Возможно, что вместо экономистов и политиков нам стоит внимательнее прислушиваться к художникам и поэтам, творцам, которые подсознательно чувствуют время и грядущие перемены как раз на уровне одного человека, отдельной личности.
Когда-то Энди Ворхол сказал, что «в будущем любой человек будет знаменит на весь мир в течение 15 минут». Так что вас предупреждали. Будущее Ворхола уже наступило. Любой из нас может, при желании, обрести известность или, по крайней мере, громко напомнить о своем существовании. В подсознании любого террориста, за действия которого незамедлительно и охотно принимает на себя ответственность ИГИЛ, любого неистового сторонника старого брехуна Трампа, любого британца, назло себе проголосовавшего за Брекзит, любого иркутского добровольца, решившего ценой своей скучной жизни спасти снегирей и мальчиков в трусиках от хунты жидобандеровцев, бултыхается ощущение, которой лучше всего выразил тонкий психолог Дэвид Боуи в песне «Герои»:
Я буду королем, а ты будешь королевой
Мы с ними бьемся, всегда и извечно
Мы станем героями хотя бы на день.
В последние десятилетия в мире произошла очередная техническая революция. Информационная. Последовавшая за постиндустриальной революцией общества потребления. Что это конкретно значит?
Информация, понятно, существовала всегда. И как-то ею обменивались на личном уровне. Именно так, лицом к лицу. Но с появлением цивилизации, с возникновением обществ и культур, информация стала массовой. И, при этом, односторонней, когда информация исходит из одного источника и распределяется из условного центра на условную периферию. Технология воспроизводства информации по необходимости оказалась таковой. Манускрипт, книга пишутся и создаются на века, для очень условного читателя, подразумевая, что его окончательная реакция возникнет по завершению чтения и его мнение сформируется после обдумывания прочитанного. Следующим шагом были моментальные радио и телевидение, создавшие эффект присутствия, особенно при совмещении прямого эфира с телефоном. Это был уже почти диалог, хотя и под наблюдением редакторов, роль которых заключалась в том, чтобы ведущий всегда оставался в контроле над ситуацией.
Но где-то в средине 1990-х традиционные вещание и доставка, основанные на передаче информации и ее носителей из центра контроля к массовому потребителю, состоящему из условных среднестатистических граждан, стала быстро размываться новыми информационными технологиями, позволяющих со все больше возрастающей точностью идентифицировать каждого отдельного потребителя и специфически подстраивать послание под его конкретные, индивидуальные вкусы и нужды. Раньше печатная продукция рассчитывалась на четко определенные слои населения, что, в условиях сословного деления и жесткой привязки работников к орудиям своего труда, соответствовало реальности. С началом радио- и телевещания станция посылала сигнал во все стороны (broadcast – буквально, широкий заброс) в надежде, что ее программа, отредактированная достаточно, чтобы быть приемлемой для большинства потенциальных зрителей и слушателей, заставит тех сознательно перевести приемники на ее волну. Это уже было общество потребления, в данном случае информации, но еще с классовыми различиями, что заставляло и бизнесменов, и политиков думать в категориях фокусных групп. Но затем кабельное телевидение и интернет вместо пирамиды или колокольни информационного распределения предложили концепцию сети и облака, где пользователь мог сознательно находить, создавать или менять содержание. Или, как сейчас принято говорить, контент. Иными словами, к началу 21 века, человечество вернулось к идее информационного диалога, один на один. То есть к доцивилизационному методу обмена информацией.
Да, да, вы здесь это читаете первыми в мире! Возможно, что информационные технологии возвращают нас в децентрализованный, сотовый мир, существовавший до того, как цивилизация, эта основанная вокруг городов система с централизованной политической, военной, экономической, культурной и религиозной властью, возникла, чтобы избавить человечество от необходимости зависеть от милостей природы. И, что интересно, именно с пролиферацией информационных технологий к нам возвращается интерес и ощущение взаимосвязи с природой. Мы пытаемся уже не взять у нее, а интегрироваться в нее. ИТ потенциально убирает необходимость в ЦИВИЛИЗАЦИИ! И это неплохо, так как цивилизация возникла совсем не от хорошей жизни, а скорее, как корсет необходим человеку с поломанной спиной. Но если, скажем, технология использования стволовых клеток для регенерации тканей тела излечивает больного, то и корсет ему ни к чему.
Поэтому, когда мы говорим о децентрализации в Украине, стоить помнить, что речь идет о процессе переустройства образа жизни на земле вообще. И проблема на сегодняшний день состоит в том, это требует умения налаживать диалоги, в то время как культурные установки и социальные инфраструктуры прошлого настраивают только на монолог. И столкновение теперь идет не между идеологиями, а между сторонниками централизованного монолога и распыленных, облачных, сетевых, сотовых диалогов.
Вернемся в 1990-е. Возможность свободного диалога невероятно значимо для человеческого самоощущения и самоопределения. Вместо тысячелетий выбора (это если еще его предоставляли!) между монологами сверху, человек мог снова вступить в диалог, быть услышанным, и не только непосредственным собеседником, а всем миром. То, что Высоцкий представлял как пародию, как буквальный бред сумасшедшего, стало явью:
Есть телевизор, мне дом — не квартира,
Баррозу: Путін казав мені, що не хоче існування України
Зеленський: Путін зробив другий крок щодо ескалації війни
Аудит виявив масові маніпуляції із зарплатами для бронювання працівників
В Україні почали діяти нові правила купівлі валюти: як тепер обміняти долари
Я всею скорбью скорблю мировой,
Грудью дышу я всем воздухом мира.
Было смешно, что человек не облеченный властью и не обремененный славой может претендовать на значимость только потому, что ему доступна информация извне непосредственной сферы его общения. Что, каким-то образом, как пел примерно в то же время Марк Болан (T—Rex):
что меняют выражение лиц у людей,
Но через 40 лет вы, лично вы из Мотовиловки, можете спокойно подписаться на Твиттер американского кандидата в президенты Дональда Трампа и комментировать в режиме прямого диалога. И как человек, который неоднократно заявлял, что свою информацию о мире он берет из интернета, Трамп вполне может прислушаться и к вам, особенно, если ваши мысли совпадают с его ожиданиями. Технология позволяет нам всем обмениваться информацией напрямую, не вступая при этом в личный контакт.
Но, как говорилось в предыдущей статье, «Смысл и нарратив: как оторвать Украину от своего прошлого», возможности человеческого мозга не безграничны, и, оказавшись в океане информации, без специальной тренировки он неизбежно страдает от информационной перегрузки.
Ведь в чем отличие технологии от изобретения? Изобретение — это единичное событие создания чего-то принципиально нового. Технология — это прежде всего процесс и инфраструктура, связанная с изобретением, направленная на массовое использование. И, следовательно, требует от пользователей способности изучить и найти возможные области ее применения, что, неизбежно, требует определенного времени и сопряжено с определенными рисками. И чем быстрее внедряется новая технология, тем сильнее ее влияние на сознание и психику ее пользователей. Это мы очень условно говорим, что Железный век сменил Бронзовый, понимая, что технологические перемены произошли не в один день, а в течение, по крайней мере, тысячелетия. Индустриализация создала жесточайшие социальные и психические проблемы, а она продолжалась порядка 300 лет. То ест, приспособиться к новому укладу жизни на основе определенных технологических инноваций берет время. И нервы.
Последние 20 лет совершенно изменили не просто способы, но сами понятия общения и взаимоотношения между людьми. Вдумайтесь в такой антропологический факт. 40 тысяч лет назад средний размер человеческого мозга превосходил мозг современного, цивилизованного человека. Вероятно, это результат специализации, которую обусловила технология оседлого образа жизни. Вместо универсала, который, помимо поиска пищи и укрытия, создания орудий и передачи знаний, пытался познать таинственный и угрожающий мир вокруг него, появились касты узких специалистов. Земледелец мог не воевать, воин не задумываться о смысле жизни, жрец не горбатился в поле. Требуется их общие усилия координировать цивилизацией, но по отдельности каждому из них напрягаться головой уже нужно меньше. И так оно шло, по крайней мере, 5-6 тысяч лет.
Но с завершением эпохи индустриализации узкие специалисты востребованы все меньше. Более того, с завершением эпохи сервисной экономики, массовый маркетинг исчерпал свой потенциал. Это значит, что человек больше не определяется его занятием и потребителю недостаточно иметь то, что есть у соседа. С наступлением всеобщего изобилия и падения уровня бедности в мире за каких-то полстолетия от примерно 50 до 10 процентов, у человечества появилось невероятное количество свободного времени.
В кастово-сословном обществе свободное время относительно, а личного времени нет как понятия. Крестьянин не перестает быть крестьянином, как монарх не перестает быть монархом даже сидя в отхожем месте. Каждый занимает свою нишу в любой момент жизни и четко соответствует ее рамкам, установленной модели поведения. Если ты напрямую не занимаешься крестьянским или царским делом, то ты к нему, так или иначе, готовишься. То, что нам может показаться спортом или развлечениями, тогда были, скорее, либо тренировками к реальным столкновениям, либо ритуальными действиями.
И лишь в 19 веке, скучающие английские аристократы создают современную идею спорта, то есть состязание и подготовка к нему без всякой практической или религиозной пользы. Для удовольствия. То, что это происходит в индустриальной Англии не случайно. Это еще классовое общество, но уже не сословное. Человек из социальной функции обретает индивидуальные черты, выражая себя вне круга своих сословных предписаний. И идея спорта, как некой параллельной действительности, быстро распространяется по индустриализирующемуся миру. Как, скажем, и танец кадриль, который из Франции распространился по миру с тему же кораблями индустриализации, и который считают своим и в России, и в Ирландии.
Я хочу сказать, что по мере того, как с развитием и внедрением все новых и продуктивных технологий, у людей появляется и будет появляться все больше времени и возможности заниматься херней. А при помощи информационных технологий организация этой херни становиться простым и неотвратимым делом. Поэтому вопрос состоит в том, кто, где и какой херней занимается.
Пару лет тому назад моя старшая дочь жила возле Оттавского университета. По субботам я помогал ей с покупками на неделю. И каждый раз на лужайке возле ее дома я наблюдал, как молодые люди, девочки и мальчики лет за 20, играли в Квиддич. Да, да, люди вполне призывного возраста, голосующие граждане и, надо полагать, студенты и преподаватели университета, уподобившись юному волшебнику Гарри Поттеру из серии книг Дж. К. Роулинг, скакали на метлах (летать не научились, ха-ха!) за мячиком и явно получали огромное удовольствие от такого бесполезного времяпровождения. Но, если подумать, я, ведь, тоже зачем-то пинаю мяч, почему-то ногами, что неестественно для прямоходящего с противостоящими большими пальцами рук, приспособленными для хватания предметов вроде мяча. И если почитать реакцию людей, впервые увидевших футбол, их тоже дико поражал идиотизм надуманной игры.
С постоянным расширением двухстороннего информационного потока, мы все больше начинаем идентифицировать себя не с нашим занятием, или нашим непосредственным окружением, а с нашими личными желаниями и чувствами. Что совпадает с индивидуализацией экономики и маркетинга, которые жаждут знать, чего и сколько мы хотим, нет, не мы, а лично я, лично ты. Апелляция к чувствам, обещание причастности к чему-то вне будничной рутины. Мир виртуальной реальности и воображения, как пестуемой с детства ценности. То, что видишь ты более реально, что сама реальность. И тут, неотвратимо, подтягиваются и политики.
Студент может скакать на метле в Квиддиче, программист одеваться в костюм Джедая или, кто знает, Русалочки или какой другой секси тян, и щеголять в нем на собраниях Comicon, осознавая, что все это косплей (cosplay), костюмная игра. И, спешившись с метлы, и снявши хвост, он возвращается к своим обычным занятиям до следующей игры. Мы можем стать героями, путь только на день.
Но что происходит, если ты вырастаешь в системе, где нет понимания и принятия условностей деления между виртуальным миром игры и действительностью? Позволю себе проиллюстрировать эту разницу в восприятии на популярном сериале «Игры престолов».
«Игры престолов» это занудные, ужасно намаляканные книженции, по которым сняли бестолковый ТВ сериал, полные банальностей, красивых голых женщин и дурацких драконов. Если бы не знать, что автор этого бреда сивой кобылы сам сивый мерин, толстый и старый, то легко было бы предположить, что создали это дело подростки, только что достигшие половой зрелости. И в этом его популярность. Эскапизм чистой воды, косплей, грешное удовольствие, он сделан для игры, он подчеркнуто нереален, ибо имей сериал малейшую зацепку с реальностью, без подчеркнутого элемента костюмированной игры он бы превратился в унылое изображение насилия ради насилия и набора театральных клише. Но это для западного зрителя. А в Восточной Европе, где идея иметь суп отдельно, и мух отдельно, еще не совсем привилась, сериал зачастую воспринимается довольно серьезно, чему я лично много раз убеждался. Они видят, они понимают, что «Игры престолов» это детский косплей, так же, как они осознают, что сборная страны по футболу всего-навсего пинает пузырь на газоне, но отделить воображение от действительности не в состоянии. Люди ищут и, главное, находят идеи и решения в там, где их изначально нет, потому, что им кажется, что взрослые не играют, а, значит, все должно быть взаправду.
Тебе доступны все современные технологии, все виртуальность компьютерного века, но недоступны психологические механизмы, позволяющие дифференцировать между фантазией и реальностью. У тебя есть возможность испытывать и выражать чувства, но это чувство того, что тебя обманули, чувство обиды, чувство мести.
Обратите внимания, какое количество Гиркиных и прочих возбудителей «русского мира» возникло из групп исторических реконструкторов, любителей того же косплея под другим именем. И ничего бы в этом не было плохого, если бы этот косплей оставался только игрой, имеющую начало и конец. Но в России, да и в Украине до определенной степени, военный косплей стал частью государственной идеологии и пропаганды. Никакой принципиальной разницы между Комиконом в Сан-Франциско и военными шествиями-парадами в Москве нет, за исключением одного — Комикон заканчивается, и люди снимают героические облачения и говорят нормальными будничными голосами.
То же самое происходит и с «исламскими» террористами в Европе и США. Почти повторяющаяся история. Мелкий гопник, часто второе поколение иммигрантов, причем не обязательно из стран, где идет война, иногда даже и не иммигрант, не вписывается в систему, алкоголь, наркотики, проститутки, тюрьма. И вдруг открывает для себя «джихад», благо, доступ к любым материалам в сети есть. И тут он может, даже не меняя своего нечестивого образа жизни, решить поиграть в косплей. Кровавую, но тем не менее, все ту же костюмированную игру, где он играет массового убийцу, который будет знаменит на весь мир в течении 15 минут. Это военные снайперы и уголовники-бандиты атакуют скрытно и уходят незаметно. В костюмированной игре важно, чтобы тебя заметили и оценили, в ней нет практического смысла или ритуального значения. Это потом кто-то примет на себя ответственность, а СМИ и все, кому не лень, будут анализировать до одурения что и как. Но время сейчас такое — избыточно информационное и виртуально-игровое.
И поколение ИГИЛ, в отличие от классических террористов Аль-Кайды, с ее внятной структурой и организацией, выросло не с «Калашниковыми», а мобилками и YouTube’ом. И бороться с ним гораздо сложнее, так как их цель – сам процесс конфронтации, любыми способами в любом месте против кого угодно. Их основное оружие – информационные технологии.
Когда после новогодних событий в Кельне я спорил с предвестниками скорого конца света, они мне неизменно заявляли: «Так что это, по-твоему, был флашмоб какой-то?» Да, именно флашмоб, метод моментальной и спонтанной организации события, используя социальные сети, чтобы достигнуть максимального количества желающих принять участие. Им одинаково возможно устроить День без штанов или бойню в дискотеке, причем, в отличие от хождения без штанов в публичном месте, для бойни достаточно и одного участника. Можно контролировать и отслеживать тайную организацию, но контролировать и отслеживать спонтанный призыв на авось довольно трудно.
Взлет Дональда Трампа и Берни Сандерса в американской президентской гонке тоже еще полгода назад казался невероятным. Оба маячили на политической арене десятилетиями без всякой надежды на серьезное отношение к себе. Почему же они выскочили сейчас? Помимо все прочей социальной, политической и экономической ерунды, информационные технологии позволили людям выражать себя напрямую, в обход редакторов. Что больше всего стремиться выразить человек в первую очередь? Свои страхи и обиды. Не обязательно реальные. Достаточно их чувствовать самому. Некоторые, когда-то имевшие ум и совесть республиканцы, теперь говорят в прямом эфире, что, мол, факты сами по себе не имеют значения, важнее как оно чувствуется. Поскольку американская партийная система не имеет жестких рамок, то группы самоорганизовавшихся активистов с чувствами, в основном обиды и страха, одевшись в костюмы революционеров, вполне способны влиять на процесс подготовки к президентским выборам. И слушая интервью со сторонниками как Трампа, так и Сандерса, ты начинаешь с ужасом понимать, что многие из них всего-навсего играют в косплей, что их не интересует детали политики и экономики, последствия их выбора, да и сами кандидаты их не особо интересуют. Для них самое главное – нарядиться в костюм борца с «системой» и притворяться, что ты герой сказки.
Еще в 1960-х известный юморист Арт Бухвальд смеялся над подобными экзистенциалистскими страданиями тогдашних хиппи: «Я полностью разочарован в жизни. К тому же, родители мне присылают так много денег!» В общем, полного иммунитета к массовому идиотизму ни у кого нет. Другими словами, мы не стремимся чего-то конкретного достичь, нам важнее, чтобы наши чувства определяли политику.
И если подойти к действиям Путина, Трампа или ИГ с точки зрения, что это проявления косплея, многие вещи обретают смысл. Так как если исходить из предположения, что они действуют рационально, согласно детальным планам, чтобы достичь конкретных целей, то можно свихнуться. Что многие и делают, пытаясь анализировать этот хаос. Но если все это костюмированная игра, пусть кровавая и потенциально опасная для мира, то многое становится на свои места. Игра – это процесс, цель которого сама игра, он самодостаточен и самонаправлен. Методы ее оппортунистические. Есть возможность – попробуем использовать, нет – и не надо.
Трамп уже дал знать, что внешнюю и внутреннюю политику полностью передаст вице-президенту, ведь это, в отличие от выборного флашмоба, не игра. Путин вполне мог и Крым легально перетащить, и Украину расколоть или завоевать. Но он предпочитает играть в собирателя земель и защитника веры, но сами по себе земли и вера ему не нужны. Как сказал, кажется, Василий Шукшин: “Детей я не люблю, но сам процесс…”
Стоит заметить, что элементы косплея присутствовали всегда, особенно в диктатурах 20 века, с их подчеркнутым вниманием к внешней эстетики мундиров, лампасов, эполетов и орденов на пузе. Один Гитлер тратил дикое количество времени на разработку дизайна костюмчиков и символики. Но у него, и у других злодеев, все-таки были планы, цели и стратегии. А современные, похоже, просто увлечены процессом игры, которая для них, действительно, игра. И это не смешно. Но это нужно учитывать.
Мы, вероятно, входим в период начала заката цивилизации, явления временного, а не абсолютного, обусловленного технологическими инновациями, так же, как в свое время технологические инновации цивилизацию и создали. Мир, похоже, рано или поздно станет сетью мелких автономных кластеров, условных семей или племен, связанных не родством, а интересами, не физически, а виртуально. Как уже сейчас я, находясь в Канаде, могу вести диалог с Украиной напрямую
Но сколько продлится период адаптации к новой реальности – трудно сказать. Все, что мы наблюдаем в последние 20 лет, иногда называют столкновением цивилизаций. Хотя, мне кажется, что это всего лишь последние попытки теряющей свою значимость и полезность общечеловеческой цивилизации, с ее централизованной политикой и религией, сдержать центробежное движение все больше индивидуализирующихся людей. Мы наблюдаем не кризис государства или нации или идеологии, а растущее осознание того, что мы – это не 12 рас, 200 стран, 400 наций, 4 основных религии, а 7 миллиардов личностей с мобилками, встроенные в единую сеть коммуникаций. Их необходимо научить работать с информацией.
Потому что в обществе изобилия слишком много свободного времени, и без хорошего образования, которое обязано включать в себя навыки организации досуга и вообще умения получать удовольствие от жизни, грань между фантазией и реальностью стирается. Играть в костюмированные игры нужно сознательно и по выходным.
Иначе можно и доиграться. В очередной раз.
P.S. Я вынужден довести текст до удобоваримого размера, хотя эта тема может быть раскрыта детальнее и объемнее. Поэтому, давайте договоримся, что написанное выше – это вопросы, на которые вы сами можете, при желании, найти свои ответы.
