«Идеология украинского солидаризма» как предохранитель от новой «Руины»

Во второй части статьи рассматриваются основные положения украинского солидаризма, его взаимопересечения с другими идеологиями, исторически и теоретически обосновываются модели возможной перезагрузки нашей государственности.

В первой части статьи автор проанализировал сущность понятия и содержание феномена «идеологии» как структурно более сложного, по сравнению с социально-психологическим, уровня массового сознания людей; выделил общие и отличительные черты идеологий различных украинских партий и движений по фундаментальным экономическим, историческим, национально-культурным и языковым вопросам; охарактеризовал особенности солидаристских взглядов как мировоззренческой и практической платформы для нахождения компромиссов между национальными политическими агентами изменений в целях сохранения целостной, суверенной и демократической Украины.

Прежде чем рассмотреть основные концепты «идеологии украинского солидаризма» и точки её пересечения/взаимопроникновения с либерализмом, социал-демократизмом, социализмом, консерватизмом, коммунитаризмом, анархо-капитализмом/минархизмом, фашизмом/национал-социализмом, корпоративизмом, чавизмом, боливаризмом и отечественным национал-патриотизмом проанализируем идейно-теоретические корни солидаристских воззрений.

В мировой философской мысли предсказателем солидаризма был еще Менений Агриппа в Древнем Риме, высказавшись в притче о частях тела, которым не следует враждовать между собой. Представление о народе как живом организме находим ещё у Платона, который различал «Человека малого» (индивидуума) и «Человека большого» (народ). Однако еще яснее идея народа как живого организма отражена в значительно более давних индоарийских «Законах Ману», где народ представлен Человеком, а его социальные слои (варны) – органами этого Человека.

Римский император Марк Аврелий (годы правления – 161–180 гг. до н.э.) писал: «То же отношение единства, которое имеют между собой соединенные части тела, имеют между собой и разумные создания, поскольку они, хотя и отделенные один от другого, но созданные для того, чтобы выполнять общий труд. В этом смысле люди функционируют так, как и части тела, хотя и отделенные один от другого ради целого, однако они служат целому». Это понятие было хорошо известно и римской юриспруденции.

Сам термин «солидаризм» впервые употребил в 1840-х годах французский философ, создатель доктрины христианского социализма и последователь «утописта» Сен-Симона Пьер Леру (1797–1871). Символично, что он также являлся автором термина «социализм». Однако во Франции солидаризм остался преимущественно утилитарно-экономической доктриной, не получившей ни политической платформы, ни философского обоснования. В этом направление его развивали последователи Пьера Леру юрист Леон Буржуа и социолог Емиль Дюркгейм. В дальнейшем в качестве солидаристов вошли в историю философско-политологической мысли французкие мыслители Шарль Жид и Шарль Рист.

Концептуально солидаризм восходит к философии немецкого романтизма — он появился как реакция на разочарование в либерализме и ценностях Французской революции 1789 года. В качестве альтернативы буржуазному строю была выдвинута идея корпоративно-сословного братства, апеллировавшая к средневековому сословному обществу.

Но в полный голос солидаризм заявил о себе во Франции, где в начале XX в. он некоторое время даже считался официальной идеологией Третьей республики (1870–1940) и был призван нейтрализовать социальный антагонизм и угрожавшую существованию государства разгоравшуюся классовую борьбу. Там его понимали, прежде всего, как политэкономическое либо сугубо экономическое учение.

В целом же солидаризм в своем развитии пережил несколько этапов, причем на каждом из них он выступал в различном качестве: во Франции, как уже подчёркивалось, на первый план выходили социально-экономические аспекты, в Англии — правовые, в Италии и Германии — политические, в России и Украине — организационные, философские и метафизические. Важным вкладом в развитие идей солидаризма внесли взгляды Эмиля Дюргейма.

Этот французкий социолог и философ утверждал, что в экономике первоначальный природный солидаризм изменило разделение труда, трансформируя его от механической солидарности к органической солидарности. Он считал, что возникшее при нём в капиталистической промышленности разделение труда вызвало «юридическую и моральную аномию», которая выражалась в недостаточности существовавших норм или согласованных процедур для разрешения конфликтов. Это, по утверждению Дюргейма, привело к хронической конфронтации между работодателями и профсоюзами, к своего рода скрытой и острой «войне» между. Чтобы её закончить необходимо, по мысли Дюркгейма, чтобы все члены общества рассматривали себя как единый общественный организм, и взяли на себя обязательства проявлять солидарность друг к другу, основанную на морально-нравственных требованиях к своей профессии и социальному положению.

В целом же, в светской общественно-политической мысли и философии более позднего времени представления о солидарности развивались в двух направлениях — социально экзистенциальном, в качестве концепта «солидарность-как-соборность», и социально-утилитарном, в котором он воспринимался в роли социальной технологии - «солидарность-как-взаимопомощь». В этой статье автор рассматривает только второе направление, так как именно оно обуславливает идеологический ракурс исследования проблемы.

Учения о солидарности социально утилитарного (социально-политологического) типа становятся популярными вместе с распространением в Российской империи социалистических идей — сначала у Герцена и петрашевцев, потом у «народников» и анархо-синдикалистов — П.Л. Лаврова, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, Л.И. Мечникова, Н.К. Михайловского. Характерным для этого круга мыслителей является идея Кропоткина о солидарности (взаимопомощи) как факторе развития человечества. В конце XIX в. российский правовед-солидарист Н.М. Коркунов разработал теорию права как разграничения интересов.

Украинский солидаризм содержится в русле общеевропейских духовных принципов и связанный с поиском не только национального, но и социального, идеала. Наиболее интересной и продуктивной для осмысления философских корней украинского солидаризма являются идеи украинского философа и мыслителя Григория Сковороды о «сродном труде» и «неравенстве равных». К слову сказать, ряд учёных-обществоведов считают его завершителем эпохи казацкого барокко и родоначальником русской религиозной философии (см. тут и тут). Символично, что Григорий Сковорода приходится двоюродным прадедом другому русскому философу - Владимиру Соловьёву.

ПЕРВЫМ УКРАИНСКИМ УТИЛИТАРНЫМ СОЛИДАРИСТОМ МОЖНО НАЗВАТЬ Тараса Шевченко. В своих произведениях он вскрывает изъяны разделенного социума, духовно обеднелой элиты, классового эгоизма и отсутствие ответственности. Он ставит за пример идеализированный уклад Казачества, рисуя потерянный идеал социальной гармонии и национального величия: «Было когда-то в Украине ревили пушки; было когда-то запорожцы умели поновати». Шевченко пророчил своим землякам светлое будущее через общую солидарность: «Обнимите братья мои, наименьшего брата, пусть мать улыбнется, заплаканная мать». Практически в каждом произведении Кобзарь призывает украинцев быть сообщниками – не делить жизнь и родину, а вместе идти к общему благу.

В начале XX в. речь о социальной солидарности идет в исследованиях о кооперации Михаила Туган-Барановского, Николая Кондратьева, Александра Чаянова. Ширились и развивались разнообразные концепции солидаризма и в украинской философско-политологической мысли. После понятия «народный дух» (Шевченко, Кулиш), появилась понятия «колектократия», «конкордизм» (Винниченко), «классократия» (Липинский), «нациократия» (Сциборский), «национальный солидаризм» (Боярский). Они содержат в себе фактически критику капиталистического классового строя и предлагают идеал национального и социального уклада, который созвучен идеям западного, «классического» солидаризма. Особое место в этом ряду занимает попытка практической реализации анархических и солидаристских идеалов, предпринятая Нестором Махно в ходе Гражданской войны в южно-украинских степях.

Развитие идей солидаризма после первой Мировой войны и создания СССР

После поражения в Первой мировой войне солидаристские идеи начали активно развиваться в Германии, в католической среде, в контексте философии неотомизма. Наиболее яркие представители течения — Генрих Пеш и Густав Гундлах отвергли популярные тогда идеи «глобального организма» или «всемирного онтологического единства» как проявление пантеизма, ведущего к тоталитаризму и не имеющего ничего общего с солидаризмом. По их мнению, настоящий солидаризм, солидарное существование возможно лишь в контексте органического понимания общества. Генрих Пеш называл солидаризм социальной системой, «которая придает подлинное значение солидарному объединению людей, таких как члены природного сообщества, начиная семьей и заканчивая государством».

Лауреат Нобелевской премии мира, французский государственный деятель Леон Буржуа (1851–1925 гг.), различает два вида солидарности – естественный и фактический. При этом естественная солидарность не имеет никакого отношения к справедливости, так как одни незаслуженно пользуются преимуществами, в результате чего другие страдают.

Эта несправедливость возникает по причине прирожденных способностей: наследственность, уровень образования, профессия, социальный статус, и тому подобное. Вследствие этого каждый человек в известной степени морально обязан тому, что он имеет и тем своим предшественникам и современникам, благодаря которым стал личностью. Таким образом, как только человек рождается, он уже имеет обязанности перед обществом.

Идеи солидаризма развивались также в среде украинской эмиграции. В частности, солидаризм был официальной идеологией ОУН (м) (мельниковского крыла Организации украинских националистов) на протяжении четверти века — в 1947–1972 гг. Среди заметных идеологов солидаристской или близкой консервативно-солидаристской направленности можно назвать Вячеслава Липинского, Дмитрия Донцова, Юрия Липу, Олега Бодуйника, а также активистов «Союзу гетьманців-державників» — соратников гетмана Павла Скоропадского. В этой среде существовало мнение, что солидаризм особенно близок украинскому обществу ввиду длительной безгосударственности Украины и отсутствия сильной моноцентричной власти, что проявилось и в давнем опыте запорожского казачества, и в более близком по времени опыте махновского движения.

В эмигрантскую русскую политическую литературу слово «солидаризм» ввёл юрист Георгий Гинс, а теоретически обосновал его Сергей Левицкий. Первый, подобно французскому социологу Альфреду Бугле, ПРЕДЛОЖИЛ в 1920-х годах СОЛИДАРИСТСКУЮ СИСТЕМУ ПРАВА И ТЕОРИЮ ГОСУДАРСТВА КАК СЛУЖЕБНОГО ИНСТРУМЕНТА, ПОДОБНОГО СВЕТОФОРУ, КОТОРЫЙ РЕГУЛИРУЕТ УЛИЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ.

В 1950-м году, в университете города Инсбрук (Франция) молодой французский ученый, выходец, из Украины Владимир-Юрий Данилив защитил докторскую диссертацию. Его работу можно назвать комплексным обобщением существующих теорий солидаризма, в которой автор выделил основные постулаты этого учения. В 2000-ом году его диссертация была издана в Украине как книга под названием «Солидарность и солидаризм». В своей диссертации автор рассматривает солидаризм и коммунизм как две продуктивные и теоретически разработанные глобальные альтернативы капитализму, однако утверждает, что между ними невозможен никакой союз.

В послевоенной Западной Германии в ходе реализации так называемого плана Джорджа Маршалла именно солидаризм («третий путь», «ордолиберализм») стал идеологией экономического возрождения страны. Солидаристкие концепты и идеология рассматривались как мотор для возрождения общества и экономики: рыночная свобода соединялась с устанавливаемым государством жестким государственным регулированием, при этом экономическая модель непременно должна была опираться на нравственные основания.

Идеи «социально-ответственного рыночного хозяйства» Генриха Пеша и Освальда Нелль-Бройнинга легли также в основу многих европейских политических партий: французских центристов, австрийской Народной партии, христианских демократов в Германии, Италии и Бельгии. На той же почве христианского социального учения, в его католическом преломлении, выросла, начиная с 1977 года, и польская «Солидарность». В современной Западной Европе присутствие солидаристских идей заметно в идеологии шведского социализма, лейбористских (трудовых) и христианско-демократических партий.

В 2011 году известный отечественный учёный и публицист, доктор исторических наук Павел Гай-Нижник опубликовал довольно таки содержательную статью «Солідаризм як соціально-політична концепція: нарис історії розвитку в Європі та Україні». В ней он системно рассмотрел трансформацию солидаристких взглядов западных интеллектуалов и попытки их воплощения на практике во Франции между Первой и Второй Мировыми войнами. Однако, к сожалению, Гай-Нижник недостаточно проанализировал исторические факторы укоренённости их в украинском обществе, и причины провала попытки Юлии Тимошенко реализовать идеи солидаризма в нашей стране в 2005-2010 годах.

Факторы возрастания значения солидаристских идей для Украины в сегодняшних условиях

Содержание современных концептов «идеологии солидаризма» ёмко и сжато раскрыли в своей статьях и докладах отечественные учёные-обществоведы Максим Плешко, Павел Гай-Нижник (см. тут и тут) и российский политолог и друг Украины Андрей Окара (см. тут).

Согласно их утверждениям возрастание практического значения базовых концептов «идеологии солидаризма» в современных условиях обуславливается следующими факторами: во-первых, глобальными проблемами, которые катализировала пандимия коронавируса в планетарном масштабе, и прежде всего процессы смены цивилизационных парадигм эволюции Homo Sapiens. Во-вторых, теоретической бесплодностью постмодерна, который в отличие от модерна не смог предложить свой конструктивный «миростроительный» проект, способный презентовать перспективные модели выживания и развития наций и государств, а также новые структурные и этические основы общечеловеческой и локальной социальности. В-третьих, общемировым финансово-экономическим кризисом. В-четвёртых, кризисом выборной демократии как формы легитимации политической элиты и вызванной этим объективной необходимостью поиска новых форм социальной легитимности власти. В-пятых, отсутствием в Украине общих (единых) для Восточных, Западных, Центральных, Южных и Северных регионов страны культурных, религиозных, исторических, языковых, экономических ценностей («скреп»), которые бы на настоящий момент способствовали формированию единой идентичности украинской нации. В-шестых, исторически сложившимся из-за длительного навязывания в рамках Советской империи догматов коммунистической идеологии негативного отношения большинства наших сознательных граждан к любой другой державотворческой идеологии, как к миростроительному проекту. И, в-седьмых, засилью навязанных украинскому истеблишменту Международными финансовыми институциями посредством огромных грантовых инъекций и финансово-экономических преференций на Западе концептов «неолиберализма».

Основные теоретические положения «идеологии солидаризма» в интерпретации нашего французского соплеменника В.-Ю. Данилива, украинцев П. Гай-Нижника, М. Плешко и россиянина А. Окары.

Солидарность по Даниливу – это осознание общей цели и общей ответственности. Человек – существо коллективное, следовательно, солидарность – это органическое свойство человеческих существ, которые живут в той или иной социальной группе. Напротив, индивид, который не принимает корпоративные правила, «выпадает» из социума – это выглядит скорее, как аномалия.

Солидарность эволюционировала вместе с развитием человечества, а ее этапы полностью сопоставимы с марксистской концепцией истории. Если первой формацией, в которой оказывается человек, является семья, то, соответственно, первый тип солидарности можно определить, как солидарность семейную. Вторым типом солидарности стало племя. Третьим - этнос, затем - нация и, наконец, государство в той или иной форме.

Солидаризм, по словам Андрея Окары, нередко путают с солидарностью, однако это явления разного порядка. Солидарность — социальное состояние, присущее человечеству на протяжении всей его истории; солидаризм — политическая идеология, философское учение, социальная технология и соответствующая управленческая практика, основанная на идее общего блага, солидарности и согласовании интересов и ценностей.

Солидарность (франц. solidarité) — общность интересов, единомыслие, единодушие, взаимозависимость, взаимосвязанность, круговая порука, совместная ответственность. Солидарность можно определить как принцип социального существования, предполагающий объединение ресурсов и возможностей субъектов отношений для достижения общих целей, при этом интересы каждого из субъектов находятся в равновесии с интересами общности.

Солидарность следует рассматривать как механизм социальной саморегуляции, самосохранения и саморазвития коллективного организма, который позволяет максимально использовать возможности всех членов общества для индивидуального и всеобщего блага. Солидаризм (неосолидаризм) — принцип построения социальной системы, в которой ее члены (граждане, семьи, этносы, религиозные конфессии, социальные группы, политические партии, бизнес-корпорации и др.) обладают реальной правовой и социально-политической субъектностью, на основе чего их права, возможности и интересы могут быть консолидированы и солидаризированы ради достижения консенсусных целей (общего блага) в социальных рамках различного масштаба (локального, общенационального, глобального).

Концептуальные вклады зарубежных учёных в доктрину солидаризма

Российский идеолог солидаризма и автор концепции «координационного права» Георгий Гинс (был членом правительства Колчака в 1918-1919 гг. и эмигрантского «Народно-трудового союза» в 1930-1965 гг. в США) понимал его как «учение о государстве и обществе, этической основой которых является идея солидарности, находящая свое выражение в добровольных объединениях лиц с общими интересами и координации расходящихся интересов государства, действующего в строгом соответствии с демократическими принципами».

По мысли русского философа-политэмигранта Сергея Левицкого солидарность понимается как двигатель социального развития, возвращающая общество к онтологической целостности. При этом БОРЬБА И КОНКУРЕНЦИЯ НЕ ИСКЛЮЧАЮТСЯ – ОНИ РАССМАТРИВАЮТСЯ КАК ВАЖНЫЕ, НО НЕ ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ФАКТОРЫ: «Связующая и объединяющая сила солидарности, - отмечает он, - первичнее разъединяющей и отчуждающей силы борьбы. Сама борьба может существовать лишь там, где имеется налицо солидарность внутри борющихся групп… Борьба предполагает включенность борющихся между собой целостностей в некое объемлющее их единство».

Один из первых идеологов солидаризма французский социолог Эмиль Дюркгейм различал механическую и органическую социальную солидарность - по принципу наличия или отсутствия индивидуализации субъектов. Так, в архаических обществах социальная солидарность основана на полном растворении индивидуальных сознаний во всеобщем «коллективном сознании» — это механическая солидарность, в ее основе лежит подобие солидаризируемых элементов, их однокачественность. В соответствии с такой моделью устроены, к примеру, религия и тоталитарные идеологии. Тогда как в современных развитых обществах солидарность основывается на автономии и независимости индивидов, на разделении их функций, а также на функциональной взаимозависимости и взаимообмене — это органическая солидарность.

При этом стоит отметить, что в развитом обществе коллективное сознание не исчезает, но его роль в жизни индивида уменьшается. А разделение труда, которое является не только экономическим, связанным с промышленным и интеллектуальным производствами, но всеохватным социальным явлением, предопределяет переход от механической солидарности к органической и от традиционного общества — к современному. То есть органическая солидарность строится на основе разделения труда и порожденных им кооперации, взаимодополнении, взаимоусилении.

Принцип солидарности, согласно теории Леона Буржуа, заключается в том, чтобы вынуждать «баловней судьбы» возвращать свой «долг» тем, кого фортуна обидела. Такое понимание принципа солидарности способствует социальной справедливости – брать у тех, кто пользуется избытком социальных благ и отдавать тем, кто в них нуждается.

Исходя из этого Леон Буржуа строит теорию так называемого «квази-контракта», осуществляя попытку придать идеи солидарности юридическую форму. Эта теория выходит из дуалистического понимания солидарности. Кроме того, что естественная солидарность имеет тенденцию быть несправедливой, она исключена из модели «квази-контракта», который основывается на принципе фактической солидарности, то есть на солидарности, которая встречается в повседневной жизни социума. Леон Буржуа в первую очередь указывает на принцип добрососедства, при котором происходит фактическое единение, естественным образом побуждающее к солидарности и совместной деятельности.

Из-за «молодости» концептуального оформления «солидаризма» по сравнению с классическими идеологиями уровень его теоретической проработки значительно ниже. К тому же каждое из направлений солидаризма на различных этапах его развития пыталось абсолютизировать себя как единственно верное, размывая общие идеологические контуры. Именно с этим связано распространенное предубеждение, что солидаризм — это либо сугубо французская экономическая доктрина, либо итальянская философия тоталитарной направленности, либо российские разговоры о «соборности», «всеединстве» и «Святой Руси». Поэтому рассмотрим наиболее типичные, глубинные и принципиальные его общие и отличительные черты по отношению к либерализму, консерватизму, социал-демократии, социализму, коммунитаризму, анархо-капитализму (современному виду либертарианства), минархизму, фашизму, национал-социализму, коммунизму, корпоративизму (с его азиатскими, африканскими, латиноамериканскими и российским вариациями), украинскому национал-патриотизму и национал-демократизму.

Солидаризм и либеральные/неолиберальные идеологии

Их объединяет установка на субъектность, самодостаточность и активность индивидов. С точки зрения обеих идеологий, частная инициатива является главным мотором самоорганизации и общественного развития. Однако частная инициатива и частный интерес в солидаризме корреспондируется с общественным интересом, тогда как в либерализме он самодостаточен и разграничивается лишь с интересом иного субъекта.

С точки зрения солидаризма, ГОСУДАРСТВО ДОЛЖНО БЫТЬ НЕ «НОЧНЫМ СТОРОЖЕМ», НО И НЕ ТОТАЛЬНО-ПАТЕРНАЛИСТСКИМ МОЛОХОМ, как в консервативных идеологиях либо в тоталитарных разновидностях социализма. То есть солидаристское государство сильнее либерального, но слабее социалистического и консервативного. В идеале оно должно стать СОРАТНИКОМ И ПАРТНЁРОМ ДЛЯ АМБИЦИОЗНЫХ КЛАССОВ, соучастником в проекте развития.

Идеологи эмигрантского «Народно трудового союза» считали, что идеальное государство — это «не ночной сторож, как при либерализме, не командир, как при диктатуре, а светофор на перекрестке, который не дает машинам столкнуться, но в остальном предоставляет водителям ехать, куда им надо».

Солидаризм, социал-демократия и социализм

С солидаризмом социал-демократические и социалистические идеологии объединяет а-элитизм — отсутствие жесткого и непроницаемого деления общества на элиту и внеэлитные слои. Разумеется, классовое, сословное и имущественное неравенство в представлении солидаризма остается, и государство не стремится учинить экспроприацию и отобрать все у богатых. Но подобное неравенство не абсолютизируется и не считается априорным благом — в отличие от идеологий консерватизма и либерализма. Социальное и ИМУЩЕСТВЕННОЕ НЕРАВЕНСТВО, С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЛИДАРИЗМА, ЯВЛЯЕТСЯ БЛАГОМ ЛИШЬ В ТОЙ СТЕПЕНИ, В КОТОРОЙ ОНО СОЗДАЁТ СТАМУЛЫ ДЛЯ РАЗВИТИЯ, т. е. до того уровня, пока бедные, благодаря неравенству, хотят больше и лучше работать, чтобы стать богатыми.

Социал-демократы исторически выступают за разжигание и обострение классовой борьбы, солидаристы — за компромисс, за взаимные уступки и примирение работников и работодателей. Социал-демократия в идеале — за социальную революцию, солидаризм — за эволюционный путь развития. Социал-демократы (а также большинство консерваторов) — за коллективизм и альтруизм (либералы — за индивидуализм и эгоизм), СОЛИДАРИСТЫ – ЗА ГАРМОНИЮ ЧАСТНОГО И ОБЩЕСТВЕННОГО. Социал-демократия в большинстве случаев индифферентна либо враждебна по отношению к религии, солидаризм — за торжество христианских ценностей.

Солидаристские и социал-демократические идеи закрепились в концепциях современного социального государства. Общая установка обеих идеологий заключается в том, что бедных, больных и слабых надо поддерживать, но далее мнения расходятся: то ли им необходимо гарантировать социальный минимум — чтобы они не умерли от голода и болезней, то ли их надо сделать богатыми, здоровыми и сильными — за счет изначально богатых, здоровых и сильных, однако тогда у последних исчезнет интерес к развитию и обогащению. Солидаристы предлагают дать бедным не «рыбу», а «удочку». Солидаристы, либералы и консерваторы — за частную собственность на средства производства, социал-демократы — как правило, против. Солидаристы нередко подчеркивают, что они за социально ориентированную рыночную экономику и что право собственности должно отягощаться некоторыми социальными обязательствами.

Солидаристы, социал-демократы и большинство консерваторов считают, что образование и здравоохранение — это общественная проблема, что ее основное бремя должно лежать на государстве. Либералы, напротив, считают, что это частная проблема, которую каждый гражданин должен решать сам и за свои деньги.

Образно говоря, с точки зрения социализма и социал-демократии, богатый должен поделиться с бедным. С точки зрения консерватизма, бедный должен полюбить богатого. С точки зрения фашизма, бедный и богатый должны объединиться перед лицом общего врага. С точки зрения либерализма, каждый бедный может стать богатым. А вот С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЛИДАРИЗМА богатый должен помочь бедному. Но не в смысле поделиться - БОГАТЫЙ ДОЛЖЕН ПОМОЧЬ БЕДНОМУ СТАТЬ ЕСЛИ НЕ БОГАТЫМ, ТО СОСТОЯТЕЛЬНЫМ.

В солидаризме соединяется крайне левое отношение к труду и социальному неравенству, одновременно — крайне правое отношение к сословному делению общества и к приоритету духовно-нравственных ценностей. Подобное сочетание встречается и у русских народников,и у эсеров (партия социалистов-революционеров, которые считали себя наследниками одновременно левых революционных демократов герценовского типа и правых славянофилов), и у французского анархо-синдикалиста Жоржа Сореля, и у раннего Муссолини, а также в большинстве концепций, именуемых «консервативной революцией». Определение солидаризма как идеологии «антицентра», в котором смыкаются концептуальные противоположности, представляется наиболее адекватным и точным.

Солидаризм и консерватизм

И консерватизм, и солидаризм исходят из того, что государство — это не бездушная машина, а организм, в котором каждый орган исполняет свою функцию, и отсечение какого-либо органа не может пройти безболезненно для всего организма.

Государство — в понимании консерваторов — разумно, наделено проектной субъектностью и призвано быть нравственным авторитетом и регулятором. По отношению к гражданам оно как строгий отец: «лишнего» не позволяет, заставляет работать, частную инициативу особенно не одобряет, зато в критической ситуации всегда спасет, поможет и накормит.

В контексте солидаристской идеологии ГОСУДАРСТВА НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ИЗБЫТОЧНО «МНОГО», ведь в условиях патернализма внеэлитные слои исключаются из процесса принятия решений - пропадает частная инициатива и субъектность, а общество теряет способность к внутренней динамике, саморазвитию и саморегулированию.

Одна из важных интенций консерватизма - культ элиты, апологетика аристократии крови, обоснование социального неравенства. Для солидаризма, в отличие от консерватизма и либерализма, не характерен какой-либо специфический культ «сильных» или «альфа-особей». Элита в солидаризме — это открытое сообщество людей, готовых быть «моторами» социального развития.

Солидаризм и коммунитаризм

Термин «коммунитаризм» (от лат. commūnis «общий») возник недавно. Впервые его применил Николай Бердяев, но использовал также в своих трудах и российский философ Владимир Соловьёв. Коммунитаризм имеет два значения. Философский коммунитаризм — течение, считающее, что общины, общество формируют каждого отдельного человека, в отличие от либеральной и либертарианской философий, рассматривающих общины как объединение личностей.

Идеологический коммунитаризм — изначально основанная на одной из современных интерпретаций философского коммунитаризма радикально-центристская идеология конца XX века, объединяющая моральный консерватизм и леволиберальную экономическую политику, стремящаяся к сильному гражданскому обществу, основой которого являются местные сообщества и неправительственные общественные организации, а не отдельные личности. Манифестом коммунитаризма стала книга Амитая Этциони «Дух общности: права, обязанности и программа коммунитаризма», опубликованная в 1995 г. Её автор призвал дать новую жизнь институтам семьи и школы, избавив их от подавляющих личность качеств.

Коммунитаризм выступает за бесплатного образование, социально ориентированную медицину, программы по повышению нравственности и защиту окружающей среды. Он жёстко увязывает права личности и права предпринимателей с социальной ответственностью и допускает их ограничение в тех случаях, когда они предоставляются обществом и реализуются за счёт государства.

Коммунитаристы позиционируют себя радикалами, но не как революционерами, и считают, что сообщество уже существует в виде общих социальных практик, культурных традиций и общественного взаимопонимания. Сообщество не должно строиться заново, оно, скорее, нуждается в защите. До некоторой степени коммунитаристы видят сообщество в тех самых социальных практиках, которые марксисты рассматривают как эксплуататорские и отчуждающие.

Видными представителями идеологического коммунитаризма называют Роберта Беллу и Хиллари Клинтон. Своими единомышленниками - ведущих политиков разных стран и различной партийной принадлежности: например, демократов экс-президентов США Билла Клинтона и Барака Обаму, экс-премьеров Великобритании лейбориста Энтони Блэра и консерватора Дэвида Кэмерона.

Популярность идей и практики коммунитаризма в передовых демократиях Запада, даже среди высшего политического истеблишмента, объясняется развитостью местного самоуправления во всех этих странах и, соответственно, необходимостью их элит постоянно заигрывать с электоратом территориальных и городских общин.

Солидаризм и анархо-капитализм v/s минархизм

Вышедшие во второй половине XX столетия на публичный простор «анархо-капитализм» и «минархизм» заменили как традиционный анархизм, который исчерпал себя в героических, но бесперспективных террористических акциях на рубеже XIX – XX веков, так и анархо-синдикализм, который во второй половине XIX – XX столетий выражал идеи радикального крыла рабочего движения, организованного в профсоюзы, и выродился в конце XX века развитых в западных странах в успешно патронируемый государством тред-юнионизм.

Анархо-капитализм - политическая идеология, выступающая за ликвидацию государства и других принудительных социальных институтов в пользу индивидуального суверенитета в условиях свободного рынка. Центральным постулатом анархо-капитализма является принцип ненападения, декларирующий добровольное рыночное решение всех социальных проблем и потребностей, в том числе и общественную потребность в законе и порядке.

В этом смысле, термин «анархо-капитализм» часто является синонимом «либертарианства» - системы ценностей, развивавшейся с 60-х годов прошлого века, основанной на идее свободы как отсутствие агрессии и принуждения.

Анархо-капитализм отрицает государство как «осёдлого бандита» и выступает против его финансирования в виде налогообложения. Сторонники учения стремятся к обеспечению защиты личной свободы и частной собственности без участия государства, с помощью частных предпринимателей и предприятий (организаций), строящих свою деятельность на мотивах получения прибыли.

Анархо-капитализм выступает за общество, основанное на добровольной торговле частной собственностью и услугами (в общем, за все отношения, которые не вызваны угрозами или насилием, включая обмен деньгами, потребительскими товарами, землёй и капитальными товарами) с целью свести к минимуму конфликты при максимальном увеличении личной свободы и процветания. Тем не менее, анархо-капиталисты также признают благотворительность и общественные мероприятия как часть той же добровольной этики.

Хотя анархо-капитализм отстаивает право на частную (личную или совместную) собственность, он допускает, что в анархо-капиталистическом обществе может существовать и чисто общественная собственность. Важно то, что она приобретается и передаётся без помощи или помехи со стороны государства. Либертарианцы считают, что единственный справедливый и наиболее экономически выгодный способ приобретения собственности - это добровольная торговля, дарение или первоначальное присвоение на основе труда, а не агрессия или мошенничество.

Минархизм (от лат. minimus — наименьший + др.-греч. ἄρχη — начало, власть) — практика либертарианства в контексте существования института государства в виде сокращения функций и полномочий правительства до необходимого минимума, ограничивающегося защитой свободы и собственности каждого гражданина или человека, пребывающего на территории государства, от внешних и внутренних агрессоров.

Хотя на первый взгляд установки солидаризма и постулаты анархо-капитализма кардинально противоречат друг другу, между ними существуют общие моменты. А именно стремление строить отношения между людьми в экономике и общественной жизни ненасильственным и добрососедским образом, прежде всего на бытовом, мини-социальном уровне.

Солидаризм и фашистская/национал-социалистическая v/s коммунистическая идеологии

Солидаризм основывается на принципе согласования индивидуальных и общих интересов. Он отвергает и либеральный индивидуалистический эгоизм, и тоталитаристский коллективистский альтруизм. Однако его нередко ошибочно отождествляют с идеологией и практикой европейских тоталитарных режимов XX в. — фашизмом Муссолини, национал-социализмом Гитлера, фалангизмом Франко и советским коммунизмом, в которых была задействована концептуальная основа коллективизма-корпоративизма. Однако квазисолидарность в 1920–1990-х гг. в СССР, а также в национал-социалистической Германии, фашистских Италии, Испании (режим Франко), Португалии (режим Антониу Салазара), Австрии (режим Дольфуса-Шушнига), Румынии (режим Иона Антонеску), Греции (режим «чёрных полковников») и других европейских странах с похожими режимами строилась на тотальном подчинении, принуждении, а часто - на унижении человека.

Поэтому говорить о солидаристских мотивах применительно к идеологии итальянского, испанского, немецкого корпоративизма (фашизма и национал-социализма) в 1920–1930-х гг. и социализма советского образца можно лишь с определенными допущениями. Идеи корпоративного государства и КОНЦЕПТ МЕХАНИЧЕСКОЙ СОЛИДАРНОСТИ использовались там для легитимации гитлеровского, франкистского, муссолиниевского, португальского (и т.д.), советского режимов, и соответствующего тоталитарного дискурса растворения индивида в «общем деле».

Принципиальное отличие подобной тоталитарной антропологии от солидаристской заключается в отрицании за индивидом частных интересов и неповторимой индивидуальности («вне государства нет индивида»), хотя формально говорилось о снятии противоречий между частными и общественными интересами. Трудовые коллективы, профсоюзы, общественные организации и корпорации в условиях тоталитарного строя в Италии, Германии, Испании, Португалии, да и Советском Союзе были превращены в бюрократический придаток тоталитарного государства и не влияли на политический процесс. Лояльность государству, Отечеству и национальной истории при тоталитаризме осуществлялась не на основе свободной лояльности, как предусматривает солидаризм, а на основе жесткого принуждения «сверху».

ГОВОРИТЬ ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОЛИДАРИСТСКИХ ИДЕЙ И УСТАНОВОК КОЛЛЕКТИВНОГО СОЗНАНИЯ ИДЕОЛОГАМИ И ПРАКТИКАМИ ФАШИЗМА, НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА И СОВЕТСКОГО КОММУНИЗМА МОЖНО ЛИШЬ ИМЕЯ В ВИДУ ФЕНОМЕН МЕХАНИЧЕСКОЙ СОЛИДАРНОСТИ. Да и то механическая солидарность религиозного типа предполагает добровольную лояльность индивида, тогда как в тоталитарном обществе речь идет о вынужденной и навязанной «сверху» форме солидарности. С точки зрения тоталитарных идеологий граждане являются деиндивидуализированными объектами управления, лишенными какой бы то ни было субъектности и самодостаточности, а навязываемая им властью механическая солидарность является формой лояльности правящему политическому режиму.

Для органической солидарности принципиально важна категория свободной лояльности — это когда гражданин готов добровольно придерживаться определенной модели поведения, связанной с частичным ограничением собственного произвола, но крайне актуальной для общего интереса и общего блага. Русский философ Иван Ильин определяет свободную лояльность как основополагающее качество социальной идентичности: «Настоящее государство держится не принуждением и не страхом, а свободной лояльностью своих граждан — их верностью долгу; их отвращением к преступности; неподкупностью чиновников; честностью судей; патриотизмом избирателей; государственным смыслом парламентариев; гражданским мужеством писателей и ученых; инициативной храбростью и дисциплиной солдат. Все это не может быть заменено ничем. Человек есть самодеятельный волевой центр, субъект права, а не объект террора и эксплуатации. Он должен строить себя сам, владеть собою, управлять собою и отвечать за себя».

Исходя из всего сказанного по поводу корпоративизма в странах с тоталитарным политическим режимом можно утверждать, что теоретические концепты украинских национал-патриотов («Свобода», УНА-УНСО, «Национальный корпус», «Правый сектор», «Конгресс украинских националистов» и т.д. ), и даже более «толерантных» национал-демократов, базирующихся на идеях Дмитрия Донцова, Николая Михновского, Юрия Липы, Степана Бандеры, Евгения Коновальца, Андрея Мельника, Николая Сциборского, и стремящиеся создать в Украине культурно, политически и социально-экономически гомогенное национальное государство вольно или невольно скатываются к фашистскому или национал-социалистическому дискурсу, и, в конечном счёте, к стремлению построить у нас тоталитарное общество.

«ИДЕОЛОГИЯ УКРАИНСКОГО СОЛИДАРИЗМА» ПРЕДЛАГАЕТ ПЕРЕФОРМАТИРОВАТЬ НАШЕ ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО НА ПРИНЦИПАХ ОРГАНИЧЕСКОЙ СОЛИДАРНОСТИ.

Солидаризм и современный азиатский корпоративизм

По отношению к современному развитому обществу можно говорить исключительно об органической солидарности, которая основана на субъектности, разнокачественности

участников социальных отношений и разделении труда. Однако во многих вполне успешных с экономической точки зрения азиатских странах (Китай, Южная Корея, Япония) власть пытается навязывать формы механической деиндивидуализирующей солидарности, который ещё в современной политологической мысли называют корпоративизмом. В менее развитых странах (Северная Корея, Туркменистан, Казахстан) авторитарный либо тоталитарный режимы строятся на еще более жесткой форме «солидаризации сверху», при которой идея солидарности нередко оказывается полностью извращенной и фактически заменяется административно-феодальным корпоративизмом. Но в классическом варианте корпоративизм предусматривает наличие корпорации — посредника между государством и гражданином.

Как следует из материалов конгресса Международной ассоциации политологических наук, состоявшегося в августе 1997 г. в Сеуле, в Республике Корея корпоративистская система действует преимущественно на отраслевом (мезо)уровне и носит не трех-, а двусторонний характер. Ее главными участниками являются предпринимательские ассоциации и экономические министерства и ведомства. Особенностью корейской модели является также жесткий государственный контроль над предпринимательскими ассоциациями, причем государство напрямую участвует и в комплектовании их руководства. Как отметил один из докладчиков на упомянутом выше конгрессе Ю-Юнг Ким, Южно-Корейская система являет собой один из вариантов «классического государственного корпоративизма».

Несмотря на существенные различия между корпоративистскими моделями в Индонезии, Сингапуре, Малайзии и Филиппинах, и особенно между тремя первыми и последней из них, их объединяют два общих момента, а именно наличие только двух «партнёров», т.е. бизнеса и носителей высшей государственной власти, и преимущественно неформальный характер взаимодействия. Первый из этих моментов, характерен для Республики Корея и отражает слабость организованного рабочего движения во всей Юго-Восточной Азии.

Бипартизм не нов и для западноевропейских стран, особенно на микроуровне, т.е. на уровне взаимодействия индивидуальных корпораций и государства. Другое дело, «неформальный» корпоративизм, т.е. такой, при котором основное согласование ведется вне рамок специально для этого предназначенных структур. Формально такого рода органы существуют во всех этих странах, однако роль их, как правило, маргинальна. Основой неформального взаимодействия здесь являются, как отмечают австралийские исследователи Гвиннет Синглетон и Марка Порнера, различные варианты «патримониального» вовлечения носителей высшей государственной власти в большой бизнес. В Индонезии он реализуется посредством патронажа и клиентельных связей, в центре которых находится президент и его семья, занимающие доминирующие позиции не только в институтах власти, но и в бизнесе.

В Сингапуре и Малайзии таким «патримониальным» центром являются элиты правящих партий, причем в обеих этих странах, и особенно в Малайзии эта элита не только держит под своим контролем основные структуры большого бизнеса, но и является «собственником крупнейших корпораций».

В отличие от трех упомянутых стран, «патримониальная» модель отношений власти и большого бизнеса на Филиппинах характеризуется тем, что государство здесь оказалось пленником «мощных олигархических сил». Синглетон и Порнера особо подчеркивают ключевую роль «политических кланов» и то место, которое принадлежит в них «магнатам бизнеса и промышленным лидерам». Представители этих кланов занимают около 1/3 мест в конгрессе, они приближены к дворцу президента, им принадлежат решающие позиции в структурах власти городов и провинций. Здесь, подчеркивают австролийские учёные, нет ни партии, ни администрации, которые доминируют в государстве и обществе в Сингапуре, Малайзии и Индонезии. Государство на Филиппинах, пишут они, «стало орудием грабительского капитализма», при котором «устремления элиты нацелены на получение материальных благ через каналы политической ренты».

При всех этих различиях для четырех стран, отмечают они, характерен «симбиоз правительства и бизнеса, находящий свое выражение в корпоративистском, патримониальном их взаимодействии». Подчеркивая, что идентифицированный ими «олигархический корпоративизм» нацелен прежде всего на сохранение и упрочение позиций элиты, Синглетон и Порнер выделяют и другие его целевые функции. В одном случае — это преимущественно экономический рост (Сингапур, Малайзия, Индонезия), в другом — личное обогащение элиты и «политическая рента» (Филиппины).

Особенностью практической реализации традиционного корпоративизма в странах ЮВА характеризуется Япония. Больше всего это проявляется в деятельности японских корпораций. В отличие от западных компаний их целью является не максимизация прибыли и её распределение пропорционально вкладам собственников, а максимизация роста компании как организации и упрочение позиций её руководства. «Японская модель» корпорации предусматривает бессрочные контракты с менеджерами (пожизненному найму и оплате по стажу работы) и организации профсоюзов не по отраслям (профессиям), а по фирмам. Это означает, что трудовые коллективы японских корпораций неформально признаются их составными частями, своего рода их коллективными совладельцами.

Большой интерес, безусловно, представляет реализация принципов корпоративизма в КНР, которая согласно провозглашаемым Коммунистической партией Китая целям строит социализм с элементами рыночной экономики. Так как в КНР фактически разрешена (хоть и с большими ограничениями) частная собственность, то говорить о «чистоте» следования прожектам марксизма-ленинизма, даже по сравнению с Советским Союзом, говорить не приходится. Идеология Коммунистической партии Китая официально основывается на учении Мао Цзэдуна, а по сути на ревизионистских идеях Дэн Сяопина.

К сожалению, материалов для анализа и, соответственно, более-менее внятного изложения практики реализации принципов корпоративизма в социалистическом народном хозяйстве КНР по сравнению с другими странами Юго-Восточной Азии нет. Единственно, что можно сказать о нём в Китае, что корпоративизм и в политической жизни КПК, и в экономике, и в общественном секторе базируется на значительно большем монополизме и бюрократизме госпредприятий, госкомпаний и госучреждений (как на общегосударственном уровне, так и на уровне регионов и провинций), чем в любых других странах ЮВА.

Проиллюстрированная на примере различных стран Юго-Восточной Азии многофункциональность корпоративизма, равно как и сама по себе его «олигархическая» разновидность, существенно обогащают наши представления об этом феномене и его практическом воплощение как в Украине, так и в других постсоветских странах.

Корпоративизм в самом общем виде представляет систему политическо-экономических отношений, при которой наиболее влиятельные группы интересов напрямую вовлечены не только в процесс формирования, но и реализации государственной политики. Этот последний момент принципиально отличает корпоративизм от плюрализма и лоббизма, при которых группы интересов в виде финансово-промышленных корпораций действуют лишь как «группы давления» и практически не связаны никакими ответными обязательствами перед государством. Он также демонстрирует, что «корпоративизм» отличается от «солидаризма» фактически защитой и гармонизацией государством интересов не всех граждан общества, а лишь крупных официальных или «теневых» бенефициаров и работников ФПК, а также отсутствием в стране действенных механизмов выявления и учёта потребностей различных внеэлитных слоёв населения.

Солидаризм и корпоративизм в Африке

Большой интерес представляет опыт использования корпоративизма, как близкому солидаристской идеологии концепта, в государственном строительстве страны в Ливии времён Муаммара Каддафи. Эта страна была провозглашена «Джамахирией» 2 марта 1977 года. Уничтожена (упразднена) - 21 октября 2011 года после убийства её создателя Муаммара Каддафи. Несомненно, что Джамахирия была жизнеспособна и продолжала бы в каком-то модернизированном виде существовать, если бы её из-за нефтяных интересов ТНК и намерения Каддафи ввести африканский золотой динарий её не развалили и не уничтожили военным и внутренним шпионско-дестабилизирующим путями развитые страны Запада, катализировавшие своими силовыми действиями межплеменные противоречия в Ливии.

На первый взгляд архитектура власти, государства и экономики Джамахирии близка к анархо-коммунистическим идеям Петра Кропоткина. В Ливии времён Каддафи традиционные институты власти отменялись. Повсеместно формировались народные комитеты и народные конгрессы. Государство разделялось на множество коммун (общин), представляющих собой самоуправляемые мини-государства в государстве, обладающих всей полнотой власти в своём округе, включая распределение бюджетных средств. Управление коммуной осуществляется первичным народным конгрессом. В народный конгресс входили все члены коммуны (то есть жители коммуны). Каждый человек имел право высказать своё предложение на заседании народного комитета. Каждый участвовал в принятии решений и реализации власти. ГОСУДАРСТВО ПРЕДСТАВЛЯЛО СОБОЙ ФЕДЕРАЦИЮ КОММУН. Каждый первичный народный конгресс избирал своих представителей в городской народный комитет и Всеобщий Народный Конгресс.

В государственном управлении Великой Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирией участвовало всё взрослое население страны, объединённое в первичные народные конгрессы. Народные конгрессы выбирали свои исполнительные органы - народные комитеты, члены которых автоматически становились делегатами народных конгрессов провинций.

Всеобщий народный конгресс (ВНК), высший законодательный орган Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии, был вправе вносить в свою повестку дня лишь вопросы, обсуждённые первичными народными конгрессами. ВНК был уполномочен избирать свой постоянный орган — Генеральный секретариат, формировать Высший Народный Комитет (фактически правительство).

В 1988 году Всеобщим народным конгрессом была принята Великая зелёная хартия прав человека эры Джамахирии. В системе Джамахирии отсутствовал целый ряд обычных для других стран политических институтов. Так, одной из её особенностей являлся формальный запрет на деятельность вообще любых политических партий, в стране отсутствовала Конституция.

Однако вместе с тем в ливийском государстве времён Каддафи параллельно с публичным сектором Джамахирии существовал и так называемый «революционный сектор», образованный одновременно с учреждением Джамахирии в 1977—1979 годах с целью «разделения революции и государства» и имеющий задачу «побуждать» органы сектора Джамахирии к «осуществлению народовластия» и «поднимать общий уровень сознательности и преданности революционным идеалам». «Революционный сектор» фактически играл роль, полностью аналогичную роли правящей партии в однопартийных системах.

Но Каддафи реализовывал принципы корпоративизма и солидарности не только в государственном строительстве и во внутренней политике, но и в экономике страны. Он благодаря огромным доходам Ливии от продажи нефти и пресной воды под землёй, месторождения которых после прихода его к власти были национализированы у западных компаний, а в последствие добывались и реализовывались преимущественно государственными компаниями, ввёл бесплатное образование для всех слоёв населения (причём и за границей), бесплатную медицину (простая медсестра в Джамахирии получала около 1000 долларов), бесплатное пользование электроэнергией, выдачу беспроцентных кредитов для малого и среднего бизнеса, изъявившего желание заниматься сельско-хозяйственным производством, ввёл социальные пособия для молодёжи в размере около 700 долларов в месяц и льготы для строительства жилья малоимущим жителям страны, обеспечил низкий уровень цен на потребительские товары. Например, при Каддафи хлеб стоил менее 1 цента, бензин — 10 центов за литр.

Примеры солидаризма и корпоративизма в Латинской Америке

В том же направление, как и в Ливии времён правления Каддафи, развивается политическая и экономическая ситуация в Венесуэле и Боливии. Обе эти страны богаты нефтью, и способны решать социальные вопросы своего населения за счёт продажи «чёрного золота». И Венесуэла, и Боливия в последние два десятилетия выбрали свою национальную модель развития, построенную на идеях чавизма, боливаризма и индихенизма. И хотя уже ныне покойный президент Венесуэлы Уго Чавес называл свою идеологию «социализмом XXI века», он строил её на основе концептов книги немца Хайнца Дитериха (1996 года), и идеях компьютерно-плановой и «эквивалентной экономики» Арно Петерсa. В них центральное место занимали идеалы корпоративизма и солидаризма.

Согласно утверждениям Дитериха существующее общество должно быть заменено «качественно отличной системой». Но революционные изменения должны быть постепенным процессом, который не использует насилие, а учитывает тот факт, что институты, которые мы имеем теперь, являются результатом тысяч лет проб и ошибок. Из-за этого они не могут быть изменены от и до. Согласно Дитериху, люди - это не крысы в лаборатории. Каждая крупномасштабная социальная революция, которая хочет быть успешной, должна быть результатом хорошо информированного убеждения о льготах и преимуществах проекта, а не применением путём репрессии. Революция должна следовать принципам реальной демократии, чтобы обеспечить власть, образование, научные знания об обществе и международном сотрудничестве в доступном для простых людей виде.

Во времена президентства Уго Чавеса его экономическая и социальная политики многократно подвергались нападкам и откровенно дестабилизирующим действиям со стороны ведущих Западных стран. Аналогичная ситуация в последние несколько лет наблюдается и в отношение его приемника Николаса Мадуры.

Ещё более показателен пример воплощения идеалов солидаризма и корпоративизма в Боливии.

С середины 80-х годов XX века Боливия стала одной из первых стран в Южной Америке, вставшей на рельсы неолиберальных преобразований. Как и в большинстве других государств, неолиберальная стратегия привела к массовым увольнениям, увеличению социальных диспропорций и росту бедности; в сочетании с экономическими неурядицами это спровоцировало всплеск общественного недовольства.

Требуя увеличить ренту от экспорта углеводородов, снизить тарифы на водоснабжение и прекратить уничтожение посевов коки, боливийцы вышли на улицы. Страну охватили так называемые «войны за газ, воду и коку». В результате масштабного политического кризиса произошел слом устоявшейся системы, и на авансцену выдвинулись ранее исключенные из политического процесса группы населения, политические силы и лидеры.

Вступив в должность в 2005 году, Эво Моралес прежде всего своим декретом национализировал нефтегазовую отрасль. Почти сразу власти запустили аграрную реформу, целью которой было наделение зёмлёй сельских жителей, составляющих большинство населения страны. Также он инициировал принятие новой Конституции. Произошли изменения в сфере социальных гарантий. Важной в списке политических приоритетов стала концепция «вивир бьен» (от исп. vivir bien – жить правильно), представшая собой комплекс философско-идеологических представлений о гармоничном существовании с природой и защите окружающей среды, базировавшихся на традиционных ценностях и образе жизни индейцев Боливии.

Национализировав газовую отрасль и экспроприировав более 20 крупнейших частных компаний, власть начала успешно выстраивать взаимодействие с малым и средним бизнесом, создавая благоприятные условия для его развития. Согласно данным Глобального мониторинга предпринимательства, Боливия в 2014 году заняла шестое место в мире и находилась в тройке лидеров в латиноамериканском регионе по потенциалу развития бизнеса и уровню предпринимательской активности. Более половины (58%) экономически активного населения видели хорошие перспективы для ведения бизнеса, а 47% были готовы открыть собственную фирму в течение трех лет. С 2005 по 2015 гг. Оборот супермаркетов увеличился с 71 до 441 млн. долларов, а продажи ресторанов - на 686%!

В Боливии, как во всей Латинской Америке, индейское население оставалось наиболее бедным и исключенным из общественных отношений. Принятие новых «индихенистских» законов призвано изменить эту ситуацию, обеспечив широкие права коренному населению. Индейцам было обеспечено представительство во всех органах власти, в том числе и в Конституционном суде, Индейские общины получили в коллективное пользование земельные, лесные и водные ресурсы гарантировано право на территориальные автономии и самоуправление. в районах своего проживания, в их компетенцию вошли управление здравоохранением, образованием, сельским хозяйством, защитой окружающей среды.

Теоретические интенции российского варианта солидаризма

В западноевропейской интеллектуальной традиции солидарность понимается прежде всего — а то и исключительно — как социальное явление, как взаимопомощь, как результат разделения труда. По мнению Андрея Окары, в славянской традиции, напротив, она тяготеет к этическому, метафизическому и экзистенциальному истолкованию — как проявление соборности, всеединства, целостности и органичности бытия. В основе западноевропейского понимания солидарности лежит идея равенства, в основе славянского - братства. Но СУЩЕСТВУЮТ КАРДИНАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ТРАКТОВКАМИ И ВОЗМОЖНОСТЯМИ ПРАКТИЧЕСКОЙ РЕАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТОВ СОЛИДАРИЗМА В УКРАИНСКОЙ И РОССИЙСКОЙ ИСТОРИЯХ, И В НАШИХ СОВРЕМЕННЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕАЛИЯХ.

Российская власть всегда настороженно относилась к попыткам общественной самоорганизации; о возможности солидарности между государством и обществом, между властью и народом речь вообще никогда не шла — ни в царской России, ни в СССР, ни в России постсоветской. Жестко централизованное авторитарное государство исторически выступало субъектом мобилизации населения, но не ядром его солидаризации. Более того, нередко оно выступало объектом, против которого население консолидировалось. Представление о том, что государство — враг, что от него ничего хорошего ждать не стоит, — одна из констант российского сознания и российской политической культуры. Солидарность против государства — это был главный механизм колонизации и заселения азиатской части России: социально активные люди убегали от государственного произвола в южно-украИнские степи, Сибирь, на Урал, на Дальний Восток, а также на Дон и Северный Кавказ. Государство же со своей стороны их догоняло и брало под свою опеку, раздвигая таким образом имперские границы.

В программных работах российских эмигрантов (прежде всего представителей из круга НТС) солидаризм понимался как корпоративизм, предполагавший координацию социальных объединений (корпораций) на основе укорененных в российском обществе еще со времен Киевской Руси принципов добровольности и самоуправления.

Особенность устройства российского общества и политической системы заключается в специфической природе власти, которая была и является единственным субъектом и монополистом управления. Это ставит под сомнение перспективы солидаризма и как идеологии, и как политической философии. В России возможна солидарность на уровне локальных групп, но не в отношениях с участием государства. Солидаристская риторика и идеологемы могут использоваться государством (властной корпорацией) в утилитарных пропагандистских целях (уменьшение протестных настроений, мобилизация вокруг власти и главы государства персонально), однако на практике солидарность подменяется авторитарным патернализмом.

Солидаризм предполагает взаимодействие на основе разделения труда, т. е. на основе разделения субъектных функций. Однако первым делом он предполагает наличие субъектности у всех участников отношений. Поэтому в нынешней России солидаризм едва ли может стать политической программой провластных политических сил либо либеральной оппозиции. Хотя первыми он может быть воспринят как технология по дополнительной легитимизации политического режима — что-то вроде «народности» из знаменитой уваровской триады, вторыми — как технология антикремлевских выступлений.

Но, по утверждению Окары, у российского солидаризма есть возможность продуктивной востребованности: он может стать мировоззрением и мегаидеологией амбициозных контрэлит — в частности, т. н. креативного класса. К нему, по мнению российского политолога, можно отнести активных, субъектных людей, занятых преимущественно в нематериальном производстве, науке и бизнесе, создающих очаги развития» и инновации, от которых на сегодняшний день зависит внутренняя и международная конкурентоспособность России.

Современный российский капиталистический «корпоративизм», как извращённая форма «механического» солидаризма

По мнению российского учёного Павла Фельдмана модель корпоративизма и её основополагающие принципы глубоко укоренены в политической культуре России ещё с царских времён. Ей присущи повышенная роль государства в системе общественных отношений, превалирование кооперации над конкуренцией, чужеродность плюрализма и многоукладности, а также неприятие либеральной идеологии подавляющим большинством граждан. Как справедливо отметил российский обществовед В. Н. Никонов, «государственность в России — это не механизм управления», а «гарант целостности существования общества, устроитель жизни, в том числе экономической». На протяжении всей российской истории власть выступала в качестве главного катализатора развития гражданского общества и зачастую сама создавала институты функционального представительства интересов. Так, по личной инициативе Петра I были учреждены купеческие гильдии, которые Екатерина II наделила правом «на один месяц зимою в Москву для совета съезжаться» и обращаться в Коммерц-коллегию, «когда о каких-либо важных делах указа требовать надлежит». На современном этапе для налаживания обратной связи с социальной периферией власти приходится прямо или опосредованно поддерживать институты «гражданского общества», отвечающие за выражение интересов россиян. Соответственно, многие представительские институты выстраиваются «сверху вниз», а не наоборот.

Еще одна особенность российской модели взаимодействия государства и общества заключается в том, что она никогда не имела под собой подлинно состязательной основы. Во многом это связано с исторически неизбежной необходимостью бороться за выживание в тяжелых климатических и природных условиях, осложненных постоянной опасностью внешней агрессии. Если на Западе экономическая и политическая конкуренция стимулирует общественное развитие, то в России она всегда воспринималась как фактор социального раскола и угроза для всеобщего блага. Осознанием этого факта объясняется парадоксальное на первый взгляд стремление антагонистических акторов к кооперации и консолидации (наблюдаемое на примере крупнейших отечественных профсоюзов и предпринимательских ассоциаций).

По мере созревания политической системы России выкристаллизовались крупные организации-монополисты, наделенные привилегированным правом на осуществление общественной экспертизы и ведение правозащитной деятельности от имени тех или иных социетальных групп (например, «Опора России», «Деловая Россия», «Союз женщин России», «Российский союз молодежи» и т. д.). Как правило, данные организации объединяются на платформе Общероссийского народного фронта (ОНФ), демонстрируя явные политические предпочтения. Государство, в свою очередь, оказывает им информационную, административную, финансовую и иную поддержку.

Наиболее характерные корпоративистские принципы воплощает в себе российская модель трипартизма, ориентированная на консенсус между государством, наемными работниками и собственниками капитала. В рамках Российской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений (РТК) на паритетных началах согласуются интересы правительства, профсоюзов и предпринимательских ассоциаций. Из 30 организаций, представляющих в РТК профсоюзы, 26 относятся к Федерации независимых профсоюзов России, которая входит в состав Общероссийского народного фронта и придерживается пропрезидентской позиции. Со стороны работодателей отмечается аналогичная картина: здесь представлено 25 ассоциативных членов ОНФ, подавляющее большинство которых принадлежит к Российскому союзу промышленников и предпринимателей. Следовательно, РТК может быть охарактеризована как типичный институт корпоративизма. Она служит платформой для представительства интересов лишь наиболее крупных и политически лояльных отраслевых монополистов со стороны как профсоюзов, так и работодателей. Но решения, принимаемые в рамках РТК, распространяются на всех собственников капитала и наемных работников.

Принципиальные отличия российского корпоративизма от современного западного

К слову сказать, даже развитые страны Запада, демонстрирующие твердую приверженность идеалам политического плюрализма и либерализма, как правило, имеют «зонтичные» профцентры, которые берут на себя ответственность выступать от имени всей совокупности наемных работников. То есть реализуют на практике принципы корпоративизма. В Германии подобные функции выполняет «Объединение немецких профсоюзов», в Великобритании - «Национальный конгресс тред-юнионов», в США - «Американская федерация труда» и т. д.

Но в России, по утверждению Сергея Перегудова, на смену модели партийно-бюрократического корпоративизма пришла иная, бюрократическо-олигархическая, которую он назвал олигархическим корпоративизмом. По еготмнению российский олигархический корпоративизм по-своему уникален.

По словам сегодняшнего политэмигранта, бывшего экономического советника Путина Андрея Илларионова в России к 2005 году был построен корпоративный клептократический капитализм, в котором руководящую роль играют друзья детства и близкие соратники Президента, а также узкий круг элиты силовых ведомств, поставивших под свой контроль все значительные государственные активы. Они напрямую, или входя в руководящие органы квазимонополий и стратегических госпредприятий, стали такими себе семейно-корпоративными олигархами.

Российский учёный и тоже политэмигрант Андрей Пионтковский определил нынешнюю ситуацию как «высшую и кульминационную стадию бандитского капитализма в России». По его утверждению, корпорация фсбэшников и силовиков захватила ключевые правительственные учреждения - Налоговую службу, Министерство обороны, Министерство иностранных дел, парламент, и контролируемые правительством средства массовой информации. Иными словами, её члены монополизировали в своих руках все значительные ресурсы страны - безопасность, интеллект, политические, экономические, информационные и финансовые госактивы. Через органы власти и её официальные институции они продвигают в настоящее время свои личные и корпоративные интересы.

На этом фоне показательны принципиальные различия между реализацией корпоративных управленческих и экономических принципов корпоративизма, реализованных российским руководством и правительством Маргарет Тэтчер в период её премьерства в Великобритании (1979-1990 гг.). Первое, что бросалось в глаза, — это стремление использовать приватизируемые госактивы в целях распыления собственности и существенного расширения круга владельцев акций. Так при приватизации «Бритиш телеком» (аналога украинского «Укртелекома» и российского «Связьинвеста» и) один член парламента, приобретший акции сверх установленного лимита, понес за это наказание и поплатился репутацией. В результате лозунг о «демократии собственников», провозглашенный одним из основополагающих принципов тэтчеристской политики, не остался пропагандистским, и доля акционеров в населении страны выросла в течение 80-х годов с 7 до 20%, достигнув внушительной цифры в 10 млн человек.

«Удивляет, чтобы не сказать больше, и громогласные утверждения наших финансовых чиновников, что на счетах в банках (и в «чулках») у населения скопились десятки триллионов (теперь — миллиардов) рублей, не находящих применения, не сопровождающиеся практически никакими попытками привлечь хотя бы часть этих средств в активы перспективных компаний. – Отмечает российский учёный Перегудов. - Уверен, что, если бы населению была предложена хотя бы небольшая часть государственного пакета акций «Связьинвеста», «Роснефти» и им подобных корпораций, реакция была бы позитивная. А дальше можно было бы наращивать успех, было бы только желание».

Согласитесь, что в Украине ситуация с высоколиквидными акционированными госкомпаниями типа «Нафтогаза», «Укргаздобычи», «Энергоатома», «Центрэнерго», «Укрпочты», «Объединённой горно-химической компании», «Электротяжмаша», 4-х госбанков и рядом других, которые наша власть хочет «за копейки» приватизировать в интересах иностранцев и отечественных олигархов, а не создаёт возможности для участия в покупке их акций простыми гражданами, аналогичная российской.

Украинские исторические интенции солидаризма

В среде украинской эмиграции существовало мнение, что солидаризм особенно близок украинскому обществу ввиду длительной безгосударственности Украины и отсутствия сильной моноцентричной власти, что проявилось и в давнем опыте запорожского казачества, и в более близком по историческому времени опыте махновского движения.

В наиболее яркой из солидаристских концепций — концепции «классократии» («класократической трудовой монархии») Вячеслава Липинского — общество солидаризируется на основах «сродности» и согласования классовых интересов. «Классократия» — это фактически «динамический элитизм», когда в национальную аристократию вливаются лучшие представители всех общественных классов (при доминировании класса крупных земельных собственников). «Классократия» Липинского отвергает и либерально-демократические, и националистические, и тоталитаристские социальные проекты.

Но Липинский, как сподвижник гетьмана Скоропадского, фактически выступал за создание в Украине сильной президентской республики с эффективной системой социальных лифтов для представителей всех слоёв и групп населения страны. В тоже время Нестор Махно, как известно, 20 октября 1919 года, после того как его «Революционная повстанческая армия Украины» в очередной раз заняла Екатеринослав (ныне Днепр), на заседании Реввоенсовета армии и съезде крестьянских, рабочих и повстанцев в Александровске выдвинул программу действий, сводящуюся к созданию самостоятельной крестьянской республики в тылу деникинских войск (с центром в Екатеринославе). Она предусматривала отмену диктатуры пролетариата и руководящей роли коммунистической партии и РАЗВИТИЕ САМОУПРАВЛЕНИЯ НА ОСНОВЕ БЕСПАРТИЙНЫХ «ВОЛЬНЫХ СОВЕТОВ», организацию «третьей социальной революции» для свержения большевиков и установления народной власти, ликвидацию эксплуатации крестьянства, защиту деревни от голода и политики военного коммунизма, передачи земли в свободное пользование крестьянских масс.

Это для нас в современных условиях является примером возможной вариативности использования теоретического и практического опыта Украины для построения новой модернистской конструкции своего государства, отвечающей историческим и современным интенциям развития нашей страны, с одной стороны. И более жизнеспособного, и эффективного, чем нынешнее, с другой стороны. А именно: или сильной президентской республики во главе с авторитетным лидером. Или, что более вероятно в нынешних условиях, - парламентской республики, которая бы стала своего рода представительской формой легализации империи «Вольных советов» или громад (будет обосновано в 3-й части статьи).

Идеи и революционная деятельность Нестора Махно как теоретическая база для создания в Украине «империи громад»

Гражданская война заставила анархистов, к которым принадлежал и Нестор Махно, стоявших во главе повстанческого движения украинских селян, отказаться от выдвижения анархических лозунгов безгосударственного общества. Но деятельность махновцев, как известно, не ограничилась борьбой с диктаторскими устремлениями других политических сил Гражданской войны. Они попытались на практике реализовать разработанную ими же программу и воплотить в жизнь идеи строя «Вольных Советов».

Ряд идей анархического учения (построение общества снизу-вверх, отрицание главенства политических партий, соблюдение гражданских свобод, интернационализм, налаженный продуктообмен и др.) гармонично вписались в анархическую модель общественного устройства. Однако многие другие черты «махновского движения» (прежде всего, создание карательных органов и институтов насилия) говорят о том, что оно не носило чисто анархический характер. Подробно эти исторические события исследовал в своей кандидатской диссертации по теме «Идеология и политическая практика махновского движения», защищённой в 2006 году, российский учёный-обществовед Иннокентий Назаров.

Как известно, одержать победу в борьбе за анархический идеал Махно и его соратникам не удалось. Они проиграли в неравной схватке с большевистским советским государством. НЭП выбил социальную базу из-под «махновского движения». Украинские крестьяне, измученные многолетней Гражданской войной, предпочли перспективам анархии реальный компромисс с государством «пролетарской диктатуры».

В эмиграции Нестор Махно и его соратники провели фактическую ревизию традиционного анархического учения с целью адаптировать его к реалиям политической практики. Подобная адаптация, по их мнению, позволила бы анархистам возглавить революционный процесс и встать в авангарде трудящихся масс. Проделанная ревизия дала возможность подготовить и опубликовать «Организационную Платформу Всеобщего союза анархистов». В этом документе были внесены в анархическое учение корректирующие тезисы и концепции, ставшие основой нового течения в анархизме - «платформизма».

Концепция социальной революции как моментального переворота, характерная для традиционного анархизма, была авторами «Платформы» отвергнута. В связи с этим лидеры Махно и его сторонники разработали свою программу действия, охватывающую многие сферы общественной жизни, что придало махновщине более или менее организованный характер.

Новое безгосударственное общество в представлении «платформистов» должно быть наделено определёнными централистскими чертами, что является совершенно неприемлемым для классического анархического учения. Однако авторы «Платформы» были уверены, что централизация общественной жизни позволила бы лучше координировать деятельность органов, регулирующих хозяйственную жизнь общества. Кроме того, централизм является отличительной чертой нового производства, которое немыслимо, по мнению Нестора Махно, Петра Аршинова и ряда других их единомышленников, без введения единого производственного плана. Однако концепция централизма, несмотря на несоответствие традиционному анархическому учению, в представлении авторов «Платформы» не нарушала принципа самоорганизации и самодеятельности масс, так как все регулирующие органы должны были создаваться исключительно по их инициативе и не должны были быть наделены какими-либо властными функциями.

Таким образом, мы видим, что Нестор Махно с единомышленниками, осмысливая в эмиграции свою революционную практику, приходит к мысли о необходимости объединения «вольных Советов» в слабое, но всё же государственное образование с максимально широкими полномочиями и экономическими возможностями местных сельских и городских общин, но рекомендательным централизованным планированием.

Таким образом, «платформисты» создали первоначальную теоретическую базу для нового течения в анархизме, так называемого анархо-капитализма, сочетающего в себе как новые идеи и концепции, не соответствующие фундаментальным положениям классической теории анархизма, так и идеям других родственных анархических учений. Поэтому автор вправе говорить, что многие концепты взглядов Нестора Махно соответствуют установкам «идеологии украинского солидаризма», которые были изложены выше.

Старые и новые мотивы украинского солидаризма в современных исследованиях нашего соплеменника и его идейных последователей

В докторской диссертации В.-Ю. Данилива «Солідарність і солідаризм» солидаризм и коммунизм рассматриваются как две продуктивные и теоретически разработанные глобальные альтернативы капитализму. Однако, по его мнению, между ними невозможен никакой союз.

В своём труде он утверждает, что солидарная рабочая система труда отвечает учению Адама Смита, согласно которому, человеческий труд в сущности является источником благосостояния всего народа, а производительный фактор труда стоит выше, чем фактор капитала. Однако, экономическая система солидаризма отличается тем, что рассматривает народное хозяйство как составную часть социальной жизни всего общества. ЭКОНОМИКА СОЛИДАРИЗМА НЕ ДОЛЖНА СТАВИТЬ СЕБЕ ЗА ЦЕЛЬ ГОНКУ ЗА УВЕЛИЧЕНИЕМ ВВП, И ТЕМ ДОЛЕЕ - ОБОГАЩЕНИЕ РАДА ОБОГАЩЕНИЯ. Ее цель – повшение благосостояние каждого индивида и общества в целом.

Другими словами, в солидаризме государство не оставляет индивида один на один с миром труда и капитала. Солидаристическое государство стремится поддержать тех, кто не справляется с экономической борьбой за выживание, которая характерна для либерализма. Однако, это не касается тех, кто не хочет работать. Здесь государство выступает стимулятором для паразитирующих членов общества с тем, чтобы побудить таковых трудиться для собственного и общего блага.

Относительно определения роли государства в учении солидаризма, то по мнению Данилива общественная гармония должна обеспечиваться умной регуляцией правовых отношений между отдельными индивидами. При этом государство призвано стоять на страже выполнения «квази-контракта» по справедливому перераспределению социальных благ посредством установленных норм права.

Вопрос экономического обустройства, по утверждению Данилива, чрезвычайно актуален для Украины, поскольку в течение XX века на ее территории проводились невероятные экономические эксперименты. Занесённые с Запада идеи социализма - коммунизма воплощались с таким рвением, что это поразило даже сам Запад. С началом 1990-х годов эта история повторяется в прямо противоположном направлении: занесённые с Запада идеи рыночной экономики внедряются с таким рвением, что западный капитализм в сравнении с украинским уже не выглядит «настоящим».

«Дикий капитализм», который сформировался в Украине, ввергнул народ в нищету. Понятно, что для предотвращения социального взрыва руководство государства, которое срослось с капиталом, должно было пойти на уступки и осуществлять «социальные подачки», чем извратило либеральную модель развития. С другой стороны, регуляторная политика, которая всегда осуществлялась в украинской экономике, трудно совместима с либеральной моделью. Как результат, В УКРАИНЕ СФОРМИРОВАЛСЯ СИМБИОЗ «ДИКОГО КАПИТАЛИЗМА» И «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ПОПУЛИЗМА». Как в своей статье «Солидаризм и современность» отметил канадец украинского происхождения Ернст Сикора, Украина была «уж слишком социалистической», а теперь ее хотят сделать «уж слишком капиталистической». «Идеал, как всегда в таких случаях, содержится посередине. – Отмечает он. - На данный момент, владельцы украинских капиталов начинают осознавать свою ответственность и долг перед обществом. Вера в чистый либерализм постепенно исчезает, но и социально сознательные «держатели мира» скорее исключение, чем правило. Идеология солидаризма, с одной стороны, призвана культивировать социальную ответственность среди экономической элиты и политиков, а с другой стороны – нормировать механизмы перераспределения экономических благ».

Однако «почвенная» оторванность от наших реалий не позволили канадцу Сикоре, живущему в развитой цивилизованной стране, объективно оценить всю парадоксальность и трагизм происходящих в независимой Украине за последние 30 лет социально-политических, экономических и духовных трансформаций. Если даже взять последние 18 лет, прошедшие с момента публикации его вывода, то они наглядно высветили неискоренимую плутократическую сущность всей украинской власти (вне зависимости от возглавлявших её лиц и исторического времени их пребывания на Банковой), клептократический и компрадорский характер нашего крупного капитала, которые свидетельствуют, что НАШИ ОЛИГАРХИ ГЕНЕТИЧЕСКИ НЕ СПОСОБНЫ ОСОЗНАТЬ СВОЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И ДОЛГ ПЕРЕД УКРАИНСКИМ ОБЩЕСТВОМ.

Деловая импотентность и компрадорская нацеленность украинских магнатов

И тут за примерами далеко ходить не надо. Как известно, все украинские олигархи заработали свои основные капиталы сначала благодаря неконкурентной, адресной, коррупционной и дешёвой приватизации крупных госпредприятий, а затем использованию их монопольной ренты для выкачивания сверхприбылей.

Кто-то может сказать, что все нувориши занимаются благотворительностью, и это оправдывает и отбеливает их публичные и теневые коррупционные схемы по зарабатыванию на ресурсах страны и простых украинских гражданах. Так на телеканалах «Украина» и «Украина.24» каждый день можно лицезреть сюжеты, как благотворительные фонды Рината Ахметова помогают беженцам с Восточных областей Украины и Крыма, и нашим гражданам, живущим в приграничных с ОРДЛО районах. Они посылают даже гуманитарные конвои. Можно вспомнить многочисленные выставки и концерты, ежегодные форумы «Ялтинской Европейской Стратегии» и давоские ланчи, с помпой проводимые фондами Виктора Пинчука и его жены Елены Франчук. Или масштабное финансирование Петром Порошенко «патриотически» ориентированных общественных организаций, которые в нужный момент только что и делают, как манифестуют перед правоохранительными органами в защиту своего патрона от уголовных дел по государственной измене и коррупции в период пребывания у власти. Или инновационные площадки для Айтишников, которые организует и постоянно пиарит Василий Хмельницкий. Можно приводить ещё много подобных примеров и с Игорем Кломойским, и с Генадием Боголюбовым, и с Дмитрием Фирташем, и с Вадимом Новинским, и с Константином Жеваго, и с Сергеем Тигипко, и т.д. по списку Форбса.

