Новый Уголовно-процессуальный Кодекс защищает интересы воров и взяточников

Итак, если верить Андрею Портнову, новый кодекс  разработан в рамках выполнения обязательств, взятых Украиной перед Советом Европы. На многочисленных ток-шоу  он подается в качестве прорыва в гуманизации  отечественного права, шага на пути к прогрессу, и едва ли не образца  реформ в  интересах большинства народа. Так ли это? Действительно ли заложенные в УПК нормы так уж прогрессивны и действительно ли ими могут воспользоваться  представители большинства, так же просто, как и рейтингом страховых компаний? Или же это не так? Чьи интересы лоббирует документ, в таком спринтерском порядке прошедший за сравнительно небольшой срок всю предусмотренную процедуру, предшествующую вынесению законопроекта в сессионный зал?  Давайте посмотрим.

Разработчики проекта УПК  напрямую увязывают свое детище в один логический ряд со вступившей в силу 17 января с.г. декриминализацией ряда статей Уголовного Кодекса, предусматривающей замену уголовного наказания за экономические преступления штрафами. Кому же преподнесли такой подарок депутаты? Кто выиграл? Послушаем Андрея Портнова           ( здесь и далее цитируется на языке оригинала его выступление на шоу Савика Шустера  от 27 января с.г, в рамках которого собственно и был презентован народу Украины этот документ).

«Зараз зі слідчих ізоляторів по всій території України фактично вивільнюються люди, які були засуджені за економічні і господарські злочини. У той же час ті особи, які не були засуджені, але знаходилися до вироку суду у слідчих ізоляторах, – їм змінюється міра запобіжного заходу на заставу. Щодо тих осіб, які в даний момент підозрюються у вчиненні економічних та господарських злочинів, – щодо них не можуть більше бути застосовані і не застосовуються ані затримання, ані позбавлення волі у будь-який спосіб».

Расшифруем сказанное. Фактически речь идет о том, что десятки тысяч людей  осужденных за нанесение  экономического  ущерба государству   теперь выходят на волю и могут и дальше безнаказанно нарушать закон, потому что штрафы можно на законных основаниях оспаривать месяцами, если не годами.  Кто все эти люди? Это представители бизнеса,  в большинстве своем среднего и крупного капитала и менеджеры крупных, принадлежащих олигархам компаний.  Это им депутаты разрешили воровать при условии, если они поделятся украденным с государством. Что теперь могут позволить ловкачи, не боясь угодить за колючую проволоку?

-подпольный игорный бизнес (казино, игровые автоматы);

— торговлю поддельными товарами в розничной сети;

-контрабанду  в особо крупных размерах;

— фиктивные банкротства предприятий с целью уклонения от расплаты с кредиторами, а также с работниками предприятий, перед которыми накоплены значительные суммы задолженности по зарплате;

— ведение бизнеса  без лицензий и разрешений ( открывается дорога к появлению новых «МММ» и «Элита-центров», трастов и кредитных союзов-кидал)

Таким образом, мы видим, что безнаказанность по новому закону имеет явный и отчетливый избирательный характер с социально-классовым подтекстом. Понятное дело, что простой рабочий или пенсионер не могут организовать траст, у них нет в собственности предприятий, которые можно фиктивно банкротить, да и каналов контрабанды сотен тысяч тонн горючего у них тоже нет. То есть, перед нами классический случай  правовой сегрегации по социальному признаку: богатым — все, а бедным — закон по всей его строгости.

Теперь вернемся  к проекту нового УПК. Главной новацией проекта Андрей Портнов  называет резкое сокращение полномочий и процессуальных возможностей прокурора в суде.

«Це дуже важливо на цьому етапі розвитку нашої держави: щоби прокурор мав меншу кількість прав. Він тепер не може витребувати будь-яку справу для здійснення самостійного розслідування. Раніше прокурор міг з будь-якого правоохоронного органу: зі Служби безпеки, з міліції, з Податкової служби – взяти будь-яку справу і самостійно її розслідувати. Прокурор не може арештовувати майно. І це дуже важлива новина для підприємців. Тому що раніше прокурор своєю постановою заарештовував усе, що завгодно: бухгалтерські документи, інші документи на підприємстві, – навіть не пояснюючи причин. Іноді грузовиками вивозили документи, не повертали. І незрозуміло, яким чином ці документи потім треба було використовувати у своїй підприємницькій діяльності. Зараз прокурор має довести суду, навіщо документи ці потрібні, вказати термін, на який ці документи потрібні для використання правоохоронними органами. І крім того, ще й довести, що саме ці документи потрібні. І з якою вони потрібні метою. Але в цей час уже в даному випадку адвокат зможе наголошувати на зворотному – і суд буде приймати відповідне рішення. Прокурор тепер не може обирати запобіжні заходи. У даному випадку така дія буде застосовуватися виключно судом. Наступне… Вилучати документи і речі не може прокурор. Приймати рішення про примусовий привід особи. Тільки за рішенням суду особа може бути примусово доставлена до суду. І останнє: найголовніше… Він не зможе використовувати як доказ у суді самостійно отримані показання осіб. Тепер, згідно з новим проектом, тільки ті показання, які дані суду, є доказами в кримінальному процесі. Раніше суд визначав, що він може доказом узяти, а що не може. Більше такого не буде. В законі повна заборона на це».

И снова расшифровка. Кому именно  на руку уменьшение полномочий прокурора в процессе? Кому это дает больше возможностей? Понятное дело тому, кому по карману нанять хорошего адвоката. Такого, у которого есть выходы на  судей, связи в правоохранительных органах, большой штат помощников и т.д. Все это стоит денег и немалых. То есть, данные новации  существенно облегчают жизнь богатым, попавшим под суд, но практически ничего не дают тем, кто из-за бедности вынужден играть с системой один на один. Классовый подтекст тут не просто очевиден, он вопиющ. Да и сам Портнов этого не скрывает, указывая на то, для какого именно класса  старается: «Это очень важная новость для предпринимателей». Причем, именно крупных предпринимателей, ведь у мелкого торговца на базаре нет офиса, из которого можно грузовиками вывозить документы.  Таким образом, создаются дополнительные препятствия для расследования махинаций  олигархов и их менеджеров.  Последние, как и нечистые на руку политики, чиновники  и депутаты могут спать спокойно: теперь их не будет преследовать по ночам призрак прокурора, который может истребовать в налоговой или милиции или СБУ дело для самостоятельного расследования. И нажитое непосильным трудом  имущество  подозреваемого во взятках, контрабанде, финансовых махинациях и земельной коррупции   арестовать не смогут.

Стоит обратить внимание и на  то, что  нивелируется роль показаний подследственных, полученных на этапе предварительного следствия. Теперь  любой  мошенник может с чистой совестью  врать в суде, что  его показания,  фигурирующие в материалах дела, получены под пытками и суд  будет обязан принимать во внимание только эти слова подсудимого. Фактически результат судебного процесса будет зависеть не от собранной следствием доказательной базы, а от уровня краснобайства  представителей защиты и обвинения, превратив судебный процесс из  способа достижения истины в  соревнования по риторике, знакомые украинскому телезрителю по голливудским фильмам: «Ваша честь, я протестую!»… Обществу послан  недвусмысленный сигнал: отныне  от тюрьмы  гарантирован лишь тот, у кого есть деньги на голосистого  адвоката со связями. Воистину, все для блага человека, все во имя человека. Богатого человека.

Кто там у нас  еще надеется на сурового и справедливого  комиссара Каттани? Забудьте. И украинский аналог знаменитой итальянской операции «Чистые руки» начала 90-х годов минувшего столетия теперь нам может только сниться. Ведь она стала возможным только благодаря чрезвычайным полномочиям, которые давал закон ее инициатору – знаменитому вице-прокурору Милана Антонио Ди Пьетро. Действуй тогда в Италии портновский УПК, ему не удалось бы арестовать ни одного взяточника, скорее его самого упекли бы в кутузку за процессуальные нарушения.

Если вы думаете, что на этом «революционные» изменения в УПК заканчиваются, вы недооцениваете степень рвения  власти облегчить жизнь социально близким элементам.  Новым законом ликвидируются  стадия дознания, то есть доследственная проверка фактов, изложенных в поступающих следователям заявлениях о совершении преступления. Фактически убран тот фильтр, который хоть как то уменьшал  количество необоснованно возбуждаемых уголовных дел. Теперь же…впрочем, слово Андрею Портнову.

«Раніше було чотири фактично дії: заява про злочин, потім – дослідча перевірка, на якій перевірялася маса якихось документів, допитувалися особи… Після цього здійснювалося порушення кримінальної справи. І після цього знову і знову ті ж самі особи допитувалися, за тих же самих обставин. І тільки після цього починалося розслідування. Фактично, ми вважаємо, це дозволить і збільшити, поліпшити боротьбу зі злочинністю, тому що зменшується кількість бюрократів. І процесуальних документів, які необхідно складати. Якщо, наприклад, громадянин напише заяву, що скоєно злочин, то слідчий повинен зразу почати розслідування».

Что же мы рискуем получить в итоге?  Сегодня в Украине регистрируется 3,5 миллиона  заявлений о совершении преступлений в год, по которым после доследственной проверки возбуждается всего 600 тысяч уголовных дел. Можно себе представить какой вал миллионов уголовных дел  обрушится на следствие, если следователи начнут, руководствуясь буквой нового УПК, штамповать дела  по заявительному принципу. И какой клондайк для потенциальных коррупционеров  возникнет на ровном месте.

Идем далее. В Украине согласно новому УПК появляется такая  мера пресечения, как денежный залог. Слово Андрею Портнову:

«Наступна річ – це така міра запобіжного заходу як застава. Розмір застави, який передбачається законом, від 5-ти тисяч гривень до 300-т тисяч гривень, але не менше суми шкоди, яка заподіяна злочином».

Фактически  мы возвращаемся к цензовому праву. Одному для тех, у кого есть деньги и другому  для тех, у кого их нет. Вновь констатируем мотив социально-классовой сегрегации и неравенства прав граждан в зависимости от имущественного положения, заложенный в проект кодекса. Согласно предложенной норме чиновник, обвиняемый в хищениях в особо крупных размерах или банкир, разоривший миллионы вкладчиков, оказываются в  более привилегированном положении по сравнению с мелким воришкой, укравшим 300 гривень у пенсионерки. Ведь у этого последнего не будет ни пяти, ни тем более трехсот тысяч гривень для того, чтобы купить себе свободу до приговора. Послушайте, как чиновник из Администрации Президента мотивирует столь трогательную заботу о ворах и взяточниках:

«Це додатковий чинник для того, щоб людина, яка ні на кого не напала, не здійснила насильницького злочину, – така людина до місць позбавлення волі і місць попереднього ув’язнення не попадала». Особой пикантности этим словам придает осознание того, что речь идет о людях, способных выложить из своего кармана сотни тысяч гривень и обвиняемых в совершении особо крупных экономических преступлений.

Те же богатые обвиняемые, которые, подобно персонажам из гангстерских саг, улыбаясь прямо в объективы фотокамер,  выйдут из зала суда, чтобы торжествующе исчезнуть в недрах своих лимузинов, умчат на них вовсе не в однокомнатную квартиру на рабочей окраине. Для таких в новом УПК предусмотрена еще одна новация, под названием «домашний арест». В одном из предыдущих материалов на эту тему я уже писал об этой мере, призванной сделать  более комфортным  ожидание суда для представителей «верхов  общества». Вот, что говорит по этому поводу идеолог нового УПК : «Строк дії може бути до двох місяців. Іноді продовжений до шести місяців судом. Фактично домашній арешт краще, ніж арешт в умовах слідчого ізолятора. Це абсолютно очевидно».

Вместе с тем, практика тех стран, законодательство которых предусматривает подобную меру пресечения,  показывает, что как правило, ее преимуществами, столь очевидными Андрею Портнову, пользуются в основном крупные капиталисты, банкиры, высшие чиновники и политики,  зарабатывающие миллионы долларов эстрадные  и кинозвезды. Практически неизвестны случаи, когда бы под домашним арестом находились безработные, матери-одиночки или скажем, кассиры супермаркетов, обвиняемые в хищении двухсот долларов.

Как будет выглядеть домашний арест по-украински? А вот как. Читаем недавнее  интервью Портнова  «Интерфаксу-Украина»:

«Вопрос: Осужденный будет находиться дома в наручниках?

Ответ: Конечно же, нет. Дома он будет находиться в халате, спортивном костюме, смотреть телевизор и опустошать холодильник.

Вопрос: То есть, дома он находится в своей одежде и поведение произвольное?

Ответ: Да, он живет дома так, как и жил до того».

Какая, однако, трогательная забота о человеке. Правда, опять-таки, не о всяком, а о богатом. Пока те, у кого нет денег на то, чтобы выйти на свободу под залог, будут париться в душных летом и холодных зимой камерах СИЗО богачи будут «опустошать холодильники» сидя в халатах и тапочках перед экранами плазменных телевизоров!

Следующую новеллу разработчики нового украинского УПК прямо списали с соответствующих законов США. Речь идет о коммерциализации отношений между человеком, обвиняемым в совершении преступления и правосудием. Речь идет о введении в наше уголовно-процессуальное право такой  формы, как сделка с правосудием.  Послушаем Портнова.

«Наступне – це угода про визнання винуватості. У випадку, якщо підозрюваний або обвинувачений готовий визнати свою провину, не потрібно розслідувати цей злочин роками. Він може звернутися до прокурора і сказати: «Я готовий додатково розповісти про те, з ким я скоював цей злочин. Я хочу, щоб мене покарали не п’ятьма роками позбавлення волі, а двома». І якщо це не особливо тяжкий злочин, і якщо в цій справі немає потерпілого, без якого, безперечно, не можна укладати таку угоду… У даному випадку угода укладається, суд її затверджує, справа у зв’язку із цим припиняється. Людина, яка підозрювалася і визнала свою вину, – вона отримує ту кількість років, на яку вони домовилися і яка угода була: ця – затверджена судом. А в той же час має виконувати підозрюваний і обвинувачений усі вимоги такої угоди».

Тут даже комментарии излишни. Вдумайтесь: «Человек, который подозревается и признал свою вину получает то количество лет, о котором он договорился со следствием». Перед нами еще одна лазейка, через которую  богатые и влиятельные могут избегать наказания или, если уж совсем избежать не удается, минимизировать его.  Вы можете себе представить героев «Критической точки» или «Чрезвычайных новостей», — всех этих провинциальных безработных, по пьяни режущих горло  сожительницам, заключающими сделку с правосудием?

Следующая новация  очень понравилась бы небезызвестному Роману Ландику. Если бы эта норма действовала на момент  совершения  инцидента в луганском  ресторане «Баккара», то всего того, что за ним последовало, просто не было бы. Все бы закончилось тихо, мирно и полюбовно – соглашением о примирении. Что это такое? А вот что.

«Після цього, як цей закон набуде чинності, у випадку, коли хтось: підозрюваний чи обвинувачений – домовився з потерпілим, і йому відшкодував шкоду… У такому випадку міра покарання для людини, яка обвинувачується, може бути зменшена. Така угода укладається і затверджується судом. Крім того, весь розгляд справи: а фактично це було рік, іноді два, іноді три – скорочується іноді навіть до тижня».

Приятной новостью для преступников  станет предусмотренное в новом УПК сокращение сроков расследования уголовных дел  шестью месяцами по преступлениям средней тяжести и двенадцатью месяцами по тяжким и особо тяжким.

«Саме і такі ж строки тримання під вартою»- говорит Андрей Портнов.- Якщо пройшло дванадцять місяців ы слыдство не встигло довести провину обвинувачуваного – до побачення. Треба випускати з місць позбавлення волі, з місць попереднього ув’язнення».

В этом месте, если судить по стенограмме передачи «Шустер Live», не выдержал даже видавший виды экс-генпрокурор  Пискун, сказавший буквально следующее.

«А наприклад, серійний убивця Чикатило… 53 трупи. Розслідування… І кожен день називає нові епізоди. Розслідування такої справи тривало за радянських часів чотири роки. За українських часів ми розслідували справу про оборотня-міліціонера. Два з половиною роки. 24 обвинувачених. 12 трупів. То що?.. За 12 місяців треба випускати?»

Еще одна новация — это так называемое  уголовное производство в форме частного обвинения. Что это такое?

«Коли злочин не має ніякого значення для суспільства, а має значення лише для двох осіб: наприклад, банкір каже, що державну таємницю якусь банку розкрив його підлеглий. Це категорія злочинів, яка сьогодні розслідувалася таким чином. Наприклад, уже нема претензій у керівника до свого підлеглого, а правоохоронні органи продовжують розслідувати. У нашому варіанті ми зробили перелік усіх невеликих складів злочину, які для суспільних якихось інтересів не мають значення. І якщо сторони примирилися, слідчий буде зобов’язаний припиняти кримінальне впровадження».

Нетрудно заметить, что и эта новация фактически на руку только богатым и влиятельным. Ее применение на практике в условиях украинских реалий, особенно на селе, приведет к тому, что  тот, кто сильнее, тот и будет всегда прав, получая возможность путем давления добиться у более бедного и бесправного  отказа от претензий.  Тем более, когда отсутствует четко прописанный механизм проверки того, насколько добровольным был  такой отказ.

Ну и напоследок в новом УПК предлагается ввести в Украине суд присяжных. Звучит красиво,  но только для людей, знакомых с его работой по голливудским судебным драмам. Реальная же историческая практика работы данного института в царской России показала  не только его классовую ограниченность, но и чисто правовую непригодность.  Очень хорошо на тему суда присяжных выразился современный российский публицист Дмитрий Галковский. По его мнению  «Суд присяжных нарушает законный характер судопроизводства (судить по законам); допускает вторжение в сложную профессиональную деятельность людей не просто некомпетентных, но преступно некомпетентных (от присяжных не требуется даже знание закона, по которому они судят); присяжные свои решения аргументировать не обязаны и не могут. И надзора за их решениями нет и быть не должно. Зарубили вашу жену топором, 12 человек собрались в комнатке и сказали – подсудимый невиновен. Почему? — А потому! Подсудимого выпустили, ничего господам присяжным заседателям за это не сделают. Даже если в этот же день, отпущенный на свободу маньяк зарубит вас».

***********

В этой статье рассмотрены лишь наиболее вопиющие моменты проекта нового Уголовно-процессуального Кодекса. Написать обо всем просто нет возможности — даже «резиновый» формат Интернета не позволяет злоупотреблять временем читателя. Ведь перед вами все же не юридический трактат, а публицистическая статья. В любом случае, даже приведенных фактов достаточно для того, чтобы с полным основанием констатировать, что этот кодекс писался богатыми и для богатых. С его принятием улетучиваются как дым последние надежды на хотя бы формальное равенство граждан перед законом, независимо от имущественного положения и места в социальной иерархии. Социальный апартеид, бывший негласным законом капиталистической Украины  все последние двадцать лет, обретает формальные черты и институционализируется. Тем самым закладывая фундамент для того, чтобы наши дети жили в еще более несправедливом обществе, чем их родители.

Говорят, что французскую полицию создали бывшие преступники, пошедшие на службу государству. Таким, например, был знаменитый Видок. А борьбу с пиратством, наносившим убытки королевской казне, английские монархи поручили бывшим пиратам, получавшим патенты на занятие этим промыслом от имени британской короны. Так были заложены основы многих позднейших крупных состояний. В этой связи интересен  довольно таки примечательный факт из биографии главного идеолога нынешнего «УПК для богатых» – неоднократно упоминавшегося выше Андрея Портнова. В далекие девяностые годы нынешний советник Януковича по правовым вопросам начинал свою карьеру  советником  другого  известного человека — луганского криминального авторитета, ныне покойного  Валерия Доброславского. Вспоминая «золотой век» луганской братвы в интервью местному сайту «Пропаганде-нет!» луганский политик Игорь Гуменюк,  в  те времена  входивший в ближайшее  окружение Доброславского, рассказывает  о попытках легализации  криминального авторитета через созданную под него общественную организацию — Ассоциацию молодежного сотрудничества «ХХI век»:

«Тогда был популярен фильм про сицилийскую мафию «Спрут». У одного из мафиози Лао Део была Ассоциация культурного наследия Италии. В его честь мы и назвали организацию, только с учетом молодежной специфики. Затем я руководил аппаратом АМС «ХХI век», ведал идеологией и проводил мероприятия. (….) Нашим юристом был нынешний замглавы Администрации Президента Украины Андрей Портнов. Как видите – никаких блатных!».

Надо полагать, приобретенный в те времена  бесценный опыт сегодня помогает  уже госслужащему высокого ранга Андрею Портнову приспосабливать уголовно-процессуальное законодательство Украины  под нужды выживших в разборках «лихих девяностых» и ставших респектабельными бизнесменами и политиками собратьев  Доброславского  по криминальному миру.