Враг

Кто такой враг? Как появляется враг? Нужно ли воевать с врагом? Как победить врага? Можно ли и как можно жить без врага?

Кто такой враг?

Враг по своему происхождению не натурален. Никто не рождается врагом никого. Врагами становятся, причем вполне сознательно. Враги создаются, причем намеренно.

Хищник не враг жертвы. Кровавый маньяк, убийца, бандит, насильник, вор, хулиган, коррупционер, обманщик не являются врагами своих жертв. Их жертвы случайны, выбранные в той или иной степени социально искаженным интересом на фоне страстных желаний.

Девианты не ведут войну, их действия асоциальны. Враг же жестко социальное явление.

Далеко не все, с кем мы конфликтуем или воюем, враги. Если мы набили морду хулигану, он нам еще не враг.

Враг может не случиться, даже если случилась война. И война может не случиться, даже если случился враг.

Подчинение одной стороной другой без сопротивления другой стороны тоже не содержит вражды.

Оккупируемые или подавляемые путем войны за доминирование группы, страны или народы могут не рассматриваться как враги. И наоборот со столетними врагами может и не случиться войны.

Враг есть продукт различия и свободы разных сторон, доведенный до крайности упрощенным мышлением, когда одна сторона представляет настолько длительную и устойчивую угрозу или опасность для другой стороны, чтобы эта угроза была обнаружена, зафиксирована и персонифицирована.

Враг суть не только экзистенциальная категория, когда существование одной стороны предполагает уничтожение или хотя бы подчинение другой стороны, ибо о подчиненном существовании одной из сторон, в конце концов, можно договориться. Враг, прежде всего, транзистенциальная категория, когда перспектива существования одной из сторон отрицается как таковая.

В этом смысле враг суть персонифицированный до антагонизма онтологически-транзитный предел или абсолютное зло в отношениях сторон, которое стремится отобрать собственность другого, унизить-покарать другого, забрать свободу другого, разрушить идентичность другого, сделать невыносимой жизнь и уничтожить привычный образ жизни другого, и, в конечном счете, прекратить существование другого.

В упрощенном мышлении враждебный другой — чужой, у него не должно быть смысла, перспективы и свободного существования.

Враг порождает взаимность как обратную вражду. То есть персонификация устойчивой силы, угрозы и опасности одной из сторон используется для психо-социальных целей каждой из сторон.

Как появляется враг?

Враги не растут как грибы после дождя. Враги не появляются просто так.

Представьте себе — вот живет некто сам или группа, или общество-страна-государство: такие добрые, белые и пушистые, в благосостоянии и в благорасположении к соседям, и в друг — раз! Вдруг, откуда ни возьмись, появился у них враг.

Этот некто пытается рассмотреть своего врага, и оказывается, что добрый или нейтральный ранее сосед, партнер и друг превратился неожиданно в завистника, унизителя, ненавистника, мстителя, злонамеренное чудовище, которое по сути своей таково, что хочет их уничтожить. Затем, при ближайшем рассмотрении, оказывается, что он всегда был врагом, просто его не замечали, потому как он хорошо скрывал свои враждебные намерения.

И вся история отношений с нынешним врагом как история весьма разных, в основном дружественных, отношений становится историей угнетений, притеснений, взысканий, а порой геноцида и оккупации.

И там, где ранее было записано о вечной дружбе, начинают писать о вечной вражде. Именно так порой выглядят исторические нарративы и пропагандистские схемы, из которых и появляются затем научные теории.

Индуцированная или зеркальная вражда приводит к вражде взаимной. А раз так, то надо готовиться к войне. Враг же, видя подготовку к войне, не желает разочаровывать зеркального врага.

Затем случается война, после которой ценой неимоверных усилий случается мир, и обе стороны думают, как же так случилось, что мы, такие дружественные и благожелательные, оказались вдруг врагами.

И, кстати, ничего не придумывают лучше, нежели найти причину: в третьих сторонах, которые устроили заговор; в противоречиях, которые вдруг обострились; в классах эксплуататоров, ведущих войны за военные заказы; в избыточной рождаемости агрессивной молодежи; в солнечной активности или космических флуктуациях. В общем, несут весь этот бред, который называется научными теориями войны.

Правда о вражде жесткая и отвратительная.

Враг суть следствие упрощения мышления, а затем и отказа от мышления в процессе усложнения мира, вызванного предыдущими усилиями сложного мышления. Враг суть столкновение реализованных в разных частях мира структур сложного мышления с мышлением упрощенным. Враг суть сопоставление сложностей простыми способами, то есть усталость от сложности мира и мышления. И ничем другим враг никогда не является.

Враг создается упрощенным мышлением из фрагментов сложного мышления. Чтобы случились руины отношений и городов, жертвы жизней и обществ, нужны руины мышления, пренебрежение мыслительными усилиями, интеллектуальные жертвы.

Поэтому враги не появляются, враги создаются.

Как создать врага?

Врага создать непросто. Нельзя взять и просто объявить кого-то врагом. Выбор врага суть весьма сложное действие, которое осуществляется рефлексивно.

Чтобы случился враг, расхождения с некоторой другой стороной должны быть доведены до фундаментального уровня: бытие одной стороны отрицает бытие другой стороны, будущее одной стороны отрицает будущее другой стороны.

Вопросы различия языка, культуры, экономики, технологии, психологии для вражды не годятся, потому как не достигают онтологического уровня. Такие различия всегда вторичны.

Враждуют онтологии и перспективы как способы жизни. Враждуют религии и идеологии. Враждуют цивилизации, классы, корпорации, партии, семьи-кланы и отдельные индивиды.

Ни расы, ни нации сами по себе не враждуют, поскольку они не онтологичны и не транзитологичны — они враждуют лишь каждый в своей цивилизационной ориентации, да еще и не самостоятельно избираемой.

Йозеф Геббельс в свое время утверждал: «Самое главное это правильно выбрать себе врага».

Враг суть проекции всего самого плохого, что есть у того, кто создает себе врага. То есть все, что есть у нас чудовищного, плохого, омерзительного, постыдного нужно собрать и поместить в другого, которого обозначить врагом. Враг суть антагонист создателя врага. Враг требует ресентимента: подозрения, зависти, реванша, мести, злобы, ненависти, агрессии.

Ресентимент возможен в искусственно созданной враждебной среде, в атмосфере подозрения и злонамеренности. Ресентимент может быть весьма изобретательным, то есть враждебность врага должна полагаться как не всегда открытая и ясная. Выражение «враг коварен» означает, что мы любое действие врага можем проинтерпретировать как хитрый злонамеренный замысел.

Иногда состояние враждебности может быть доведено до мирозлобия: весь мир суть наш враг, мы в глобальной опасности. Такое доведение опасности и страха до абсурда Йозеф Геббельс описывал так: «Имей мужество жить в опасности».

Враг должен быть равный или более сильный. Вражда с более слабым врагом недостойна. Победа более ценна, когда это была победа над превосходящим врагом или в продолжительной равной схватке. Победа над слабым врагом или добровольная сдача врага в плен-подчинение-оккупацию унижает и приуменьшает собственное достоинство.

Враг при этом должен быть победим. Не имеет смысла воевать с более сильным врагом. Если нельзя победить врага непосредственно, можно пытаться победить более слабых союзников врага.

Враг должен иметь важные для создающего врага ресурсы, которые можно отобрать. Это так или иначе рационализирует не просто противостояние с врагом, но рационализирует саму войну на уничтожение врага и присвоение его ресурсов.

Принцип симметрии враждебности: тот, кого вы считаете врагом, должен считать врагом вас. А вот если ваш враг не хочет считать вас врагом и вообще вас игнорирует, тогда как? Враг, который не считает вас врагом, враг, подрывающий ваше достоинство.

Врага должно быть не жалко, то есть еще до вражды враг должен быть унижен идеологически, морально, и психологически. Создание враждебности — это отдельная большая работа. Враждебность должна стать способом жизни и подготовки к войне.

Враг и война

Враг является персонификацией угрозы и опасности, воплощающихся в кризисах. Формой онтологического и транзитологического кризиса является война.

Враг очень часто бывает весьма необходим, ибо вражда сплачивает враждующих. Война тем плоха для враждебности, что иногда приводит к ее уничтожению.

Переход от враждебности к войне является необычайно важным предприятием. Превращение враждебности в войну означает, что хотя бы одна из враждебных сторон принимает онтологический вызов враждебности и отвечает на него путем его уничтожения.

Чтобы война случилась, нужно от враждебности перейти к прямой агрессии. В этом смысле, агрессирование суть особый этап подготовки к войне. В этой подготовке создается особая солидарность в отношении войны, подавление всяческого пацифизма, происходит поиск и преследование внутренних врагов.

Для войны агрессия должна быть поднята до предела, когда уже нет возможности ее выдерживать без прямого непосредственного столкновения с врагом. Столкновение может быть каким угодно, не обязательно физическим, но оно должно быть непосредственным.

Война предполагает готовность воевать. Кроме враждебности и агрессии, война требует материальной, экономической, технической, стратегической, информационной и моральной подготовки. Если одна из сторон не готова воевать, то есть продолжить свою враждебность в агрессивной форме войны, она проигрывает войну и подчиняется другой стороной.

Враждебность без подготовки к войне суть чистый ресентимент, обреченный на погибель.

Война суть прямое столкновение с противником, позволяющее вначале сильно усилить враждебность, а затем через уничтожение или подчинение врага ослабить враждебность.

Война не закончена, пока враждебность не ослаблена или стороны не остановлены третьей силой. Конечно же это определение войны не является одним из классических, поскольку оно сделано лишь в контексте врага и вражды.

Состояние войны суть ситуация онтологического вызова, ответ на который требует мыслительно-цивилизационной мобилизации. В этом смысле национально-культурная и идеологически-пропагандистская мобилизации суть необходимые, но весьма примитивные и не достаточные формы мобилизации.

Сталкиваются, принимают вызовы и отвечают на них, развиваются, стагнируют, деградируют и умирают цивилизации, то есть структуры мотиваций, имеющие трансцендентные ориентации и мыслительные начала.

Культура как образцы, эталоны и нормы, расположенные на цивилизационных структурах, не воюют непосредственно. Война суть столкновение цивилизаций и весьма незначительно — культур. В цивилизационных столкновениях нации, языки, культуры, идеологии и военные технологии мало что решают. Мотивации и мышление решают все.

Выход из состояния войны происходит путем номинальной победы в войне. Выход из состояния враждебности происходит через победу в послевоенном мире, то есть исключительно через такой ответ на цивилизационный вызов, который порождает сложное мышление и более сложную структуру мотиваций в новом послевоенном порядке.

При этом выход из войны и выход из состояния враждебности суть принципиально разные проблемы, которые интегрально решаются через стратегирование, стратегическое мышление, стратегические структуры мотиваций.

Бывает война враждебная и война невраждебная. Невраждебные войны, то есть вне ситуации вражды заканчиваются быстрее, проще, с минимальными последствиями.

Враждебные войны: тотальные на истребление, войны-ловушки: вялотекущие и/или на истощение и изнурение.

Тотальная война (Людендорф) — война народов в состоянии вражды, максимальными средствами за максимальные цели. Победа в тотальной войне требует суда и выведения обществ из состояния враждебности.

Вялотекущие войны-ловушки трудно закончить, если мышление не возродится. Выведение обществ из состояния враждебности, возвращение довоенного статус-кво без мышления невозможно. Вялотекущие войны заканчиваются сторонами по взаимному согласию или после изнурения одной из сторон до полной невозможности продолжать войну.

Как победить врага?

Не бывает внешних и внутренних врагов, ибо враг всегда внутри себя. Внутри себя это не значит внутри собственного общества, это значит внутри поекций собственного ресентимена.

Чтобы победить врага в другом, нужно победить врага в себе.

Чтобы победить врага, нужно победить вражду и агрессию.

Чтобы победить вражду и агрессию, нужно избыть агрессию через ограничение влияния кликуш и вернуть склонность к мыслительным усилиям.

Сегодняшний враг суть завтрашний друг и партнер.

Лиддел Гарт Б.Г. «Цель войны — добиться лучшего, хотя бы только с вашей точки зрения, состояния мира после войны.»

Чтобы победить в войне, нужно внутри войны начать строить послевоенный мир, более сложный, нежели довоенный.

Нужно различать победу в войне и победу в послевоенном мире. Победа в войне не есть победа в послевоенном мире. О победе в войне больше всех кричат те, кто вроде как победил в войне, а затем проиграл в послевоенном мире. Победитель в послевоенном мире суть победитель мышления, а не войны.

Победить врага, вражду и войну суть вернуться к мыслительным усилиям и преодолеть упрощение мышления более сложным мышлением.

Безопасность взаимного сложного мира строиться на иных принципах, нежели безопасность вражды. Безопасность суть плохое представление, ибо не содержит представления о независимом устройстве мира, безотносительно к знаемой опасности.

Опасность — это не то, что известно, а то, что неизвестно. Поэтому система безопасности не поможет избежать вражды и войны, она может помочь минимизировать известные угрозы.

Вместо безопасности нужно представление о порядке. В этом смысле порядок может осуществлять превенцию (упреждение), противодействие и адаптацию к известным угрозам.

Стратегическая тайна безопасности состоит в том, что, когда исчерпались возможности для упреждения и противодействия, при этом адаптация практически невозможна, нужно менять сам порядок и само устройство безопасности.

Лишь мышление может иметь дело с неизвестными угрозами. Однако такое мышление может быть лишь элитарным, скрытым, непубличным.

Можно ли и как можно жить без врага?

Враги появляются в мире, где происходит отказ от мышления, что ведет к расстройству разумного выбора или такой выбор сильно усложняется для разума.

На вопрос Эйнштейна — дружелюбна ли к нам Вселенная — можно ответить так: Вселенная не является ни дружелюбной, ни враждебной, и лишь наше мышление делает ее какой-то.

Социальная энергия враждебности является негативной, имеет много издержек и порождает большие жертвы и разрушения.

Враждебность суть преобразование социального мира вне мышления. Враг суть упрощаемое путем войны преобразование совместности. Противоречия оказываются настолько сложны и запутанны, что лишь упрощение позволяет их преобразовать.

Во враждебном мышлении угроза субъективируется. Враги из угрозы персонифицируются и меняют наличную совместность, порождающую враждебность.

Застывшая совместность в ситуации враждебности губительна, он требует повышения ставок. Угроза растет, ставки поднимаются, субъективация усложняется, агрессия увеличивается. Совместность становится все более агрессивна и приводит к войне и/или к переосмыслению враждебности.

Традиционно угрозы, как и враги, непосредственны и взаимны. В современном мире глобальные угрозы и враги становятся анонимными и как таковые управляются глобально. Враги и угрозы по структуре динамично изменяются.

Стратегия нынешней мировой войны состоит в неперсонифицированной вражде. Врагом объявлена глобальная эпидемия коронавируса, которая позволяет разделить общества на враждебные стороны (масочников и антимасочников, ваксеров и антиваксеров, за тотальный цифровой контроль и против тотального цифрового контроля и т.д.).

Как только угроза эпидемии в ходе вакцинации стала уменьшаться, на смену ей пришла другая глобальная угроза — климатические изменения, которые со временем так же будут должны породить враждебные стороны в каждом обществе (экологистов и антиэкологистов, углеродников и антиуглеродников и т.д.).

Если климатической угрозы не хватит, есть угроза вулканов, космической катастрофы и агрессивных пришельцев. Ну и всегда можно еще что-то придумать: креативный класс на службе у буржуазии справится с этим.

В мышлении враждебности побежденный враг не должен исчезнуть. На его место должен прийти еще более страшный враг.

Враг как структура упрощенного преобразования противоположна преобразованию совместности через договорное развитие-усложнение.

Поэтому враждебное преобразование характерно для примитивного мышления-воли-веры. В сложном мышлении не бывает врагов. Или иначе, сложное мышление это такое, которое додумывается, как можно обойтись без врага.

В конечном счете, враг и враждебность есть способ изжить-избыть упрощенное мышление за счет уничтожения носителей упрощенного мышления — как с одной стороны, так и с другой стороны. Лишь наследники проявленной вражды принимают более сложно устроенную реальность, участники вражды не способны усложнять реальность, иначе бы они не стали врагами и не создали бы себе врагов.

Мир без врага — это мир, в котором есть место сложному мышлению, которое осуществляет непрерывное преобразование, непрерывно порождает новый порядок, умеет поддерживать равновесие и договор с другими порядками.

Скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, что ты к мышлению непричастен.