Футурородитель

В статье рассматриваются уже известные и предлагаемый новый подходы к работе с будущим, или футуростроительству. Также в статье предлагается деление рассматриваемых подходов на так называемые «двухэлементную» и «трехэлементную» парадигмы. После чего описанные подходы к работе с будущим рассматриваются в контексте ожиданий наступления цивилизационных сингулярностей, где технологическая сингулярность лишь одна из многих, а после этого еще и в контексте геополитических ожиданий Европейского союза и Украины, включая проблему влияния религиозной среды на выбор парадигмы футуростроительства.

ПЕРВЫЙ ВОПРОС ФУТУРОСТРОИТЕЛЯ

Прежде чем приступить к моделированию (или проектированию) нашего общего «светлого будущего», нам, участвующим в его строительстве и наблюдающим со стороны, стоило бы сначала представить, а потом и понять: как вообще можно жить в условном раю? Как могут уживаться, сотрудничать и даже любить друг друга люди с принципиально разными представлениями о себе и своем месте в мире, имеющие принципиально разные задачи и роли в развитии не только группы, но и всего человечества как вида?

Поэтому, каким бы простым и несерьозным не казался этот вопрос, возможно, именно он таит в себе решение проблем выживания человека и человечества в будущем.

БАЗОВЫЙ КОНФЛИКТ

В январе 2016 года на ресурсе «Хвиля» вышла статья Сергея Дацюка «Общая теория работы с будущим», в которой он полагает собственную реальность футурологии – перечисляет ключевые понятия, давая им определения и связывая их в целостную систему отношений. Однако главные споры в среде украинских читателей и почитателей автора вызвала не представленная им теория, а сделанные выводы в конце его статьи.

Споры вызвала негативная оценка Дацюком понятия футуроагента и реализуемого им подхода – прогрессорства (из-за перспективной ограниченности и аморальности способов реализации), но особенно привязка прогрессорства к таким знаковым российским фигурам, как братья Стругацкие и московский методологический кружок Щедровицкого. Более того, футуроагенту и прогрессорству (безальтернативной реализации уже выбранного «счастливого будущего») Дацюк противопоставил подход проспектуализации (предложение миру на выбор множества вариантов будущего) в ситуации отсутствия или отказа от позиции футуроагента.

Сергей Дацюк: «Проспектуализация оказывается более современной и перспективной футурологией, нежели до сих пор применяющееся повсеместно прогрессорство».

При этом автор не просто ранжирует оба эти подхода к строительству будущего, расставляя их на шкале морали и многообразия, но и представляет их как предельно противоположные по своей сути и поэтому взаимоисключающие.

Сергей Дацюк: «Прогрессор в основном работает со связью или связанностью — он пытается связать настоящее и будущее. Проспектуалист работает с разрывом или разрывностью – он пытается разорвать связь настоящего с будущим».

В конце концов, автор объявляет проспектуализацию единственным подходом, создающим в нашем настоящем футурошок, наличие которого свидетельствует о движении человечества в будущее. Будущее не продавливается, не навязывается нам тайно, а открывается и бросается на стол как карты. И именно открывшаяся нам перспектива сталкивает нас настоящих с ответственностью выбора нашего будущего, вызывая шок от предельной неопределенности.

Нужно отдать должное прозорливости автору, который в противовес советско-российскому прогрессорскому подходу выявил и дал название «проспектуализация» американо-европейскому подходу к футуростроительству. Проводя параллель между общей теорией работы с будущим Сергея Дацюка и теорией государства, прогрессорство можно назвать консервативно-авторитарным режимом управления настоящим, а проспектуализацию – либерально-демократическим. Отсюда вполне логична отсылка к Френсису Фукуяме и его «концу истории», ведь именно «либерально-демократическая» проспектуализация объявляется «более современной и перспективной футурологией» – венцом творения футурологической мысли.

ПРОБЛЕМА ГЛУБИНЫ

Сложно сказать, намеренно ли Сергей Дацюк отправил в «футуронокаут» именно российских звезд интеллектуализма (например, чтобы отвлечь внимание от другой проблемы его теории) или это вышло исключительно эмоционально, без всякого умысла?

В любом случае, в ходе споров о том, имел ли он на это право и за счет этого вытягивать украинскую футурологию из болота единства российско-имперской истории, от внимания читателей ускользнула проблема куда более глубинная, чем выявленная «тирания» прогрессорства.

Суть ее в ограниченности и аморальности обоих описанных автором подходов, то есть как прогрессорства, так и проспектуализации. При этом аморальность последней состоит не только в том, что она неизбежно трансформируется в прогрессорство (о чем будет сказано в части «Скрытые основания»), но и в том, что проспектуализация легитимирует и расширяет масштаб применения прогрессорских методов строительства будущего. Как следствие их аморальность «во имя всего человечества» оправдывается уже не только в отношении индивида и малых социальных групп, но также и групп подавляющего большинства. Именно на эти грабли наступил неолиберализм в последние пару десятилетий, на которые сейчас уже наступают правые, пытаясь взять реванш.

Более того, аморальность проспектуалиста состоит еще и в том, что он перекладывает роль футуроагента, вместе с бременем его аморальности как прогрессора, на индивида или группы, сделавших выбор своего будущего из предложенного проспектуалистом списка. Иными словами, проспектуалист формально остается «бел и пушист», а субъект выбора будущего сваливается в пропасть прогрессорства, где наступает нещадная война прогрессоров друг против друга, то есть всех против «иного будущего» других.

РАЗБОР ПОЛЕТА

Лично я убежден, что здесь не было ни глобального заговора, ни индивидуального злого умысла. Все, возможно, намного прозаичней.

Показывая читателю этические преимущества проспектуализации перед прогрессорством, автор всего лишь не вышел за пределы парадигмы, порождающей негативные эффекты самого прогрессорства. Следующий шаг Сергея Дацюка (логичный и потому ожидаемый) должен был быть в сторону основы основ самой футурологии, чтобы проверить, нет ли противоречий в предложенной им теории и докопаться до причин выявленного им несовершенства прогрессорского подхода. Вместо этого автор снижает масштаб своего исследования, опуская вопрос об онтологии футурологии и фундаментальных основаниях появления футуроагента, ограничиваясь лишь констатированием факта существования ситуации его возникновения.

Сергей Дацюк: «Кроме того, существует также ситуация, когда футуропозиция реализована в действительном разрыве с настоящим, то есть когда есть некоторый разумный (футуролог, философ-футуроонтолог, писатель-фантаст и т.д.) или группа разумных (клуб, орден той же цивилизации) или даже иная цивилизация, обладающая послезнанием, которое она хочет осуществить в настоящем. …Иначе говоря, работа с будущим может быть инициирована не только из футуропозиции настоящего, но и из футуропозиции самого будущего при его активном продвижении футуроагентом, то есть представителем будущего».

Автор говорит нам, что работа с будущим может быть инициирована из футуропозиции будущего и обрести характер прогрессорства, но о причинах этого инициирования он умалчивает. Возможно, он имел в виду, что в других его работах эти причины раскрываются, но в данной его статье они не рассматриваются и отсылок на исследования не предоставляются. В результате возникает ощущение, что эти причины лежат за пределами авторской «общей теории работы с будущим», например, в природе самого человека или природе социума, физического устройства мира, времени и т.д.

Но так ли это на самом деле? Насколько мы, вообще, вправе апеллировать к законам природы, в надежде, что они перемелют человека и социум в нечто позитивное или менее деструктивное? Может проблема не в человеке и человечестве, а в противоречивости его онтологических представлений о мире и себе?

Но вернемся к ответу на не заданные Сергеем Дацюком себе вопросы.

1. Является ли прогрессорство результатом стечения обстоятельств или, может быть, следствием некой необходимости, то есть должно возникать неизбежно?
2. Если прогрессорство является следствием необходимости, то каковы основания его инициирования, и не являются ли они общими с инициированием проспектуализации?

СКРЫТЫЕ ОСНОВАНИЯ

Первое, что можно выявить в прогрессорском подходе, это то, что определяет его аморальность и ограниченность – безальтернативность будущего. Выбранное футуроагентом футурознание по определению безальтернативно, даже если речь идет о более чем одном футуроагенте, каждый из них несет в мир безальтернативность. Именно она является основанием противопоставления Сергеем Дацюком прогрессорства проспектуализации.

Отличие же проспектуализации состоит в том, что она дает выбор из списка альтернатив будущего. Из этого радостного факта мы можем выявить, что проспектуализация дает нам выбор лишь в настоящем, и лишь до завершения самого выбора. После этого, выбравший (общество, группа или индивид) становится агентом конкретной футуровизии (послезнания) и переходит к чистому прогрессорству. Даже если визия корректируется и выбор повторяется снова и снова, каждый раз альтернативы отсекаются, оставляя лишь «послезнание» — мир загоняется в туннель желаемого, проектируемого и планируемого ожидаемого будущего.

Речь идет о неустранимом диалектическом противоречии — мы не можем делать тот же самый выбор после того, как он уже сделан. Наши решения требуют от нас не повторения процесса принятия решения, а его реализации. Поэтому, делая свой выбор будущего, мы не оставляем этого выбора своим детям. А выбор наших детей лишает такого же выбора будущего наших внуков. Иными словами, с каждым следующим этапом выбор будущего все более и более стремится к нулю.

Читатели могут возразить, что выбор все же есть, и это принципиальное отличие проспектуализации от прогрессорства. Но как бы мы не хотели, этот выбор является и остается иллюзией. Проспектуализация усыпляет стремление человека к свободе постепенным приближением выбора к неизбежности. Возможно, именно поэтому Сергей Дацюк не заметил проявления у проспектуализации тех же признаков ограниченности и аморальности, которые он смог выявить в прогрессорском подходе.

Как следствие, и это прискорбно, он не дошел до парадигмальных границ футуростроительства и не увидел внутрипарадигмальную неразрешимость проблемы. В итоге, он не приблизился к выявлению и определению возможного третьего подхода и вместе с ним третьих субъектов футуростоительства.

ПОИСК РЕШЕНИЯ

Так какова же парадигма прогрессорско-проспектуализационной общей теории работы с будущим Сергея Дацюка, пределы которой мы можем увидеть?

Кратко ее можно выразить так:

• во-первых, работа с будущим неизбежно связана с экспоненциально растущим ограничением его выбора в каждом следующем настоящем;
• во-вторых, из прогрессирующей тотальности будущего неизбежно следуют ограниченность его многообразия и аморальность методов его реализации.

И у читателя, в связи с этим, могут возникнуть два вполне логичных вопроса:

• как эта парадигма соотносится с известными нам фактами действительности?
• и, главное, есть ли выход из этой депрессивной парадигмы работы с будущим?

Ответ на первый вопрос: фрагментарно, локально, кратковременно. Окружающий нас мир показывает нам совершенно обратную тенденцию. Тоталитарному устройству мира всегда противостоит и выравнивает баланс сил альтернативная футуропозиция. На это намекает и сам Сергей Дацюк, предлагая проспектуализацию в каждый новый «настоящий момент времени» в качестве «правильного» подхода к футуростроительству.

Из современной истории человечества (период в одну человеческую жизнь) мы видим, как из когда-то альтернативных позиций локально возникают тоталитарные конструкции, и, становясь таковыми, они тут же получают реакцию от «поверженных тиранов». Достаточно вспомнить борьбу либерализма с традиционализмом, атеизма с религией, феминизма с патриархатом, левых с правыми и т.д.

Окончательной победы одного выбора будущего не предвидится. И даже ожидание «неизбежной» технологической сингулярности не указывает на окончательную победу единственного будущего для всех. Просто потому, что десяток миллиардов людей означает десяток миллиардов альтернативных футурознаний, потенциально способных к агрегации в силы, противостоящие безальтернативному будущему.

Таким образом, получается, что теория Сергея Дацюка реализуется не глобально в победе одного выбранного будущего для всех, а локально – в коротких циклах и попытках каждого реализовать свой выбор будущего. Это тем более прискорбно, поскольку мы попадаем в ситуацию бесконечной жесткой борьбы всех футуроагентов (каждого из нас) против будущего других. И именно это вполне соответствует окружающей нас действительности, в том числе на уровне нашей повседневности: работы, семьи, быта.

Поэтому ответ на второй наш вопрос обретает непреходящую важность. Можем ли мы остановить эту вечную войну? И можем ли мы избежать своей судьбы воинствующего футуроагента?

Логика футуростроительства такова, что избежать судьбы футуроагента невозможно никому. Поскольку сутью управления всякой системой или процессом является достижение цели как некоторого ожидаемого будущего. В этом смысле, всякая цель – это футурознание, а достижение цели – это работа с будущим.

Именно поэтому прогрессорский подход в футуростроительстве не означает тотальную неизбежность его аморальности и ограниченности. Практика показывает как раз обратное. И если присмотреться к самим этим атрибутам подхода к работе с будущим, то становится очевидным, что аморальность и ограниченность являются следствием безальтернативности футуровыбора, а не реализации футурознания.

Отсутствие выбора будущего в настоящем по определению исключает любую другую волю человека, не соответствующую реализуемому футурознанию. Если же выбор будущего в настоящем есть, и эта максима незыблема, то футуростроительство реализуется на совершенно других принципах управления средой.

Речь идет о смене парадигмы футуростроительства как такового. «Парадигма отрицания», представленная Сергеем Дацюком, имеет двухэлементную конструкцию «футуроагент – футуроинструмент», где футуроинструмент – это объект управления в процессе футуростроительства, то есть любой ресурс, в том числе человек. И, именно потому, что человек в этой парадигме объективирован как ресурс, в ней неустранимо присутствует насилие.

Альтернативой парадигме Сергея Дацюка, может быть, «парадигма рядоположения» с трехэлементной конструкцией «футуроагент – футуроинструмент – другой футуроагент», где футуроинструмент – это любой ресурс, кроме человека; и где человек может выступать исключительно в позиции футуроагента.

Ограничение на объективацию футуроагента (на превращение человека в объект управления) создает ситуацию, когда в каждый новый настоящий момент выбора альтернативное футурознание никуда не исчезает. Футуро­агент может работать с ресурсами в рамках разных футуростроительных процессов (иногда пересекающихся) разных групп футуроагентов. Поэтому в каждый следующий настоящий момент выбора можно перейти к реализации любого другого альтернативного будущего. В итоге десятки миллиардов альтернативных футурознаний находят свою одновременную параллельную реализацию, и война всех футуроагентов друг против друга теряет смысл.

Но возможно ли такое в действительности? Практика показывает, что возможно. Более того, оно всегда присутствовало в окружающей нас действительности.

ПОЗИЦИЯ ФУТУРОРОДИТЕЛЯ

Здесь можно привести три наиболее знакомых из новостной ленты примера – три образа идеальной организации групп, к которому стремится реальный человек в своей повседневности.

1. Наиболее яркий пример – семья, где братья и сестры каждый и каждая со своим футурознанием (фашисты, анархисты, либералы, традиционалисты, правые, левые, атеисты и верующие и т.д.) не просто сосуществуют в постоянных спорах и выяснениях отношений, но также заботятся друг о друге, защищают друг друга.
2. Менее яркий пример – коммерческая компания, где директора имеют каждый свое представление о будущем компании, из которых реализуется либо то, которое актуально на данный момент, либо деятельность компании диверсифицируется и реализуется сразу несколько представлений о будущем компании.
3. Еще одним примером является гражданское общество, где в пределах одной страны существуют и действуют множество партий и общественных организаций, каждая из которых продвигает собственное видение будущего не только страны, но и всего мира в целом. Они собирают средства, продвигают законы, проводят мероприятия – все, что может изменить окружающую их действительность. И все это одновременно, большей частью независимо друг от друга.

И общим во всех этих примерах является то, что какими бы разными ни были эти дети, директора, партии и общественные организации, в нашем идеальном представлении об отношениях в группе или во всем обществе в целом они приходят к родителям, собственникам и государству, и те их принимают за общим столом. Более того, каждый из детей, директоров, партий и общественных организаций может получить от своей семьи, компании или страны посильную помощь и защиту не отказываясь от своих убеждений и реализации собственного футурознания.

Они могут получить все это («родительскую любовь») на основании лишь одной только принадлежности к своей семье, компании, стране, что, очевидно, много глубже и существенней, чем футурознание каждого из них. И если вникнуть в понятие принадлежности глубже, то в его собственной основе окажется принятие и неоспоримость стремления каждого из детей, директоров, партий и общественных организаций к пользе для всей семьи, компании или страны.

Именно признание за каждым футуроагентом или проспектуалистом стремления к пользе всего общества, в целом, и каждого индивида, в частности, является отличительным признаком новой парадигмы футуростроительства. Позицию субъекта, гарантирующего признание такого стремления за каждым членом группы или общества, логично назвать «родительской позицией». Суть ее сводится к созданию условий, гарантирующих признание за каждым стремления к выгоде всех, независимо от выбранного им образа будущего.

ЭВОЛЮЦИОННЫЙ КОНТЕКСТ

В теме футуростроительства сложно обойти тему сингулярностей, которых, кроме технологической, может быть множество. Эта тема становится тем более актуальной, как только в игру вступает родительский подход к футуростроительству.

Базовым свойством сингулярности для цивилизации (об этом еще будет отдельная статья) является предельное сокращение пространственно-временных, технологических, экономических, социальных и прочих промежутков (разрывов) между исходными и конечными пунктами (состояниями, позициями, процессами и т.д.). Такое понимание сингулярности в применении к человеческой цивилизации отличается от уже распространенного мнения о том, что ее (сингулярности) причиной является экспоненциальный рост мощности и сложности систем, состоящих из несводимых друг к другу элементов. Обновленное определение в качестве такой причины предлагает экспоненциальный рост целостности системы по какому-либо из ее параметров, например: пространственно-временному, технологическому, экономическому, социальному, культурному и проч.

Основным же условием возникновения целостности системы является увеличение коммуникативной проводимости между его элементами: ее скорости, качества и полноты передаваемых смыслов. И если сравнить кривые научно-технического прогресса и роста коммуникативной проводимости (совершенствование способов коммуникации и увеличение числа ее участников), то можно заметить их корреляцию в виде экспоненты.

Предполагается, что именно коммуникативная сверхпроводимость является тем необходимым и достаточным условием, которое нужно обеспечить для гарантированного взаимопонимания и взаимного доверия между футуроагентами. Доверие же является условием взаимной, если не любви, то хотя бы терпимости друг к другу. А диалог между футуроагентами неизбежно приведет к распределению футурознаний и одновременному сохранению каждого из них, тем самым, создавая условие для свободного перехода между футурознаниями в любой момент времени.

В этом плане родительский подход открывает перспективу организации бесконфликтного мультикультурного («недоминирующего», если угодно) общества с одновременным созданием среды его перехода на новый эволюционный уровень социального, политического, экономического и технологического развития. И речь идет далеко не об очередном новом технологическом укладе. Речь о комплексных радикальных глобальных изменениях. Это же сингулярность. Она не выбирает политический вектор, пол, возраст, национальность, страну, материк или планету. Она будет втягивать в свою орбиту и преобразовывать всё и вся.

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ

Есть основания полагать, что именно родительский подход к футуростроительству, то есть создание условий строительства разнообразного будущего, может стать той идеей, которая даст современной Европе второе дыхание в ее смысловой гонке за будущим. И эта идея уравняет ее шансы на выживание в культурной конкуренции с США, Китаем, Россией и исламским миром.

Двухэлементная парадигма футуростроительства не может быть основой для идеи обновления Европы, поскольку исключает возможность достижения любой из доступных нам сингулярностей. Поскольку и прогрессорство, и проспектуализм лишают нас альтернативы футурознания. А именно она является основой указанных цивилизационных сингулярностей.

Украина так же могла бы успешно воспользоваться родительским подходом, тем более что Майдан 2014 года был именно в родительской трехэлементной парадигме. Националисты и либералы, верующие и атеисты, мужчины и женщины, молодежь и старики – все выступили единым фронтом за уважение их прав и достоинства со стороны государства. В ответ на российскую агрессию с 2014 г. украинский футурородитель встает на защиту национальной идентичности. Разрушая монополию националистов на украинские символы и радикалов на применение насилия, он доходит до полной саморадикализации в виде добровольческих батальонов и волонтерских караванов на линию фронта. А с 2016 г., в ответ на внутреннюю агрессию вернувшихся с войны национал-радикалов украинский футурородитель встает на защиту либеральных ценностей. И оба эти процесса идут параллельно, большей частью поддерживаемые одними и теми же людьми.

Но проблема в том, что становлению украинского футурородителя, как новому, мало изученному и пока не управляемому в мировом политическом пространстве явлению, оказывается противодействие со стороны игроков глобального футуростроительства. Ведь бояться и сдерживать цивилизационную аномалию, пусть даже она и обусловлена социально-техническим прогрессом – это вполне нормальная и ожидаемая реакция на новое.

