Боснийский дневник: путь Игоря Гиркина к русско-украинской войне

В связи с нарастающими протестными тенденциями на Балканах, участились и высказывания официальных лиц РФ, вроде Сергея Железняка, уполномоченных комментировать «рост антироссийских настроений в Европе», которые сводились к формуле «не довоевали». Эта формула живо напоминает мемуары некого Игоря Г., написанные им по итогам его пребывания на войне в Боснии. Игорь Г. позже стал известен как Игорь Стрелков, архитектор вторжения так называемого «ополчения» в Донецк. Именно человека под псевдонимом Стрелков, а по паспорту – Гиркина, украинские офицеры и военные аналитики называют врагом возможности быстрого решения вопроса самопровозглашенных «республик» номер один: вывод сил врага в Донецк помог затянуть процесс освобождения оккупированных территорий на Востоке Украины.

Если повнимательнее посмотреть на текст «Боснийского дневника Игоря Г.», можно вынести много полезного для понимания отдельных черт к портретам тех, кого в прессе принято называть «малофеевскими».

Из Тирасполя в Вишеград?

«Боснийский дневник» впервые был опубликован в журнале «Спецназ России» в апреле 1999 года. Журнал «Спецназ России» — это специализированное издание международной ассоциации ветеранов подразделения «Альфа». И литературные опыты Гиркина, опубликованные именно там и именно тогда демонстрируют: перед нами не просто реконструктор и наемник.

24 марта 1999 года началась активная фаза операции «Союзная сила», которую часто ошибочно называют «Милосердный ангел», и русским нужно было срочно готовить знаменитый бросок на Приштину, послуживший поводом для произнесения британским генералом Джексоном фразы об отсутствующем намерении начинать Третью мировую. Это высказывание было поднято на щит русской пропаганды, но реальность была такова, что умирать в Слатине не хотел никто. И в качестве пропагандистского фактора на страницах профильного издания (в начале 90-х в РФ подписка на военные газеты и журналы оставалась принудительной для курсантов и офицеров) появляются мемуары некого Игоря Г., о его участии в Боснийской войне в составе 2 Русского добровольческого отряда с ноября 1992 по 1993 год. И здесь необходимо остановиться на том, что собой представлял Второй Русский добровольческий корпус. Его авангардом были пятеро русских – Александр Мухарев, Игорь Гиркин, Андрей Нименко, Александр Кравченко и Ярослав Ястребов, которого Гиркин называет вербовщиком.

Первым командиром 2 РДО стал Александр Мухарев, позывной Ас, приехавший в Боснию, как и Гиркин, с войны в Приднестровье. В 1992 году Мухарев, Гиркин и Нименко принимали участие в боях за Кицканы и Бендеры. По данным мемуаров Гиркина, все боевые действия де-факто закончились в июле 1992 года, но на самом деле уже 7 июля 1992 года в Приднестровье был размещен русский миротворческий контингент в составе 3100 военнослужащих, к которому русские «добровольцы» присоединяться почему-то не пожелали. Приняв решение о том, что здесь они навоевались, трое русских «добровольцев», ничтоже сумняшеся, отправляются в Белград, откуда их доставляют на территорию Республики Сербской по маршруту Белград-Ужице-Вишеград. И здесь возникают первые вопросы к правдивости изложения маршрута «добровольцев». Гиркин утверждает, что до Белграда они добирались поездом, что выглядит по меньшей мере странно: другого пути в Белград из Приднестровья, кроме как через Румынию, огромное количество граждан которой выступили в этом конфликте на стороне Молдовы, не существует в природе. Представить, что на тот момент существовало такое железнодорожное сообщение очень трудно.

Цена панславизма – 350 дойчмарок

Но на этот вопрос дает ответ интервью Александра Кравченко порталу «Ридус» 24 марта 2014 года. В пятнадцатую годовщину бомбардировок Белграда и на фоне аннексии Крыма при участии четников, российские СМИ вспомнили о еще одной фигуре 2 РДО – Александре Кравченко, главном редакторе портала Српска.Ру и лидере движения «Косовский фронт». Он утверждает, что после прохождения срочной службы в армии, возвратясь в Казахстан, во время командировки в Петербург он встретился с «людьми, которые были уполномочены Республикой Сербской набирать добровольцев среди представителей казачьих организаций». Гиркин в тексте «Боснийского дневника» упоминает некого Александра Загребова (псевдоним), по его же признанию – бывшего лейтенанта-особиста Советской армии, который занимается вербовкой именно в казачью сотню. То есть вербовка происходила в России, и Гиркин с соратниками, очевидно, вернулся из Приднестровья в Россию, где получил новую вводную, и в тексте мемуаров речь, скорее всего, идет о поезде «Москва-Белград». За эту гипотезу выступает не только совпадение места и описанных событий, но и времени – по словам автора мемуаров, война в Приднестровье закончилась в июле и уже тогда он начал думать о Югославии. Но в Республику Сербскую он попадает в ноябре 1992 года, что совпадает с данными из интервью Мухарева, называющего 1 ноября 1992 года датой основания второго РДО. Подтверждают эти данные и воспоминания Виктора Заплатина, вербовщика в казачью сотню (3 РДО), впоследствии – командира казачьего отряда в Восточной Боснии, опубликованные на сайте Српска. Ру в 2005 году. Он называет те же позывные – Загребов, но говорит о нем не просто как о «человеке, уполномоченном от Республики Сербской», а как о представителе Вишеградской общины. Дальше — больше: Заплатин в пух и прах разносит попытки Гиркина в самом начале текста представить как солдат РДО-2, так и казачьей сотни, простыми идейными добровольцами, а не наемниками:

«Вернувшись в Москву из Абхазии после ранения при штурме г. Гагры, на одном из патриотических мероприятий я познакомился с представителем Вышеградской Общины А.Загребовым, который и предложил мне сформировать отряд добровольцев-казаков. Мы выработали план, решив установить численность подразделения до 70 человек из казачьих регионов, соответственно выделенным Вышеградской общиной средствам».

Забывается в процессе изложения и сам Гиркин:

«И вот, 27-го, в Вышеград прибыла первые трое из казачьей «сотни». Они с первого же дня поселились отдельно от нас, так как, по соглашению, казаки должны были представлять собой отдельное подразделение. Отличие было хотя бы в том, что мы, приезжая в Боснию, вообще не ожидали, что нам будут сколько-нибудь платить (тем не менее, мы получали по 100- 150 дойчмарок в месяц), а казаки договорились заранее на 350 марок».

Здесь можно вступить в долгую и безрезультатную полемику относительно понятия наемничества, но факт остается фактом: была поставлена задача сформировать определенную боевую единицу, причем под определенный бюджет.

Из воспоминаний Гиркина, Кравченко и Заплатина можно вывести такую географию и имена вербовки русских для участия в Боснийской войне:

Александр «Загребов» — Санкт-Петербург, координация процесса вербовки по всей России;

Ярослав Ястребов, В. Желудков – Москва;

Г.Котов – Заплатин – Ростов-на-Дону.

Заплатин очень подробно описывает попадание казачьего отряда на территорию самопровозглашенной Республики Сербской. Немаловажным фактором стала специфика взглядов этих людей:

«В конце декабря 1992 года, окончательно оформив туристический тур и запасясь документами, что в Югославию едет фольклорный ансамбль «Казачок», мы отправилась в путь. Отряд должен был на поезде попасть в Чехословакию, откуда на автобусе через несколько европейских стран в новогоднюю ночь прибыть в Белград и уже оттуда ехать местным автобусом».

А что же касается описания самих боевых действий – Гиркин и Заплатин утверждают, что второй и третий РДО встретились в Твртковичах. 2 РДО был дан приказ занимать высоту Заглавак, и совместно с третей РДО готовить атаку на Джанкичи (Вишеградская община). Гиркин в своих мемуарах описывает сербов, воевавших за Республику Сербскую как не слишком отважных и не слишком умелых воинов, разрушая все штампы, формируемые российской пропагандой на момент публикации этого очерка. Текст испещрен постоянными жалобами на то, что именно русских «добровольцев» бросали в атаку, на взятие высот, не щадят и не берегут. Несколько иная интерпретация представлена в воспоминаниях Мухарева, который утверждает, что русские шли в бой первыми, показывая пример сербам, чуть ли не играя роль живого знамени. И тем не менее, Гиркин сообщает о дальнейшей судьбе 2 РДО следующее:

«Отряд, то увеличиваясь, то сокращаясь (от 10 до 25 человек — так колебался его состав), переезжая с места на место, существовал до ноября 1993 года, когда его знамя сдали в Русскую Церковь, а оставшиеся люди перешли в 3-й РДО. Отряд воевал под Вышеградом до середины февраля 1993 года, потом, до конца марта, — под Тузлой. Дальше он переехал в Подграб и в Сараево. Менялись люди (автор вернулся в Россию в начале апреля 1993 г.), менялись командиры. Были неудачные и удачные бои, трофеи, потери…».

Иных уж нет, а те далече или в одном строю с украинскими националистами

Мемуары Гиркина и воспоминания Мухарева изобилуют упоминаниями об «крайних украинских националистах», с которыми им приходилось воевать…плечом к плечу. Гиркин упоминает некого Владимира «Доктора» — биолога по образованию, харьковчанина и «крайнего украинского националиста, члена ряда украинских политических группировок подобного толка». Причем автор мемуаров говорит о нем как о смелом бойце, что совпадает со свидетельствами Мухарева. То, что украинские националисты воевали в Республике Сербской – факт, никогда не скрываемый ими же. Любопытно, что это признает и Игорь Г. , которому всего через какие-то двадцать лет после написания этих слов предстоит назваться Стрелковым и идти убивать — в том числе и бывших товарищей по оружию. Да и за сам тон этих мемуаров Игорю Г. образца 2014 года пришлось бы долго и упорно извиняться, если бы это произведение мемуарного жанра получило широкую известность: чего стоят только красочные описания молодых русских проституток в военном Белграде и упоминания о сербах, которые выкрикивали «русским защитникам» проклятия!

Виктор Заплатин, так подробно рассказавший о вербовке в 3 РДО, теперь глава новосозданного «Балканского казачьего войска» и уполномоченный «Союза добровольцев Донбасса» на Балканах. Разрешение вернуться на Балканский полуостров получил после того, как «отслужил» заместителем командующего «пограничными войсками ЛНР». Именно через Заплатина осуществлялась вербовка знаменитой «четнической» сотни, на самом деле включавшей в свой состав ветеранов службы особых подразделений МВД Сербии, которая была союзником русских войск на Востоке Украины. Одним из участников этого подразделения стал хорошо известный не только Сербии, но и всему миру Александр Синджелич – один из главных действующих лиц в организации несостоявшегося государственного переворота в Черногории осенью 2016 года.

Опубликованные в разное время, интервью и мемуары россиян-участников войн на Балканах дают удивительно богатую почву для рассуждений. Личности всех воевавших во втором русском добровольческом отряде можно установить, приложив минимальные усилия. Единственным исключением остается личность Александра Загребова, руководителя сети вербовки россиян с опытом боевых действий на Балканы. Боснийский историк Азиз Тафро, предпринимая попытку анализа участия русских «добровольцев» в Боснийской войне, настаивает на том, что Мухарев (Ас) и Загребов – это одно и то же лицо. Против такой трактовки свидетельствуют как воспоминания Гиркина и Заплатина, так и упоминания самим Мухаревым Загребова. Учитывая то, насколько как свободно перемещаются между войнами, конфликтами и попытками государственных переворотов экс-бойцы 2 РДО, можно предположить, что и некто Загребов продолжает свою деятельность на этом поприще. И – рано или поздно – и этот псевдоним будет раскрыт. Как было раскрыто истинное имя Игоря Г.