Почему отсутствие законов предпочтительней плохих законов

Начинать сложный и неприятный разговор лучше всего с поэзии. Скажем, «Облако в штанах» Владимира Маяковского.

Славьте меня!

Я великим не чета.

Я над всем, что сделано,

ставлю «nihil».

Никогда

ничего не хочу читать.

Книги?

Что книги!

Милая юношеская бравада. Дети так постигают мир. Через притворство, через игру. Детям хочется если не всегда выигрывать, то хотя бы никогда не проигрывать. Видели, как они меняют правила на ходу? — Нет, если я держусь заскамейку, меня нельзя ловить. Как не по правилам? Вот я сейчас сделал такое правило. И не поспоришь!

Лет пять я наблюдаю за событиями в Украине, и всё это время меня муляет то, как там понимают, создают, внедряют и применяют законы. Моё нерадостное впечатление такое — главный правовой принцип, определяющий украинское мышление и, следственно, действительность, основывается на поговорке «закон что дышло: куда повернул, туда и вышло». Законодательство как рейдерство. Как иначе назвать подход к сочинению законов и положений Конституции под конкретную ситуацию, под конкретного интересанта?! Потому что с юридической точки зрения принципиальной разницы между диктаторским законом зимы 2014 и добавлением в Конституцию поправки об обеспечении Кабмином реализации стратегического курса государства на приобретение полноправного членства Украины в Европейском Союзе и в Организации Североатлантического договора нет. Дело даже не в том, что странно привязывать Конституцию и правительство к иностранным организациям, существование, членство и политика которых по определению непостоянны. Как и объяснять такой очевидный отказ от собственной суверенности необходимостью иметь суверенность, о который жужжат все, кому не лень, от другого иностранного правительства. Удивляет и беспокоит подгонка основополагающих документов под сегодняшний момент, для политической выгоды сейчас, как будто завтра никогда уже не наступит, как будто ничто никогда не меняется. Эдакий правовой нигилизм.

Общаясь с немалым количеством украинцев из всевозможных слоев и классов с различным уровнем образования, иногда даже юридическим, я поражаюсь тому, насколько люди элементарно не представляют себе, зачем нужны законы, зачем нужна Конституция да и вся совокупность норм права, регулирующих процессуальный порядок. Закон им представляется своего рода молотком, которым можно и нужно бить тех, кого они считают “неправыми” или виновными.

Не знаю, многие ли ещё помнят советский сериал 1970-х «Место встречи изменить нельзя». Там был очень показательный эпизод: следователь, в роли которого искрил харизмой Владимир Высоцкий, ловит карманного воришку на горячем, а тот успевает выбросить украденный кошелек. Но сообразительный следователь незаметно подбрасывает вещественное доказательство вору в карман. И на возмущение своего ещё не отесанного работой коллеги, он уверенно парирует «Вор должен сидеть в тюрьме!». И многомиллионная страна стоя ему аплодировала — искренне и почти влюблёно.

Прошло 40 лет, но и сегодня я с ужасом слышу от людей, что они не против, если кого-то, конечно, плохого, сначала арестуют — «формально», как они выражаются, — а потом лишь найдут, чего на него серьезного навесить. И уже не удивляюсь, почему в Украине рейдерство было чуть ли не легальным и, надо понимать, прибыльным бизнесом. Если можно делать вещи исключительно «формально», то что мешает одной подписью изменить всё, что угодно.

Легкость принятия законов и поправок говорит о слабости системы. Да, это удобно. И просто. Но такие вещи не должны быть удобными и простыми, они должны требовать усилий, знаний, споров, конфликтов, — чуть не сказал крови, — пота и слёз. А так получается, что любая партия власти может штамповать любые законы и поправки. И значит, — никакой постоянности в систему это не привносит. Вчера человек сидел в тюрьме, сегодня он — Генеральный прокурор, а завтра вполне может оказаться снова на нарах. И вы это знаете, потому что… — смотри выше про дышло. Закон не пирог, его опасно принимать и применять с пылу-жару. Законы вообще лучше не принимать, если не имеется хорошего общего основания.__Закон — страшная вещь. Его опасно тривиализировать. Когда закон персонализируют и используют для политических и экономических разборок, он теряет смысл как общее правило. Когда процессуальность похерена, когда «формально» арестовывают и «Вор должен сидеть в тюрьме!», то общество перестают доверять и закону, и законодателям, и исполнителям законов. Вы лично доверяете парламентариям, судьям, полицейским? А почему?

Плохой закон хуже, чем беззаконие. Когда в Германии в 30-х приняли так называемые Нюрнбергские законы, ограничивающие права евреев, то немецкие граждане были обязаны их исполнять, независимо от их личных воззрений. То есть, если бы в Германии отменили бы все законы, то, наверняка, нашлось бы достаточно желающих угнетать евреев и так, но, с другой стороны, противникам подобного угнетения не пришлось бы стать его невольными соучастниками, по крайней мере. Нельзя создавать законы, требующие от человека морального выбора. Даже фетиш Общественного договора часто подаётся так, что либо ты его принимаешь в том виде, в каком его представили авторы, либо идёшь лесом. И уж тем более Конституция. Допустим, я против стратегического курса государства на приобретение полноправного членства где бы то ни было. С одной стороны, имею право как гражданин, С другой стороны, тем самым выступаю против основополагающего документа. Как это возможно разрешить? Всё тем же дышлом!

Законы западных демократий суровы и неумолимы. Казалось бы, как жить в системе, где полицейскому взятки не дашь, не отмажешься так легко? Правовая система там бездушна и работает практически на автопилоте, равнодушно, что также значит беспристрастно.

Интересно, что первая, причем удачная попытка создать истинное правовое государство, основанное на главенстве закона, была в древнекитайской империи Цинь, где так называемые философы-легисты (законники) под чутким руководством легендарного первого императора Цинь Ши Хуанди создали тоталитарное общество, которое погонялось законами под каждый чих. И за неправильный чих карали обычно смертью, исходя из того, что маленьких преступлений не бывает. Потому что если закон не дышло, то он молоток. С другой стороны, законы всё-таки нужны, не так ли? Ведь мы хотим знать, по каким правилам нам всем играть.

Демократия решила эту проблему, наделив человека неотъемлемыми правами. И ограничив закон процессуальными нормами. Как раз для того, чтобы «формальные» аресты и «Вор должен сидеть в тюрьме!» не случались, чтобы бремя ответственности за соблюдение формальностей и деталей лежало на стражах порядка и судебной системе, а не гражданине. Как красиво сказал мне один канадский адвокат «Закон — это плотина, пытающаяся сдержать напор Хартии о правах». Идея проста — если ты применяешь закон к другому, в первую очередь будь добр соблюдать его и все сопутствующие процедуры сам. Но о каких процедурах может идти речь, если законодатели давят кнопки за прогульщиков. В прямой трансляции по телевизору. И ни у кого это не вызывает принципиального возмущения? Причём парламент-то однопалатный, никакого фактического контрбаланса у него нет. Никто не подает тогда на него в Конституционный суд? Ах, да. Тот самый, который не против внесения в Конституцию интересных дополнений о стремлениях. В суд, по идее, должны заседать философы права, способные рассуждать о нюансах норм и прецедентов. Независимые. Ах, да, о чём это я?

Если система создана для принятия простых и легких решений, она их будет принимать. Постоянно, несмотря на персонажей у власти.

Мне недавно довелось побывать на слушании дела в канадском суде. Адвокат занимался тем, что мы бы назвали казуистикой. Он убеждал судью, что полицейский остановил обвиняемого по одной причине, по ходу дела изменил направленность хода своего расследования и недостаточно быстро проинформировал об этом задержанного, тем самым нарушив его права. То есть, в течении 8 минут задержанный не знал, что вместо изначального повода, его уже расследуют по другому поводу и не мог, таким образом, вести себя и отвечать соответственно своим интересам. Оказалось, что полицейский не имеет права вводить тебя в заблуждение даже таким, казалось бы, самым невинным способом, даже случайно. И судья согласилась с таким подходом. Куча дел закрывается именно по таким техническим причинам. Потому что если дать возможность полиции и судам вольно подходить к деталям следствия и суждения, то они так и станут поступать, тем самым подрывая доверие к правовым нормам и обретая тоталитарную власть, идущую от власти государства, подобно империи законников Цинь.

Но как же тогда государство может защищать себя? Просто. Для этого следует разделять понятия свободы мысли и слова и угрозы существованию. Одно дело, что кто-то считает тебя дураком, подлецом и предателем и верещит об этом на каждом углу. Другое, когда он решает, что вправе тебя убить только потому, что он так считает. И в этом разница.

Почему в Германии запрещена старая добрая нацистская символика и попытки распространения идеологии старого доброго национал-социализма? По той простой причине, что Германия либеральная демократия, а нацизм считает, что он обязан насильственно свергнуть либеральную демократию и установить тоталитарную диктатуру. То есть это не вопрос мнения, это вопрос несовместимости. Если один из нас обязан умереть, по твоему же предложению, не удивляйся, что тебе будут сопротивляться. По той же причине запрещена была и коммунистическая фигня. Если вы забыли, то в её изначальной форме и она стремится насильственно свергнуть либеральную демократию. Дело не в свастиках, звёздах, памятниках и парадах. Дело в открытой угрозе уничтожения существующего строя. Конечно, если строй вас устраивает.

В Украине тоже приняли подобный, на мой взгляд плохой, закон. Но, конечно, не для того, чтобы не дать подняться угрозе демократической республике как справа, так и слева. В условиях правового нигилизма его использовали для устранения политических оппонентов. Ведь вряд ли современные коммунисты такие из себя рьяные сторонники мировой революции и диктатуры пролетариата, поведенные на разрушении существующего строя. Они такие же любители государственной кормушки, как и все остальные. И вряд ли вездесущие статуи Ильича серьёзно влияли на восприятие мира у населения, кроме, разве что, суровой пропаганды плохого вкуса. Вот с нацизмом как-то не заладилось. Но не беда, помним про дышло!

В Америке тоже не парятся особо насчет нацистов, пока те демонстрируют только свою расистскую сторону и то ненасильственно. Но как только они начинают вякать о свержении строя, моментально нарисовываются агенты ФБР с наручниками. Свобода слова одно, свобода свержения строя — другое. И меня удивляют сообщения из Украины о том, что некие очередные самоназначенные патриоты сами решают что такое хорошо, а что такое плохо, и не всегда после этого через 10 минут оказываются в полицейском обезьяннике.

Мне несколько человек с пеной у рта доказывали, что обвинение человека в государственной измене из-за того, что он высказывается за автономию одного региона, правомерно и необходимо. Я отвечал, что если наличие мнения, а не подтвержденных действий и материальных доказательств, является достаточным для такого обвинения, то я бы на их месте был бы очень осторожным, высказывая любое мнение. Потому что по таким критериям обвинить можно кого-угодно в чём угодно. Например, их самих. Ведь многие из них во время войны критикуют главнокомандующего, генералов и членов Верховной Рады. Имеют мнение, отличное от мнения других. Что, оказывается, является основанием для обвинения в измене государству. Если вы хотите кого-то в чём-то обвинить, то обвините его в том, о чём у вас есть достаточно информации и доказательств. То есть, соответствующие органы обязаны делать свою работу, соблюдая все правила. Потому что соблюдение всех правил и есть важная, если не основная, часть их работы. А ваша обязанность — приводить к власти людей, которые понимают важность правовых норм. Иначе вы получите правовой нигилизм. И всё останется как прежде. Но это ваш выбор.

Правовой нигилизм приводит к перестановке акцентов. Гражданство становиться обязанностью и честью, а не правом. Именно в такой постановке дел наличие своего мнения легко квалифицируется как преступление мыслью (though crime). Даже вроде невинные закидоны о том, что за 40 лет мог бы научиться государственному языку, тоже из этой оперы. Почти измена. Как считали китайские легисты, нет малых престулений. Зато государстенным мужам позволено говорить и творить вещи, которые в нормальной правовой системе просто бы закончили их политические карьеры раз и навсегда. Но, как говорится, это наш сукин сын..

Конечно, я не устаю повторять, что украинские проблемы не новы и не уникальны, но в обществе, которое предпочитает историю не изучать, а сочинять, вынести какие либо уроки из опыта других не получится. Отсюда постоянное наступление на грабли, зато свои.

Правовой нигилизм, обрадую вас, также и веяние времени. Призрак бродит по Европе, призрак нигилизма, правового! Тем более становятся важными правовые нормы и процедуры. Уж на что американский президент Трамп охренительный самодур, но как только он преступает рамки своих полномочий, система мягко, пока что мягко, шлёпает его по рукам. Так что самодурит он вполне в рамках закона.

Напоследок, стоит напомнить, что система права и её нормы неизбежно отражают социальные отношения. В децентрализованном, горизонтальном обществе имеется больше возможности и необходимости проявлять независимость суждений и следовать процессуальным нормам, чем в обществе с жесткой вертикалью власти, даже если законы и нормы в них идентичные. Потому что важно кому полицейский подотчётен и кто ему начисляет зарплату- местному городскому совету или министру внутренних дел из столицы. Чем более независимы материально друг от друга люди, тем больше они склонны следовать общему для всех закону, а не указаниям с трона. А вот это уже вопрос экономики.