«Второй фронт» Хмельниччины: Лоевская битва

В конце июня 1649 года, очистив пределы Великого княжества Литовского от казацко-крестьянских войск, польный гетман Януш Радзивилл решил нанести удар в сердце восстания и взять штурмом Киев. Путь к городу литовцам преграждало войско полковника Подобайло, занявшее стратегически важную переправу через Днепр у города Лоев. Радзивиллу предстояло расправиться с казацким заслоном и двигаться дальше, но события развивались совсем не так, как он предполагал…

Для разгрома Подобайло королевская канцелярия выдала Радзивиллу листы на наем более чем 10 000 человек, однако необходимая денежная сумма выделена не была, потому нанять удалось чуть больше 6000 войска (примерно на две трети конного). Артиллерия Радзивилла насчитывала, по разным данным, от нескольких до нескольких десятков орудий.

На Литву идёт Кричевский

Известия о том, что почти все отправленные на Литву казацкие войска уже разгромлены, побудили Хмельницкого к быстрым действиям. Теперь Киев был прикрыт от войска Радзивилла только казаками Подобайло, а отдавать свою столицу врагу Хмель не желал. Из имевшихся сил был оперативно собран летучий конный корпус, командовать которым предстояло второму после гетмана казацкому военачальнику – на сцене вновь появился Михаил (Станислав) Кричевский.

Стремительный взлёт Кричевского в казацкой иерархии поражал современников. Виднейшим военачальником Хмельницкого стал природный шляхтич, католик и человек, в начале восстания отправленный на его подавление. Но на всё есть свои причины – сын шляхетского рода, ополячившегося в начале XVII века, славный воин польского короля, бивший шведов в 1627, казаков в 1638 и татар в 1646 году, полковник был искренне привязан к своему куму Богдану-Зиновию Хмельницкому. Именно он в своё время взял опального родственника на поруки и помог тому выйти из тюрьмы, став «ангелом-хранителем» восстания. Тем не менее, поначалу Кричевский не верил в успех казацкого бунта и собирался поступить с восставшими по всей строгости, отправившись с войсками в поход. Но судьба рассудила иначе, и то ли после битвы на Жёлтых Водах, то ли при осаде мятежной крепости на острове Бучка Кричевский был взят в плен, откуда его выкупил сам Хмельницкий.

Пленный Кричевский согласился сотрудничать с мятежным кумом, перекрестился в православие и сменил имя, став из Станислава Михаилом. Вскоре он стал киевским полковником, участвовал в битве при Пилявцах, походе на Львов и осаде Замостья. Как позже свидетельствовал московский дьяк Кунаков, приняв сторону повстанцев, Кричевский «больше всех Богдана Хмельницкого к войне с Польшей склонял».

Отправляя Кричевского в поход на Лоев, Хмельницкий дал ему титул наказного гетмана – своего всевластного представителя на местах. Кричевскому был дан Киевский казацкий конный полк (5000 человек) и другие части, вместе составившие корпус примерно в 10 000 казаков. Все гарнизоны крепостей, которые по дороге на Литву должен был пройти Кричевский, также подлежали «призыву» в его войско. Наконец, он мог рассчитывать на стоявшие под Лоевом войска полковника Подобайло и остатки казацко-крестьянских контингентов, разбитых литовцами ранее. Задачей наказного гетмана было как можно скорее добраться до Лоева и разбить Радзивилла, не дав ему идти на Киев. Подобайло же должен был удерживать до подхода Кричевского днепровскую переправу под Лоевом – «ворота из Литвы в Украину».

В начале июля 1649 года войско наказного гетмана устремилось из-под Староконстантинова на северо-восток. Наиболее удобный путь к Лоеву был довольно долог: войско могло пройти по трактам на Киев, потом подняться к Чернигову и приблизиться к литовцам с юга – с самой ожидаемой стороны. Однако Кричевский поступил иначе, и его армия двинулась напрямик – через леса и болота Киевского Полесья.

Примерно 8 июля казаки дошли до Чернобыля, где значительно пополнили свои силы – согласно реляциям современников, до 12 000–16 000 человек. К Киевскому полку присоединились Чернобыльский, Овручский, Брагинский полки и некоторые гарнизоны.

18 июля Овручский полк первым отправился вдоль Припяти к Мозырю – ему предстояло занять переправу по дороге на Речицу и ударить на лагерь Радзивилла с юго-запада. 23 июля главные силы Кричевского вышли из Чернобыля вслед авангарду. Один из современников писал, что к Мозырю наказной гетман шёл «как бешеный, понимая настрой казаков, которым больше нравится тот, кто ведёт себя жестоко, губит людей, чем тот, кто побеждает, разумно и медленно руководя». Вряд ли всё дело было в потакании настроениям казаков – Кричевский собирался застать врага врасплох, и для этого стоило выжать из людей максимум.

24 июля передовые сотни овручского полковника Яна Брутяцкого переправились через Припять под Бабичами. Увы, полной внезапности не получилось – за переправой наблюдала татарская хоругвь ротмистра Лажецкого и некоторое количество драгун. Литовцы не стали вступать в заведомо безнадёжный бой и поскакали в Речицу, чтобы проинформировать Радзивилла. Казаки погнались за врагом, настигли его и вырубили почти всех – уйти удалось немногим. Спасшиеся литовцы принесли командующему весть о том, что через Припять идут невесть откуда взявшиеся казаки. Кричевский же, взяв пленных, узнал и о том, где находится Радзивилл, и о том, что главные вражеские силы ушли к Лоеву. Теперь у наказного гетмана появилась возможность ударить на Речицу, захватить основной лагерь литовцев и лишить снабжения и без того не жировавшего противника. Оставив часть войск у переправы через Припять, Кричевский двинул свою армию вперёд, и 26 июля утомлённые переходом казаки разбили лагерь в 8–10 км от речицких укреплений.

Радзивилл движется к Лоеву

В ночь с 20 на 21 июля Радзивилл со своими офицерами отправился на разведку под Лоев – посмотреть, где находятся войска Подобайло и как они подготовились к боям. Подготовился Подобайло отлично – вдоль левого берега тянулись укрепления, с которых река простреливалась на большом протяжении, тыл казацких войск прикрывал густой лес. Теоретически Радзивилл мог пройти мимо и устремиться к Киеву по другому берегу Днепра, оставив в собственном тылу тысячи вооруженных врагов. В этом случае коммуникации его армии были бы немедленно перерезаны врагом, что означало почти верную смерть.

Однако река Сож, впадающая в Днепр в этом месте, давала литовцам некоторый шанс – высадив войска на правом берегу и насыпав там шанцы, можно было попытаться прикрыть переправу через Сож ружейным и артиллерийским огнём. Захваченный в плен казак рассказал, что переправляться через Сож тоже смерти подобно, и форсировать нужно Днепр в районе Лоева – правый днепровский берег выше левого, и установленные на нём пушки будут без помех обстреливать вражеский лагерь. Ещё одним вариантом было совместить оба вышеуказанных плана и атаковать и через Днепр, и со стороны Сожа. Пехоте Винцента Гонсевского приказали высадиться на левом берегу Днепра и насыпать валы.

Подобайло должен быть разбит!

В полночь 23 июля в литовском лагере пробили подъём и начали строиться. На лодках построили гуляй-город, чтобы плывущие пехотинцы меньше страдали от вражеского огня. Контингент Гонсевского отправился вниз по Днепру, конница и артиллерия Радзивилла – к Лоеву. Организация была на высоте – каждая рота заранее выделила из своего состава бойцов, которые плели клети из лозы, набивали их землёй и строили полевые укрепления. Позиции батареи росли как на дрожжах, и вскоре первые шесть пушек встали на берегу напротив казацких позиций и тремя залпами оповестили плывшую пехоту о том, что всё готово. Шанцы, укреплённые кирпичом, насыпали и в сожжённом Лоеве.

Лодок с пехотинцами ждали долго – они прибыли только вечером. Услышав залп их мушкетов, Радзивилл вывел войско на берег Днепра. В это же время Гонсевский начал высадку. Сошедшая на берег пехота тут же попала в казацкую засаду – на жолнеров обрушился град пуль. В лесу завязался яростный бой. Через некоторое время выучка немецкой и венгерской пехоты взяли верх, и казаки, отступив из леса, начали садиться в лодки и переправляться в лагерь Подобайло. Однако о скоординированной атаке Гонсевского и Радзивилла речи уже не шло – наступала ночь, и стороны ограничились строительством земляных укреплений и перестрелкой.

К ночи Радзивилл решил, что использовать всю пехоту для отвлекающей атаки через Сож нерационально. В шанцах, насыпанных людьми Гонсевского, осталась только часть немецкой пехоты во главе с оберштерлейтенантом Атенгаузеном, а остальные ушли к Радзивиллу.

Утром 24 июля, осмотрев войска, литовский командующий окончательно отказался от лобовой атаки – войска устали, провизии не хватало, противник основательно окопался. Был принят новый план: незаметно перевезти лодки вниз по Днепру на возах, туда же отправить солдат и незаметно переправиться. Войска, оставшиеся на позициях, должны были изображать подготовку к атакам через Сож и Днепр, отвлекая внимание от обходящего отряда. Одновременно под Мозырь была отправлена разведка – на случай, если враг вдруг подойдёт с той стороны.

План был принят к исполнению, но 25 июля из Речицы прискакал один из выживших татар Лажецкого. Сведения, сообщённые им, были абсолютно фантастическими: через Припять переправились 40 казацких хоругвей, и теперь все они в тылу у Радзивилла. Литовский командующий ничего не знал о Кричевском и его марш-броске, но понимал, что целая армия не может появиться ниоткуда, а потому татарину не поверил. Зато поверил вернувшимся из-под Мозыря разведчикам, сообщившим о Киевском, Чернобыльском и других казацких полках. Проблема Подобайло тут же ушла на второй план – теперь литовцам предстояло громить вражеские силы, находящиеся у них в тылу. Опасаясь за сохранность Речицкого лагеря, Радзивилл немедленно отправил туда ротмистра Адама Павловича с 860 конниками.

Временный лагерь литовцев был немедленно свёрнут, войско начало возведение нового на Лоевке (притоке Днепра к западу от руин Лоева). Казаки в округе активизировались, литовцам стало всё труднее добывать фураж. Участник событий вспоминал: «Всё надо добывать саблей и за всё платить кровью». Негодовал и сам Радзивилл:

«По причине исключительного упрямства и мужицкой ненависти мы не можем получить никакого предупреждения о противнике, нельзя найти ни лазутчиков, ни проводников».

События в Речице

Командир речицкого гарнизона ротмистр Шварцгоф узнал о прибытии Кричевского 25 июля (от прискакавших к нему татар Лажецкого). Кто перед ним и чего ждать, Шварцгоф не знал, поэтому сделал всё что мог – выжег предместья города, лишив противника укрытий. Судя по всему, таким образом ротмистру удалось предотвратить восстание в городе – во время пожара на воздух взлетела часть домов, где местные мещане прятали порох и оружие. В ночь с 26 на 27 июля литовцы ждали штурма, но Кричевский так и не пришёл, а вместо него появилась кавалерия Павловича. До поры до времени объединенные силы двух командиров засели в Речице, ожидая приказов.

28 июля в литовском лагере у Лоева кипела работа – целое войско меняло дислокацию. В это время Радзивилл придумал довольно странный план, который в конечном итоге привёл к триумфу. Гетман понимал, что в его тылу находится множество врагов, но решил уничтожить их малыми силами – возможно, уповая на качества литовской конницы. Так или иначе, решив, что враг находится в Брагине, Радзивилл отправил туда поручика Самуила Комаровского с 1000–1200 кавалеристов, а Павловичу послал приказ идти туда же, зажать казаков в клещи и уничтожить.

Кричевский меняет направление удара

Доподлинно неизвестно, почему Кричевский так и не стал штурмовать Речицу. Возможно, он либо побоялся атаковать город, имея почти исключительно лёгкую конницу, либо окончательно уверился в том, что стратегически переиграл Радзивилла (это было действительно так) и теперь остаётся лишь добить противника. Взятие лагеря и уничтожение вражеских коммуникаций почти гарантировало медленную, но верную победу, но так побеждать любят не все. В итоге казацкая конница развернулась и двинулась на юг.

На пути движения казаков оказалось местечко Холмеч, которое было немедленно взято. Радзивилл оставил там лазарет с ранеными, охраняемый лишь небольшой хоругвью. И охрана, и раненые были уничтожены, сбежал лишь один человек. 30 июля беглец добрался до Радзивилла и сообщил ему шокирующую новость – враг не под Брагином, как предполагалось, а прямо за спиной. Только сейчас в ставке польного гетмана прозвучала фамилия Кричевский. Литовское войско срочно перестраивалось в оборонительные порядки: четыре ряда возов окружили лагерь, пушки с берега Днепра «переехали» на север – удара ждали оттуда.

Лёгкость, с которой Кричевский опять обманул литовцев, просто восхищает. Сделав ещё один крюк, он обошёл Радзивилла с запада и 30 июля приблизился к Лоеву на 15 км со стороны Брагина, откуда его ждали раньше, но не ждали теперь. Манёвр был выполнен безупречно, однако перед Кричевским тут же встали две серьезные проблемы: войско, измученное 600-верстовым походом, устало, а дорогу к тылам Радзивилла перегораживала небольшая, но труднопроходимая речка Лоевка. Через речку проходила гать, и теперь всё зависело от того, насколько успешно удастся захватить ее и перебросить на другой берег максимум войск.

Состоялся военный совет, на котором большая часть казацкой старшины рекомендовала не спешить с атакой – казакам и лошадям нужно отдохнуть. Кроме того, атака в конном строю не сулила успеха – казацкая конница фактически являлась ездящей пехотой, а столкнуться предстояло с профессиональными литовскими всадниками. Что же касается основной задачи (не дать Радзивиллу прорваться к Киеву), то она была фактически выполнена – обойти армию Кричевского литовцы никак не могли, а атака через Лоевку подставила бы их тыл войску Подобайло. Словом, необходимость атаки была неочевидна, а риск огромен.

Но окрылённый успехами Кричевский стоял на своём и превозмог оппонентов. Казаки решили ударить ночью, усилив эффект неожиданности, но тут пленные рассказали о том, что почти 2000 кавалеристов Комаровского и Павловича отбыли в неизвестном направлении, литовская армия ослаблена на треть, а ее конница уменьшилась вдвое. Кроме того, у Радзивилла недосыпаны шанцы, часть пехоты стоит на другом берегу Днепра, литовское войско устало. Внезапный удар – и триумф будет полным. Опять возобладал принцип «быстрота решает всё», Кричевский немедля построил кавалерию и двинул её вперёд. Лоевская битва началась.

Сражение за гать

На рассвете 31 июля Радзивилл с верным Григорием Мирским выехал посмотреть, как идёт строительство лагеря. В это время к ним прискакал конник-фуражир, который рассказал о том, что видел на юге огромную армию казаков. Вряд ли бы ему поверили, но тут из леса за Лоевкой стали выезжать ряды конных, при рассмотрении оказавшиеся той самой армией. К 9 часам утра из леса выступила десятитысячная конная колонна – почти вся армия Кричевского. Выходя из леса, казаки наспех разворачивались в широкую лаву: Киевский полк – справа, Чернобыльский, Овручский и Брагинский – слева. Времени на перестроение казаки не имели (нужно было штурмовать гать и решать, что делать дальше), и к берегу войско Кричевского подошло густой толпой.

Масса казацкой конницы грозила раздавить жалкие силы, охранявшие гать – хоругвь венгерской и хоругвь польской пехоты общей численностью в 400 человек. Однако пехотинцы сдаваться не собирались: по приказу гетмана часть из них заняла гать, другая часть засела в сожжённой мельнице – и наступавших встретили ружейные залпы. Казаки, не любившие воевать в конном строю, смешались, и атака захлебнулась. Для обеих сторон наступила передышка – безвестные наёмники выиграли для князя Радзивилла драгоценное время.

Часть казаков начала окапываться, другая – спешилась и вновь пошла в бой, но пехота Радзивилла отбила атаку. Тут же на не успевших укрепиться повстанцев обрушился удар конницы. Из лагеря прискакали лучшие конники князя – придворная казацкая хоругвь (полторы сотни воинов с ним самим во главе). Удар конницы в гущу казацкой пехоты, не имевшей пик, был сокрушителен: первые шеренги казаков полегли, задние – отступили. Одна конная хоругвь не могла разгромить целую армию, зато смогла снова задержать казаков на гати. Вскоре повстанцы увидели всю конницу Радзивилла, разворачивающуюся на противоположном берегу Лоевки – внезапная атака провалилась.

Поскольку гать оставалась в руках литовцев, дисциплинированная кавалерия Радзивилла без помех пересекла речку и развернулась на «казацком» берегу: гусары – слева, драгуны и казаки – справа. Конная атака гусар началась успешно – без возов и пик казакам было тяжело держаться против бронированных всадников. Правое крыло армии Кричевского заколебалось, отступило в лес, и в литовцев, доскакавших до опушки, полетели сотни пуль. Под угрозой полного истребления гусарам пришлось отступить. Удар правого крыла под командованием Гонсевского оказался ещё менее результативным – левое крыло казацкой армии отступило организованно, от ружейного огня «немало пострадало людей и коней», сам Гонсевский был ранен. Ставка литовцев на победу одной контратакой «не сыграла», но ободрённый удачей Радзивилл отправил в помощь конникам пехотное подкрепление. Значительная, если не большая часть литовских войск перешла через Лоевку.

Всё это время Кричевский хладнокровно наблюдал за битвой. Дождавшись момента, когда через гать перейдёт достаточное количество врагов, а гусары в погоне за отступающим в лес правым крылом оторвутся от казаков и драгун, он, пользуясь численным превосходством, пустил свежие силы на охват обоих вражеских флангов. Охват почти удался, рукопашная началась у самой гати. Захвати её казаки – и лучшие конные части Радзивилла оказались бы в мешке. Это могло случиться в любой момент, если бы не Комаровский и Павлович. Мы давно простились с Самуилом Комаровским, которого Радзивилл отправил под Брагин громить врага (которого там не оказалось) и Павловичем, отправившимся из Речицы в том же направлении. Конные отряды обоих командиров встретились, образовав войско примерно в 2000 кавалеристов, и возвращались обратно под Лоев. Подходя к Лоеву, Комаровский и Павлович услышали залпы и поняли – бой уже идёт. Их конница построилась и решительно двинулась к Лоевке.

Неожиданное спасение Радзивилла

В тот момент, когда части Гонсевского и самого Радзивилла были охвачены с двух сторон и прижаты к Лоевке, в тыл ничего не подозревавшим казакам Кричевского ударил таран из двух тысяч конников. Возможно, часть казаков попыталась развернуться и ответить огнём, но никакого действия это не возымело – левое крыло казацкой армии развалилось, в битве под Лоевом наступил коренной перелом. Собственные потери в этом решающем ударе литовцы оценили в три человека, что, скорее всего, не соответствует действительности.

Левое крыло казацкой армии перестало существовать, но правым руководил сам Кричевский – умело командуя, он снова отвел своих людей в лес, где буквально на ходу из стволов поваленных деревьев, конских и человеческих трупов выросли укрепления. Приведя войска в порядок, Кричевский дал полковнику Подобайло сигнал начинать десант – пересечь Днепр и помочь побратимам.

Разгром войска Подобайло и казацкого обоза

Подобайло, помня о пехоте Атенгаузена, сидевшей на противоположном берегу Сожа, отправил в помощь Кричевскому не все свои войска. Примерно 2000 человек во главе с сотниками Мареком и Горностаем на лодках двинулись через Днепр, чтобы выйти на левый фланг литовцев.

Подкрепление опоздало. Атенгаузен через гонцов предупредил Радзивилла о десанте, и тот успел подготовить «теплый прием». Пехота и драгуны оберштерлейтенанта Ганцкофа двинулись к берегу, чтобы встретить наступающих огнём.

Высадившись, казаки спешно окопались, использовав в качестве укреплений перевёрнутые лодки. Две атаки пехоты Ганцкофа были отбиты. Но теперь, когда Кричевский перешёл к обороне, Радзивилл мог легко маневрировать и конными войсками. Оставив у леса Григория Мирского с крупным отрядом, гетман взял с собой большую часть кавалерии, пушки, и начался методичный расстрел окопавшихся. Вскоре артиллерийский огонь пробил в шанцах брешь, в неё ворвались литовцы, и казаки побежали к Днепру, чтобы переправиться обратно к Подобайло. Лодок для переправы у отступавших уже не было (из них сделали шанцы), и казакам пришлось спасаться вплавь… Один из литовцев вспоминал:

«Было их до 3000, так что за головами не видно воды. И эти головы брали на мушку пехотинцы наши, которые стояли на берегу, так что еле 300 их спаслось от этого разгрома».

Примерно в это же время Радзивилл узнал от перебежчика, что вслед за армией Кричевского к Лоеву движется большой табор с тысячью пеших казаков. Описывая казацкий быт и тактику, Гийом де Боплан писал, что «неоспоримая правда, что под прикрытием табора 100 казаков не боятся ни 1000 поляков, ни 1000 татар». Поэтому на табор была немедленно отправлена конница Мирского и немецкая пехота Тизенгауза.

К сожалению для казаков, охранявших табор, они слишком спешили вслед за Кричевским. Возы стояли походным порядком в шесть рядов, и при появлении врага казаки не успели сцепить их в четырёхугольник. Конники Мирского ворвались внутрь табора, вскоре подоспели немецкие пикинеры, и начался жестокий рукопашный бой. Охрана табора продержалась недолго…

Услышав звуки битвы за табор, Кричевский попытался пробиться к нему и спасти своих, но воины Радзивилла теперь владели ситуацией – к основным литовским силам уже присоединилась часть пехотинцев Атенгаузена, приплывшая из-за Днепра. Последняя атака казаков была отбита.

Наступила ночь, обессиленные победители вернулись в лагерь, распевая «Te Deum» и намереваясь добить врага на следующий день. Однако ночью остатки казацкого войска оставили свои позиции и ушли на юг. Утром в занятом литовцами лесу оставалась только горстка тяжелораненых казаков, среди которых был и сам Кричевский. Почему его бросили, остаётся загадкой и сегодня. Некоторые авторы утверждают, что наказной гетман, видя крушение своих планов, и понимая, что подвёл Хмельницкого чрезмерным рвением, сам приказал уходить без него. Возможно, Кричевский счёл, что, захватив его, литовцы не станут преследовать отступающих. Возможно и то, что при поспешном отступлении Кричевского просто забыли или бросили сознательно.

Битва под Лоевом завершилась. Разбитые казаки бежали поодиночке и мелкими группами вдоль Днепра в сторону Чернобыля и Киева, командование уцелевшими принял Евстахий Пешка (позже – командир Киевского полка). Войска полковника Подобайло отступили на юг более организованно. В курганах, выкопанных литовцами, похоронили 2700 убитых, немало казаков полегло в окрестных лесах и болотах, оставшись без погребения. Армия Кричевского перестала существовать как единое целое.

Численность литовских потерь до сих пор остается предметом дискуссий – историки называют цифры от 64 до 1700 и даже 6000–17 000 убитых и раненых (во втором случае Радзивилл праздновал бы победу почти в одиночестве, в третьем – каждого из его бойцов пришлось бы убивать два-три раза). Результаты последних исследований говорят о сравнительно скромных 200–300 убитых, что может быть правдой: большинство потерь в битвах почти без артиллерии приходилось на стадию преследования, а литовцы за все время сражения так ни разу и не побежали. Видимо, в боях погибло немало лошадей – современники отмечали, что от ружейного огня казаков больше страдали кони, чем всадники.

Главными причинами поражения Кричевского не без основания называют умение Радзивилла отлично маневрировать войсками, наличие у литовцев хороших офицеров среднего звена, несоизмеримо более высокое качество конницы, и Его Величество Случай. Подойди Комаровский и Павлович позже, не ударь вовремя в тыл левому крылу Кричевского – и они могли бы оказаться на месте не вовремя пришедшего казацкого табора. Остаётся неясным и то, каким образом конница Павловича умудрилась разминуться с табором, когда и те, и другие шли примерно с одной стороны.

Смертельно раненый Кричевский прожил ещё три дня. Литовцы оказали ему посильную медицинскую помощь, но всё было тщетно. Для исповедования казацкому полководцу предложили православного или католического священника, но тот сказал, что «сорока попов будет мало» и попросил ведро холодной воды.

Как ни странно, свою основную задачу Кричевский выполнил. Идти на Киев Радзивилл уже не мог – войско было измучено, многие ранены, боеприпасы подходили к концу. Не пришли и деньги за третий квартал службы – правительство задолжало литовской армии целый миллион злотых. Снова начался голод, солдатское недовольство, дезертирство (в бега стали подаваться даже гусары), ходили слухи о новых казацких армиях, которые идут в Литву. В итоге литовское войско вернулось в Речицкий лагерь – он превратился в мощный опорный пункт, просуществовавший до самого 1654 года.

Продолжение следует

Источник: warspot.ru

Источники и литература:

1. Biernacki W. Lojów 31 lipca 1649. Działania wojenne na Litwie w latach 1648–1649. // Witold Biernacki. – Zabrze: Infortedition, 2014. – S.264
2. Brzezinski R. Polish Armies 1569–1696 (2). / R. Brzezinski – Oxford: Osprey, 1987. – 55 p.
3. Wimmer J. Wojsko polskie w drugiej polowie XVII wieku. / J. Wimmer. – Warszawa: Wydawnictwo Ministerstwa obrony Narodowej, 1965. – 385 s.
4. Wisner H. Janusz Radziwiłł 1612–1655. / H. Wisner. – Warszawa: Wydawnictwo MADA, 2000. – 269 s.
5. Анісавец М. І. Лоеўская бітва // Беларускі гістарычны часопіс. – 2006. – №7.– С.3–11.
6. Бярнацкі В. Паўстаньне Хмяльніцкага: Ваенныя дзеяньні ў Літве ў 1648–1649 гг. / Пер. з пол. Антон Кузьміч. – Вільня: Інстытут Беларусістыкі; Беласток: Беларускае гістарычнае таварыства, 2010. – 184 с.
7. Гісторыя сялянства Беларусі: У 3.т. Т.1. Гісторыя сялянства Беларусі ад старажытнасці да 1861 г. / Анішчанка Я. К., Галенчанка Г. Я., Голубеў В. Ф. і інш.; Пад рэд. В. І. Мялешкі і інш. – Мн.: Беларуская навука, 1997. – 431 с.; іл.
8. Дневник Богуслава Казимира Машкевича (1643–1649 гг.) / под ред. В. Антоновича // Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси. – Вып. ІІ (первая половина ХVII ст.) / Типография Корчак-Новицкого. – Киев, 1896. – с. 406–438
9. Кондратьев I. Битва під Лоєвим 1649 р. // Сiверянськiй лiтопис. – 2014. – №4 (118). – С.3–16
10. І. Крип’якевич, Б. Гнатевич, З. Стефанів, О. Думін, С. Шрамченко. Історія українського війська (від княжих часів до 20-х років XX ст.) / Упорядкування, покажчики Б. Якимовича. – 4-те, змін. і доповн. – Львів : «Світ», 1992. – 713 с.
11. Липинський В. Твори. Том 2. Участь шляхти у великому україньскому повстаннi пiд проводом гетьмана Богдана Хмельницького / Ред. Лев Р. Билас. – Фiляделфiя, Пеннсильванiя, 1980. – 638 с.
12. Смолій В. А., Степанков В. С. Богдан Хмельницький: Соціально-політичний портрет. – К. : Либідь, 1995. – 624 с.
13. Стороженко І. С. Богдан Хмельницький і воєнне мистецтво у визвольній війні українського народу середини XVII століття. Кн.1: Воєнні дії 1648–1652 рр. / І. С. Стороженко. – Дніпропетровськ: Вид-во Дніпропетр. держ. ун-ту, 1996. – 320 с.