В Верховной Раде Украины зарегистрирован проект Закона “Об антикоррупционных судах”, внесенный народным депутатом Украины Егором Соболевым. Его принятие обещает стать одним из наиболее радикальных шагов, осуществленных в ходе судебной реформы в Украине. Однако сама по себе идея создания антикоррупционных судов не является сугубо украинским ноу-хау. На сегодняшний день в мире насчитывается порядка 20 стран, в которых созданы подобные структуры. В их числе как страны «третьего мира», в которых зачастую отсутствуют элементарные блага цивилизации (Бурунди, Кения, Уганда), так и относительно благополучные государства Европейского Союза наподобие Хорватии или Словакии. Именно словацкие образцы стали, судя по всему, определяющими для разработчиков законопроекта № 6011.
Словакия, занимающая во “Всемирном индексе коррупции” 54 место из 176 возможных, считается “средне коррумпированной страной”. В ней антикоррупционные суды были учреждены в 2003 году, когда парламент этой страны принял законодательство о специальных судах с юрисдикцией, распространяющейся на случаи коррупции и организованной преступности. Реально функционировать данные структуры начали двумя годами позднее. Параллельно был создан офис Специального прокурора, ответственного за расследование соответствующих преступлений на досудебных стадиях. В литературе подчеркивается, что хотя словацкие Специальные суды не являются сугубо антикоррупционными, тем не менее именно преступления коррупционной направленности составляют львиную долю их деятельности.
Надо сказать, что в Словакии, подобно Украине, существует трехзвенная судебная система с той лишь разницей, что границы судебных округов не совпадают с административно-территориальным делением страны. Ныне она охватывает 54 окружных суда, 8 апелляционных и Верховный Суд. Однако Специальный суд (переименованный в 2009 г. в Специальный уголовный суд), имеющий статус апелляционного, действует по коррупционным и иным отнесенным к его ведению преступлениям (отмывание денег, терроризм, преступления против собственности, иные тяжкие преступления наподобие подготовки к умышленному убийству) как суд первой инстанции и его решения можно обжаловать только в Верховный Суд страны. Аналогичная модель предлагается и в законопроекте Соболева. Тем самым в Украине планируется создать Высший антикоррупционный суд, чьи решения можно будет обжаловать исключительно в Антикоррупционной палате Кассационного уголовного суда Верховного Суда Украины.
В Словакии Специальный уголовный суд насчитывает 13 судей, включая его председателя (на пять с половиной миллионов населения), которые назначаются сроком на 5 лет. Менее тяжкие преступления слушаются судьей единолично, более тяжкие – коллегией из трех судей. На практике Специальный суд отличается большей оперативностью, нежели обычные суды. Скажем, получить разрешение на перехват телефонных переговоров здесь значительно легче, чем в иных юрисдикциях. Средний срок рассмотрения дела в Специальном суде составляет 4 месяца.
Примечательно, что в Словакии одним из основных аргументов в пользу создания специального суда было то, что местные судьи, нередко сами погрязшие в коррупционных схемах и тесно интегрированные с местной политической элитой, а также топовой бизнес-адвокатурой, не могут обеспечить надлежащий уровень полного и беспристрастного судебного разбирательства. Следовательно, создание специального трибунала, существующего только на столичном уровне, равноудаляет служителей Фемиды от местных симпатий и пристрастий, способствуя тем самым их подлинной независимости. Аналогичный опыт, кстати говоря, существует в Италии, где «перекачка» дел из регионов в Рим уже давно стала обыденной практикой.
Отбор в Специальный суд, судьи которого имеют большие зарплаты в сравнении со своими коллегами из других юрисдикций (ежемесячная зарплата антикоррупционного судьи составляет порядка 150 тысяч словацких крон против 40 тысяч крон обычного судьи), предельно суров. Вначале кандидаты должны сдать экзамен на знание права и психологические тесты, после чего их имена передаются в Судебный совет (аналог нашего Высшего совета правосудия), в состав которого входит девять профессиональных судей и столько же человек, делегированных иными ветвями власти. Комитет по отбору выбирает победителя, кандидатуру которого может поддержать, а может и отклонить Судебный совет. Кроме того, Служба безопасности страны проводит так называемую спецпроверку кандидатов, которая, впрочем, была признана в 2009 г. неконституционной как нарушающая принцип разделения властей. Любопытно, что совсем недавно, в 2014 г., словацкий законодатель возродил спецпроверку и даже сделал ее прохождение обязательным для всех судей, внеся соответствующие изменения в Конституцию страны.
В завершение отмечу, что словацкие специальные суды часто обвиняют в том, что они занимаются по преимуществу «мелкой рыбешкой» (в Словакии взяткой формально считаются даже 20 евро, переданные в знак благодарности лечащему врачу), не затрагивая интересы коррумпированных лидеров общенационального масштаба. В самом деле, по статистике лишь 3 % осужденных этими судами нанесли ущерб больше 5 тысяч евро. Однако многочисленные коррупционные разоблачения последних лет, наиболее известной из которых стала операция «Горилла», вскрывшая коррупционные связи бывшего премьера М. Дзуринды с местными олигархами, не раз доказывали актуальность подобного рода трибуналов.
В то же время приходится констатировать, что несмотря на их наличие, ситуация с коррупционной составляющей в Словакии радикально не меняется. Более того, в некоторые годы Словакия даже скатывалась во “Всемирном рейтинге коррупции” вниз. Все это наводит на мысль, что та или иная степень распространенности коррупционных практик зависит не столько от наличия или отсутствия в государстве соответствующей антикоррупционной инфраструктуры, сколько от экономических, исторических, культурных и многих других факторов, лежащих, как правило, за пределами правового поля.
