Сверхдолгосрочный прогноз развития демократии

В мире существует множество рейтингов уровня демократичности стран. У них есть общие две проблемы. Во-первых, они экспертные, а значит не соизмеримые между собой и подвержены влиянию массовых стереотипов. Во-вторых, они относительные, т.е. не позволяют проследить динамику развития/сворачивания уровня влияния граждан на стратегические решения, принимаемые их странами в долгосрочной и сверхдолгосрочной перспективах.

Между тем, есть очевидная зависимость уровня демократии от скорости расширения пространства технологической цивилизации и уровня развития технологий передачи и обработки информации. Влияние первого фактора нелинейно – нельзя сказать однозначно, что медленное или наоборот быстрое пространственное расширение неважно, где и когда, будь то в древнем Египте или в средневековой Италии однозначно будет повышать или понижать уровень демократии.

По сути, это функция двух переменных, одна из которых является циклической, а другая определяется уровнем благоприятности внешних условий. Более детально это описывается принципом цивилизационной относительности. Зависимость же от уровня развития информационных технологий линейная – занимая одно и тоже условное пространство, та страна будет иметь более высокий уровень демократии, которая обеспечивает его на более низком уровне развития технологий передачи и обработки информации.

Древние, наиболее примитивные технологии обработки информации позволяли, при других благоприятных условиях, обеспечить высокий уровень демократии на уровне общины/племени, где не просто все всех знают, но и постоянно взаимодействуют друг с другом. Причем, переход от анализа отраслевых параметров к анализу цивилизационных позволяет вести речь об абсолютном значении уровня демократии. И если происходило формирование более крупных государственных образований на основе племён и полисов, то уровень демократии в нём резко падал, т.к. невозможно было на достигнутом уровне передачи и обработки информации обеспечить эффективное демократическое влияние широких масс на принимаемые стратегические решения. Соответственно, для каждого циклически изменяемого уровня развития информационных технологий были свои предельные формы развития демократии и предельные размеры пространств, на которых они могли функционировать. Опять-таки, при наличии благоприятных внешних условий для развития демократии. Поэтому каждому научно-технологическому уровню соответствует свои механизмы демократии.

Письменная традиция передачи и обработки информации позволила перейти от племени к полису, где тоже все граждане друг друга знали, но далеко не каждый день общались.

Книгопечатание и технологи обработки информации Нового времени обеспечило возможность формирования национальных демократических государств, снова-таки там, где это было возможно по внешним условиям. Причем следует понимать, что такое демократическое государство не могло быть слишком большим – информационные технологии даже 19 века, не позволяли существование трансокеанских демократических национальных государств с единым уровнем демократии для всех жителей и единой системой демократического управления.

Таким образом, национальные государства, там, где это позволяли внешние условия достигли максимально возможного уровня демократии как раз накануне Модерна, как последней по времени фазы резко ускоренного научно-технологического и культурного развития. Т.е. не относительный, который меряют современные экспертные рейтинги, а абсолютный, по цивилизационным меркам, уровень демократии, был достигнут в национальных государствах в 70-80 годы XIX века! А дальше включились механизмы, делающие демократию не эффективной во все Времена Перемен, за исключением небольшого количества специализированных стран, где демократия хоть и сохранялась, но не развивалась. Более детально это описано в моих других статьях. Сейчас для нас важно, что ко времени проявления первых признаков завершения Модерна т.е. замедления научно технологического и культурного развития, а это была середина 50-х годов XX века, уровень демократии был существенно ниже, чем в начале Модерна. Причем ниже не только в коммунистических странах, но и в странах, называвших себя демократическими. Затем начался краткий период массовой эффективности демократии. Причины этого просты. С одной стороны, темпы развития уже замедлились, что бы стали не эффективными коммунистические и другие формы организации общества, основанные на сверх концентрации капитала и усилий каждого. А с другой стороны, темпы оставались ещё высокие, что бы массовая демократия была ещё эффективной, без учета уровня благоприятности внешних условий. Но этот короткий период завершился в 70-е годы. Дальше в экономике началась наркотическая накачка стимуляторов спроса в утопической надежде скорого возобновления быстрых темпов развития. А в социальной сфере началось быстрое снижение уровня демократии. Как за счет скачка в технологиях передачи и обработки информации, так и вследствие того, что внешние условия в ряде стран с многовековыми демократическими традициями изменились и стали неблагоприятными в т.ч. и для развития демократии. Темпы роста технологий передачи и обработки информации достигли максимальных значений, а демократические механизмы остались на уровне национальных государств XIX. Современные информационные технологии позволяют проводит выборы и референдумы хоть каждую неделю и этот потенциал остаётся абсолютно не востребованным! Эту, почти бездонную пропасть между информационными возможностями обеспечения демократии, и её реальными механизмами функционирования почти не замечают ни многочисленные рейтинги уровня демократии, ни не менее многочисленные эксперты. И понятно, почему не замечают. Ведь тогда придётся признать, теоретически объяснить и предложить прогнозную проверку очевидного вывода – в современном мире даже более-менее демократических стран не существует. Ни одной, совсем, полностью отсутствуют. Не менее оригинальны и критики демократии, которые десятилетиями критикуют того, чего давно уже нет. То, что современная наука игнорирует очевидный, но полностью еретический факт минимального уровня демократии в странах, гордо именуемых себя демократическими, ярко демонстрирует уровень современных наук и прогнозируемый мною ранее закат науки в целом.

Но тогда возникает теоретический вопрос, который является главным после осознания глубины пропасти между технологическими возможностями и реальной практикой. Демократия может эффективно работать только на стратегическом уровне. На тактическом уровне эффективно может работать только бюрократия. Это не зависит от уровня научно-технологического и культурного развития т.е. так было всегда. Если мы перейдём к прямой демократии, как высшей форме демократии и будем проводить референдумы и/или выборы каждую неделю, то не будет ли это переход в сферу тактического управления, где демократия не эффективна. По сути, это развитие темы о способности кухарки управлять государством.

Во-первых, следует понимать, что это право кухарки, а не её обязанность – никто не заставляет граждан голосовать по вопросам, где они чувствует свою не компетентность.

Во-вторых, при принятии стратегических решений, которые напрямую и значительно влияют на жизнь каждого уровень этичности мотивации гораздо важнее уровня компетенции.

В-третьих, все люди учатся на своих ошибках и кухарки тоже. И когда кухарки получат возможность каждую неделю принимать участие в демократических процедурах принятия стратегических решений, то уже через 8-10 недель каждая кухарка почувствует обратную связи от своего решения и сможет его более осознанно и компетентно откорректировать.

В-четвёртых, государственная бюрократия только тогда будет заинтересована в повышении образовательного и интеллектуального уровня кухарки, когда будет понимать, что от этого, в конечном итоге зависит и судьба каждого конкретного чиновника. По сути, обеспечение гражданских прав кухарок, в стратегическом управлении государством является единственным способом кардинальной смены государственной политики дерационализации и снижения интеллектуального уровня граждан. Т.е. в благоприятных цивилизационных фазах и внешних условиях, кухарки действительно могут гражданское принимать участие в демократических процедурах стратегического управления государством.

Ранее я детально описывал, что в предстоящей после завершения Второй Тридцатилетней войны очень длительной фазе сравнительно медленного цивилизационного развития, уровень благоприятности внешних условий для развития демократии определяется исключительно возможностью для проведения сбалансированной колонизации как старого, так и вновь открытого пространства на технологическом уровне достигнутом к завершению последнего научно технологического Скачка (Времени Перемен, всплеска пассионарности/ассабийи). Если ставшего доступным для освоения пространства стало слишком много, а это ситуация характера для Дикого Запада или России, то демократия ЕЩЁ не эффективна. Если его слишком мало, а это характерно для классического Востока и является его основным параметром, то демократия УЖЕ не эффективна. А посредине между этими не эффективными крайностями и находится зона сбалансированной колонизации, в которой демократия супер эффективна. И в этом случае стратегических вопросов, эффективно решаемых исключительно демократическими процедурами в разных сферах очень много. Настолько много, что в странах, где позволяют внешние условия, вполне эффективно проводить выборы, референдумы и опросы на разных уровнях хоть каждую неделю. И это не будет вмешательством в область тактического администрирования бюрократии. Т.о. никакой проблемы недостаточного уровня образования граждан для демократического развития страны не существует и в долгосрочном плане все определяется востребованностью демократии в конкретной фазе цикла цивилизационного развития и внешних условиях. Невозможно решить и построить демократию. Демократия не строится, а формируется. Причем каждый раз это новая демократия, которая формируется на технологической базе последнего по времени научно-технологического Скачка. Поскольку это естественный процесс цивилизационного развития, а не реализация долгосрочного проектного менеджмента, то его можно прогнозировать на очень длительных масштабах времени, которые практически полностью нивелирую влияние личностного фактора.

Основные тезисы этого прогноза:

• С одной стороны уровень благоприятности внешних условиях для формирования демократии в ближайшие столетия будет существенно ниже, чем бы в прошлой аналогичной фазе между Тридцатилетней войной и началом Модерна. Демократических стран будет не просто меньшинство, как было во все прошлые века, а заметно меньше, чем в Новое Время. Это, пожалуй, самый главный сверхдолгосрочный прогноз. С другой стороны в ряде стран будут сохраняться благоприятные внешние условия для развития демократии. Т.е. «средний по больнице», общепланетарный уровень востребованности демократии снизится, но не критично. Подавляющего заката демократии не будет.
• В странах с благоприятными условиями, будет развиваться демократия нового типа, на существующих технологиях передачи и обработки информации, которая достигнет максимального своего расцвета накануне следующей фазы резко ускоренного научно-технологического и культурного скачка. Т.е. полностью повториться ситуация максимального уровня демократии в национальных государствах с благоприятными условиями накануне Модерна.
• Уровень благоприятности внешних условий для формирования демократий для разных территорий и стран от цикла к циклу меняется. Т.е. часть стран с вековыми демократическими традициями вышла из зоны эффективности демократии. Часть старых демократических стран и в следующей фазе будут оставаться демократическими. На фундаменте демократических процедур XIX века в этих странах будут формироваться демократические процедуры нового типа. Те самые, которые в пределе позволяют голосовать каждую неделю. И, наконец, в части сран, где раньше не была востребована демократия пойдут по демократическому пути развития и будут формировать свои демократически процедуры нового типа с нуля.
• В настоящее время, до завершения Второй Тридцатилетней войны наблюдается уровень демократии сравнимый с минимумом фазы Модерна. Демократических стран сейчас нет и критика демократии, не имеет отношения к наблюдаемой сейчас реальности.
• Как и в аналогичной предыдущей фазе Нового времени, новая форма демократии будет очевидным признаком благополучия. Демократические страны снова будут иметь доминирующее положение по основным экономическим, социальным, научно-технологическим и культурным показателям. И снова-таки это будет продолжаться до следующего Времени Перемен/научно-технологического и культурного Скачка.
• Не все, но большинство новых демократических стран станут теми аттракторами, вокруг которых, после завершения смуты Второй Тридцатилетней войны, начнут формироваться новые геополитические центры. Как и во время аналогичной предыдущей фазы, т.е. со второй половины XVII века и до начала Модерна, эти геополитические центры будут формироваться в форме многослойной структуры, похожей на луковицу. Геополитические центры будут сравнительно демократичными, ближняя периферия существенно менее демократичными, а дальняя периферия ещё менее демократичной. При этом перемещение людей с дальней периферии в центр будет жестко контролироваться.
• Процесс распада ряда старых демократических стран, где уровень благоприятности внешних условий после завершения Модерна резко снизился, по содержанию аналогичен процессу формирования новых демократий, но будет протекать раньше и быстрее, т.е. в ближайшие десятилетия Второй Тридцатилетней войны. Поэтому его информационный резонанс будет гораздо выше. Так, возникнет иллюзия массового заката демократии её принципиальной не эффективности.
• Все выводы и прогнозы по демократии с определёнными корректировками справедливы и для таких цивилизационных параметров, как уровень развитости рыночной экономики относительно достигнутого научно-технологического уровня, уровней либерализма, рационализма, развитости в востребованности науки, равенства и эмансипации и ряда других взаимосвязанных параметров.

В заключение следует ответить на вопрос, зачем описывать и прогнозировать процессы формирования новых форм демократии именно сейчас, если они начнут формироваться ближе к завершению фазы Второй Тридцатилетней войны, накануне которой находится большая часть современных стран и это формирование затянется на века? Ранее я писал, что разные страны находятся в разных фазах цикла цивилизационного развития. Для постсоветского пространства, своя фаза смуты начала ещё в 1991 году. И для Украины и Грузии, как стран с выраженными демократическими перспективами, не выпавшими из своей фазы, она уже завершается. Подтверждаю свой прогноз, сделанный ранее, что наша, украинская фаза смуты завершится в начале-первой половине 20-х годов. И процесс формирования демократии нового типа в Украине уже начался. Возрождённая традиция украинских Майданов, как первых, пока очень далёких от совершенства попыток формирования прямой демократии нового типа тому подтверждение.