Разграничение «свой»/»чужой» является центральным для человеческого космоса с самых давних времен. И это понятно, поскольку «чужой» представляет собой основной тип опасности и по сегодняшний день. У него непредсказуемое поведение, и ничего более страшного нет для человека. Одним из инструментов создания «своего» была единая религия, позволявшая становится своим в чужой среде. Именно так смотрит, например, на обеспечение безопасности торговли в давние времена Ю. Харари.

Главный советский символ — «герой» определяется своим взаимоотношением с врагами. Он готов отдать свою жизнь в борьбе с ними. Но для этого и враг должен приобрести нечеловеческие черты, быть и опасным, и страшным одновременно. Еще одна сложность и опасность врага и вредителя в том, что они не действуют сами, а втягивают в свои сети честных людей. Поэтому врагам пощады не бывает.

Врагов и вредителем в сталинское время находили везде и всюду. Даже в Академии Наук, которая в то время базировалась в Ленинграде. И перед тем, как перевести ее в Москву, там разгромили кучу вредителей.

Вот выдержки из статьи «Враги народа» из Вестника АН СССР за 1937 г., посвященной суду над врагами народа из академии Наук:

— «Семь дней длился судебный процесс над антисоветским троцкистским центром и участниками антисоветской троцкистской организации. Семь дней Верховный суд Союза ССР, а с ним и все народы великой страны социализма, нить за нитью распутывали клубок грязной, кровавой деятельности презренных предателей родины, шпионов, диверсантов, прямых агентов фашистских разведок. Перед лицом всего мира на судебном следствии развернулась потрясающая картина преступлений, совершенных этими наймитами империалистического капитала по прямой указке злейшего врага народа – иуды Троцкого. Азефы и Малиновские казались младенцами и простаками, когда из гнойных уст непревзойденных мастеров двурушничества и предательства сочились цинично-развязные показания о содеянных ими преступлениях. Во всей истории человечества нельзя найти примеров более низкого и более подлого падения, где так цинично попирались бы основные законы человеческого общежития и человеческой морали»,

— «Процесс троцкистских диверсантов приоткрыл завесу над не менее преступной и грязной деятельностью правых отщепенцев – Бухарина, Рыкова, Угланова и др. Радек в своих показаниях вынужден был признать, что Бухарин и его сподвижники знали о преступной террористической и диверсионной деятельности троцкистского центра и разделяли его «установки». Мало того, как показал на суде Радек, Бухарин и правые в своей борьбе против партии и социалистического строительства докатились до тех же троцкистско-фашистских форм борьбы. В этой своей гнусной деятельности против советской власти, по словам Радека, Бухарин делал ставку на так называемую «академическую молодежь»»,

— «Процесс над троцкистскими интервентами показал советскому народу, как хитер и коварен враг, как умело использует он всякую возможность для борьбы с советским государством. Процесс над троцкистскими интервентами показал всему миру, какими грязными методами фашистские отребья человечества стремятся проложить себе путь к власти над трудовым народом. Советские ученые, вместе со всем советским народом, отвечают на эти грязные и безнадежные попытки врагов еще большим повышением революционной бдительности и еще большим энтузиазмом труда на благо нашей социалистической родины» ([1], о «любви» к ученым см. также [3 — 4]).

Эти цитаты демонстрируют нам, что такие судебные процессы работали на то, чтобы вскрыть и добавить в список новые имена врагов. Борьба с врагами составляла инструментарий построения новой идентичности, когда само содержание событие не так важно, как сам процесс единого порыва в борьбе с врагом.

Характерной чертой врага является его определенная невидимость. Он всегда скрывается под чужой личиной, поэтому так трудно его обезвредить и изловить. На поверхности он свой, но на самом деле он враг, вредитель. Такие герои, как Павлик Морозов, демонстрировали, что врагом может оказаться даже самый близкий тебе человек.

Интеллигенция была объектом наибольшего внимания. Вот

инструкция, составленная для осведомителей ЧК:

«Задания секретным уполномоченным на январь 1922 года

  1. Следить за администрацией фабрик и интеллигентными рабочими, точно определять их политические взгляды и обо всех антисоветских агитациях и пропаганде доносить.
  2. Следить за всеми сборищами под видом картежной игры, пьянства (но фактически преследующими другие цели), по возможности проникать на них и доносить о целях и задачах их и имена и фамилии собравшихся и точный адрес.
  3. Следить за интеллигенцией, работающей в советских учреждениях, за их разговорами, улавливать их политическое настроение, узнавать о их месте пребывания в свободное от занятий время и о всем подозрительном немедленно доносить.
  4. Проникать во все интимные кружки и семейные вечеринки господ интеллигентов, узнавать их настроение, знакомиться с организаторами их и целью вечеринок.
  5. Следить, нет ли какой-либо связи местной интеллигенции, уездной, центральной и за границей, и о всем замеченном точно и подробно доносить» (цит по: [4]).

