Сейчас самое удачное время для изменений политического ландшафта Ирака. Мосул освобожден, террористическая группировка «Исламское государство» терпит поражение, а на апрель 2018 года намечены парламентские и местные выборы. Иракские политики нуждаются в политической поддержке извне, да и финансах тоже.
Потребуются большие вложения на восстановление регионов, которые на протяжении трех лет находились под властью ИГ. Деньги нужны и на реформу вооруженных сил и служб безопасности, чтобы не допустить повторения событий трехлетней давности, когда армия не смогла удержать Мосул и другие районы на северо-западе Ирака. Также предстоит торг с Иракским Курдистаном, власти которого намерены объявить независимость от центрального правительства.
Багдад отчаянно нуждается в союзниках и деньгах. Выборы, а точнее, борьба за власть – шанс найти и то и другое. Но передел власти может привести к новому обострению ситуации в стране. Большой вопрос, как справятся иракские политики с новыми вызовами.
От конфессий к нации
Основная интрига складывается вокруг шиитской общины, которая фактически контролирует парламент и чей представитель традиционно занимает пост премьер-министра Ирака. Однако эта коалиция отнюдь не однородна, лидеры шиитских партий не союзники, а соперники. В ходе нынешней предвыборной кампании они задались целью продемонстрировать, кто из них наиболее достойный лидер нации, способный заботиться не только об интересах шиитов, а всего населения Ирака вне зависимости от конфессий.
Религиозные лозунги сменяются национальной идеей. Подобные попытки были и раньше, однако терпели крах, а межконфессиональные конфликты в Ираке разгорались еще сильнее. Теперь о необходимости общенациональных, а не конфессиональных партий и интересов заговорили политики, которых фактически невозможно представить отдельно от шиитской общины.
Первым среди них стал Муктада ас-Садр, лидер второй по численности группы в иракском парламенте. С начала года он проводит многотысячные митинги, требуя от правительства реформ и борьбы с коррупцией. И самое главное – роспуска народного ополчения «Аль-Хашд аш-Шааби», созданного в 2014 году для борьбы с ИГ. Ас-Садр подчеркивает, что в Ираке не должно быть двух армий и ополчение должно быть полностью интегрировано в вооруженные силы страны.
После того как иракская армия потеряла Мосул, именно ополчение «Аль-Хашд» вместе с курдскими отрядами остановило продвижение ИГ. С этого момента роль ополчения, которое сегодня насчитывает 122 тысячи человек и объединяет десятки различных военизированных формирований, только росла. С самого начала финансовую, а также военную поддержку ополченцам оказывал Иран. Руководство большей частью отрядов осуществляло командование иранского Корпуса стражей исламской революции (КСИР). И без того сильное влияние Тегерана на политику Багдада в последние три года стало фактически тотальным.
Примечательно, что именно ас-Садр был одним из первых, кто после падения режима Саддама Хусейна сформировал вооруженные отряды шиитов, направив их против возглавляемой США коалиции. Эти же отряды принимали активное участие и в борьбе за власть в шиитской общине, и в межобщинной резне в 2006–2008 годах. Но к началу кампании против ИГ отряды ас-Садра уже не были столь активны, как раньше. Часть его сторонников присоединилась к ополчению, однако он сам на какое-то время ушел в тень.
На шиитской улице появились новые герои, многие лидеры ополчения стали для ас-Садра опасными конкурентами. Решив вернуться на политическую сцену, он сконцентрировался на уличных протестах и теперь позиционирует себя как политика, защищающего интересы всех иракцев. И не он один.
Вернуть в арабскую семью
Эр-Рияд делает все возможное, чтобы вернуть Ирак в «арабскую семью». Еще в 2003 году, после свержения режима Саддама Хусейна, Саудовская Аравия предостерегала США, что их политика в Ираке приведет к усилению влияния Ирана в этой стране. Прогнозы сбылись. Эр-Рияд пытался противостоять Тегерану, помогая суннитским формированиям в Ираке, однако это лишь больше обострило саудовско-иракские отношения, к тому же способствовало усилению в Ираке «Аль-Каиды» (запрещена в РФ). Теперь саудиты предпочитают действовать по принципу «разделяй и властвуй», стараясь перетянуть на свою сторону лидеров шиитской общины или хотя бы внести в нее разлад.
В 2015 году, впервые за 25 лет, королевство отправило своего посла в Багдад, однако он был вскоре вынужден покинуть Ирак, опасаясь за свою безопасность после нелицеприятных высказываний в адрес шиитских вооруженных формирований. Но это уже был шаг вперед, саудиты спохватились, что не только США, но и они упустили Ирак.
В феврале этого года Багдад неожиданно посетил саудовский министр иностранных дел. Это был первый визит столь высокого уровня с 1990 года. В июне в Эр-Рияд прибыл иракский премьер аль-Абади. По итогам переговоров было решено открыть несколько переходов на саудовско-иракской границе для облегчения торговых отношений. И совсем недавно иракское правительство объявило о планах создать комитет, направленный на укрепление торговых и инвестиционных связей с Саудовской Аравией.
Однако Эр-Рияду показалось недостаточно наладить отношения только с премьером аль-Абади. Тем более что он как представитель старшего поколения более осторожен и не склонен менять союзников, и это косвенно подтверждает его решение не распускать ополчение «Аль-Хашд».
NYT: Американська розвідка змінила оцінку перебігу війни в Україні
В Україні знизилися ціни на рибу: свіжа вартість коропа, оселедця та скумбрії
Червоний Хрест розпочав виплати допомоги до зими: хто може отримати до 21 000 гривень
Адвокат пояснив, що потрібно мати для перетину кордону із відстрочкою від мобілізації
С формальной точки зрения ополчение стало частью иракской армии еще год назад. В июле 2016 года указом аль-Абади по статусу оно было приравнено к подразделениям по борьбе с терроризмом, и, соответственно, его финансирование идет из иракского бюджета. Аль-Абади, как главнокомандующий иракской армией, должен осуществлять и руководство ополчением. На деле у каждого формирования, входящего в «Аль-Хашд», свои командиры, не говоря уже о прямом подчинении части отрядов КСИР. Но в случае отказа аль-Абади поддержать «Аль-Хашд» он мог сразу проститься с надеждой вновь занять премьерский пост. Тем более что его основной конкурент – аль-Малики – стоял у истоков создания ополчения и сохранил значительное влияние на многих ополченцев.
Но, цитируя самих иракцев, пока существует «Аль-Хашд», остается и иранское влияние в Ираке. В итоге через месяц после премьер-министра в Саудовскую Аравию пригласили ас-Садра. С ним встретился наследник престола Мухаммед бен Салман. Между политиками всего 12 лет разницы, и оба склонны к ярким заявлениям и импульсивным поступкам.
После визита в Джидду ас-Садра его пресс-служба распространила информацию, что Саудовская Аравия, помимо открытия пограничных переходов, планирует выделить Ираку дополнительные $10 млн гуманитарной помощи, вернуть посла в Багдад, а также учредить генконсульство в оплоте шиитов Наджафе. Учитывая, что ас-Садр не представляет иракское правительство, обещания, сделанные именно ему, звучат странно, но пока их никто не опроверг.
Иранская игра
Ас-Садр позиционировал свою поездку в Джидду как посредническую миссию между Саудовской Аравией и Ираном. Однако не факт, что у него такие полномочия действительно были, учитывая, что личные отношения ас-Садра с Тегераном простыми не назовешь. Особенно после того, как в апреле он внезапно призвал поддерживаемого Ираном президента Сирии Башара Асада уйти в отставку, а также начал кампанию по роспуску ополчения «Аль-Хашд».
Ас-Садру возразили в окружении премьера аль-Абади, заявляя, что в ходе визита главы иракского правительства в Эр-Рияд саудовцы именно его попросили наладить контакты с Тегераном. То есть не только саудовцы и иранцы пытаются использовать иракских политиков, но и последние стараются как можно выше набить себе цену и приписать себе в дальнейшем лавры посредников, независимо от того, нуждаются ли в этом посредничестве Саудовская Аравия и Иран.
По неофициальным данным, вернувшись из Саудовской Аравии, ас-Садр приказал снять в подконтрольных ему районах все антисаудовские лозунги. А спустя пару недель отправился с визитом в ОАЭ, которые вместе с Саудовской Аравией противостоят политике Ирана в регионе. Но значит ли это, что ас-Садр встал на сторону Саудовской Аравии и отвернулся от Ирана? Очевидно, нет. Эр-Рияду еще предстоит научиться влиять на иракскую политику, а Тегеран по-прежнему в силе, и явно отказаться от его поддержки, особенно накануне выборов – политическое самоубийство.
Несмотря на то что ас-Садр может вывести на улицу десятки тысяч сторонников, он не является единственным и безусловным лидером среди шиитов. Аль-Малики, аль-Хаким, аль-Абади, а также некоторые герои народного ополчения в состоянии составить ему конкуренцию, если заручатся поддержкой Ирана, а также благословением духовного лидера иракских шиитов аятоллы Али ас-Систани, с которым ас-Садр теплыми отношениями похвастаться не может.
