Юрий Романенко: Демографический кризис не оставляет шансов для существующей модели государственности Украины

Численность населения Украины имеет устойчивую тенденцию к сокращению еще с 1990-х. В среднем с 1995 года Украина начала терять по 2-2,5 млн человек каждые 5 лет. Сейчас примерно 100 000 украинцев каждый месяц становятся трудовыми мигрантами, сообщает министр иностранных дел Павел Климкин. Тенденция последних лет — постепенное превращение работников в эмигрантов. То есть те, кто ранее расценивал работу за рубежом как временную, все чаще насовсем переезжают в другие страны. О вызовах, которые стоят перед Украиной за того, что из страны массово выезжают люди и можно ли изменить эту ситуацию в ближайшее время — в интервью политолога и эксперта по международной и внутренней политике Украинского института будущего Юрия Романенко.

Юрий, как бы вы описали текущее положение дел с эмиграцией из Украины? Ведь число тех, кто выезжает из страны, постоянно возрастает.

По факту Украина сегодня представляет гибрид феодализма с демократией и рабством, т.е.  – это гибридный микс из различных укладов, где разные социальные группы имеют разный статус, а соответственно – разные возможности,  мобильность и т.д.

Например, как показывает социсследование Украинского института будущего, почти 50% населения Украины никогда не покидали пределы своего района за последние 15-20 лет.  В основном это люди старшего возраста, которые за последние 10-15, а то и 20 лет никуда не выезжали. Они в буквальном смысле привязаны к земле, своим дачным и приусадебным участкам, которые их кормят.

В нынешних условиях можно говорить, что мобильность имеет только  10-12%, максимум, 20% населения. Наши исследования показывают, что за границу регулярно выезжает около 10-12% людей. Это и туризм, и бизнес, и трудовая миграция в том числе.

На ваш взгляд, какова реальная численность населения в Украине?

После  аннексии Крыма, после оккупации Донбасса, с учетом выезда из страны трудовых мигрантов, в Украине осталось примерно 35-37 миллионов людей при оптимистичных подсчетах. Из них мобильная часть – это 3,5-4 миллиона населения, максимум 6 млн человек взрослого населения. У нас где-то около 18 млн человек трудоспособного населения, где приблизительно треть уехала на заработки (постоянные или временные), еще треть — это бюджетники, которые практически не производят добавленную стоимость. Плюс — всякие лентяи, праздношатающиеся, молодежь, что сидит на шее у родителей, наконец, силовики. И на последней трети держится все. При этом это приблизительные расчеты, потому что мы не проводили перепись населения с 2001 года и достаточно смутно представляем, что у нас реально есть.

Большая часть социума – инертная, не видит альтернатив, не понимает их, критически не мыслит. Она находится под мощнейшим воздействием средств массовой информации, включая интернет. Но, прежде всего – под влиянием телевидения. 80% украинцев получают сведения о мире из телевизора. Поскольку критически мыслить в школах и вузах украинцев не учили и не учат, то эта масса населения крайне подвержена информационным манипуляциям  и интервенциям. По большой части, это такие большие дети – люди, которые не способны принимать ответственные решения, не способные нести ответственность за свои решения, не способные рационально жить и развиваться. Вот базовая рамка наших бед.

В Польше сообщают, что зарплаты украинцев и поляков почти сравнялись, и украинцам там готовы платить все больше. Те же поляки – владельцы ферм и другого бизнеса призывают польское правительство упростить правила трудоустройства украинцев в их стране.

Также в исследовании одного из сайтов по поиску работы говорилось: даже при понимании того, что ту же тысячу долларов при желании можно заработать и в Киеве, все равно многие используют любую возможность для выезда из страны.

Потому что проблема не в зарплате. Проблема в среде. В Польше вы получаете возможность жить без риска. Получаете возможность отдать ребенка в нормальную школу, в нормальный детский садик, лечиться в нормальной больнице. Все это поднимает ценность жизни за границей.

Например, возьмем Краков и примерно сопоставимый по количеству населения Львов. Города довольно близко между собой расположены, но в этих городах — различный уровень жизни! В Кракове транспорт ходит, как часы, есть возможность летать по всей Польше, есть возможность добраться в любую часть страны. У нас этого просто нет. Из Львова в Мариуполь вы не сможете доехать напрямую. А в Турции или в Польше – доедете. Поездом, автобусом.

Я по Турции ездил очень много. В какой-то маленькой деревушке в районе озера Ван вы можете сесть на автобус, который вас довезет в Бурсу, в Измир или в Бодрум. При этом, если Измир -огромный город, то Бодрум — это маленький городок на берегу Эгейского моря, но и туда можно доехать без проблем на комфортабельном автобусе из Карса или Хаккяри. Представьте, что вы из Залещиков Тернопольской области можете сесть в автобус, который будет ехать в Конотоп Сумской области или в Северодонецк.  В наших условиях нужно ехать в Киев, чтобы дальше доехать в областной центр и оттуда добираться в райцентр. Вот такие вещи составляют тот уровень жизненного комфорта, который привлекает украинцев в другие страны.

Есть мнение, что Украине нет особого смысла соревноваться с ЕС зарплатами для украинцев, ведь все равно мы  не сможем платить столько, как платят в Европе и проиграем это соревнование.

Многие люди едут в другие страны чаще за средой, а не только за деньгами. Ведь если вы в сумме получаете в Киеве тысячу долларов, то вы за эту тысячу долларов не получите того, что можете получить в Кракове. У вас будут проблемы с детским садиком или куда сдавать ребенка в школу. У нас низкое качество жизни. Масса моих знакомых едут в Краков не за деньгами, ведь иногда они получают вполне сопоставимые с нашими зарплатами деньги, а то и меньше. Но там они просто живут, как люди. И не собираются сюда возвращаться. Поэтому, если мы не начнем менять качество жизни, то мы действительно потеряем еще миллионы украинцев. Нам придется бороться за них, если мы хотим, чтобы Украина, в принципе, смогла существовать.

Новая волна выезда из страны наблюдается именно в последние несколько лет.

Есть фактор войны, которая способствовала безработице в восточных регионах Украины. Мы потеряли российский рынок и рынки в СНГ. Соответственно, потеряла работу масса людей. Местный рынок труда не может это компенсировать, ведь мы не создаем новые рабочие места в достаточном количестве.  У нас на государственном уровне пиарят, что в 2017 году построили 124 новых завода. Бесспорно, это прекрасно, что бизнес вопреки государственной политики еще умудряется что-то строить. Но реально мы до сих пор не решили проблему занятости. Формально Государственная служба статистики показывает нам низкий уровень безработицы. Ниже чем в Испании или Италии, но проблема в том, что украинцы стремятся в эти страны попасть, а не наоборот. Но если бы все люди, которые уехали, вернулись, безработица в Украине была бы чудовищная.  Кроме того, у нас масса скрытой безработицы: множество бюджетных организаций имеют в разы завышенное количество кадров, что является завуалированной формой выплаты пособий по безработице в форме зарплаты от государства.

Не стоит забывать, что у нас крайне неэффективная производительность рабочей силы: это показывают все рейтинги.

В Украине также крайне энергетически затратная экономика: мы тратим в 6-8 раз больше энергии, чтобы достичь того же результата, что и страны западной и даже восточной Европы. У нас более затратная экономика, даже если сравнивать нас с Белоруссией и Россией. При этом в России есть дешевые энергоресурсы, а у нас их нет.

Очень многие украинцы устали ждать следующие 26 лет “перемог”, поэтому начинают делать то, что зависит от них.  Действительно, ведь какой смысл еще 26 лет мучиться и биться над простыми, но в рамках Украины неразрешимыми задачами, если можно перейти границу и оказаться в обустроенном пространстве? Ты ощущаешь это буквально физически: любой, кто пересекал границу с Польшей, видит, как на таком же ландшафте появляется упорядоченность человеческой жизни. Вот ты едешь до перехода в Смольнице, прыгаешь по ямам, а потом раз и …. начинается ровное движение. Ровное, предсказуемое движение  — это то, что отличается развитое общество, развитую страну, от неразвитой страны, где постоянно нужны героические усилия, чтобы решить элементарные проблемы. Потому за урожай у нас “битва”, профилактика труб приводит к исчезновению воды на недели и т.д. Все это вырабатывает циничное отношение к своей и чужой жизни, потому что все знают, что в любой момент на твои труды кто-то плюнет и все пойдет наперекосяк. Потому социальные отношения примитивизируются и строятся на очень короткую перспективу по принципу  “лучше я кину тебя сегодня, потому что ты все равно меня кинешь завтра”.

Поэтому жизнь в Словакии, Венгрии или Германии кажется более привлекательной.  Для человека, который много ездит и был в различных странах, это очевидно и не требует доказательств. Наше государство и значительная часть социума не хотят  меняться. И под этим очень серьезные рациональные основания. А для той части социума, которая изменяться хочет, государство создало мотивацию на бегство отсюда. И люди бегут. Бегут уже миллионами.

Чем грозит ситуация, когда все так будет продолжаться и дальше?

Это не будет безгранично: если бегство самого трудоспособного населения продолжится, мы получим ситуацию, когда нам будет просто некому поддерживать эту модель.

Если из страны сбежит еще 3-4 миллиона активной части населения, у нас просто некому будет платить налоги, некому будет создавать спрос на импорт товаров широкого потребления. С которого, в том числе, и платятся налоги. Ведь доходная часть бюджета в прошлом году на 31% формировалась за счет таможенных поступлений, в том числе от импорта. Кто покупает эти товары? Их покупают остатки платежеспособного среднего класса. Плюс, конечно, импортируются товары первой необходимости.

То есть если уедет еще 3-4 миллиона, последствия будут очень серьезные.

Это будет коллапс.

А с учетом того, что за прошлый год уехало больше миллиона, то перспектива эта достаточно близкая?

В одной только Польше сейчас находится около 2 миллионов украинцев. Скорее всего, даже более двух миллионов. Мой товарищ  поляк живет в Великопольском воеводстве и рассказывал, что у них уже 100 тыс. украинцев. При этом Познань еще недавно не была особо популярна среди украинцев, больше ехали жить в Варшаву, Краков или Вроцлав. Но сегодня там настоящее нашествие наших соотечественников.  В Познане в некоторых ВУЗах украинцы там составляют 60% учащихся. Собственно говоря, такие ВУЗы только за счет украинцев и выживают, потому что в Польше такая же демографическая яма. Польша официально заявила, что ей для покрытия плохой демографии необходимо 4,5 млн. человек до 2050 года. И в ближайшие годы они готовы принимать 200-300 тыс человек в год.

Мы видим, как западная Украина плотно интегрировалась в экономику Польши и других соседних стран. При этом наша страна выступает в качестве сырьевого донора и рынка сбыта продуктов. Да, значительная часть украинцев  ездит челночным способом туда-сюда. Работает летом в Польше, потом на зиму делают ремонты дома, потом едут опять работать. Это особенно характерно для людей предпенсионного возраста 45-50 лет и выше. Более молодые украинцы предпочитают оставаться в Польше надолго, перевозят туда семьи и накопив денег часто едут дальше в западную Европу.

Активная миграция приводит к тому, что уже четко видно различие между регионами Украины. Жители западных областей используя короткое логистическое плечо чаще ездят туда-назад, а вот жители центральных областей едут на заработки в мегаполисы или за рубеж.

Четко видно, что возникают пустоши, особенно в центре страны, где территории остались вообще без населения. Как раз недавно я смотрел сюжет на одном из каналов о том, как в Черниговской области в прямом смысле исчезли десятки сел. Был сюжет, посвященный хутору, в котором осталась одна семья пенсионеров – бабушка и дедушка. До ближайшего магазина — 10 км. Такое же ощущение пустоты возникает, когда едешь по Бессарабии. Можно проехать десятки километров и не увидеть ни одной души.

С другой стороны, есть профицитные регионы типа Волынской и Ровенской областей, Закарпатья, где уровень рождаемости выше уровня смертности. Там за счет вовлеченности приграничных регионов в товарный обмен с Польшей и другими странами ситуация выглядит более жизнерадостно: фактически западные приграничные области уже в прямом смысле находятся в орбите Евросоюза, и вытягивают оттуда часть необходимых ресурсов. Поэтому там ситуация выглядит намного более живенько, чем на востоке Украины. Например, тот же Донбасс. Когда вы едете по дороге от Майорска в Харьков, то четко ловите себя на мысли, что на протяжении десятка километров вы не видите ничего: ни кафешек, ни магазинов, ни других признаков того, что здесь теплится жизнь. И вы с ужасом понимаете, что такая ситуация сложилась здесь задолго до войны, что там этой инфраструктуры физически просто не было. Жизнь начинается за Изюмом и расцветает ближе к Харькову, хотя сама глубинка Харьковской области тоже выглядит мрачно. 

В общем, мы получаем ситуацию, когда значительная часть территории страны оказывается в запустении, население оттуда уходит. Уходит куда? В мегаполисы типа Киева или Одессы. С другой стороны, есть регионы, которые выживают за счет экономического обмена со странами-соседями. Это не обязательно страны Евросоюза. С Белоруссией они тоже активно взаимодействуют: Чернигов с Гомелем, например, плотно завязан. Овруч с Белоруссией тоже плотно “работает”, например, на теме контрабанды нефтепродуктов. Вообще, нужно понимать, что значительная часть населения у нас занимается промыслами в неформальной экономике. Например, добыча янтаря в Житомирской,  Ровенской областях — это чисто промыслы, где работают десятки тысяч людей, которые начинают больше потреблять, строить дома, покупать машины. Это четко видно по городу Сарны (город в Ровенской области с населением около 28,6 тыс людей, через который проходит трасса международного значения М07, известная как «Варшавка» — ред.). Если вы проезжаете там в разное время, то четко видите, как изменяются Сарны с точки зрения формирования там инфраструктуры. Открываются СТО, ремонты траков, появляются новые заведения сферы питания. Потому что появился новый платежеспособный потребитель. Советую заехать на заправку ОККО и посидеть там в кафе и вы увидите массу интересных типажей. Люди делят за борщом янтарь, договариваются о сделках, знакомятся с девушками. Это и есть реальная Украина.

Но часть этих людей не занята легально, и налогов не платит.

Но если вы заняты в любой сфере, не важно – легальной или нет – есть экономическая база, которая позволяет вам решать свои проблемы. Да, не платятся налоги. И это одна из причин, почему люди отсюда бегут, особенно созидающая часть нашего общества – бизнес и так далее. Они не хотят платить налоги за то, чего не получают.

Проблема неуплаты налогов – это, прежде всего, проблема недоверия к государству, которое не является тем, чем оно должно быть. Государство не генерирует доверия, не поддерживает в социуме доверие как к самим себе, так и в отношениях между разными социальными группами и индивидами. Невозможно мобилизовать ресурс на решение важных первоочередных задач, если, во-первых, такие задачи не определены.

Государство в лице топ-чиновников не разворачивает четко всю картину вызовов, перед которыми стоит Украина. Во-вторых, значительная часть бюджета просто разворовывается за счет каких-то схем либо неэффективно используется.

На днях Счетная палата прислала мне на email отчет о том, что более 200 миллионов гривен, которые должны были быть направлены на лечение онкобольных, не использовались, а  в целом свыше 31% средств использовались с очень серьезными нарушениями. Вопрос: что это как не проявление неэффективности государственных институтов? Государство не может принимать решение даже в таких вопросах, когда нужна пересадка костного мозга в условии, что на эту пересадку есть деньги в бюджете. А эти деньги не используются. И это не только проблема здравоохранения. Возьмем Донбасс, где глушилки сепарских радиостанций и телеканалов  включили только через 4 года. И под это выдавались деньги западными донорами, но просто не умеют освоить. Откуда у людей будет лояльность к государству, которое не способно с толком использовать даже то, что есть в бюджете? Вот отсюда и уезжают.

Некоторые эксперты говорят о том, что украинцы, работающие за границей, переводят или привозят в страну суммы денег, которые эквивалентны 2% ВВП. В то же время премьер-министр Владимир Гройсман заявляет о росте ВВП на уровне около 3%. Корректно ли ставить в один ряд эти цифры? Или такое сравнение — манипуляция?

Официально ВВП у нас составляет около 100 млрд. долларов. Даже чуть больше. Переводы из заграницы составляют примерно 10 млрд — десятую часть  от ВВП. Как работающие вне Украины люди могут обеспечивать рост в 2% из 3%? Подобные выводы делаются от непрофессионализма и от того, что люди привыкли не отвечать за свои слова.

Подаваемый рост в 3% как успех на самом деле успехом не является, ведь мировая экономика растет быстрее. И мы с таким ростом отстаем даже от средне растущих государств. Экономист Олег Устенко часто приводит эту цифру: если Польша не будет расти, мы догоним ее только в 2050-ом году, а Швецию, если она тоже не будет расти и развиваться, догоним где-то к началу 2100-го.

С такими темпами роста мы не только Польшу не можем догнать, но и вообще никого не можем. Мы стагнируем. За 26 лет мировая экономика выросла в 2,5 раза, а мы потеряли около 30-35% своего экономического потенциала. Наши общие потери составляют приблизительно 300 млрд ВВП. То есть наш ВВП должен сейчас составлять полтриллиона долларов, то есть мы могли бы быть где-то на уровне Польши. Реально наш ВВП – где-то на уровне 160 млрд, потому что теневая экономика занимает около 50%. В реальном исчислении мы отстаем от Польши примерно в три раза.

Что государству надо предпринять в данном случае?

Это бессмысленный вопрос по той причине, что никаких действий со стороны этого государства не будет осуществлено. Оно не может их осуществить.

Почему?

Если государство даже не может определить цель, то как оно может мобилизовать ресурсы? Тебе как государству не доверяют. Это как с Бабченко получилось: даже если принять базовую версию, что там что-то произошло, то эту ситуацию обыграли настолько неуклюже, что подорвали остатки доверия к себе. Как в такой ситуации на такой низкой базе доверия можно вытянуть всю эту массу из болота? Никак.

Тогда поставлю вопрос немного по-другому. Как государству начать возвращать доверие к себе?

Это может произойти только путем переформатирования государства. Условно говоря, когда старая форма умрет, как это было с Оттоманской, Венгерской, Германской или Российской империями в 1917-18 годах.

Как это может происходить на практике в случае Украины?

Это изменение институтов, изменение общества. Но сначала – изменения внутри одной социальной группы, которую можно назвать модернизирующей. Затем эта группа завоюет власть, изменит институты и через контроль государства навяжет всем остальным группам новую модель поведения и отношений, как это сделал Ататюрк (первый президент Турецкой Республики, основатель современного турецкого государства – ред.) после развала Оттоманской империи

Форма отношений, в которой мы живем сейчас в Украине, себя изжила. Она просто нежизнеспособна. Когда из страны бежит самая активная часть населения, а другая часто просто сидит в тени, то что может быть более красноречивым показателем? Если государство не сохраняет продуктивную часть общества в Украине, на каком-то этапе, причем не очень отдаленном, будет просто нечем кормить бюджетников и пенсионеров. А дальше происходит коллапс.

Это то, что Рэндалл Коллинз (американский социолог, доктор философии, профессор Пенсильванского университета – ред.) описал в своей книге «Макросоциология». Срабатывают три фактора: фискальный кризис накладывается на геополитическое давление, которые вместе приводят к восстание масс. Дальше государство либо исчезает вообще, либо на его обломках появляется новое государство, как было во Франции конца 18 века. Тогда фискальный кризис породил массу проблем, которые привели к революции. Почитайте Михаила Зыгаря “Империя должна умереть”, где он на базе мемуаров современников описал как за 17 лет Романовы привели Россию к коллапсу. Вы там найдете много удивительных параллелей с нашим временем.

На ваш взгляд, есть ли понимание у наших чиновников, насколько вся ситуация с эмиграцией серьезна?

Мне кажется, что понимание есть. Об этом уже говорил и Рева, и много кто еще. Но нет конкретных продуктивных действий, направленных на решение проблемы. Их и не будет из-за кризиса самого государства, о котором я уже говорил. Ощущение угрозы у них уже появилось, а вот ощущение того, что нужно меняться – нет.

Реакции чиновников ни о чем не говорят, кроме того, что у них есть ощущение глубокого ужаса из-за осознания глубины той демографической и миграционной ямы, в которой оказалась Украина. И от осознания своей неспособности это преодолеть, вот и все.

То есть надеяться на какие-либо социальные программы в ближайшее время нет смысла?

Не будет никаких программ, потому что у нас осталось мало времени до выборов. Меньше года до президентских выборов, а потом – до парламентские. Хотя еще непонятно, в каком формате будут парламентские выборы, потому что новый президент может разогнать парламент и все пойдет совсем не так, как мы думаем сегодня.

Но суть в том, что для остановки эмиграции из Украины за ближайший год ничего кардинального не способно произойти. Старая правящая элита будет поддерживать консервативный режим и аккумулировать усилия, чтобы либо победить на выборах, либо свалить после выборов с ресурсами. Апеллировать либо надеяться на какие-либо шаги с их стороны не приходится. А вот дальше могут произойти существенные изменения в зависимости от того, как сложится поствыборный расклад и кто на этих выборах победит.

Сегодня мы имеем проблему коллективного вызова. Если вы много путешествуете по миру, то понимаете, что достаточно сложно интегрироваться в чужой социум, в чужую среду. Особенно если вы имеете амбиции и находитесь на более высоком социальном уровне. И если вы, допустим, хотите переехать в Штаты, скорее всего, вам особенно ничего не будет светить в первом поколении. Уже только ваши дети смогут продвинуться по социальной иерархии. Вы  сможете сделать это сейчас, но разве что если вы очень талантливы и востребованы.

Или, допустим, вы выезжаете в Хорватию. Какова перспектива у вас в Хорватии? В общем-то, сомнительная. У вас там может быть недвижимость, за счет заработанных в Украине денег вы можете купить там себе дом или виллу. Но с вовлеченностью в жизнь Хорватии будет сложно: это маленькая страна, в которой очень жестко разделены сферы влияния, вы – чужак. Для интеграции вам нужно потратить уйму усилий и, возможно, это будет неоправданно. Возможно, вам будет проще работать на глобальном уровне.

Например, зарабатывать роликами на Youtube или в IT тем самым не привязываться к местному ландшафту. Тогда вы будете эдаким транснациональным человеком без особой привязки. Для вас не будет особенно важно, имеете ли вы гражданство Хорватии, имеете ли контакт с местными людьми или нет. Когда вам надоест, вы переедете в другое место. Это в том случае, если вы можете производить глобальный продукт у которого будет целевая аудитория. Но если вы не такой человек, если у вас – ограниченный набор простых навыков, то вам, помимо всего прочего, в ближайшие годы придется все больше конкурировать с искусственным интеллектом, с роботами, автоматизацией.

Когда я шел на наше интервью, то посмотрел ролик о первом ресторане, который сделали студенты, в котором все блюда готовятся роботами. В этом смысле весь мир оказался перед революционными вызовами, которых не было никогда. Конечно же, мы в человеческой истории сталкивались с такими вызовами, которых перед этим не было. Например, с индустриализацией в 19 веке. Но тогда мы все равно имели дело с людьми, а сейчас будем иметь дело с искусственным интеллектом, который будет в той или иной степени прогрессировать. В ближайшие десятилетия он, как многие боятся, когнитивные способности человека не превысит. Но он однозначно многие функции на себя заберет, и это неизбежно.

Что это значит для того, кто будет искать работу?

Под вопросом окажутся десятки и даже сотни профессий, которые считались незыблемыми. Точно так же, как в начале 20 века кучеры исчезли как класс. Поголовье лошадей уменьшились в разы, ведь они оказались не востребованными с появлением трактора. Изменится характер социальных отношений. Люди будут уходить в виртуальную реальность: например, даже сексуальные отношения будут вытесняться роботизацией и виртуализацией. Потому что секс – это на 90% химия, происходящая в голове. Если человек будет погружаться в виртуальную реальность, которая будет давать ему те же эмоции, то это будет отражаться на взаимоотношениях между мужчиной и женщиной в реальности. Будет меньше контактов = меньше детей = меньше численность населения планеты. Это только часть революционных перемен, которые очень доступного и логично описали Юваль Ной Харари в “Человеке божественном”, Мартин Форд “ Роботы наступают” и прочие авторы. Мы не на пороге, а уже внутри этих глобальных перемен на мировом уровне.

Как это будет затрагивать Украину?

Украину это затрагивает напрямую: в докладах ООН, в исследованиях Оксфорда говорится, что в ближайшие годы будет ликвидировано около 60% рабочих мест в развивающихся странах. Очевидно, появятся новые рабочие места, но мы пока не понимаем до конца сколько мы потеряем. Количество рабочих мест, которое будет потеряно на мировом уровне, составит от 60 миллионов до 400 миллионов. Вот такой большой разброс.

Мы  — и общество, и государство, это игнорируем и ведем таким образом, будто революция промышленная и социальная нас не задевают. Вместо этого мы обсуждаем, будет или не будет Антикоррупционный суд. Мы мало задаем вопросы, зачем он в какой социальной среде он будет действовать, как эта социальная среда должна измениться, чтобы страна получила шанс.

Резюме: Украина находится в ситуации агонии старого режима, режима модели Второй украинской республики. Что делать  – на самом деле понятно. Но вопрос заключается в субъекте, который эти изменения может реализовать. У нас, на самом деле, не окончена революция 1917 года. У нас не закончилась буржуазно-демократическая революция и не решены базовые проблемы, которые были подняты тогда: не решен вопрос земли, не решен вопрос окончательного строительства нации. И это — в условиях, когда многие нации уже отмирают, когда вопрос государства становится неактуальным. Государства в том виде, который существовал со времен Великой французской революции, начали исчезать. Выживать будут сильнейшие государства и ПРОЧИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ. Государство не является единственной формой такой организации. . Особенно в условиях, когда растет роль корпораций и глобальных организаций.

Мы видим мощнейший кризис, который потрясает даже таких сильных игроков как США, Германия или Франция. Все это – последствия мощного давления и воздействия факторов четвертой промышленной революции, как ее называет Джереми Рифкин (американский писатель, философ, экономист и общественный деятель; теоретик посткапитализма и автор концепции «третьей промышленной революции – ред.) Поэтому при теперешней форме существования нашего государства любые попытки украинских чиновников изменить ситуацию все равно будут просто имитационными полумерами и ничем не закончатся.  Думаю, что наш последний шанс на серьезные изменения будет в 2019 году. Если к власти не придут люди с серьезными мотивациями ломать эту умирающую рухлядь и строить новое, то на следующем этапе нас ждет социальный надлом и вялотекущая жизнь в форме полураспадающейся Боснии Восточной Европы.

Источник: РБК-Украина

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook, на страницу Романенко в Facebook, на Youtube, в Telegram. Страница Украинского института будущего в Facebook, в Telegram, на Youtube