Машина по уничтожению врагов начиналась по-другому. Первоначально в отношении известных ученых была использована более мягкая форма — высылка [5]. Это было уже в 1922 г., то есть сделанная самим Лениным. Их выслали двумя пароходами и поездами, причем билеты они должны были купить за свой счет.

Популярні новини зараз

Над анексованим Севастополем окупанти збили свій винищувач і він звалився в море: відео

Макрон є союзником США, але американських військ в Україні не буде — Держдеп

З 1 квітня змінять правила ввезення гуманітарки в Україну

У Китаї відреагували на заяву Путіна про готовність Росії до ядерної війни

Показати ще

Академик Лихачев, сам отсидевший на Соловках, говорил, что является неправдой, что люди не знали об арестах. Все все знали. Но это был такой вариант психологической защиты, тем более это не было темой для обсуждения.

Лихачев вспоминает: «Незнанием» старались — и стараются — заглушить в себе совесть. Помню, какое мрачное впечатление на всех произвел приказ снять в подворотнях списки жильцов (раньше в каждом доме были списки с указанием, кто в какой квартире живет). Было столько арестов, что приходилось эти списки менять чуть ли не ежедневно: по ним легко узнавали, кого «взяли» за ночь. Однажды было даже запрещено обращаться со словом «товарищ» к пассажирам в трамвае, к посетителям в учреждениях, к покупателям в магазинах, к прохожим (для милиционеров). Ко всем надо было обращаться «гражданин»: все оказывались под подозрением — а вдруг назовешь «товарищем» «врага народа»? Кто сейчас помнит об этом приказе. А сколько развелось доносчиков! Кто доносил из страха, кто по истеричности характера. Многие доносами подчеркивали свою верность режиму. Даже бахвалились этим!..» [6].

Кого должна была постичь плохая участь? Почему там оказалась интеллигенция? Исходя из возможностей по созданию анти-коммуникации особое внимание должно было уделяться:

— тем, кто обеспечивает потоки коммуникации,

— тем, кто может быть источником коммуникации.

Был еще один тип социальной группы особого внимания — спецслужбы еще искали обиженных, то есть тех, кто пострадал от смены власти. Именно по этой причине особое внимание уделялось священникам, дворянам, офицерам.

Лихачев писал, что среди корректоров искались люди дворянского происхождения. Он тоже оказался в списке, поскольку у отца было личное дворянство. Но он выскочил из этого списка, поскольку личное дворянство не передавалось потомкам, и он не был дворянином. Ему разрешили за свои деньги перепечатать этот список, и он оказался на некоторое время вне этого внимания. И это речь идет не о каких-то значимых постах, а всего лишь о корректорах в системе академии наук.

Если в довоенное время партийные органы, которые были мотором этого процесса, перевыполняя планы, спущенные сверху, как, например, это делал Н. Хрущев, шли впереди, то уже после как бы «прятались» от такого рода активности.

Именно под таким углом зрения описывают биографию Л. Брежнева: «Брежневу удается занять если не уникальную по тем временам позицию вне репрессивного механизма, то во всяком случае не способствовать его дальнейшему размаху. В одном из первых запротоколированных выступлений Брежнев «подробнее и детальнее говорил о городском планировании и парторганизации, чем о требованиях быть более бдительными, учитывать вражескую деятельность… Строго говоря, он сместил главную тему от „вредительства” к развитию города. Более того, Брежнев не только не настаивал на требовании смертной казни для исключенных из партии, что считалось тогда „хорошим тоном”, но и воздержался от „разоблачения” других лиц». Такой же линии Брежнев последовательно придерживался и в последующие сталинские годы, уже когда занимал куда более высокие посты на Украине и в Молдавии: вместо того, чтобы обвинять других, он предпочитал сосредоточиться на деловых вопросах» [7].

         Это явление борьбы с врагами получило широкое отражение в искусстве, поскольку массовое искусство позволяет вводить правила коллективного поведения незаметно и без эксцессов. Оно идет параллельно реальности, даже во многих случаях опережая ее. Это искусство задает параметры того мироустройства, которое нужно власти. По этой причине власть всегда не любила сатиру. Понимая, что, если позволить смеяться над властью, она просто исчезнет. Поэтому все советские сатирики, начиная с А. Райкина, концентрировались на борьбе с индпошивом и меньше с серьезными проблемами.