Иран прекрасно понимает, что шиитские политики по-прежнему зависимы от него, но многим из них не нравится играть роль очевидных иранских марионеток. Иракцы – гордый народ и еще помнят, как их страна была одной из ведущих в регионе. В этой связи, как отмечает межарабская газета «Аш-Шарк аль-Аусат», Тегеран выработал новую стратегию в отношении Ирака. Она строится на трех принципах.
Во-первых, Иран одобрил создание более «либеральной» шиитской коалиции, которая будет руководствоваться общенациональными, а не конфессиональными лозунгами. Предполагалось, что это заберет часть козырей у курдских и суннитских политических сил, а также у тех шиитских политиков, кто выступает против Ирана, например у бывшего иракского премьера (2004–2005) Аляуи. Именно в этом контексте и была создана новая партия во главе с бывшим главой Высшего исламского совета Ирака аль-Хакимом – Движение национальной мудрости, которое позиционирует себя как общеиракскую силу, открытую для представителей всех конфессий.
Теперь остается наблюдать, какие политические союзы сложатся перед выборами. Одиннадцатого августа в интервью «Аш-Шарк аль-Аусат» ас-Садр заявил, что не возражает против альянса с премьером аль-Абади и аль-Хакимом и планирует сформировать с ними блок независимых технократов для обеспечения безопасности Ирака. Учитывая его уже состоявшийся союз с бывшим премьером Аляуи, возникает вопрос, как уживутся в одной связке четыре столь разных политика: близкий к Ирану аль-Хаким и оппонент Ирана Аляуи, защитник ополчения аль-Абади и его противник ас-Садр? И еще один вопрос: в чем здесь интерес Ирана, кто и кого перетягивает на свою сторону?
Второй элемент иранской стратегии заключается в том, чтобы подтолкнуть духовную власть Ирака в Наджафе одобрить, даже пусть и через силу, политическое руководство шиитов, лояльное Ирану. Для этого Тегеран сделал ряд уступок главе иракских шиитов ас-Систани, в том числе пообещал не вмешиваться в вопрос назначения его преемника.
Российский фактор
Наконец, третий пункт стратегии Тегерана – привлечь в Ирак Россию в качестве фасада для иранского влияния. Предполагается, что Москва должна помешать Вашингтону восстановить свое влияние на политическую жизнь в Ираке. Россия должна добиться этого с помощью расширения военно-технического сотрудничества, инвестиций в иракскую экономику и лоббирования интересов тех или иных иракских политических сил на международной арене. Но, учитывая, что у России в Ираке нет собственной базы поддержки, она будет вынуждена опираться на политиков, за которыми стоит Тегеран.
То, что Иран намерен сыграть на российских амбициях, было особенно видно в заявлениях, сделанных в ходе недавнего визита в Россию вице-президента Ирака аль-Малики, а он – один из самых близких Тегерану иракских политиков. Он заявил о желании Багдада видеть весомое политическое и военное присутствие России в Ираке для создания равновесия, которое послужило бы «на благо региону, его народам и его странам».
Некоторые комментаторы увидели в словах аль-Малики попытку розыграть «национальную карту» и бросить вызов влиянию Тегерана. Скажи эти слова другой иракский политик, так, возможно, и было бы – в Багдаде хватает желающих избавиться от влияния Ирана, выдался бы случай. Но аль-Малики для этого слишком связан с Тегераном. Так что, скорее всего, он называет именно иранскую позицию.
Также очевидно, что в Ираке, в отличие от Сирии, Россия не может составить серьезную конкуренцию Ирану. Но зато она может отвлечь на себя внимание Вашингтона и Эр-Рияда и позволить Тегерану по-прежнему контролировать происходящее в Ираке. Но нужно ли это России? Даже в Сирии, где у Москвы есть свой политический ресурс, Тегеран умудряется вести за ее спиной свою игру. Что же говорить об Ираке?
В то же время России вряд ли стоит полностью отказываться от возможности воспользоваться избирательной кампанией, чтобы выстроить более тесные контакты с самыми разными иракскими политиками в момент, когда предстоит торг за Курдистан, в Ирак возвращаются саудиты, а США пересматривают свою ближневосточную стратегию. Один раз Москва уже потеряла Ирак, да и весь Ближний Восток.
Источник: Центр Карнеги