Так, с одной стороны, украинскому футурородительству противодействует российское прогрессорство, внутренне ориентирующееся на будущее «мирового полюса власти» и «борьбы против всех». Противодействует жестко, всеми возможными способами толкая украинский социум (даже не государство Украину) к четко определенному будущему – имперско-теократическому традиционализму.

С другой стороны, украинскому футурородительству противодействует американо-европейский проспектуализм, ориентированный на реализацию власти как «предоставление возможностей». Запад предлагает имперско-светский либерализм. При этом настаивает на выборе украинским социумом любого из предлагаемых игроками будущего. Этот выбор должен закончить период нестабильности, который так тревожит Запад, вынуждая его отвлекать свои ресурсы на стабилизацию ситуации.

Поэтому есть основания полагать, что новый подход к футуростроитльству в Украине не успеет институализироваться на государственном уровне, чтобы не только ослабить противодействие других игроков футуростроительства, но и перейти к дальнейшей парадигмальной экспансии. Для этого нужна поддержка футурородительского подхода со стороны самих футурологов, интеллектуалов из сферы искусства и науки, хотя бы обсуждением и моделированием возможности его применения.

Не связанная жесткими временными рамками выбора будущего и сопротивления российскому прогрессорству, Западная Европа, напротив, вполне может освоить новый подход. Тем более, что он одновременно решает несколько общеевропейских проблем, таких как: восточная культурная экспансия, технологическое ослабление, усиление центробежных сил. И Европа может сделать это независимо от того, какое именно будущее, в конце концов, выберет Украина.

РЕЛИГИОЗНЫЙ КОНТЕКСТ

Следует также упомянуть и о религиозном контексте работы с будущим. Более 75% населения Земли, решая свои текущие и глобальные экзистенциальные вопросы, обладают в той или иной степени религиозным мировоззрением. Поэтому, даже всецело обладая научным типом мышления, крайне опрометчиво, говоря о будущем, игнорировать религиозный контекст футуростроительства, поскольку религиозная среда (концепции, ценности, методология познания) является одним из важных факторов работы с будущим. На это, помимо всей истории человечества, указывает и современное влияние религии на такие секулярные вопросы развития технологий и общества, как трансгуманизм, клонирование, искусственный интеллект, права человека и проч.

В этом плане показательно влияние на развитие техносферы и регулирующих ее социальных институтов авраамических религий (56,8%). Из них прогрессорскими по определению являются ислам (22,7%) и  иудаизм (0,2%). Абсолютизация ими традиции исключает альтернативные футурознания, что исключает выбор будущего как таковой и препятствует достижению любой из возможных цивилизационных сингулярностей.

Сложно сказать, возможна ли смена парадигмы футуростроительства в традиционалистской среде этих религий. Ясно лишь то, что в рамках родительского подхода возможно сосуществование любых, в том числе эксклюзивных, религий и традиций, отказавшихся от своей тотальности в пространстве и времени.

В этом смысле наиболее приемлемой религиозной средой технологического и социального развития с последующим формированием цивилизационных сингулярностей является христианство (33,9%) в его изначальном понимании (значении). Поскольку положенное в его основу понятие любви, жестко противопоставляемое авраамическому понятию закона и с ним понятию традиции, предполагает принятие и сосуществование любых футуровизий, ограниченных в своей тотальности как проявлении «нелюбви к иному». С этой точки зрения есть основания полагать, что весь христианский концепт изначально создавался в «парадигме рядоположения» с предложением миру родительского подхода к футуростроительству. Почему христианство вернулось к «парадигме отрицания», в конечном счете, породив американо-европейский проспектуализм и российское прогрессорство? – тема отдельной статьи.

Но даже это позволяет предположить, что наличие у Европы истории либерально-христианской борьбы за права человека может быть благоприятной почвой для перехода европейцев и европейских социальных институтов на родительский подход к футуростроительству с перспективой его последующей трансляции на весь мир. В Украине с этим дело обстоит хуже из-за российско-имперского наследия последних нескольких столетий. В этом смысле даже осовремененная казацкая вольница инфицирована эксклюзивностью российского традиционализма.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫВОД

Думаю, пришла пора переписать всю фантастику. И это, пожалуй, первое с чего бы стоило начать.