Атмосфера борьбы с врагами сопровождает всю советскую историю. Даже создается впечатление, что «враг» был нужен советской власти не меньше, чем «герой». Враг и герой живут параллельной жизнью. Пока судьба не сводит их вместе. Враг пытается скрыть свои преступные намерения. Но героя не обманешь, он выводит врага на чистую воду, иногда даже уничтожая его, чтобы не дать ему возможности разрушить завод, фабрику, урожай.

В. Вьюгин проанализировал пьесы о шпионах и вредителях тридцатых годов и пришел к таким выводам: «К концу 1920-х годов чисто авантюрная литература и кино были вытеснены на периферию как буржуазные и, следовательно, вредные. Вместо них на первый план выдвинулись «серьезные» повседневно-производственные повествования о шпионах-вредителях, процветающих на фоне строительства социализма. В развитии этой страты эстетического производства для масс значительную роль сыграла быстро реагирующая сравнительно дешевая система театра. Пафоса разоблачения шпионов не чурались ни вскоре забытые драматурги, ни «классики», продержавшиеся на своих пьедесталах вплоть до распада СССР. Пьесы писали и для профессиональных коллективов, и для самодеятельных. В основном их авторы концентрировались на текущем моменте, зачастую нарочито точно указывая время действия, которое разворачивалось практически синхронно с их работой («наши дни») либо с отставанием в один-два года, максимум — несколько лет» [8].

И еще: «жанровая гибридизация, характерная для конспирологической драмы, соотносилась с диффузией риторического и даже чисто лингвистического порядка, в целом свойственной советскому публичному пространству при Сталине. Не изобретая ничего нового, конспирологи-драматурги (как, впрочем, и прозаики, и поэты, и кинематографисты) воплощали в своих произведениях ту очевидную для официального дискурса 1930-х годов «риторическую логику», которая, с одной стороны, имела отношение к «терминологии», а с другой стороны, активно способствовала конструированию именуемого явления. С помощью этой логики любой житель СССР, за исключением диктатора, мог быть объявлен шпионом»

Функцией такой драматургии было поддержание ощущения страха в стране и в отдельном человеке. С одной стороны, это давало возможность выстроить мобилизационную политику и экономику, что позволяло держать граждан на не столь высоком уровне материального благополучия. С другой, ограничивало варианты поведения человека, выталкивая его в коридор разрешенного поведения.

В кибернетике известно, что система управления должна иметь большее разнообразие, чем объект управления. Но если вдуматься в эти слова, то получается, что чем меньше вариантов поведения власть оставляет населению, тем проще им управлять, поскольку тем заметнее становятся отклонения от нормы.

         Страх стоял на повестке дня, об этом думали, это боялись обсуждать. За повестку дня всегда идет борьба. Наши возможности ограничены, поэтому если нужная идея становится в повестку дня, это означает, что она вытесняет другие. Это достаточно эффективный тип контроля массового сознания.

Именно с таких позиций, например, анализируют появление неоднозначного сериала «Молодой папа», по поводу которого не прозвучало осуждения со стороны Ватикана: «Возможно, Ватикан одобряет сериал еще и потому, что само существование подобного шоу важно для обращения людей к теме веры. И пусть сериал саркастический и провокационный, но он касается веры, церкви и бога. Ведь множество людей, посмотревших шоу, заинтересовалось тем, как же все устроено на самом деле. А если человек начал думать о боге – это уже хорошо для церкви» [9].

Точно так массовое сознание смотрело в сторону Сталина, видя в нем избавителя и спасителя, хотя на самом деле именно он был источником всех страданий. Оправдание концентрации власти Сталиным происками внешних врагов не соответствует реальности, поскольку не было опасности интервенции в двадцатые [10]. А жесткость власти в дальнейшие годы вылилась даже в создании лагерей для жен осужденных [11]. Единственным психологическим оправданием действий Сталина может быть кремлевское дело «Клубок», направленное против него, о котором много пишет Ю. Жуков [12]. Однако вряд ли заговор военной верхушки можно переносить на весь народ. Психологические аспекты страха Сталина поднимает в своем очерке о нем и Л. Троцкий [13].

В результате у советского человека была слишком насыщенная жизнь со множеством опасностей. Чем человек поднимался выше, тем больше опасностей его ожидало. Тем более что у него появлялись завистники, которые могли пожаловаться. В анализах гуляет цифра в 4 миллиона доносов, написанных советскими гражданами. Однако следует понимать, что во время интенсивных кампаний органы действовали на опережение. Доносы, будучи случайными, они не могли удовлетворить скорости арестов, заданной лично товарищем Сталиным. Так что им приходилось обходиться без них. Таким был еще один минус планового хозяйства: спущенный Сталиным план надо было выполнять и перевыполнять.

Погружение в виртуальную ситуацию, а в театре оно было гораздо сильнее литературы, чему способствует как реальность героев на сцене, так и отключение внешних раздражителей в виде света и разговоров, позволяло максимально диктовать массовому сознанию аксиоматику новой действительности.

Герои шли на пьедестал, а враги — на плаху. В то же время анализ влияния жестокости героев и антигероев современного кино показывает, что супергерои демонстрируют более жестокое поведение [14 — 16]. Супергерои демонстрируют в среднем 23 акта насилия за час, а злодеи — 18. Поскольку дети и взрослые трактуют супергероев как «хороших парней», то они могут повторять это рисковое поведение и акты насилия. Однотипно сегодня иногда рассматриваются и видеоигры, особенно «стрелялки».

Соцреализм был таким же рассказом о супергероях, только советских. Отсюда следует, что и они были опасны для населения, если последовать их примеру. Единственным возражением может быть то, что супергерои, как правило, это бывшие герои комиксов, так что, возможно, это перенос насилия графического сюжета в кино.

Население жило и продолжает жить в символической системе, формируемой сверху. И это не только делают медиа, поскольку они своей информацией лишь подтверждают эту символическую систему. Это делают образование и наука, которые распространяют в массовом сознании не информацию, как медиа, а знания. Если «враг» вписан в систему символов страны, то он будет повторяться и в системе знаний, и в системе информации, то есть на всех уровнях.

К. Александров пишет: «Личное и общественное поведение в СССР в значительной степени определялось влиянием верообразных мифов и обязательных фикций, возникших в результате интенсивной деятельности огромного аппарата партийно-политической пропаганды. Причем искренняя вера населения в очередной кремлевский миф отличалась от молчаливого примирения с фикцией — в этом случае лицемерное единодушие обуславливал не самообман, а подсознательный страх перед репрессиями за выражение малейшего несогласия. Среди наиболее популярных сталинских идеологем я бы назвал мифы о построении социализма, «самой передовой стране в мире», «враждебном окружении», «непрерывном обострении классовой борьбы», «общенародной собственности», фикции «морально-политического единства», «счастливой и зажиточной колхозной жизни». Власть последовательно расширяла рамки несвободы, требуя отказа от всякого самостоятельного мышления» [17].

Советский тип воздействия оказался успешным, поэтому его модели и сегодня продолжают звучать. Советский агитпроп постоянно прорывается, особенно заметным это становится в кино, где вовсю идет активация слишком простых переходов, не требующих сложного мышления.

Т. Каминская отмечает: «Эксплуатация популярных образцов агитпропа советской поры в России сегодня объясняется двумя подходами: 1) римейки в искусстве и бизнесе как коммерческое использование ностальгии по советскому времени; 2) реальная коммуникация с населением. Что касается римейков, они характерны для российской действительности начиная с конца 1990-х гг.: именно тогда возникла мода на переосмысление советских символов, лозунгов и названий. Действительно, совершенствуясь технически, кинематограф и телевидение повторяют популярные сюжеты, интерпретируя культовые фильмы и вновь экранизируя произведения литературы. Разумеется, римейки невозможно объяснить только коммерческой выгодой и жаждой приобрести популярность проторенным путем. Как было указано автором, очевидна связь римейка с защитой от утраты идентичности, стремлением, не всегда осознанным, противопоставить глобализации нечто традиционное, знакомое и любимое с детства» ([18], см. также [19]).

Мы все жили и живем в необходимости жить в поклонении государству. И когда государство называет кого-то врагом, мы тем более должны подчиниться этому призыву. Либо клеймо врага падет на нас.

Но вот Л. Гудков выстраивает обратную зависимость, что это подчинение элиты менталитету масс, поскольку актуализируется то, что уже присутствует в массовом сознании. Но более главное замечание состоит в том, что происходит упрощение сложной системы.

Л. Гудков пишет: «Эффективность риторики врага означает собственно не «изобретение» факторов угрозы, а лишь актуализацию находящихся в культурном «депо», на периферии общества давних, общеизвестных и «отработанных» представлений, обычно выступающих лишь в качестве средств первичной социализации, мифологических структур массовой идентичности. Поэтому трудности концептуального или аналитического толка связаны с пониманием причин перенесения подобных представлений, играющих важную роль для сохранения низовой и относительно примитивной идентичности, на более высокие уровни организации, их влияния на более сложные социальные взаимодействия, на эволюцию институциональных структур. Иначе говоря, постановку проблемы следовало бы, пусть даже в целях интеллектуального эксперимента, перевернуть: происходит не навязывание «массе» идеологических конструкций «врага», а давление возникающей в определенных условиях «массы» на формы организации общества, подчинение «элиты» менталитету масс (образу морали, принципам солидарности, ценностным мотивациям). Использование идеологемы врага для массовой мобилизации или в целях легитимации социальной системы представляет собой специфический «сброс» институциональной «сложности», блокировку модернизационного развития, плебейское упрощение или уплощение социокультурной организации общества. Вопрос, следовательно, заключается в том, при каких условиях и под влиянием каких обоюдных интересов возникает этот процесс взаимодействия, какова логика его развертывания и затухания, каковы культурные ресурсы и социальные последствия» [20].

Парадоксальным образом получается, что государство с «врагами» становится сильнее, поскольку оно мобилизуется вокруг одной цели, оставляя остальные задачи типа благосостояния граждан без внимания. По сути, именно такой была модель советского государства, которому всегда был нужен враг. Если в довоенное время основным врагом был внутренний, то в послевоенное время его место занял враг внешний. Каждый, живший в то время, хорошо помнит карикатуры про «оскал американского империализма» (см., например, об образе врага [21 — 24] или взгляд с американской стороны [25]).

Холодная война живет внешними врагами, на которых можно проецировать свои собственные страхи и недостатки, что было характерным для обеих стран. Но стоит провозгласить оттепель, как вдруг оказывается, что все на самом деле не так страшно. По крайней мере не так, как в песне о Родине И. Дунаевского:

Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать 

Сталин действовал на опережение. Вот ситуация, которую со слов брата М. Кольцова, главного редактора «Огонька», рассказал карикатурист Б. Ефимов: «В 1924 году, уже после смерти Ленина, брата вызывал к себе Сталин. Хотя он уже был Генеральным секретарем ЦК, его тогда мало кто знал и имя его не внушало еще такого ужаса. «Приезжаю в ЦК, — рассказывал Михаил, — поднимаюсь на пятый этаж, в Секретариат, и дверь почему-то открывает сам Сталин. Входим в кабинет, садимся, и вдруг он мне говорит: «Вот что, товарищ Кольцов… «Огонек» — журнал нэплохой, живой, но некоторые члены ЦК замэчают в нем определенный сэрвилизм, считают, что скоро вы будете печатать, по каким клазэтам ходит Троцкий». Брат немного опешил, потому что Троцкий был тогда еще членом Политбюро, председателем Реввоенсовета… Он стал оправдываться: «Огонек» — журнал массовый, и мы считали своей обязанностью давать очерки о наших руководителях. Опубликовали «День Калинина», «День Рыкова», теперь вот «День Троцкого», а недавно напечатали фотографию окна, через которое бежал товарищ Сталин, когда в подпольную бакинскую типографию нагрянула полиция». Коба посмотрел на него, подозрительно прищурившись: «Товарищ Кольцов, я пэрэдал вам мнение членов ЦК — учтите в дальнэйшей работе! Всего харошего»» [26].

Как видим, Троцкий еще в силе, но в информационном и виртуальном пространствах Сталин требует, чтобы его не было. Практически он добивается исчезновения Троцкого из социальной памяти заранее, до его физического изгнания.

Анализируя резолюции Сталина на поступавших к нему документах, Л. Максименков акцентирует, что по поводу репрессий номенклатуры любого уровня все решения принимаются лично генсеком. И на этом же материале резолюций он дает ответ на вопрос, почему общество разделено на тех, кто рассматривает Сталина как палача, и на тех, кто видит в нем другое.

Л. Максименков пишет: «Альбомы резолюций помогают прояснить один из главных вопросов отечественной истории ХХ века: почему даже сегодня, несмотря на тонны неопровержимых документов о терроре, в массовом сознании существует такой непреодолимый раскол по сталинской теме? Да потому что каждый видит в 37-м то, что хочет. Вы про первую и вторую категорию, а вам — о премьере «Анны Карениной» на сцене МХАТа. Посетив премьеру, Сталин сказал: «»Анна Каренина» — это очень большой спектакль, подлинная трагедия русской женщины. Это настоящий Толстой, и в этом заслуга режиссуры. Великолепно актерское мастерство артистов Тарасовой и Хмелева». Правда, сразу после этого арестовывают и расстреливают директора МХАТа Аркадьева. Но к игре артистов, декорациям и освещению претензий не будет. Действительно, 36-й, 37-й, 38-й и далее годы по списку — это не только допросы, аресты, приговоры и расстрелы с ГУЛАГом» [27].

Правда, он не учитывает фактор того, что позитивное отношение к Сталину «подогревается» самой властью. С одной стороны, это введение Сталина через массовую культуру, о чем много и детально писал Д. Дондурей (см., например, [28]). А с другой, поскольку Великая Отечественная война убрала с пьедестала Октябрьскую революцию в качестве главного символического события, то эта смена косвенно все время поднимает и Сталина как главную персону того времени.

Это однотипно тому, как Сталин в свое время поддержал формулу А. Микояна «Сталин — это Ленин сегодня». В результате при такой формулировке любая хвала Ленину косвенно поднимала и Сталина.

Но интересно, что сегодня проявляется тенденция, которая может утащить Сталина с постамента главного героя. Российский Институт социологии зафиксировал существенную смену настроений граждан. Если раньше с 2014 года приоритетом массового сознания были  «Державность и военная мощь», то теперь они стали второстепенными. Теперь россияне хотят, чтобы Россия «зарабатывала» статус великой державы не во внешней, а во внутренней политике. Газетный заголовок фиксирует эти мнения как «Благополучие дороже величия». В ситуации Крыма 67% думали, что ««Россия должна быть великой державой с мощными вооруженными силами». Теперь так считают только 49%, в то время как 51% уверен, что «Россия должна в первую очередь позаботиться о благосостоянии собственных граждан, а державность и военная мощь второстепенны» (четыре года назад державность была второстепенной для 33%). Меняется также отношение граждан к контрсанкциям, которые Россия ввела в ответ на санкции западных стран: позитивно к ним относятся 47% граждан, в 2014 году таких было 60%» [29].

Советская система всегда ломалась под материальным трудностями, идеологически она оставалась вроде бы сильной, но реальность в этих ситуациях начинала подминать под себя идеологию.

Интересно, что Россия практически в это же время выпустила даже два доклада об изменениях в массовом сознании. Первый — авторства М. Дмитриева, С. Белановского и А. Никольской «Признаки изменения общественных настроений и их возможные последствия» [30]. Здесь выделены три параметра, которые четко отражают неудовлетворенность населения: высокая готовность к переменам,

надежда на сильную власть (7% участников фокус-групп) вытесняется запросом на справедливость (80% участников), переключение на свой тип контроля, проявляющийся в ослаблении надежды на государство, стремлении рассчитывать на свои собственные силы.

Все это детальное изучение ментальной карты гражданина, которую позволяют создать социологические опросы. Если раньше первые социологи заработали в КГБ, а потом в закрытом отделе  института социологии, то сейчас в России власть верит только исследовательскому центру ФСО (в полном наименовании: Служба специальной связи и информации Федеральной службы охраны), возникшему в 2003 г.

Дмитрий Рогозин, завлабораторией методологии социальных исследований РАНХиГС, говорит по этому поводу: «У социологов есть поговорка, что лучший опрос — это допрос, и мы прекрасно знаем, что в тех же США опросные технологии поначалу развивались благодаря заказам военного ведомства. Но все-таки постепенное погружение социологического знания в область военной тайны не может не вызывать беспокойства. Закрытость «социологов в погонах» воспринимается ими самими (а зачастую и многими СМИ) как преимущество — знак качества и элитарности. Но на самом деле это уязвимость, потому что, закрываясь, ты не даешь оценить свою методологию, плодишь ошибки» [31].

Второй доклад и тоже на тему анти-элитных настроений исходит от холдинга Минченко-консалтинг, авторами которого являются Евгений Минченко и др. [32]. Приведем два вывода еще и из этого доклада:

— «социально-политическая ситуация чаще всего оценивается как застой, причем с отрицательным содержанием. Существующее положение дел описывается не как стабильность (когда речь идет о застое брежневского времени), а как стагнация;

— в сложившейся ситуации усиливаются две основных тенденции: рост социальной апатии, с одной стороны, и попытка выразить свое негативное отношение к происходящему на выборах, с другой».

Но есть еще вывод, который можно добавить этому докладу. Он состоит в том, что власть перестает рассматриваться как «друг», а  смещается постепенно на позицию «врага», несомненно сильного, но «врага».

«Враг» — это также мощный объясняющий инструментарий, который оправдывает все. Не пошли зрители на фильм «Крымский мост. Сделано с любовью!», значит виноваты боты, которые сбили его рейтинг [33], а не то, что деньги на фильм дали без конкурса, то есть без всякой критической оценки замысла [34].

Идеология исчезла из конституции, но не исчезла из жизни, поскольку власть не может без нее жить, так как стоит в ней в центре всего. Любая децентрализация несет смерть власти, поэтому ни на советском, ни на постсоветском пространствах она никогда не получает реального воплощения.

Современная идеология — это медиа-идеология. Это то, о чем нам говорят с экранов ежедневно и еженощно, расставляя акценты на полюсах друг — враг. Друг — тот, кто смотрит на власть позитивно, враг — негативно. Нюансы могут различаться, но в основе сегодняшней идеологии лежит именно этот принцип.

Г. Старостенко язвительно оценивает работу современных телеведущих по созданию образа врага: «Побеждает тот, кто убеждает. К великому огорчению мыслящих людей, убеждают нас часто двойными стандартами, аффектами, надутым (и в своей природе глубоко нерусским) патриотизмом, подленькими полемическими приемчиками, когда «укров», «плохишей» и «антагонистов» забивают потоком слов, психонапором или техсредствами – если ведущий чувствует, что с той стороны могут проскочить опасные смыслы. Убеждают и затейливыми оскорблениями (как Норкин на НТВ), и незатейливыми (как Артём Шейнин матерком на «Первом» в программе «Время покажет»), да иногда и угрозами рукоприкладства. Известно, кстати, что Шейнин – прямой протеже Познера, а это, надо понимать, не семечки. Извините – но если вам даже материться приходится или кукиш им в лицо совать, то зачем же вы таких негодяев зовёте в студию который уже год? Значит, вам это нужно? Значит, вам нравится бесконечно хамить и хамить им в лицо – или поручено? А если правда за нами – то зачем вообще кричать, махать руками и горькими соплями на всю студию? Ещё древние придумали: ты сердишься – значит неправ… а если прав – то аргументируй, а не сотрясай своей правотой тяжкий воздух Останкина. Или что – основа драмы в коллизии, как учили классики? Великие потрясения нужны? О Владимире Соловьёве можно говорить особо – как о «виртуозе» большой формы, первым перенявшем жанр с американских оригиналов – и даже делающем вид, что хочет держаться в рамках приличий. А больше своим говорящим головам позволяет срываться в ярость и несдержанность. Тут у Соловьёва и гонорары, можно не сомневаться, не меньшие, чем у Толстого. Он любит подчеркнуть свою аутентичную нац-идентичность, но при всём том – сам суть продукт русской культурной среды и любитель погрузиться в матерость её природы, языка и быта. Да и как же в подражание Чубайсу не любить России, где можно было так сказочно и в одночасье обогатиться? Как хозяйке не любить своей Бурёнки – простите за сравнение?» [35].

Реально мы жили и живем в мире больших и малых врагов. Есть враги государства и есть враги мелкие, наши собственные. По законам биологии от врага можно спрятаться, либо вступить с ним в схватку. Это примитивная, древняя реакция на опасность врага, которая может развиваться в ответ. Однако государство любит своих врагов, без них ему сложнее руководить гражданами, которые начинают задавать ненужные вопросы, протестовать и даже голосовать не так, как это требуется государству.

Литература

  1. Враги народа // www.ihst.ru/projects/sohist/material/press/vestnik37.htm
  2. Сойфер В. Уроки Сталина: судьба Академии Наук // elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/432093/Uroki_Stalina_sudba_Akademii_nauk
  3. Лебедева О. Репрессированная наука // topos.memo.ru/en/kategoriya/repressirovannaya-nauka
  4. Сойфер В. Ленин: «Опираться на интеллигенцию мы не будем никогда» // trv-science.ru/2018/10/05/lenin/
  5. Почепцов Г. Философский пароход 1922 года как пример неумения государства управлять интеллектуальными процессами нефизического порядка // psyfactor.org/lib/filpar.htm
  6. Академик Дмитрий Лихачев о репрессиях 30-х гг: «Все в Ленинграде были готовы к неожиданным арестам» // philologist.livejournal.com/8618510.html
  7. Проценко Н. Брежнев суперстар // gorky.media/reviews/brezhnev-superstar/
  8. Вьюгин В. Шпионы, вредители и честные люди (советская конспирологическая драма 1920—1930-х годов) // www.intelros.ru/readroom/nlo/153-2018/36810-shpiony-vrediteli-i-chestnye-lyudi-sovetskaya-konspirologicheskaya-drama-19201930-h-godov.html
  9. Русич А. «Молодой папа»: почему Ватикан разрешает про­во­ка­ци­он­ные сериалы // www.eg.ru/culture/657904-molodoy-papa-pochemu-vatikan-razreshaet-provokacionnye-serialy-065917/
  10. Наумов Н.В. Был ли «режим личной власти»? // Режим личной власти Сталина. К истории формирования. — М., 1989
  11. Кречетников А. Как в СССР сажали жен и детей «изменников родины» // www.bbc.com/russian/features-40471460
  12. Жуков Ю. Иной Сталин. — М., 2003
  13. Троцкий Л.Д. Иосиф Сталин. Опыт характеристики // Троцкий Л.Д. К истории русской революции. — М., 1990
  14. Kelleher K. ‘Good Guys’ in Superhero Films Are More Violent Than Villains, Study Says // fortune.com/2018/11/02/good-guys-superhero-films-more-violent-villains-study/

15.Thompson A. From Spiderman to Batman: Superheroes are MORE violent than villains as scientists urge children not to ’emulate their idols’ // www.dailymail.co.uk/health/article-6343063/From-Spiderman-Batman-Superheroes-violent-villains.html

  1. Статистика: супергерои в кино оказались кровожаднее злодеев // kino.rambler.ru/movies/41209596/?utm_content=rkino&utm_medium=read_more&utm_source=copylink
  2. Александров К. Споры о Сталине не столько полемика о прошлом, сколько дискуссия о будущем // www.ruslo.cz/index.php/novosti/item/834-spory-o-staline-ne-stolko-polemika-o-proshlom-skolko-diskussiya-o-budushchem
  3. Каминская Т.Л. Советская модель СМИ и современные практики агитпропа // www.intelros.ru/pdf/gumnauka/2018_04/1.pdf
  4. Каминская Т.Л. Римейк как явление современной культурной и медийной реальностей // cyberleninka.ru/article/v/rimeyk-kak-yavlenie-sovremennoy-kulturnoy-i-mediynoy-realnostey
  5. Гудков Л. Идеологема врага. «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага. — М., 2005
  6. Колесникова А.Г. Образ «врага» в советской пропаганде периода «холодной войны»: от события к образу // cyberleninka.ru/article/v/obraz-vraga-v-sovetskoy-propagande-perioda-holodnoy-voyny-ot-sobytiya-k-obrazu
  7. Вейн Д.К. Образ врага в карикатурах Кукрыниксов в годы Великой Отечественной войны: по страницам газеты «Правда» // cyberleninka.ru/article/v/obraz-vraga-v-karikaturah-kukryniksov-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny-po-stranitsam-gazety-pravda
  8. Орлова А.С. Способы воплощения «образа врага» в советском киноискусстве 1940-х годов (на материале художественных фильмов о Великой Отечественной войне) // cyberleninka.ru/article/v/sposoby-voploscheniya-obraza-vraga-v-sovetskom-kinoiskusstve-1940-h-godov-na-materiale-hudozhestvennyh-filmov-o-velikoy-otechestvennoy
  9. Голубев А.В. «Ансамбль международной свистопляски»: Европа в советской политической карикатуре 20 — 30-х гг. // www.academia.edu/14266495/_%D0%90%D0%BD%D1%81%D0%B0%D0%BC%D0%B1%D0%BB%D1%8C_%D0%BC%D0%B5%D0%B6%D0%B4%D1%83%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D1%81%D0%B2%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BF%D0%BB%D1%8F%D1%81%D0%BA%D0%B8_%D0%95%D0%B2%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%B0_%D0%B2_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%BA%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B5_20-30-%D1%85_%D0%B3%D0%B3
  10. Osgood K. Total cold war. Eisenhower’s secret propaganda battle at home and abroad. — Lawrence, 2006
  11. Легендарный художник-карикатурист 107-летний Борис ЕФИМОВ: «К одному из глазков, расположенному точно напротив железных ворот, ведущих на тот свет, я прильнул и своими глазами видел, как горел Маяковский» // bulvar.com.ua/gazeta/archive/s19_61975/4460.html
  12. Максименков Л. Резолюция как система // www.kommersant.ru/doc/3336286
  13. Дондурей Д. Миф о Сталине: технология воспроизводства // kinoart.ru/archive/2010/04/n4-article3
  14. Хамраев В. Благополучие дороже величия // www.kommersant.ru/doc/3792003
  15. КГИ представляет доклад «Признаки изменения общественных настроений и их возможные последствия» // komitetgi.ru/news/news/3902/
  16. Филина О. Подсчетный гражданин // www.kommersant.ru/doc/3764872
  17. Новая политическая реальность и риски антиэлитной волны в России // www.minchenko.ru/netcat_files/userfiles/AntiEliteMC_27.10.pdf
  18. СМИ: рейтинг фильма Кеосаяна «Крымский мост. Сделано с любовью!» обрушили боты. Сам режиссер назвал тех, кто стоит за этой акцией «больными людьми» // www.mk.ru/culture/2018/11/04/smi-reyting-filma-keosayana-krymskiy-most-obrushili-boty.html
  19. Фохт Е. и др. На комедию «Крымский мост» дали деньги без конкурса. Зрителям она не нравится // www.bbc.com/russian/news-46129808
  20. Старостенко Г. О ведущих телеведущих // litrossia.ru/item/o-vedushhih-televedushhih/

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook.