная вертикаль и право сильного. А силен тот, кто может отдавать приказы, издавать нормативные акты. Словом, силен начальник, чиновник. Силен тот, кто имеет формальные полномочия и реальную возможность легально давить.

При этом роль закона как общего правила и принципа правового поведения абсолютно нивелируется. Ведь, чтобы разогнать митинг, суд принимает решение в течение минут, а в течение часа Государственная исполнительная служба уже стремительно его реализовывает с привлечением сотрудников милиции. И так в ряде случаев, когда решение нужно власти.

А что, если решение нужно гражданину? Любые споры могут тянуться бесконечно долго, а судебные решения будут игнорироваться и не исполняться. Причем, не важным стало даже насколько богат такой гражданин. Достаточно вспомнить, какие долги по возврату НДС имеет реорганизованное Министерство доходов и сборов даже перед крупнейшими украинскими олигархами. И никто не может повлиять на решение органа исполнительной власти. Только высшая власть. Зато частный бизнес, напротив, регулярно платит налоги наперед, чтобы наполнить бюджет.

Словом, сложилась ситуация полного нивелирования закона и подмена его правом частного приказа, ручного управления – правом силы. Только теперь эта сила еще и обличена государственной легитимностью, легитимным правом нормировать чужое поведение.

Почему мы тут говорим не только о легальности, но и о легитимности? Все просто: пока народ признает такое положение вещей, не просто не поднимая восстаний, но и переизбирая власть на выборах, он признает «нормальность» такого положения вещей, признает за государством возможность так относиться к личности и собственности, признает готовность сохранения своего бесправного статус-кво.

А что же оппозиция? Многим ли она в смысле правового поведения лучше власти? Отнюдь. Оппозиционеры точно так же культивируют право силы вместо силы права и закона, только на других «площадках». Чего стоят штурмы заседаний Киевсовета представителями ВО «Свобода»? А снос памятников? Чему это учит общество? Что свои идеи можно отстаивать и навязывать силовым путем. Что если у тебя есть депутатский значок, ты смело можешь врываться в здание муниципалитета и срывать работу совета. Это еще одна демонстрация того, как «своего» добиваются силой, а не законными механизмами. А ведь тем самым подрывается действенность и значимость этих законных механизмов.

Словом, мы получили страну, где никто ни от чего не защищен, где люди боятся власти и не чувствуют (и не находятся) в безопасности. Страну с низким уровнем социальных и правовых стандартов, зато с высоким уровнем чиновничьего влияния, которое достигло таких масштабов, что позволяет чинить произвол. Мы оказались в неправовой пучине.

Но есть ли выход? Есть ли предел беспределу? Как говорится, даже если вас съели, у вас есть минимум два выхода. Если мы не хотим оставлять все как есть, терпеть и бояться, мы должны понять одну простую истину: системе всегда должна противостоять другая, не менее мощная, хорошо организованная и слаженная система. Так, если у нас есть мощная, слаженная и при этом не контролируемая бюрократическая машина государства, необходимо создать ей альтернативу, противовес, способный к ее контролю.

Таким противовесом не просто может, но должно и обязано стать гражданское общество. И механизмов контроля будет масса: общественные организации, прочий негосударственный сектор, отзывы депутатов за нарушение программ, референдумы по актуальным вопросам. Только самоорганизация общества может что-то поменять в отношениях «гражданин – государство». Вопрос здесь за критической массой готовых к этому и способных на это граждан.

Но дело, конечно, не только в гражданском обществе, но и в его лидерах. Сегодня Украина критически нуждается в изменении повестки дня. Посмотрите на качество и уровень общественной дискуссии. Мы сегодня говорим о «золотых унитазах» в резиденции Януковича и о камерах наблюдения в камере/палате Тимошенко. Мы говорим о блокировании парламента и возможности посещать заседания законодательного органа в вышиванке, о том, какие часы кто носит и т.д.

Уровень дискуссии задается политиками, формирующими информационную повестку дня. А о чем, в самом деле, могут говорить в обществе, если в стране, по большому счету, ничего не происходит, кроме блокирований, лишения мандатов парламентариев и ставших редкостью президентских пресс-конференций? Общество «клюет» на тот информационный продукт, который ему предлагают.

Такая ситуация, кстати, очень выгодна власти. И оппозиции. Потому что ни там, ни там не могут предложить, а уж тем более реализовать конкретные шаги по качественному изменению ситуации в стране. Ни там, ни там нет глубоких идей и способов их реализации. Так что не исключено, что уровень общественной дискуссии занижается сознательно.

Даже новые политические силы, пришедшие в парламент, — УДАР и «Свобода» — не стали качественно иными. Они новые, но не другие. Они действуют теми же методами, что и оппозиция предыдущего парламента, а подчас и худшими. Нельзя критиковать Януковича и при этом силой врываться в Киевсовет, нарушая закон под прикрытием мандата. Ведь насилие рождает только ответное насилие. А, согласитесь, возможности власти проявлять насилие несопоставимы с возможностями оппозиционеров. И это лишь усложняет и обостряет ситуацию.

В подкрепление формирующемуся гражданскому обществу сегодня нужна качественно иная политическая сила, которая бы не только задала концептуально новый уровень общественной дискуссии о настоящих, а не бутафорно пропагандистских реформах и модернизации, в которых так нуждается страна, но и сама на практике следовала декларируемым ею принципам. Ведь настоящие перемены начинаются не со слов, а с поступков.