За 10 лет Россия могла бы стать другой страной. Она могла бы превратиться из «империи ГУЛАГ» в нормальную европейскую страну, как большинство ее соседей. Но, как говорил Петр Столыпин: «В России каждые 10 лет все меняется, но ничего не меняется за 200 лет».
«Я уже устала от этой цитаты, но она содержит столько отчаяния, знакомого нам, что я хочу ее повторить», — пишет нобелевский лауреат по литературе Светлана Алексиевич в письме к погибшей 10 лет назад российской журналистке Анны Политковской на страницах Washington Post, передает УНИАН.
Американское издание напоминает, что Политковская была убита возле входа в ее квартиру в Москве в 2006 году. Каждый год в годовщину ее смерти лауреаты премии, названной в ее честь, пишут письма погибшей журналистке. В этом году такое письмо написала Светлана Алексиевич. Она вспоминает 1990-е годы, которые были «сумасшедшим, кровавым и священным временем». Россияне тогда были «преступно романтичными», и это приходится признать сегодня. Слишком наивно было поверить, что если на полках появились книги Александра Солженицына, Варлама Шаламова и Льва Гроссмана (за которые раньше сажали в тюрьму), если появились различные газеты и целый ряд партий вместо единой Компартии, то это станет началом нормальной жизни. Что россияне станут как все, присоединятся ко всему миру и перестанут пугать всех ракетами «Искандер». Митинги собирали на площадях сотни тысяч людей, которые скандировали «Свобода! Свобода!».
Казалось, что и замечательная русская мечта, с любовью созданная на кухнях, наконец становится реальностью. И буквально завтра наступит свобода. Бывший заключенный, который провел всю свою жизнь в колонии, сможет просто выйти за ворота и стать свободным за ночь. Но он не может быть свободным, потому что все что он знает – это тюрьма. Алексиевич пишет, что в 90-х действительно люди выходили на площади и скандировали «Свобода!». Но никто наверняка не знал, что это означает. И с этого все началось. Заводы, фабрики, исследовательские центры, предприятия начали закрываться. И что было сделано со всей обретенной свободой? Никто представить не мог, что придется быть свободным и в то же время бедным. Все хотели быть господином, а не слугой. Все только недавно вышли из социализма, где были бедны и равны в своей нищете.
Алексиевич пишет, что еще при жизни Политковской на телеэкранах появились «новые русские», которые ели черную икру и хвастались золотыми унитазами в своих персональных самолетах или самыми большими яхтами в мире. А тем временем где-то в Рязани или на Сахалине без работы и денег на это смотрели голодные глаза. Никто не думал о людях. Идеи лелеяли, а людей — нет. Теперь все удивляются, почему головы россиян забиты странной смесью из левых и правых идей. Потому что никто никогда не говорил с ними. Никто не взял на себя ответственность, чтобы объяснить все с телеэкранов.
«Теперь с ними говорит Владимир Путин. Он вынес урок из наших ошибок. Но проблема не только в Путине. Он просто говорит то, что люди хотят слышать. Я бы сказала, что кусочек Путина есть в каждом русском. Я говорю о коллективном Путине: мы думали, что главной проблемой была советская власть, но на самом деле она была в людях», — пишет Алексиевич. Советский способ мышления живет в головах и генах. Как же быстро сталинистская машина снова заработала. С какой ловкостью и энтузиазмом все снова пишут доносы друг на друга, разоблачают «шпионов», избивают людей за то, что они просто другие. Сталин вернулся! По всей России снова ставят памятники советскому диктатору, поднимают его портреты, открывают музеи в его честь. В 90-х, когда кто-то надевал футболку с фото Сталина или надписью «СССР», над ним смеялись. А теперь это считается нормальным. Десятки книг о Сталине лежат на полках книжных магазинов: о женщинах диктатора, о том, каким великим генералиссимусом он был во времена войны, о его любимом вине или сигаретах.
Трудно понять, как в людях сочетается скорбь за родными, убитыми Сталиным, с любовью к этому же убийце. Ностальгия по всему советскому. Россияне хотят получить шенгенские визы, иномарки, даже подержанные, но при этом обожают Сталина.
«Вещь, которую тебе, наверное, было бы труднее всего принять – это то, что россияне научились убивать своих братьев. Они научились ненавидеть. Я могу тебе рассказать, как в Москве таксист вытолкал меня из машины, когда узнал, что я из Западной Украины, что моя мама – украинка и что я люблю украинцев. «Крым наш!», — кричал он мне. «Нет, не ваш, он украинский». «Донбасс наш!». «Нет, украинский». Не знаю, Анна, правда ли твое сердце могло бы выдержать эту боль. Без сомнения, ты бы поехала на фронт в Украину. Без сомнения, ты бы писала свои честные репортажи оттуда», — пишет Алексиевич.
Она вспоминает, как во времена СССР тела солдат привозили в цинковых гробах из Афганистана и тайно хоронили ночью. Сегодня же Россия везет так называемые «грузы 200» из Украины и Сирии. Но есть и кошмарная разница. «Когда я писала книгу «Парни в цинке» о войне в Афганистане и шла на встречу с матерью, которая ждала гроб с останками сына, она встречала меня со словами: «Я расскажу все! Напишите правду». Сегодня матери молчат. Они говорят шепотом. Одна из них сказала репортеру: «Я не скажу вам ничего, потому что они не заплатят мне компенсацию за моего мертвого сына. Мне нужны эти деньги, чтобы купить квартиру для дочери». Когда это произошло? Когда? Когда мы развернулись и скатились обратно в темноту безумия, страха и ненависти сталинских лет. Мы до сих пор боимся открыто признать это. Но это так», — пишет нобелевский лауреат в письме Политковской.
Война продолжается. На постсоветском пространстве десятки журналистов были убиты. Каждый год в этом черном списке появляются новые имена. Жизнь в России до сих пор в лимбе, между хаосом и тюремным лагерем. Алексиевич считает, что не случайно в ее окружении люди часто говорят о прочитанных книгах о 1930-х годах в Германии или последние годы Российской империи перед годовщиной Октябрьского переворота. Почему так? Потому что слишком много страшных схожих черт между теми временами и жизнью россиян сегодня. Одни говорят о Третьей мировой войне, другие – о возрождении фашизма. Свобода – это длинная дорога. Это то, что было усвоено после смерти Политковской, так же, как и то, что на войне не может быть компромиссов. Даже малейший компромисс делает того, кто уступил, соучастником.
Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook
