Революция на пороге: «партия онлайн» «взламывает» привычный мир

Текст рекомендуется читать под эту музыку

В начале января 2008 года я путешествовал автостопом по Иордании и Сирии. В Киев я возвращался через Шарм аль Шейх. Я прилетел из Аммана поздно вечером и решил заночевать в аэропорту Шарма, чтобы в 6-30 утра отправиться на Киев. Там я познакомился с египтянами, с которыми проболтал всю ночь. Мой друг Махди рассказал, что он выпускник университета, владеющий английским и французским, вынужден с утра до вечера работать за 150 долларов на рисепшене в аэропорте. Его перспективы продвинуться по социальным лифтам практически равны нулю, также как и у миллионов таких же молодых образованных египтян.

Когда я вернулся в Киев, то написал большой отчет о своем путешествии по Ближнему Востоку. Он заканчивался тем, что в Египет станет страной, где начнется новая волна исламской революции. Несколько часов проведенных в Египте оказалось достаточно, чтобы увидеть тот социальный разрыв, которых позже оформился в сражения на Тахрире и привел исламистов в египетский парламент, а Мубарака на скамью подсудимых.

Спустя четыре года Украина столкнулась с нечто необычным. 31 января милиция закрыла популярнейший файлообменник EX.UA, который давал 25% национального трафика. Это был ресурс, где миллионы людей смотрели фильмы, слушали музыку и хранили огромное количество своих файлов. Милиция мотивировала свои действия уголовным делом, заведенным на основе обращения ряда украинских и зарубежных компаний. Правоохранительные органы действовали по накатанной схеме – арест имущества, закрытие сайта. Однако уже ночью на правительственные сайты началась DDOS—атака, которая продолжалась ровно до того момента, пока милиция не пошла на попятную и не включила сайт. Все это сопровождалось таким всплеском ненависти к правительству в Интернете, что все остальные темы, будоражившие СМИ, оказались вычеркнутыми из картины дня. Характерно, что по резонансу казус EX.UA на несколько порядков превзошел, скажем, арест Тимошенко. Ярость «сетевых хомячков» приняла такие огромные масштабы, что на Банковой уже не могли игнорировать имиджевые риски и были вынуждены отыграть ситуацию назад.

Через несколько дней в Польше прошли массовые выступления против антипиратского закона торгового соглашения по борьбе с контрафакцией (The Anti-Counterfeiting Trade Agreement, ACTA), которые были подхвачены другими странами Европы. Совокупно в акциях протеста против ACTA приняло участие более 200 000 человек.

В свою очередь, все эти события происходили на фоне крепнущего в США движения Occupy Wall Street, чьи активисты провели сотни акций по всей стране.

Если же принять во внимание, массовые молодежные протесты в Риме, Лондоне и других городах Европы, а также хакерские атаки группы Anonimus и разоблачения Wikileaks Джулиана Ассанжа, то самое время заявить, что налицо политические системы самых различных стран мира разрывает конфликт, в основе которого лежит противостояние двух партий — Партии Offline и Партии Online.

Не секрет, что технологические новшества формируют новые политические ландшафты. Например, индустриализация конца 19 века-первой половины 20 века породила специфические тоталитарные режимы в Германии и СССР. С другой стороны, она же способствовал зарождению welfare states в Западной Европе и США.

С этой точки зрения технологическая революция в области телекоммуникаций и Интернет начала формировать новую систему общественных взаимоотношений из которой начала прорастать иная политическая культура. Упрощение и удешевление обмена информацией обеспечило сотни миллионов людей новыми знаниями и практиками, которые расширили их кругозор и возможности. Это привело к тому, что они смогли составить более адекватное представление о реальности и происходящих вокруг процессам, а также осознать свои интересы. Начиная от западных демократий и заканчивая Китаем, все большее количество людей понимало несправедливость политических режимов в своих странах. После старта глобального экономического кризиса внутренние проблемы в самых различных сообществах радикализировались, а Интернет все чаще стал инструментом мобилизации, который позволял обходить традиционные инструменты коммуникации и управления обществом. Как и в годы Французской революции, когда Ancien Régime не смог конкурировать с нарастающей информационной активностью буржуазии, современные политические режимы Offline не смогли успешно противостоять реальной активности онлайнеров.

Это привело к падению ряда правящих режимов на Ближнем Востоке и в Магрибе, причем этот процесс постепенно набирает обороты, распространяясь, в том числе на Украину и Россию. Сегодня уже очевидно, что в тяжелейшем кризисе находится и представительская демократия в Западной Европе, и авторитарные режимы Восточной Европы, теократический режим мулл в Иране и многое другие режимы. Это означает, что мы имеем дело с глобальным явлением, требующим осмысления причин его появления и его дальнейшие перспективы.

Я попытаюсь типологизировать признаки партии Партия Offline и Партия Online на примере Украины.

В Украине первая партия оформлена организационно и институционально. У нее есть власть, политические партии, бандиты, аппарат насилия, огромные финансовые ресурсы. К ней относятся не только Партия регионов, но и БЮТ, «Фронт змін», КПУ и прочие политические силы, которые ментально и организационно находятся в индустриальных координатах XX века. Украина – это типичное государство партии offline.

Люди offline, а также политические организации, которые они продуцируют, предпочитают четкую иерархию и инструкции, они живут в упорядоченном мире немногочисленных истин, они конкретны, особенно, если учитывать, что конкретика для них – это деньги. На перспективу они не думают и не хотят мыслить. Точнее сказать, они не стремятся воспринимать сетевую реальность, поскольку ее слабо понимают. Люди вообще не только в Украине, но в любом другом месте, не спешат менять сложившийся уклад и вытекающие из него стереотипы поведения. Учитывая исторические особенности и специфику развитию украинского общества, для представителей партии offline инновации и новые технологии — это ругательные слова или в лучшем случае еще один инструмент коррупционного обогащения, как мы это наблюдаем с внедрением альтернативной энергетики в Украине. Эта партия имеет свой электорат, живущий в схожей системе координат.

Ей противостоит Партия Online. Она везде и нигде. Она коммуникабельна, молода, пытлива. Ее представители динамичны и образованы, но не организованы, не структурированы, не имеют своей политической организации. Удивительно, что многие ее представители активны, самостоятельны и обладают широким кругозором, но патологически не способны действовать сообща, не умеют сформулировать свой коллективный интерес. Они отрицают опыт построения иерархических структур, искренне считая, что будущее за сетью. Они отрицают политические партии, при этом находясь в зависимости от их решений. Они находятся в иллюзии, что Партия Offline, издеваясь и притесняя их в реальности, не способна контролировать их в Сети. Эта иллюзия быстро улетучивается, когда сервер отключается от питания, как это произошло с EX.UA

Сегодня можно констатировать, что в Украине партия онлайн пока неспособна перенести вектор борьбы в оффлайн. Это связано как с боязнью репрессий, так с отсутствием опыта по созданию реальных политических структур. Здесь необходимо согласование различных интересов, для того, чтобы мобилизировать значительное количество людей для противодействия режиму Януковича. Только массовость является инструментом, который дает реальный инструмент влияния для сетевых сообществ в Украине. В свою очередь это требует понимания этих интересов и предотвращения конфликтов между ними. Кроме того, важным условием является включение в программу онлайн-партии интересов преобладающей массы оффлайнеров, ведь они оказались в такой же зависимости от ошибок правящего режима, как и онлайнеры. Это означает, что нужно будет создание реальных организаций по работе с массами, что потребует ресурсов, который можно взять только у кого-то из олигархов, поскольку возможности украинского среднего класса ограничены самоубийственной экономической политикой государства.

Это принципиально отличает ситуацию в Украине от США, где Occupy Wall Street конвертирует практику сетевой организации в реальные успешные действия с опорой на собственные ресурсы, поскольку они значитально больше, чем у украинских сетевиков.

Уж тем более Украине далеко до Египта, где онлайнеры изначально имели политическую структуру в виде «Братьев мусульман», которая с другими исламистскими партиями выграла парламентские выборы. Однако, говорить об успешном опыте Египта пока еще рано. Как сказал бы Мао, слишком мало времени еще прошло.

Таким образом, резюмируя можно сказать следующее:

1. Сегодня в мире наблюдается разрыв между экономическим базисом, который стал глобальным и политической надстройкой, ориентированной на те или иные локации.
2. Создание глобальной экономики опирается на новые технологии, которые резко расширили возможности коммуникации огромных масс людей
3. Экономический кризис привел этим массы в движение, а Интернет используется для создания новых форм организации политической борьбы
4. Это привело к тому, что старые политические институты не способные быстро реагировать на новые вызовы все больше теряют управляемость над процессами в экономике и политике
5. Это формирует глобальную революционную ситуацию, которая неизбежно будет разрешаться в различных конфликтах
6. В этих конфликтах будет созданы новые формы организации управления сообществами, где телекоммуникационные технологии будут использоваться для выстраивания более прямых и гибких форм взаимодействия между властью и обществом.
7. Сетевые коммуникации приводят к тому, что не только капитал стал транснациональным, транснационализируется общественная активность, как мы видим на примере скоординированных ударов различных групп хакеров и акций протеста в Европе.
8. Из этого вытекает, что точно также, как Французская революция породила новый тип государства с опорой на массы, так новая технологическая реальность создает условия для появления нового мирового порядка, в котором будет сочетаться большая распределенность власти, ее адаптивность к локальной проблематике с одновременным выносом важных координирующих функций на наднациональный уровень.
9. Те сообщества, которые быстрее других достигнут нового баланса на основе новой модели власти, сочетающей старую иерархию с разветвленной сетевой коммуникацией, очевидно, займут более высокие позиции в миросистеме.
10. При этом нужно понимать, что прогресс в этой ситуации не самоочевиден, скорее наоборот. Существует реальная угроза, что оффлайн режимы перед угрозой потери власти попытаются решить проблему путем понижения образовательного уровня массы, что приведет к монополизации знаний элитами, как это было в средневековье. В этом случае способность масс к самоорганизации резко снизится, также как и их влияние на политические процессы. Такой сценарий становится более вероятным, если глобальный кризис перерастет в мировую войну, которая разрушит значительную часть инфраструктуры.

Все вышесказанное означает, что Украина имеет шансы участвовать в создании нового типа общества. Благо казус EX.UA продемонстрировал, что Украина в русле восходящих тенденций. Их осмысление и формирование новых инструментов защиты общественных интересов раскрывают перед украинцами возможности изменить свою жизнь к лучшему.

Украиноязычная версия статьи была опубликована в «Українському журналі» (Прага, Чехия)