Сергей Дацюк: Психосоматические риски инфодемии

С чисто формальной точки зрения, инфодемия это волна дезинформации, слухов, домыслов, сплетен, паники и отрицания.

Однако конвенционального понимания инфодемии сегодня не существует.

Как так? Почему? Дело в том, что инфодемия имеет позиционное понимание.

Например, ВООЗ объявила альтернативные версии происхождения коронавируса, альтернативные, то есть отличные от официальных, способы поведения в ситуации эпидемии и всякого рода теории заговора инфодемией.

Значительная часть населения называет инфодемией именно массовую пропаганду официальных правил борьбы с коронавирусом, которые направлены на создание массового страха и психоза. У нас две противостоящих инфодемии.

Точно такая же ситуация с определением слова «ковидиот». Кто такой «ковидиот»: тот, кто сидит дома, носит маску в три слоя и боится заболеть, страшно переболеть и умереть или получить страшные для жизни последствия, или тот, кто во все это не верит и ничего этого не делает.

Определение стороны инфодемии зависит от того, насколько лично каждый из нас боится, насколько каждый из нас само вовлечен в эпидемию.

Врачи боятся не меньше больных, но это не объединяет врача с больным. Врач и больной могут оказаться с разным уровнем страха, с разным видением того, кто «ковидиот», с разным видением того, кто распространяет инфодемию.

Давайте договоримся о том, что страх и паника, которую нагнетают СМИ никогда и ни при какой ситуации не способствуют борьбе с эпидемией. Если в руках власти есть СМИ и силовые органы, страх и паника не является обязательным. Страх и паника нужны власти тогда, когда кроме борьбы с эпидемией она решает какие-то иные проблемы или достигает каких-то иных целей.

Понятно, что ООН и большинство других государств накануне эпидемии уже предчувствовали наступление мирового экономического кризиса. Поэтому, когда возникла эпидемия коронавируса, правительства разных стран не сговариваясь начали использовать страх и панику для переустройства социально-политической и экономико-культурной структур мира.

И именно поэтому опасность эпидемии коронавируса оказалась такой преувеличенной и искусственно раздутой.

То есть в контексте нынешней эпидемии коронавируса речь идет не просто об инфодемии, а сознательно продуманном и спланированном массовом психозе, который имеет политические цели на мировом уровне. А эпидемия оказалась средством переустройства мира. А эпидемиологи и врачи оказались заложниками.

Конечно же это все серьезно влияет на протекание эпидемии, на принятие как бы рациональных эпидемиологических решений правительствами, на построение адекватных стратегий медицинского лечения болезней от коронавируса и на психосоматические состояния не только пациентов, но и здоровых в состоянии ожидания заболеть.

Психосоматика, которая занимается влиянием психического состояния на телесные болезни, не вполне адекватно может описывать нынешнюю ситуацию инфодемии при эпидемии коронавируса.

Очевидно, нужно ввести представление о социопсихосоматике — дисциплине, изучающей влияние массовых социальных факторов на психику пациентов, находящихся в ситуации искусственного массового психоза, когда навязанные СМИ психические реакции противоречат реальной ситуации, приводят к расстройству в восприятии реального мира, к дезориентации общественного и индивидуального сознаний и дезорганизации поведения масс.

Дело в том, что инфодемия порождает массовый психоз, создающий массовую социальную неадекватность. Отсюда возникает проблема — настолько можно верить политическим решениям, оценкам экспертов, анализам и выводам ученых, СМИ, социальным сетям, статьям Википедии, медицинским обобщениям и эпидемиологическим решениям, если они сформулированы людьми в состоянии неадекватности.

Эмидемиологическая социальная неадекватность характеризуется массовыми навязчивыми состояниями: 1) страх; 2) подозрительность; 3) ненависть; 4) депрессивное переживание принудительной карантинной изоляции; 5) беспомощность; 6) отчаяние.

Что такое страх в дискурсивном понимании? Это связанные между собой несколько искусственно созданных убеждений: 1) мы все умрем; 2) если мы не умрем, то переживем страшную по страданиям болезнь; 3) если мы вылечимся, то будем иметь страшные последствия и побочные явления, ухудшающие качество жизни; 4) если мы даже переживем последствия, то можем снова заболеть; 5) никакие средства и вакцины здесь не помогут, потому что опасность эволюционирует через новые штаммы; 6) таким образом, эпидемия выходит за пределы нашей жизни, и наши дети и внуки тоже будут жить в болезненном страхе. Обратите внимание, инфодемия не просто порождает временный страх, а долговременный, на всю жизнь себя и своих потомков, страх.

Такой многокомпонентный последовательный страх, то есть комплекс тотального страха, создает не просто опасение, а фатальную неизбежность последовательно нормированного негатива, с которым трудно бороться, так как нужно вести длинные психотерапевтические беседы, на что во время болезни, с одной стороны нет времени, а с другой стороны, есть негативное, внутри подозрительности, неприятие самого пациента.

Откуда подозрительность к врачам во время эпидемии на фоне инфодемии?

Во время инфодемии врачи и эпидемиологи теряют управление лечением, которое частично или даже почти полностью переходит к малокомпетентным политикам, журналистам и непрофильным экспертам, оперирующим инфодемической статистикой и вышеприведенным комплексом страха. Подозрительность пациентов возникает из лжи и слухов об искусственности вируса, заговорах о массовом истреблении человечества, желании правящих классов разорить средний класс и обрушить экономику мира и отдельных стран.

Таким образом в анамнез пациента должна входить часть о психосоматическом состоянии пациента и пометка «инфодемическая интоксикация». Сделать это трудно, поскольку существует обязанность информировать пациента о его состоянии в ситуации вменяемости пациента. То есть мы получаем дилемму информирования о неадекватности пациента. Мы должны информировать пациента о его возможной неадекватности до доказательств о подтвержденности такого подозрения.

Ненависть во время эпидемии на фоне инфодемии является обоюдной для врачей и пациентов. Пациент считает, что у врача нет никакого интереса к его болезни, так как у него нет возможности лечить (беспомощность транслируется массово). Этому также способствуют массовые отказы в предоставлении помощи (сидите дома, наблюдайтесь, как станете помирать, звоните), безответственные медицинские исследования по универсальным массовым протоколам, создающие в больницах и лабораториях массовые очереди.

У врача, с точки зрения пациента, нет профессионального любопытства, потому как врач при выполнении универсальных протоколов находится на конвейере профилактики, консультаций и лечения сложных случаев, а не лечения очередного пациента и решения загадок по примеру доктора Хауза.

Пациент ненавидит врача, потому как считает его участником политики инфодемии страха, принудительной карантиннной изоляции и беспомощности. Врач ненавидит пациента за страх, подозрительность, ненависть и отчаяние.

При выполнении универсальных протоколов вообще не возникает межличностных отношений между врачом и пациентом, какого-либо обособления или тем более группового или личного участия. Групповые или личные протоколы не то чтобы дороги, но в тренде мировой медицины вообще не предусмотрены.

Универсальные протоколы на фоне инфодемии становятся разносчиками страха и паники, потому что они транслируют официальную позицию, включающую инфодемию. Переход от универсальных протоколов хотя бы к групповым, не говоря уже об индивидуальных, позволяет снизить массовый психоз.

В ситуации лечения эпидемической болезни на фоне инфодемии врачу нужно обеспечить не только информированное согласие, но и доверительное согласие без страха, подозрительности, ненависти и отчаяния. Выживают и быстрее лачаться пациенты с позитивным настроем, который инфодемия разрушает. Отсюда в программу образования журналистики должен быть введен курс предотвращения инфодемии во время эпидемий, массовых травм и катастроф. А в программу политологии должен быть введен курс массовой политики во время эпидемий, массовых травм, катастроф и кризисов.

Ну а врачам я посоветую давать больным листок для больных.

Литания против страха из романа «Дюна» Френка Герберта

Я не должен бояться.

Страх — убийца разума.

Страх — это малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.

Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.

Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня.

И когда он уйдет, я обращу внутренний взор на его путь;

Там, где был страх, не будет ничего.

Останусь лишь я.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

Рекомендуем к просмотру беседу Юрия Романенко и Сергея Дацюка по теме

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook