Почему мусульмане превратились во влиятельный фактор в Евросоюзе

Ровно сто лет назад немецкий философ Освальд Шпенглер подарил миру широко знаменитое в узких кругах произведение – “Закат Европы”. В своих рассуждениях о культуре и цивилизации Шпенглер предсказывает скорый упадок и гибель старой Европы из-за неспособности противостоять более юным и сильным народам. И частично старик Освальд оказался прав. Мир динамично меняется на глазах. Богатая и сытая Европа, не уничтоженная двумя опустошающими мировыми войнами, выстоявшая в условиях Холодной войны, теряет свой былой облик на фоне глобальной миграции из стран так называемого третьего мира. Значительная часть мигрантов прибывает в Европу из регионов Ближнего Востока и Северной Африки, неся с собой другие, существенно отличающиеся от местных, культуру, ментальность, религию. Некоторые, если не многие, из таких переселенцев исповедуют ислам и практически не ассимилируются с европейцами.

Демографические данные об европейских мусульманах трудно проанализировать из-за их несогласованности. Франция, например, не учитывает религию в своей национальной статистике, так как это нарушает традиции свободы совести и секуляризма. В то время как американский исследовательский центр Pew Research Center (центр Pew) считает, что мусульмане составляют 9 процентов населения Франции, французский аналитический центр Institut Montaigne (центр Montaigne) настаивает, что этот показатель равен 6 процентам. Немецкие данные о религиозности населения зависят от общественной принадлежности к религиозному обществу – в последней переписи Германии в 2011 году 33 процента немцев не отождествляли себя с таковым. Кроме того, в немецкой переписи нет определенной категории для мусульман – они вместо этого подпадают под общий показатель “другие”.

Мусульманское население Европы впервые начало расти в период экономического роста и восстановления после Второй мировой войны. В то время в Западной Европе существовала критическая потребность в низкоквалифицированной рабочей силе. Хотя основная часть этой необходимости удовлетворялась внутренней европейской миграцией, среди прибывающих в Европу в поисках заработка было значительное число мусульман. В 1936 году во Франции проживало всего 70 000 мусульман, или 0,17 процента всего населения Франции. К 1960 году их уже насчитывалось порядка 1 миллиона, или 2 процента населения.

С 1960 по 1970 год мусульманское население Великобритании увеличилось с 105 000 до 668 000 человек. А немецкие цифры, пожалуй, самые ошеломляющие, растущие от 20 000 мусульман в 1951 году до 1,2 миллиона в 1971 году.

Частично, национальная и религиозная принадлежность иммигрантов на прямую зависела от степени освоения и удалённости их природного ареала от страны иммиграции. Во Франции многие мусульманские иммигранты прибыли из Алжира, который с 1830 по 1962 год был французской колонией. На сегодня 38 процентов французских мусульман – выходцы из этой североафриканской страны.

Мусульманская миграция в Великобританию происходила преимущественно из бывших колоний Великобритании в Южной Азии. Более 50 процентов британских мусульман сегодня имеют пакистанское или бангладешское происхождение.

В Германии было меньше колониальных владений, из которых она могла бы импортировать иностранную рабочую силу. Вместо этого, Германия набирала дешевую рабочих своего бывшего союзника по Первой мировой войне – Турции. В 1973 году более половины всех немецких мусульман были турками.

В этот период не менее важен и демографический состав мусульманской миграции в Европу. Многие мусульмане, которые прибыли в Европу в 1960-х и 1970-х годах, были молодыми, одинокими мужчинами. Они воспользовались нехваткой рабочей силы в европейских странах, и рабочие места, которые они получали, часто были самыми низко квалифицированными.

Сначала это не было проблемой, скорее наоборот. Фактически, мусульманская миграция была одним из факторов перезагрузки западноевропейской поствоенной экономики. Но к концу 1970-х годов продолжающийся экономический рост значительно снизил необходимость большого количества чернорабочих. И первыми, кого сокращали, были иностранные рабочие и мигранты. Например, в Западной Германии правительство даже не включало турецких безработных в официальную статистику. Вместо этого, западногерманское правительство призывало турок покинуть их страну и вернуться домой.

Результатом стал социальный разрыв между мусульманами-мигрантами и титульным населением принимающих стран. Несмотря на то, что европейские правительства поощряли мусульманскую миграцию для укомплектования низкоквалифицированных рабочих мест, основная задача состояла в том, чтобы не допустить интеграции мигрантов в немецкое, французское или британское общество, а использовать их исключительно как чернорабочих. Социальная мобильность, которой пользовались граждане этих стран, в равной степени не распространялась на мусульманских мигрантов. Кроме того, мигранты были физически далеко от Родины, живя в политической культуре и религиозной среде, радикально отличающейся от им привычной. Мусульманские мигранты чувствовали себя изгоями в стране пребывания, что подталкивало их к естественному объединению в собственные, зачастую отдельные общины (или коммуны).

Со временем такая динамика ухудшилась, поскольку больше мусульман переезжало в Европу уже не в ответ на нехватку рабочей силы, а чтобы избежать насилия или бедности в собственных странах. В докладе правительства Великобритании по жилищному, общественному и местному самоуправлению за 2016 год было установлено 42 административные единицы, в которых меньшинства или этнические группы были местным большинством. В девяти из десяти таких единиц – большинство составляют пакистанцы. В том же докладе также было обнаружено, что почти 16 процентов всех британских мусульман недостаточно или вообще не владеют английским языком, половина из которых – индусы.

Во Франции, по оценкам Института статистики и экономических исследований, по состоянию на июль 2018 года уровень безработицы для лиц с североафриканским происхождением составляет примерно 30 процентов, тогда как безработица по всей стране находится на уровне в 9,1 процента. Аналогичная ситуация и среди турецких рабочих в Германии, где уровень безработицы составляет около 16 процентов.

Обстановка усугубляется высоким уровнем рождаемости среди европейских мусульман по сравнению с другими религиозными и этническими группами. Например, во Франции и Великобритании, по прогнозам центра Pew средний общий коэффициент фертильности (готовности к рождению ребёнка) для мусульман будет составлять около 2,9 ребенка на женщину – по сравнению с 1,9 и 1,8 детей на одну женщину для немусульман, соответственно. В Германии общий коэффициент рождаемости в 1,9 для мусульман фактически ниже нормы этнического замещения, но он все равно значительно выше, чем немусульманский уровень в 1,4. Среднеевропейский коэффициент рождаемости для немусульман составляет около 1,6 по сравнению с 2,6 для мусульман. И эти показатели дополняет продолжающаяся миграция. Только в Германию в период с середины 2010 года по середину 2016 года прибыло около 1 миллиона мусульманских мигрантов.

Эти статистические данные заставили одного французского аналитика и экономиста Чарльза Гава в 2017 году оценить, что в течение 40 лет мусульмане станут большинством во Франции. Это кажется преувеличением, но экономист Гав был не первым в такой “переоценке”. Ещё в 2003 году центр Pew подсчитал, что в 2018 году мусульмане составят 6 процентов населения Европы, а в 2020 этот показатель вырастет до 10. И специалисты этого центра считают, что это оптимистически заниженная цифра.

При этом, более остро стоит вопрос количества мусульманских детей. Их больше и они моложе, чем немусульмане. В Великобритании средний возраст мусульман составляет 25 лет, при национальном среднем возрасте в 39. Во Франции средний возраст мусульман – 35,8 года, по сравнению с 53 годами для христиан. То, что Европа становится более мусульманкой – это ясно, вопрос в том – насколько.

По мнению центра Pew, если европейские правительства ужесточат свою политику в отношении миграции, к 2050 году мусульманское население в большинстве стран Европы не превысит 10 процентов, за исключением Франции, где эта цифра будет в районе 12 процентов.

Но в этом контексте, основным вызовом для западного общества есть нежелание мусульман ассимилироваться или хотя бы учитывать культуру и традиции принимающих стран. Ведь “Ислам” сам по себе не указывает на происхождение верующего. Он демонстрирует приверженность вере, которая учит, как надо поступать и думать о политике, культурных нормах, справедливости. И действительно, не особо религиозные иммигранты из разных стран имеют общие схожие проблемы, такие как преодоление языковых, социальных барьеров, ностальгия по дому, семье, традициям и так далее. Но это с их стороны не приводит к обособленности и требованию особого отношения.

Однако существуют группы религиозных мусульман, которые не желают принадлежать к европейскому социуму, рассматривая его как недостойное или разлагающееся. Они стараются изолировать от его влияния себя и своих детей. И это неудивительно. Различия в культуре и менталитете европейца или выходца с Ближнего Востока огромны. Вот, например, мнение главы Арабского институту прав человека Абдель-Бассет бен Хассена: “превалирующее политическое и культурное мировоззрение в исламском обществе сводится к тому, что идея прав человека представляет собой некий заговор, направленный на подрыв нашей идентичности и стабильности”.

Но такие радикальные мусульманские общины являются меньшинством среди своих их европейских собратьев по вере. В Великобритании, например, почти половина всех мусульман родилась в пределах Соединённого королевства. И недавний отчет британского правительства показал, что 86 процентов британских мусульман ощущают “сильное чувство принадлежности к Великобритании” – выше, чем в среднем по стране (83 процента). 78 процентов утвердительно ответили на вопрос, хотят ли они полностью интегрироваться в британскую жизнь.

При этом, в том же исследовании было показано, что 23 процента британских мусульман поддерживают введение шариата (исламского права). 31 процент сказали, что многоженство должно быть узаконено, 32 процента не станут осуждать насилие во имя Пророка Мухаммеда, а 4 процента даже заявили, что они сочувствуют террористам и шахидам-смертникам.

Другими словами, в Великобритании насчитывается около 800 000 мусульман, которые не ценят базовых основ британской социально-политической жизни, а цифра в 4 процента сочувствующих исламистским террористам, может показаться не значительной, однако это составляет более 150 000 человек.

Аналогичную картину можно увидеть во Франции и Германии.

Например, по мнению центра Montaigne, 71 процент французских мусульман поддерживают светское государство, но 29 процентов “считают религиозные законы выше, чем правила французского государства и общества”. При этом, подавляющее большинство таких людей являются молодыми, низкоквалифицированными рабочими.

Для Германии картина менее ясна, частично из-за того, что за последние три года эта страна испытала хаотичный массовый приток сирийских беженцев, количество которых точно сложно установить. Однако в исследовании фонда Bertelsmann Stiftung, проведенном в 2015 году отмечается, что почти четверть из 4,7 миллиона немецких мусульман прибыла в Германию в период, начиная с 2011 года. Но Германия, вербовавшая турецких рабочих начиная с 60-х годов прошлого века, не стремилась к их интеграции и ассимиляции. Действительно, до тех пор, пока в 2000 году не были введены новые юридические реформы, мусульманам-мигрантам и их семьям сложно было получить подданство Германии, так как немецкие законы о гражданстве были основаны на правилах 1913 года, в которых подчеркивалось обязательное немецкое происхождение.

В трёх самых богатых и развитых странах Европы (впрочем, как и по всей Западной Европе) наблюдается похожая ситуация – несмотря на различные политические структуры, этнические составляющие и подходы к интеграции в общество – подавляющее большинство мусульман пытается ассимилироваться.

Но везде есть меньшинства, противящиеся этому. Такое меньшинство, как правило, пребывает в закрытом социуме, поддерживая радикальный ислам и не принимает местную культуру. На этом фоне, в развитых европейских странах неудивительной выглядит ситуация связанная с ростом террористической активности, прямое отражение которой может просматриваться в праворадикальных проявлениях европейских националистов.

Старение Европы рождает возможности. И это не хорошо, и не плохо…

Это объективные процессы геополитического и культурного развития.

Христианская Европа близится к своему закату. Мусульман становится всё больше, они моложе и сильнее, а нестабильность и нищета Ближнего Востока только подстёгивает исламскую молодёжь к европейской иммиграции.

Если Вы дочитали до конца и Вам понравилась статья, можете отблагодарить автора: карта ПБ 5168 7450 1298 7266

P.S.: Попрошу не искать в этой статье признаков религиозной нетерпимости, расизма или ксенофобии. Материал носит сухую статистику, нехитрую аналитику и субъективные авторские выводы, при подготовке которых использовалась открытая (не всегда бесплатная) информация некоторых американских и европейских электронных изданий, таких как: “IPG. Международная политика и общество”, “Stratfor. Global Intelligence”, “GPF. Geopolitical Futures” и другие.

Фото: eicri.eu

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook