Историческая речь Остапа Бендера о превращении шахматной мысли в прикладную науку не утратила своей актуальности и сегодня. Отрадно, что есть люди, которые не только это понимают, но и непосредственно претворяют научные идеи Великого Комбинатора в жизнь. И как неправы оказались скептики, безосновательно обвинявшие государственный административный аппарат, доставшийся в наследство от «злочынной влады», в игнорировании потребностей науки. Единодушие в отстаивании высоких научных идеалов, продемонстрированное в последнее время передовыми учеными из топовых институтов и, не побоимся этого слова, чиновниками-патриотами, вызывает слезы умиления даже у видавших виды старожилов от науки. Сейчас уже нет сомнений в том, что Новым Васюкам быть! Но победа далась высокой ценой. Целые поколения талантливых исследователей положены на ее алтарь. Эпичность баталий и масштабы трагедий поражают воображение. Наш долг (пока только моральный) воспеть тех, кто победил в этой битве интеллектуальных титанов.
Заскорузлость и консерватизм физики, химии, математики очевидны даже людям, бесконечно далеким от науки. Тлетворное влияние этих бесполезных дисциплин выходит далеко за рамки учебных классов и научных лабораторий. Пользуясь доминирующим положением, которое сформировалось в эпоху исторического материализма, представители указанных, с позволения сказать, наук с садистской изощренностью насаждали чуждые знания, не церемонясь в выборе способов и средств. Ситуация особенно ужасна, если учесть, что насилию подвергались дети. Сотни тысяч чистых детских душ навсегда искалечены биномами и законами одного английского самодура (согласно новому научному этикету имя самодура можно не называть), экспонентами, интегралами и прочим хламом. Ну а ужас, творящийся на естественных факультетах университетов, вообще описанию не поддается. За одну только квантовую механику следовало бы ввести отдельную криминальную статью в уголовный кодекс. Причем ситуация неуклонно и трагически усугублялась. Изучение точных дисциплин традиционно принимало нездоровые формы. Безосновательное требование к студентам уметь интегрировать и дифференцировать является чистым волюнтаризмом. Старый научный этикет поражает своей предубежденностью. Абсурдность требований относительно цитирования работ «папередников» ничем иным, как сектантством объяснить нельзя. И таких надуманных и немотивированных требований очень много. Все эти унизительные для свободного человека нормы десятилетиями держались на высокомерных профессорах естественных дисциплин. Уверенные в своей безнаказанности, апологеты научного снобизма окончательно потеряли чувство меры. Наивные. Они не знали, с кем имеют дело. Свободу, как известно, не остановить. Истинная наука с эволюционной неизбежностью шла к своему триумфу.
Протест зарождался в недрах профессионально-технических училищ, на заочных отделениях кулинарных техникумов, среди завхозов, комендантов общежитий, незакомплексованных секретарш и лаборанток, чиновников, судей, прокуроров, а также их жен и любовниц. Именно здесь сформировалась новая научная элита страны. Прошедшие суровую школу жизни, эти люди четко понимали, что настоящая наука делается не головой. Головой нормальные люди едят. В науке же главное — организация и системный подход. Только представьте: чтобы написать статью по физике или химии необходимо несколько месяцев только эксперименты проводить. Потом считать, писать, редактировать. А хороший организатор получает такого же уровня публикацию по одному телефонному звонку или за плату малую. Так кто тут лох, а кто — ученый? И думать особо нечего.
Основные баталии за новые подходы в науке велись (и еще местами ведутся — но это уже бои местного значения) вокруг формальных требований, предъявляемых к научному исследованию. Первый и наиболее важный рубеж, который предстояло прорвать новой научной поросли, был связан с неестественным дроблением науки по направлениям. Прием с дроблением искусственный, но действенный. Всякие масоны придумали его, чтобы простой человек запутался и не смог определить, в какой области знаний он является ученым. Один из выходов состоял в том, чтобы защищать диссертации, не конкретизируя научное направление. Первый эшелон научных первопроходимцев двигался именно этим путем. Даже сейчас в википедии в биографиях некоторых ученых можно прочитать, что они доктора и кандидаты то ли тех, то ли других наук. Но такой подход несистемный. Да и журналистов развелось много. Системное решение пришло оттуда, откуда не ждали. На горизонте, как путеводная звезда всего прогрессивного научного человечества, засияла Педагогика. Педагогика новая, можно сказать, Бурерожденная. Педагогика, которой подвластно все — от далеких галактик до забытых богом лептонов. Педагогика — Царица наук. Именно педагогика, как с очевидностью показали недавние исследования, впитала в себя все лучшее и прогрессивное, что было в других науках. Она же отбросила на свалку истории весь бред, которым забивали гражданам головы всякого рода естествоиспытатели. Но почему именно педагогика? Ответ прост. Ключевое слово здесь «системность». Пока представители других наук (которые и не науки-то вовсе на фоне новой педагогики) пытались чего-то там померять и посчитать, была сила, которая работала тихо и системно. Малыми ресурсами (годовой бюджет отраслевой академии в перерасчете на военное время — не больше двух полков, или, в перерасчете на мирное время, — не больше двух тысяч профессоров) педагогам удалось сформировать институциональную структуру, свободную от ложных оков практического разума, пребывающего в шорах повседневной реальности. Нерукотворный памятник силе духа людей, выпущенных из средней школы с вердиктом о неспособности к обучению от учителей-вредителей. Величественное институциональное творение, призванное служить высшей истине в самой сакральной ее форме. Истине, не подвластной критике и нападкам со стороны несведущих в педагогике сторонников застывших лептонных форм. Скромные бойцы невидимого педагогического фронта встали нерушимой стеной на защиту истинных научных принципов. Результаты не заставили себя долго ждать.
Серия экспериментальных педагогических исследований, проведенных с особым цинизмом, нанесла сокрушительный удар не только по основам реакционной физической доктрины, но и подняла на качественно новый уровень само понятие научной дискуссии. Наивные попытки апологетов застарелого физического учения не увенчались успехом. Отсутствие системного подхода и абсолютная институциональная несостоятельность не позволили им бросить даже тень сомнения на величественное здание, созданное педагогическим гением. Окончательную жирную точку в этом поединке Давида с Голиафом поставили экспертные заключения ведущих новонаучных институтов, подтвердившие триумф нового научного подхода. Синергетическая квазиунофантазия, взлелеянная в недрах душных чиновничьих кабинетов истовых патриотов страны и радетелей демократии, вырвалась, наконец, на свободу и зашагала семимильными шагами по научным просторам родины. Как говорится, большому кораблю — большое плавание!
Перспективы, которые открываются перед новой истинной наукой, поистине безграничны. Больше нет такого исследования, за которое нельзя было бы не дать степень доктора наук. Что это, если не демократия в самых высших ее проявлениях? Наука, близкая и родная каждому. Нет сомнений, что теперь каждая кухарка может стать доктором наук. Причем по основному месту работы.
Но важно не останавливаться на достигнутом. Первоочередной является задача по закреплению новых научных стандартов. Здесь имеется несколько принципиальных позиций, от которых никак нельзя отступать.
Во-первых, необходимо законодательно закрепить, что мысль, увиденная, или услышанная, или прочитанная, или приснившаяся, принадлежит всему человечеству и поэтому может использоваться как оригинальная при защите диссертаций, но строго при наличии устного разрешения от лица начальствующего из уполномоченного министерства.
Во-вторых, авторство научных работ должно определяться справкой из министерства. Наличие фамилии на опубликованной статье не должно быть причиной для признания авторства. Право авторства на уже опубликованное произведение должно реализоваться на основе открытого тендера среди независимых претендентов на основе правил, устанавливаемых уполномоченным министерством.
В-третьих, сравнение с реальностью результатов научного исследования следует запретить на законодательном уровне как противоречащее нормам научной этики и могущее нанести моральный урон исследователю.
Наконец, для всех сомнительных наук, вроде физики, химии и математики, следует ввести обязательную экспертизу на предмет соответствия исследования нормам педагогической этики. Экспертиза должна проводиться исключительно за счет так называемых исследователей.
Понятно, что перечень далеко не полный. Но это наиболее важные изменения, без которых совершенно невозможно побороть нездоровый оппортунизм, который еще местами цветет буйным цветом среди физиков, химиков и математиков. Но что тут поделать — если враг не сдается, его отменяют на законодательном уровне.