Но как подсчитал на примере Пинчука автор в своей статье «Миллиардеры, поделитесь с народом!» наши олигархи тратят на благотворительность и филантропию в лучшем случае 5-7% от своих сверхприбылей, полученных от приобретённых коррупционным путём предприятий и монопольно используемой ренты природных и производственных ресурсов страны . Это, с одной стороны. А с другой, Ахметов, например, продолжает высокими тарифами на электроэнергию потрошить не только средний и малый бизнес, но и рядовых граждан. Коломойский, несмотря на свои антиолигархические заявления, пытается через суды вжухать государство по той же «Укрнефти». Василий Хмельницкий, фактически завалив банк «Хрещатик», два масштабных инновационных проекта (UFuture и UNIT Factory), не выполнив инвестиционных обязательства по «Киевскому мотоциклетному заводу» перед ФГИУ, и купив долю «Оушен Плаза» за 300 млн гривен у россиянина Роттенберга, начал публично плакаться об отсутствие государственной поддержки неконкурентно и коррупционно взятому его компанией «Мастер-Авиа » в долгосрочную аренду в 2011 году аэропорту «Киев».

Но всех, конечно же, в сегодняшних кризисных условиях превзошёл Пинчук. В начале 2010-х годов он, как известно, публично объявил, что присоединяется к так называемой «Клятве дарения». Эту международную инициативу основали в июне 2010 г. Уоррен Баффетт и Билл Гейтс. Её цель - «сподвигнуть самых богатых людей и их семьи пожертвовать бОльшую часть состояний на филантропию». Однако сегодня Пинчук активно ищет покупателей на все свои бизнесы. Причём, если судить по кулуарной информации, наиболее вероятным их покупателем станет пропутински ориентированный Виктор Медведчук. Нет, конечно же понятно, что хочется спокойно и комфортно на старости лет, без всякого бизнесового геморроя пожить на вилле, расположенной на Лазурном побережье Средиземного моря во Франции. Но ведь можно проявить и хоть какой-то патриотизм.

Так что примеры наших олигархов, отмирающих вместе со «Второй украинской республикой», свидетельствуют лишь об их нежизнеспособности как бизнесменов, непатриотичности как граждан своей страны и аморальности как людей.

ВЫВОДЫ по второй части статьи:

1) Солидаризм - это стратегия мобилизации социума в период серьезных кризисов или угроз. Он, как продемонстрировал начальный период военной агрессии России на Востоке Украины, повышает мобилизационные возможности социума и его эффективность за счет синергического эффекта, который возникает при осознании разными социальными группами общности интересов и осуществления ими согласованных действий.

2) В новых условиях смены цивилизационных парадигм развития человечества социальную субъектность обретают прежде бессубъектные сущности — увеличиваются формальная независимость индивида и диапазон личностного планирования, возникают феномены «нового кочевничества» и транснациональных «людей воздуха», радикально возрастает значение сетевых структур и сетевого управления, при помощи которого малые группы, обладающие минимальными ресурсами, обретают возможность «несимметрично» влиять на глобальные процессы. «Так выглядит «точка бифуркации», точка неравновесия, точка выбора дальнейшего пути развития. Один из них связан с архаизацией, «не-развитием» и глобализацией на основе тотальной унификации, другой — с «перепрыгиванием» на новую орбиту развития, которое, судя по всему, будет проходить на качественно иных основаниях, чем в эпоху «Модерна. И такую возможность предоставляют идеи солидаризма» (А.Окара).

3) В онтологическом плане «элементы» социума, между которыми возникают солидарные отношения, не теряют своей индивидуализированности, разнородности и разнокачественности. Напротив, их неповторимость как раз и является основой для объединения усилий и возникновения синергетического мультиплицирующего эффекта. Солидаризм основывается на принципе согласования индивидуальных и общих интересов, поэтому он отвергает и либеральный индивидуалистический эгоизм, и тоталитаристский коллективистский альтруизм.

4) Солидарность в современном обществе может основываться не только на реальной социально-политической субъектности гражданина, признании и нерушимости ее публичной властью, но и на формировании партнерских отношений между властью и гражданским обществом, а также между отдельными личностями и социумом в целом, на его различных уровнях.

5) Солидаризм предполагает серьезные ограничения (и самоограничения) преференций элиты общества при одновременном увеличении нагрузки на нее. При этом обязательства элиты считаются первичными, а права и привилегии предоставляются ей исключительно с целью эффективного выполнения соответствующих обязательств перед социумом.

6) Солидаризм допускает жёсткое пресечение социального иждивенчества, паразитизма и пренебрежения к солидарным типам поведения на всех уровнях социума. Степень твердости прямо зависит от масштаба текущего кризиса или имеющихся угроз. По своей сути, солидаризм направлен на выживание и сохранение основного ядра социума. На государственном уровне идеи солидаризма реализуются в форме «солидарного государства».

7) В солидаризме много общих моментов с иными политическими учениями, но он несводим ни к одному из них. При этом солидаризм не имеет непреодолимых концептуальных или ценностных преград ни перед одной из классических и современных модЕрновых идеологий, что может позволить его сторонникам найти общий язык и взаимопонимание с конструктивно настроенными идеологами и политиками практически любой ориентации. С либералами основой сотрудничества может стать отношение к амбициозным субъектам (индивидам, классам, стратам, корпорациям) как к «моторам» развития общества; с консерваторами — органическое понимание государства и социальной реальности, а также отношение к политике сквозь призму нравственных и религиозных ценностей»; с социал-демократами и социалистами — борьба за социальную справедливость, защита интересов людей труда; с корпоративистами – построение бесконфликтных отношений между трудовыми коллективами, большими социальными группами людей и государством; с анархо-капиталистами – борьба за передачу местным громадам максимально возможного финансирования и самоуправления; с украинскими националистами - сохранение целостности нашей державы и успешности её дальнейшего развития.

8) Вопрос о родственности и взаимопроникновении — вплоть до тождественности — солидаризма и иных модернистских политических идеологий остается дискуссионным. К разновидностям солидаризма, либо к его близким «родственникам», можно отнести такие политические и идеологические концепции, как анархо-синдикализм, анархо-капитализм, минархизм, коммунитаризм, корпоративизм (в его азиатских, африканских и российских интерпретациях), неокорпоративизм, новый лейборизм (современная идеология трудовых партий), христианскую демократию, «консервативную революцию». Но смешивать солидаризм не только с социал-демократическими течениями, но и с коммунистическим и авторитарным корпоративизмом (фашизмом) неправильно и нельзя. Он базируется на идеалах свободы личности, гражданского патриотизма, социальной справедливости, других общедемократических и христианских ценностях.

9) «Отцы-создатели» и фундаторы идеологи солидаризма на всех этапах его становления подчеркивали, что актуальной задачей этого мировоззренческого проекта является не строительство рая, а недопущение ада, не столько борьба со злом, сколько созидание добра. Поэтому солидаризм - это не идеократия, это теория не «идеального», а «хорошего», прагматически ориентированного общества, «общества блага», в котором разработаны механизмы и институты согласования интересов и ценностей всех участников социальных отношений. Подобные интенции солидаризма являются определенной гарантией от перерождения этой идеологии в тоталитарную идеократическую утопию фашистского или коммунистического образца.

10) Постулаты доктрины солидаризма, с одной стороны, общечеловеческие и универсальные, а с другой, - они, как никакие другие, присущи украинской культуре. Идеология солидарности органична для украинской ментальности и культуры не только потому, что базируется на глубинных народных традициях и образе жизни украинцев, но и в силу того, что реализовывалась в социально-политической и экономической практике казацкого государства и селянского державотворчества «союза Вольных советов» Нестора Махно.

11) Сегодня, несмотря на 30-летний опыт строительства украинской государственности, идея ее сохранения и укрепления выходит на первый план. С одной стороны, в условиях нарастания нестабильности в мире, слома процессов глобализации, оккупации Россией Крыма, ДЛНР и военного давления Москвы на Востоке страны, пандемии коронавируса, мировых экономических кризисов, роста региональных угроз для Украины на западных границах, сохранение существующего состояния общественного сознания, которое базируется на противопоставлении и взаимной борьбе, МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К МАССОВОЙ ПАРАНОЙИ ФАШИСТСКОГО ОБРАЗЦА. С другой стороны, очевидный кризис социально-экономической сферы государства, когда за три десятилетия образовалась бездна между одним процентом богатых и огромной массой бедных, ЧРЕВАТ НОВЫМ СОЦИАЛЬНЫМ ВЗРЫВОМ, в результате которого проиграют все, и который НЕИЗБЕЖНО ПРИВЕДЁТ К РАСПАДУ нашего молодого государства и окончательной ПОТЕРЕ УКРАИНОЙ СУВЕРЕНИТЕТА И НЕЗАВИСИМОСТИ.

12) В связи с тем, что в современной Украине, несмотря на её 30-летнее независимое развитие как целостного государства, из-за исторических, культурных, религиозных и социально-экономических различий жителей Восточных, Западных, Южных, Северных и Центральных регионов страны, отсутствуют общие «скрепы» формирования их национальной идентичности, СОЛИДАРИЗМ МОЖЕТ СТАТЬ «НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕЙ» И МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ ПЕРЕЗАГРУЗКИ УКРАИНЫ в формате либерально-демократической «империи громад», своего рода упрощённым вариантом государственного устройства США, построенной на смешанной многонациональной мультикультурной основе (её архитектура и практическая схема функционирования будут раскрыты в третьей части статьи).

13) «ИДЕОЛОГИЯ УКРАИНСКОГО СОЛИДАРИЗМА» ДАЁТ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТАРИЙ ДЛЯ ФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ ПРИНЦИПОВ СОГЛАСОВАНИЯ позиций и интересов различных субъектов государственного строительства и общественного развития.

14) Духовно-историческое и революционно-практическое наследия национально-освободительной борьбы украинского народа за независимость своего государства в лице Нестора Махно, гетмана Скоропадского и Липинского показывают как минимум два возможных варианта перезагрузки «Второй» украинской республики: создания или чисто парламентской, или президентской республики - по конструкции (содержанию) механизмов власти, и «империи громад» - по политической форме.

В третьей части статьи автор проанализирует причины неудачи БЮТ по воплощению в жизнь установок солидаризма в периоды двух премьерств Юлии Тимошенко, очертит основные точки возможных мировоззренческих компромиссов между партиями и политическими силами различных идеологических ориентаций в целях перезагрузки украинской государственности, презентует свою модель переформатирования Украины из «Второй республики» в «империю громад».

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook