Владимир Грановский: Украина уже отказалась от Донбасса

"Хвиля" решила сделать стенограмму этой беседы Людмилы Немыри с Укрлайф с Владимиром Грановским из-за исключительной важности проблем, которые были подняты в ходе беседы. Владимир поднял очень масштабные проблемы и вызовы перед которыми оказалась Украина и дал ответы в очень доступной форме.

И снова здравствуйте! Это UKRLIFE.TV и мы продолжаем наш прямой эфир. После долгого перерыва к нам в студию приехал Владимир Грановский, которого мы очень рады видеть. Владимир, здравствуйте.

Добрый день.

Владимир, вот вы знаете, если позволите, я вынесу все текущие события немножко за скобки и обозначу для вас несколько таких глобальных тем, если вы не против. И вот видите, уже не дожидаясь, согласитесь вы или нет, сразу назову первую тему, которая, мне кажется, сейчас самая интересная.

Если проанализировать СМИ в разных частях света, то создается впечатление, что весь мир ждет, что если Байден станет президентом Америки, то будет business as usual, т.е. мир вернется на какие-то прежние рельсы. До Трампа, до коронавируса, до всех тех изменений, которые произошли за эти последние 4-5 лет.

И в этом смысле, считаете ли вы, что это действительно возможно? Считаете ли вы, что можно вернуться к какому-то старому, привычному, устоявшемуся, понятному для нас, для многих, очень приятному миру. Или все-таки это уже невозможно?

Вот этому миру, в котором правит Америка. Понятному миру, в котором США выполняют функцию мирового полицейского, обеспечивают стабильность на всем земном шаре…

Ну вы же тоже читали, что многие этого и ждут.

Я, честно всегда говоря, обращаю ваше внимание, вообще даже не ваше внимание, а внимание каждого человека: всегда, когда есть очень сильно выраженные эмоциональные ожидания, они никогда не состоятся. Всегда. Ну наверное каждый это испытывал в личной жизни, в политической жизни страны так сто процентов – эти ожидания никогда не происходят. Такие ожидания, как вы говорите, по поводу США откуда-то вернется. Во-первых, еще раз говорю – Байден никуда ещё пока не может вернуться – он там не был.

Что касается, если мы берем Америку как Америку, как государство, которое до этого всегда заявляло, кстати, это было первое государство в мире которое объявило весь мир зоной своих интересов. До этого, например, империи типа как Британская империя или испанцы или португальцы, они определяли зоны своих интересов. У кого-то это была Латинская Америка, у кого-то там Азия или что-то. Америка первая сказала, что весь земной шар зона ее интересов. Второй такой страной был Советский Союз, что выразилось во фразе «Пролетарии всех стран, объединяйтесь».

Поэтому Америка стала развивать торговый флот, торговля морем стала для Америки ключевым ее направлением глобальной экспансии и предъявления интересов во всем мире. Советский Союз через идеологию социализма-коммунизма, которая в принципе достаточно учитывая, что мир быстро меняется.

Вот если даже вернуться так, мы говорим: вот СССР мало просуществовал. Так сейчас все мало живет. Уже мы вошли в эру, когда уже таких длинных империй, как Византия нет, или Римская империя. Все уже очень быстро. И может быть, 70 лет это было много. Если бы мы эту тему обсуждали на лет 200 позже, мы могли бы сказать: так долго был СССР. А учитывая, что ХХ век был веком идеологий, ну капитализм, социализм, коммунизм, либерализм, ведь уже век идеологий прошел. Нет идеологий – это остатки, ошметки. Холодная война, которая была после Второй мировой войны, холодная война была основана на идеологиях. Но век идеологий ушел в небытие. Советский Союз умер вместе со своим временем.

Поэтому тот, кто говорит, например, о том, какие причины распада СССР, да мы из можем бесконечное количество назвать, самые разные – от предательства элит и заканчивая неэффективной экономикой, но в целом, если мы смотрим уже с 2020 года этого века, мы видим, просто СССР ушел вместе со своим временем.

Кстати, в это же время появился Европейский Союз. Считайте, уходящая эпоха, которая уже не строилась на идеологии, Европейский Союз. И любой человек скажет: так в ЕС больше социализма, чем в СССР. Да, но это не то, что на идеологии социализм построен, а просто потому, что мир изменился и живет по другим законам.

И если мы возвращаемся к США, которая удачно сыграла во Второй мировой войне и фактически вытащила себя из кризиса План Маршалла был не что иное, как вытаскивание из кризиса не только Европы, но и Америки, потому что Америка кредитовала, и фактически сегодня это называется экспортное кредитование, когда Америка сама себя кредитовала. Она выдавала деньги туда под собственную продукцию, под собственные услуги и оказывала эти услуги Европе, вытаскивала Европу за счет самой себя. Но ставила Европу в зависимость. Кстати, Западная Европа, а уже, наверное, и Европа до сих пор находится под протекторатом США. И на сегодняшний день базы американские это неприкасаемая территория на территории Германии, там, где они стоят.

Ну Трамп доказал, что прикасаемые. Перевел часть там…

Подождите, ну, это такие детали. В целом на сегодняшний день можно сказать, что мир, который был обустроен после Второй мировой войны в плане то, что было разделение сфер влияния СССР и США, то, собственно говоря, он даже усилился с точки зрения США. Поэтому вопрос заключается в другом: кризис, который переживает сейчас американская демократия, она его переживает, это же очевидно. Потому что если бы подобное происходило в России, то что мы видим, эти погромы на улицах, эти целые города, которые исключены из жизни общественной, политической культурной. Я не говорю сейчас про Детройт, который раньше выпал, который превратился в черную дыру в Америке. Таких много городов.

Если эти погромы, которые происходят в США, если бы произошли в России, то Россия бы уже разлетелась, она бы не устояла. Но поскольку США являются, кстати, в том числе и первой федеративной страной, это их тоже уникальное изобретение – федерация, является гибкой. Потому что если система не гибкая, то она ломается. А в США достаточно гибкая система. За счет разности законодательства в разных штатах, и культуры, культуры голосования даже, то она шатается, но она гнется. Гнется даже очень сильно, но не ломается. Но это если мы говорим про внутреннее устройство.

Если мы говорим про внешнее устройство, то на сегодняшний день, если говорить про авторитет Америки во всем мире, он очевидно чуть-чуть пошатнулся. И так называемые антиамериканские настроения в мире, они ведь давно уже имели тенденцию быть, и они будут дальше расширяться. Потому что уже если мы говорим про то, что мир изменился в плане интернета из новой реальности социальных сетей, то он изменился в том числе и в политике. Потому что тогда уже мы не можем мыслить, как говорил Александр Морозов, я с ним согласен, что геополитическое мышление неизбежно приводит к войне.

Так вот, США как источник стабильности, мировой жандарм, есть не что иное, как производное от геополитического мышления. Вот это ж геополитическое мышление так мыслит мир. Потому что в современном мышлении, которое еще не имеет названия, не может быть никакого жандарма мирового или двухполярной системы, это тоже геополитическое мышление, т.е. Россия и США удерживают стабильность.

Это все, этот мир уже не работает. И в этом смысле мы можем говорить о том что чтобы не происходило в США, кто выиграет, Трамп или Байден, точнее кто докажет свою победу, потому что выиграл уже Байден, но ему нужно доказать свою победу, то мы можем понимать, что все равно США теряет, а мир меняется. Как СССР ушел вместе со своим временем, так и США в роли мирового жандарма уйдет вместе с временем, где это было. Этого уже не будет. Но притом мир сопротивляется. Будущее всегда с прошлым вступает в прямой конфликт, в принципе иногда до войны.

Вот если вы обратите внимание, ведь и Первая мировая война, Вторая мировая война, она вся была связана с объединенной Европой. Ведь фактически Гитлер завоевывал Европу посреди единой Европы. Понимаете, в чем дело? Это же было его идея, единая Европа. Просто тот метод, который он избрал и подход к созданию реализации единой Европы, которая была достаточно более ранняя идея, он был, кстати, в этом смысле адекватен, потому что европейские страны согласились. Сломался этот подход только на том, что начал эту единую Европу расширять до Урала. Вот если бы он остановился на границах СССР, то он бы реализовал идею единой Европы. Но он решил ее расширить до Урала. Ну вот она и сломалась на том.

В результате пройдя войну, убивая друг друга 50 лет, европейцы собрались в единый Европейский союз, и таки пришли к этому через две войны. Вот это и есть конфликт прошлого и будущего, когда будущее требует объединения, а прошлое в этих подходах не готово к такому будущему, оно сталкивается. И кто-то, целое поколение людей не имели ни настоящего, ни будущего, ни прошлого – они находились в войне постоянной. Но зато потом было 50 лет благосостояния, которое в принципе заканчивается. То есть, хороших времен в ближайшее время не будет.

Подождите-подождите, давайте вернемся, я тут как раз вопрос записала. Я внимательно за вами записывала. Вот вы сказали, что двухполярного мира уже не будет, понятного, прогнозируемого. За счет чего будет поддерживаться стабильность, которая поддерживалась до этого за счет там биполярного мира, потом может быть однополярного мира, когда Америка была мировым жандармом. А что же сейчас?

Во-первых, стабильность в прошлом поддерживалась, по моему, опасностью ядерной войны.

Баланс такой.

Да. Насколько сегодня это является тормозом, я не знаю, потому что наука развивается, оружие развивается, и военные конфликты не являются чем-то таким, что людей пугает. То есть, мало того, даже если возьмете Украину, то здесь как-то почему-то никто войны не боится в плане высказываний.

Я все-таки скажу пару слов об Украине. Если мы возьмем Донбасс, то, когда вы едете по улице, видите там мы за мир, ОПЗЖ за мир, кто там еще за мир, ну за мир вообще. Вопрос заключается в следующем: так вот, мир или интеграция Донбасса – это абсолютно разные вещи, возможно даже разнонаправленные.

Ну давайте об этом подробнее. Это важно.

Да, даже разнонаправленные. Потому что реинтеграция Донбасса мирным путем в этих условиях уже невозможна. И военным невозможна. То бишь, реинтеграция Донбасса невозможна. А вот мир без реинтеграции возможен.

Ну, то есть заморозка?

Почему заморозка?

А что же тогда еще?

Смотрите, вы говорите сленгом.

Ну, конечно. Я так специально, намеренно это сказала.

Называйте это заморозкой, как угодно. А извините, если вы говорите мир, там мир всегда заморозка. Мир – это период между войнами. Так в этом смысле, конечно, заморозка. То есть, вот, грубо говоря, мы достигли мира, и живем в мире 20-30, 50 лет, а потом снова война. Так что, вы называете этот период заморозкой? Хорошо. Если вам нравится этот сленг, называйте заморозкой. Но я бы предложил мыслить более предметно, вот как мужчина или женщина. Женщина это, мужчина, все, вам направо, вам налево. Так я и говорю, мир. Я утверждаю, что на сегодняшний день, вот если глобальный вопрос.

Глобальные вопросы – пожалуйста, вот они у нас на территории развиваются. Вот что у нас происходит на территории, конфликт между США и Россией? Война Украины и России? Или гражданский конфликт? Я говорю все три момента, все три одновременно. Одновременно все три. И попытка свести этот процесс… А еще я утверждаю, что распадается Советский Союз. То есть, СССР продолжает распадаться. И кстати вот, Карабах — это тоже ведь последствия СССР, определенного административного деления, которое сегодня вошло в конфликт с существующим положением дел.

И в этом смысле Украина является сама по себе замороженным конфликтом. Поскольку будущее сформировано Советским Союзом, для простоты, с участием Красной Армии и КГБ. Ведь когда присоединяли в 1939 году Западную Украину, это ведь был замороженный конфликт? Замороженный конфликт. Закарпатье замороженный, Буковина, замороженный Донецк, Донбасс, территория Войска казачьего Донского, если не ошибаюсь. Все же это замороженные конфликты.

Мир в принципе — это и есть замороженный конфликт. А что здесь такого? Что здесь такого ужасного? Просто вы для себя решаете, мы все для себя решаем: мы хотим сейчас повоевать, а потом будет мир, или мы хотим сейчас мир, а потом будет война. Вот такой сложный выбор. Ну точнее несложный. Поэтому было нельзя избежать войны, как ее нельзя было избежать Вторую мировую войну. Поэтому наши бабушки и дедушки отвоевали, и мы жили в мире до какого-то года.

Теперь возникает вопрос – мы хотим продлить этот период мира?

Хотим. Ну конечно хотим.

Ну тогда вы должны понимать, что, когда этот период закончится, возможно вашим детям или внукам все-таки придется повоевать.

А может время войн ушло уже? Это же современный мир, куча новых технологий…

Да, как когда-то Фукуяма написал, если так, то история закончилась.

Ну вот, как-то так.

История не закончилась. Сама по себе история есть не что иное как изменение политических границ, границ государств. То есть, вы хотите сказать, что история закончилась? Уже сколько раз было – вот Россия нарушает принцип территориальной целостности. А что такое принцип территориальной целостности, что нельзя что бы границы двигались – это попытка остановить историю. Ну попробуйте ее остановить. Ну попробуйте, остановите историю. Сделайте так, чтобы так, как вот сейчас есть, так и будет. Так не бывает. Потому что история есть не что иное как атеистическое присутствие Бога. Вот если вы в Бога не верите, то вы называете это историей. А если вы верите в Бога, то вы считаете, что это Божественное провидение, что Бог так управляет миром, и делает это справедливо, как это было у староеврейского народа написано в Ветхом завете.

Поэтому заморозка конфликта, называйте так. Но я бы говорил все-таки мир. Потому что реинтеграция Донбасса невозможна. Минские соглашения устарели. Устарели, как устаревает человек. Потому что там уже государственный язык русский, у нас государственный украинский. Хотя обращаю внимание, у нас даже дискуссии нет на эту тему в обществе. Тотально все политические силы и все общественные деятели согласны, что украинский достаточно один. Проблема же в языке идет не потому, что государственный украинский, а потому что зачем вы влазите в быт людей, зачем в быту регулируете язык.

Поэтому на этом фоне можно даже пойти по Минскому соглашению – а украинский язык будет в Донбассе? Нет. Потому что принят закон, что русский государственный. Ну он просто принят. Хотите, чтобы они отменяли его? Почему? Ну такого не будет. Это значит, там уже не будет даже документов на украинском языке. Представляете? Я не говорю о куче других законов, которые мы попринимали, и они попринимали. Про тот же закон о земле. Ведь они же его не примут. Значит, уже не действуют законы центральные. Я думаю, там сотни таких законов принято. И как вы будете реинтегрироваться? Что вы будете реинтегрировать?

То есть, вы думаете, реинтеграция невозможна?

Я надеюсь, что не вы, но вы высказываете точку зрения людей, которые знают это, все знают, но это поза патриота.

Подождите, нас же сейчас смотрят на этой территории, на оккупированной…

Невозможна. Реинтеграция невозможна. В этих условиях невозможна. Невозможна.

А тогда как вы видите мир, вот мне интересно?

Давайте проще скажу: убрать войска, поставить пограничников. Создать границу. Граница.

И все.

Границу. Убрать войска. Пока там есть войска, любое перемирие это абсурд. Люди видят друг друга в оптический прицел. Ну, прошу прощения, это невозможно. Один выстрел, второй выпил, третий то, люди потеряли своих коллег, друзей, братьев, кого угодно, сыновей, друзей, ну не имеет значения. То есть, это война. И понять человека, сидящего в окопе, который вчера потерял своего друга невозможно рационально. И когда вы ему говорите: ты выстрелил, да, и будет стрелять. И будет прав, он будет в своем праве. И тот в своем праве. А вы прекратите стрелять. Кто прекратите стрелять? Собаки должны прекратить охранять дворы… То есть, это же природа военного, он обязан воевать.

Для того чтобы достичь мира, нужно просто войска увести и поставить пограничников. А пограничники не воюют, они защищают. Это другая сущность. Все, поставить нормальную границу. Это неприятно. Но чем быстрее мы это сделаем, тем мы быстрее наладим даже здоровые отношения, потому что мы начнем друг друга не воспринимать как враги. Да, мы будем разные.

Ну подождите, это же отказаться даже не от своей территории…

А то вы не отказались. Вы уже отказались. Украина уже отказалась от Донбасса.

Ну если только появится такой прецедент, могут быть последствия?

Могут быть последствия, конечно. Так проблема ж не в этом. Прецедент, кстати, уже появился, и опасность раскола никуда не делась. Задача элиты, которая сегодня во власти, иди завтра во власти – понять, что эта опасность существует, и нужно быть очень осторожными там, где Одесская область, там анклав, это Буковина, это Закарпатье, это Галичина, это частично даже может Волынь, не знаю. Я просто не был никогда на Волыни и просто не хочу просто ляпнуть, что попало. Поэтому эта проблема есть. Она будет всегда оставаться.

Знаете, для людей, которые любят примитивные примеры, могу сказать, как бы вы не любили своего супруга, он вас, опасность развода всегда есть. Нету гарантии от развода. Никакой. Даже венчание. Люди венчаются, разводятся, казалось бы, уже, да. Поэтому опасность есть. Но нужно чтобы вы, если вы беретесь за управление государством, прожили с этой опасностью, спали с этой опасностью, и не допускали возможность ее оживления, этой опасности, превращения в монстра. Раскола.

А эта вот ситуация раскола есть. Опасность раскола есть. Она совсем находится в другой плоскости. Если вернуться к местным выборам, которые мы хотели обойти, я обращаю ваше внимание, что есть две т. н. антагонистические партии, это ОПЗЖ, где лидер Бойко-Медведчук в зависимости от подачи, а там Порошенко. И фактически я утверждаю, что и та и та партия движется в идеологии реванша. И Порошенко движется в идеологии реванша, вернуться на пост президента, и Бойко движется в идеологии реванша. Не в смысле что он движется, я имею в виду что в каком потоке идеологическом движется сама партия. И вот фактически сегодня повестка такова, что эти две силы сдавливают, сдавливают Центральную Украину.

Центральной Украиной я называю широкий спектр, я там считаю, что даже мы можем считать часть Тернопольской области, Ивано-Франковской, Волынь Центральная Украина, Харьков я считаю Центральная Украина, Это не восточная Украина. То есть, географически да, политически нет. Харьков и харьковчане — это типичный человек с центрально украинским сознанием. Восточная Украина я считаю это больше туда - Донецкая, может быть Луганская, может частично Николаевская. Короче, Восточная Украина это туда ближе к югу, такая как бы екатерининская дуга ( Грановский подразумевает территории, которые получила Российская империя во времена правления Екатерины Великой, когда в результате нескольких войн с Оттоманской империей во второй половине 18 века Россия получила под контроль северное Причерноморье и ключевые порты, что позволило в 19 веке начать масштабный экспорт зерновых – прим. «Хвилі»)

И если, грубо говоря, представим себе, что это произойдет, и в результате эти две силы (ЄС Порошенко и ОПЗЖ – прим. «Хвилі») и создали основные тенденции. Потому что в центре у нас только «За Майбутнє» сейчас появилась партия и Юля. Люди, живущие в Центральной Украине, не осознают себя таковыми. Они не осознают, т. е. не являются еще силой. А вот эти две, это активные группы электоральные.

Так вот, в случае победы одной из них – это гарантированный конфликт. Гарантированный конфликт. Представим себе, Бойко становится президентом. Что происходит на западе Украины? Все, непредсказуемо. Представим себе, Порошенко становится во второй раз. Вот теперь Харьков был центром, становится востоком, при таком сценарии он становится востоком. Как он и стал востоком после того, когда началась т. н. украинизация. Если бы не было т. н. украинизации, то он бы никогда не был востоком.

Харьков - украинский город еще больше, чем какой другой на западе. Может быть даже больше, чем Львов, поскольку Львов находился под Польшей, в нем может быть много таких польских кровяных телец. Харьков — это абсолютно украинский город, еще бывшая столица Украины со всеми вытекающими отсюда амбициями украинства. Вот в чем дело. И нам нужно менять эту идеологию. Тоже самое кстати во всем мире.

Вопрос как мы мыслим. Или вот даже вот сейчас обращаю внимание, когда говорю центральная власть. Вот сейчас децентрализация, местная власть, центральная власть. Ведь центральная власть — это же метафора. Власти нет центральной. Есть власть у народа. Есть органы, уполномоченные представлять народ на центральном уровне, но это не центральная власть. Мы присваиваем функции существования, т.е. мы функцию превращаем в вещь. Представляете, какую мы делаем подмену. Это же магия. Но когда вы превращаете функцию в вещь, тогда эта вещь оживает и начинает жить своей жизнью.

Говорит: мы не можем отдать Центральную, говорит какой-то пацан молодой, который занял какой-то пост в Администрации Президента, или там кто-то в Кабмине, дети пришли управлять страной. Мы не можем что-то отдать, потому что местные какие-то царьки… Кто вы? Вы кто вообще? Ну кто вы, чем вы отличаетесь от другого гражданина Украины?

Их народ избирал. У них вот мандат есть, между прочим.

Функцию выполняют. А не править в прямом смысле. Он что, начальник теперь? Это его функция. Они ж создали Слуга Народа. Они служат народу, а не управляют народом. А управляют они государством в интересах народа. Значит, будет все наоборот. Потому что он себя овеществил. Он думает: блин, это же я теперь начальник. Ого! Трындец какой-то. Что я могу сделать: могу подписать такой закон, такой закон… Мудрый правитель так никогда не будет делать. Но мы имеем дело, молодые люди пришли к власти. Тут такое дело.

Поэтому возвращаясь еще раз к вашему вопросу, когда же будет стабильность. Вот возьмем на примере Украины. Вот ее никогда не будет, пока у нас повестка для будет задана конфликтом т.н. запада и востока. А я утверждаю, что нету запада и востока. Его просто нету. Это эффект 2004 года.

Есть единая Украина с эффектами, которые возникают в связи с ее формированием историческим, поскольку часть территории Украины была под Австро-Венгерской империей, часть под Российской империей, часть с выраженной может быть такой советской ностальгией в силу формирования. Но большая часть тела Украины, кстати, которая даже не вошла в административные границы, потому что такой же украинской территорией является Кубань, например, ментально, часть Воронежской области, часть Курской области, она просто не вошла. Взяли вот так нарисовали. Не вошла.

Сам факт деления Украины на восточную, западную и центральную уже является конфликтным рисунком. Уже.

У вас есть альтернативное видение? Вот вы говорите, что Украина едина.

Не едина. Я утверждаю, что нет. У нас есть территории, которые были насильственно присоединены или оккупированы, как-то Закарпатье. Закарпатье было просто оккупировано Красной армией. Там же проживают венгры. Они же проживают на своей территории. А мы говорим: нет, вы живете на Украине. Они говорят: так мы не против, но мы обращаем внимание, что мы живем на своей территории. Мы же не за отсоединение, ничего. Нет, но вы будете делать как мы хотим. Ну посмотрим, давайте. Давайте проверим, как вы, как мы.

Начинается сначала внутренний конфликт, который перерастает во внешний. Что в Крыму и произошло. Когда Крыму сказали: будет так, они сказали хорошо, дождались ситуации, проголосовали против. Секунду, вот это же и есть скрытая опасность, которой мы должны бояться. То есть, опасность раскола существует. Худшее что может быть, когда это не отколы, как у нас края отпали, Крым и Донбасс, а когда конфликт пойдет внутри тела.

За счет того, что сжимается центр.

Да, за счет того, что сжимается центр. И поэтому как бы я с большим уважением не относился к Юрию Бойко и Петру Порошенко, могу сказать, что их противостояние губительно для страны. Губительно для страны их противостояние. Но проблема в том, что именно это противостояние не дает им наращивать рейтинг. Ну именно это. Порошенко выходит с плакатом «Мова чи смерть». Так мова, чи смерть? Так может смерть? Легче будет без вот этих лозунгов? Как такой же можно ставить лозунг? Чья смерть, кстати? Чья смерть? Когда он такое пишет на слогане, когда на Софиевской площади ведет толпу с таким плакатом. Это про чью он смерть говорит? И он осознанно, он или его консультанты драматизирует, радикализируют простую тему. А у нас ее нету.

У нас все двуязычные. У нас нет проблемы. Никто не хочет русский государственный, даже ОПЗЖ. И так называемый реванш, который фактически идет как ответ на украинизацию востока (неправильное суждение востока – части Украины) тоже идет. И люди говорят: а почему вы нас говорите на каком языке говорить, мы же согласны что украинский государственный. Да пусть хотя бы в Администрации начнут говорить по-украински, в Кабмине. Все центральные органы власти говорят по-русски. Чего вы тогда заставляете людей говорить в быту, в кафе, зачем вы это делаете?

Я утверждаю, что это осознанно вбрасывается конфликт, потому что они позволят наращивать электоральную базу. Это губительно для страны. Можно ли это остановить? Вот спросите себя, меня спросите – можно ли это остановить? В этой логике нельзя. но нужно это сразу сказать, что данная тенденция губительна для страны. И если они сойдутся, соединятся, то произойдет взрыв, и люди, которые не хотят… Ну я там не хочу быть за Путина, я не хочу, но я хочу говорить на русском, но я не за Путина – ни фига, ты за Путина, ты ж по-русски говоришь. Нет, нет! Да! если ты не за Путина, говори по-украински. Почему, откуда такой…

И тебя запихивают в выбор, в котором ты не знаешь, что происходит. Я говорю по-украински, мало, надо постоянно. Бред какой-то, как будто театр абсурда. Это и есть театр абсурда. Или мы вступаем в Европу. Мы ж в Европу не вступаем. Все знают, что мы не вступаем в Европу.

Одно дело думать, другое дело утверждать, Потому что Европейская Солидарность, которая назвала себя так, специально, подло назвала себя так, ну чтобы было ЕС, буквально бьет в больную точку тех людей, которые действительно бы хотели, искренне хотели, чтобы мы стали членом Евросоюза. Мы даже ничего на эту тему не делаем. У нас вообще не идет никакого процесса интеграции. Даже интеграции, не говоря членства. Но поскольку у людей не хватает квалификации, они смотрят телевизор, они думают: блин, а если Порошенко выиграет, может мы вступим в Европу? Может вступим? А вдруг, давайте попробуем.

Ну лжет, врет. Ну врет человек. Врет. Вместо того чтобы сказать, что мы не вступим в Европу в ближайшей, ну обозримые десятилетия. Но это не страшно. Можно просто фактически брать лекала европейские и не придумывать эти бесконечные антикорупционные органы, которые управляются извне, а делать как в Европе. Вот давайте как в Германии сделаем, как в Австрии, ну близкие нам страны. Ну давайте делать как в Европе. Почему?

Кстати, почему у нас нет второй палаты парламента? Сейчас неизбежно встанет о ее необходимости. Потому что, если децентрализация, органы местной власти должны иметь свои представительства и в центре. Их что, будут партии защищать? Это неправильно. Ведь вторая палата парламента она ж не просто ведь кем-то выдумана. У нас обсуждают, но это будет долго обсуждаться. Нам нужно менять систему государственной власти. Надо менять. Медленно делаем. А что-то, когда вы делаете медленно, оно теряет свой смысл. Медленно, как в кино. Вот идете в кино, вы дошли до кино, а оно уже закончилось. А вы нарядились, между прочим.

Так и здесь, вот закончится это кино европейское, а целое поколение будет туда идти. И целое поколение будет лишено будущего. Потому что вместо того, чтобы идти в Европу, оно могло делать что-то другое, и построить это. И это другое было бы здесь в этой стране. И ты мог бы сказать: вау, я построил. А так мы построили Гулливер, Парус и Оушен Плазу, и больше ничего. Мы не можем даже построить кольцевую дорогу вокруг Киева. Мост не можем построить, ни один. Ничего не можем построить. Так что же это…? А все, потому что мы живем отсутствующим будущим. А мы не строим.

Мы имеем право строить свое будущее, и построить. И как многие поколения, которые родились в начале века, и у них сначала была революция 1917 года. Они же ее не хотели. Потом у них был т.н. НЭП, а потом были репрессии и Голодомор, а потом Вторая мировая война, а потом восстановление. Это два минимум поколения вообще не имело будущего. И только возможно уже наши, мои родители начинали что-то планировать, и он произошло чуть-чуть. А так люди заставали свое настоящее в войне, в тюрьмах, в лагерях. Пусть это была великая война, но все равно это война. И аж только восстановление. Это же круглосуточная работа.

Что это за будущее? Нам строили, строили, строили, и сами будущего не имели. И я утверждаю, что и наше поколение, вот сейчас (я не говорю про себя, потому что в этом смысле я уже наверное перехожу в другую возрастную категорию), если мы говорим о том поколении которое верило в Европейский Союз, и уже 25 лет как я слышу, что мы вступаем (за это время все страны вступили), то оно потеряло будущее. Потому что в это время оно что-то не сделало, что могло сделать. Зато за это время разрушилась куча заводов, которые были никому не нужны, потому что в ЕС они не нужны, эти заводы. Потому что в ЕС это все есть.

Я просто говорю, что если вы, ваши мечты, т.н. мечты не базируются на реальности, то вы теряете будущее. А в этот момент вы живете надеждой, ожиданиями вместо того, чтобы строить что-то реальное. И построили бы, вот в чем дело. Пусть это было бы меньшее, но оно было бы настоящее. И сейчас проблема не только в Украине, эта проблема есть во всем мире.

А какое будущее мы строим? И вы задали этот вопрос правильно – какое будущее мы строим? Я утверждаю, что сейчас из-за того, что мы живем все, тотально живем представлениями о старом мире, а по факту в новом. Поэтому никто не понимает вот это, что это такое. Ну что это такое? Здесь новая реальность, в которой все живут. Мы обсуждаем патриотизм, когда новое поколение уже вообще живет в мире, в котором нету стран. Они, конечно, знают, что эти страны есть, когда пересекают границы, но это такое неудобство. Такое. Его можно преодолеть. Оно не страшное. Ну и что оно есть, сталкиваются с этим.

Мы еще не можем осознать мир, в котором мы живем. И на этом фоне разговоры о роли США, которая как страна, не как государство, является заложником… Этот новый мир катком идет и по самим США в том числе. И они сами не понимают, что это за новый мир, в котором они живут. Раньше было понятно, вот Россия враг, ядерная угроза… Сейчас уже не так. Совсем не так. И Китай это показал.

Китай вырвался в мировые лидеры. Все не понимают, что с ним делать. Что теперь с ним делать? А у него есть экспансия? Есть. Он делает экономическую экспансию, вкладываются огромные деньги в экономику Евросоюза, Африки, в месторождения… Что с этим делать? Заняли полностью товарный потребительский рынок в США, они проснулись – все китайское. И тоже нельзя сказать, что это подделка, это качественные продукты. Они строят свою экономику с огромной скоростью, заводы, пути железнодорожные. Это уже не тот Китай. И они сделали это за короткий период времени. А мы это осознаем? Может нам нужно подумать об этом? Ну, об этом.

А мы обсуждаем еще постсоветское состояние территории, вот как распадается СССР, как Россия претендует на Беларусь, на Украину, на Молдову, на Армению, на Грузию… Это, знаете, такое ощущение что вот если бы это было кино, то сидят такие старики и обсуждают вот как было вот. Уже все не так. Нет, оно и так тоже есть, конечно. Так тоже есть.

Получается, что часть огромная, 90% населения застряла в прошлом и не может оттуда выскочить. А оно, будущее и настоящее, несется вот так, поверх голов. Вообще несется… Что ж происходит? А вот это несуразица какая-то, изменение климата. Только климат в другом смысле. Поэтому вот и все, мы не осознаем, не осознаем, что новый мир уже наступил, а мы его не можем увидеть.

Означает ли это, что в новом мире каждый сам за себя? Это касается страны, я не знаю, может быть регионов теперь, может быть…

Нет, так никогда не будет. Идеология индивидуализма она, конечно, очевидно, за последнее время выросла значительно сильно. Так никогда не будет. Потому что все равно вы будете говорить на каком-то языке, быть частью какой-то культуры или какой-то религии. Все равно будете. Это же, как говорят, по спирали движется, можно сказать по качели. Потому что спираль не что иное как качели. Просто взгляд, смотря как вы смотрите на это, в каком, в 2D или в 3D измерении. В 3D измерении будет спираль, в 2D будет качели.

Вот как оно происходит сегодня в социологии: украинское общество хочет сильного лидера. Правильно, потому что нет лидера. Будет сильный лидер – будут хотеть демократию. Это просто вопрос для страны: зачем проводить социологию? У нас сейчас в стране нет лидера. Зеленский понятное, что дело не лидер, это очевидно. Значит, нам нужен лидер. Ну да, нужен лидер.... Потому что есть такая привычная форма мышления. А может быть эта развилка между демократией и лидером не верна?

Ого, вы сейчас вообще все разрушите. Все устои разрушите. Ничего не останется под ногами. Обо что обопремся то? Ничего ж не остается.

А почему? Смотрите. Я говорю: представьте себе, что когда была война между Югом и Севером в США, тогда, в те далекие времена, они бы пригласили консультанта из Великобритании. Из Франции. Вот помоги нам. Он бы говорил им как во Франции – вот давайте сделаем как во Франции. Говорят: у них не подходит как во Франции. У них уже война идет. И они первая нация в мире, которая воздает до этого немыслимые категории. Во-первых, нация в отличии от национальностей.

Во-вторых, они придумывают вот эту федерализацию. Они назвали это союз государств, потому что в США слово штаты не существует, это мы говорим штаты. Вообще то United States of America — это Союз Государств Америки. Но мы, конечно, не говорим государств, мы говорим штаты. И за счет того, что мы сломали язык, то мы думаем, что есть такая административная единица штат. Ее нет. И американец мыслит, что он является частью нации, но живет он в государстве Пенсильвания, которое добровольно является частью великой Америки. Ну так, это ж совсем новая категория. До Европы, по-моему, до этого не дошла до сих пор. До сих пор не дошла.

Может быть пойти что-то по типу Евросоюза. Ну туда идет. И вот эта вот идея, что весь мир является интересами Америки. Это же были с точки зрения мыслительной, политического мышления революционные вещи. Так представьте себе, например когда это было в Америке, а мы живем в 2020 году и обсуждаем «одна мова, одна нація». Причем нациями, национальностями. То есть, обязательно оно тождественно. То есть, мы нацию вне национальности не воспринимаем. Ведь это же ошибка. Это ошибка даже с точки зрения теории и практики. Но мы не хотим это слышать, потому что мы говорим: посмотрите на Польшу.

Ну давайте посмотрим на Польшу. Так в Польше была частная собственность на землю даже во времена СССР. Давайте посмотрим на Польшу. Давайте, на Швейцарию давайте посмотрим. Вы куда не посмотрите, все не так. А вы хотите взять чуть-чуть там, чуть-чуть там – так не получается, ребята.

И с точки зрения современного мышления Украина как будто бы, знаете, вот вы говорите заморозить конфликт. А есть то, что мы сами себя заморозили. Нас закрыли в холодильник, заморозили наше мышление, и оно вот так вот как в виде обледеневших форм и находится. И мы вот этим делимся. Но он скрипит, когда мы сталкиваемся. Поэтому у нас дискуссии на телевидении в основном носят обвинительный характер, т. е. мы обвиняем друг друга. В чем, не знаю там, 5 колонна Кремля, эти поросята, соросята-поросята будет точнее, потому что не совсем поросята, это сплав людей, любителей Порошенко и Сороса. Поэтому это не имеет отношения, собственно, к животным. И вот мы обвиняем друг друга.

И когда я читаю, что одни обвиняют тех, другие этих… Что это за дискуссия? Что это за диалог? А кто обсуждает страну? Никто не обсуждает страну. А ведь очень важно различать, что есть национальности, у нас их много, нация, она несформированная, поскольку нельзя сформировать нацию на одной национальности. Страна как некоторый объект, положенный на карту. Ну государство — это не страна. И еще влияние, которое мы оказываем на соседние, ну куда там, мы не оказываем влияние. А вот на нашу территорию оказывают все влияние. Вот вам и имейте в виду.

Вот вы имеете в виду: сама граница страны огромная, а государство в этой стране имеет вот такое масенькое значение. И наоборот, в какой-нибудь Великобритании, в Японии, маленькая страна, а влияние ее огромное, выходит за пределы границ. А у нас вот так вот, в селе бегает такое маленькое животное территорией Украины, властью называется. Ну такое верткое.

Ну какую-то безнадежную картину нарисовали.

Почему безнадежную? Что не сделаем мы, за нас сделает история. Все что не сделает история, за нас доделает Господь Бог.

Нет, нет, какая это слишком долгосрочная перспектива. Помните? Жить в это время чудесное как-то не хочется.

Ну а как вы хотите…

Я хочу вот чего-то прямо сейчас, в ближайшие пять лет. Я хочу. Это же наша с вами жизнь и все прочее.

Смотрите, это очень просто. Очень просто.

Ну давайте, вот что-нибудь.

У нас сегодня самая большая проблема (если не берем эпидемию, это во всем мире) это конфликт на Донбассе. Ведь смотрите, у нас же за Крым война не идет. У нас нет конфликта по поводу Крыма. У нас есть это Крымнаш, я согласен что Крым наш, Кубань наша, Дальний Восток наш. Все это наше. Это прекрасно. Это все поэзия. А Донбасс?

Донбасс, я утверждаю, к сожалению, если в статусе Крыма – то наш. А реинтеграция Донбасса невозможна в ближайшее время. Не готово общество.

В существующих представлениях об Украине Донбасс реинтегрировать невозможно. То есть невозможно. Нам фактически нужно заняться своей континентальной частью. Но обязательно убрать военный конфликт. Кровавый конфликт. Вооруженный конфликт. Называйте его как угодно. Все равно, хоть война с Россией называйте, но его нужно убрать.

Ну это ж не только мы решаем. С той стороны же тоже есть. Не мы же одни стоим.

Нет, мы их не отпускаем. Смотрите, там же проблема в правовом. Мы их не отпускаем. Достаточно не признать эту территорию, ну, нам нужно считать ее своей. Но отвести войска, поставить пограничников, провести обыкновенную границу, наладить пункты пропуска и начать экономическую реинтеграцию. Все. Мы сделали? Я знаю, что это невозможно.

Вы просто говорите: как сделать. Вот так, сделали. Раз сделали – вторая часть. У нас есть проблема, которая заключается в том, что мы находимся в сложной системе экономических договоров. Я имею в виду Соглашение об Ассоциации с ЕС. Оно достаточно одностороннее, и в сторону Евросоюза. Наши рынки открыты, их не открыты. Нам нужно фактически пересматривать свои отношения с ЕС, убирать эту поэтическую мудотень по поводу того, что мы вступаем, становимся членом… Мы не становимся членом, это понятно. Процесс расширения ЕС закончился на границе Варшавского договора. Все. Это было еще тогда понятно. Потом появилась программа Восточного партнерства, туда вошла Белоруссия, Грузия, Армения, Украина, Молдова, т. е. страны, которые не будут членами ЕС. Для них отдельная программа. Прекрасно. То есть, тогда уже было понятно, что мы не будем членами.

Нам нужно пересматривать свои отношения с ЕС. Обязательно. В пользу хоть какого-то паритета. Потому что мы зажаты. Понимаете, мы находимся экономически в изоляции. И русский рынок для нас закрыт (кстати, что тоже нужно его открывать), европейский закрыт нашим же договором, Соглашением об Ассоциации.

Так называемый безвиз есть не что иное как подлог и обман, потому что фактически он открыл путь нелегальным рабочим, которые могут приезжать туда на три месяца, работать, уезжать. А мне что, как, я в Европу езжу на три дня. Мне этот безвиз ничего не дает. Я оформлял раньше на два года визу и все. Это же затратно поехать в Европу, извините. Вы купили самолет, заказали гостиницу, вы там пробыли, вы за два дня потратили сколько денег – несколько тысяч долларов. Я прошу прощения, это дорого поехать в Европу. Так что нужно отдавать себе отчет, для кого это было сделано. Это для себя же и сделали, чтобы сезонные рабочие заезжали.

Нужно пересматривать это все, приводить все к реальности, уходить от зависимости от долгов. Потому что мы живем в вымышленном мире финансовом. Нужно жить по средствам. А мы сегодня зависим от того, даст нам МВФ деньги или не даст. Это же неправильно само по себе. Представьте, если бы вы зависели буквально от меня… От мужа нормально. А если бы семья ваша зависела от некоего третьего лица, и каждый раз он приходил и говорил: ну что, вы мне должны, а что делать. Ну, я сейчас скажу, что делать. И будет говорить, что делать. И вы зависите полностью, потому что боитесь вылететь на улицу.

Это же нельзя так жить ментально. А мы так живем. Поэтому надо уходить от зависимости или связанной зависимости от внешнего кредитования. Я не говорю отказываться, я говорю от зависимости. Ну и соответсвенно следующий пункт: нам нужно приводить нашу систему госуправления в соответствие с европейскими лекалами. А не строить бесконечное количество антикоррупционных органов, суть которых только одно – контролировать и держать за одно место чиновников. А он же их не преследует – он их держит, чтобы они когда попались, чтобы они политически знали, что говорить и куда идти.

И что делать.

И что делать. Вот простой план действий из пяти пунктов, который я вам описал.

Кто реализовать то будет это все?

Кто хочет…

В смысле кто хочет? Есть у нас еще кто хочет?

Кто любит Украину как люблю ее я? Не знаю. Ну давайте проверим. Потому что, когда я говорю такие простые, элементарные вещи, ты натыкаешься на дискуссию. Я спрашиваю: а в чем дискуссия? Ну вот, например, ну мы же не можем отдать Донбасс… Так вы его уже отдали. Вы можете не отдавать. Так вы его уже отдали.

Что мы еще не можем? Избавиться от внешней зависимости, финансирования. Почему не можем? Мы можем. Можем. Мы могли продать трубу и отдать тут же долги, она все равно у нас не работает.

Как это не работает?!

Ну как не работает. Через два месяца достроят Северный поток и будете гонять там, она будет убыточная.

А что, если не достроят Северный поток? Или с Байденом достроят?

Да ну, Бог ты мой. Посмотрим. Знаете, говорят, что кур доят. Пока осталось чуть-чуть.

Северного потока?

Да. А если достроят, что будем делать? Потом будем говорить: ой, блин… Да говорили, что Крымский мост не построят. А построили. Мы тоже говорили – а нельзя построить Крымский мост, там зимой такие штормы, там невозможно. Построили. Так вот, давайте посмотрим: Соглашение об Ассоциации можно пересмотреть? Можно, и даже законно.

На Донбассе мир установить можно? Без реинтеграции. Пока без реинтеграции. Вам высокопоставленный чиновник Резников сказал: через 25 лет. Все, я с ним согласен. Через 25 лет. А сейчас – мир. А сейчас мир. Прямо сейчас мир. Это легко делается в одностороннем порядке – выводятся войска, ставятся погранцы, делается граница – все. Все.

То есть, они в наступление не пойдут.

Ну конечно же не пойдут. Они чего, больные на голову? Это же им конец. Ну тогда как только они это делают, они теряют легитимность уже, не смогут пойти в наступление, понимаете? Потом войска отошли от фронта, они ж никуда не делись. Мы же войска не за территорию Украины вывели, извините, мы их отвели от линии соприкосновения. Отведите войска дальше. Куда же они пойдут. Погранцы что, стоят? Вон Брестская крепость сколько защищалась.

Это плохой пример. На всякий случай просто.

Я имею в виду, что вы не убираете военную защиту границ, вы меняете функционал военный, другой род войск ставите. Какая сейчас стоит задача у армии, которая на границе? Вот какая у них военная задача?

Охранять.

Так это делается пограничниками тогда, ребята, а не армией. Армия должна нападать, атаковать. Я как человек, который был связан когда-то, читал книжки про войну имеется в виду. И вот спрашиваю: что там делает армия? Если там охранять, тогда пограничники, пункты пропуска, и медленная, медленная реинтеграция на социальном и экономическом уровне. Человеческом. Но потом, кстати, может быть и да, кстати.

Ну это Приднестровье такое, правда?

Может быть. Но не война. Уже не война. Там люди подрываются. Что такое одна смерть – это мало. Для кого-то мало, для кого-то целая жизнь.

Это драматично конечно. Ну что тут говорить.

Ну вот вам есть план для страны я рассказал. В чем проблема? Почему его не сделать? Что мешает? Кто мешает?

А вы скажите кто мешает. Мне прямо интересно что вы скажете.

Я и говорю что…

Это же вот нет, не надо это подвешивать в воздухе, Это кто виноват, что делать. Мы знаем эти вопросы.

Когда я пишу свои тексты просто про друидов, все думают, что я дурачусь. Я не дурачусь. Я еще раз говорю: проблема заключается в том, что реальность нам не дана, понимаете?

Мы живем в вымышленном мире, т. е. мы не видим мир. Мы мир не видим. Мы живем в вымышленном мире. В мире, в котором есть Америка, которой нет уже, той Америки уже давно нет. Мы не верим, неужели такое может быть в Америке? Да, это реально происходит в Америке. Да нет, это не то, это русская пропаганда. Нет.

Ну есть такое дело.

Так же по всем пунктам. И России уже той нету. Есть какая-то другая Россия, но мы ее не видим, потому что Россия агрессор. Все, мы не можем. Что такое Россия? Это агрессор. Больше ничего. Ну может какая-то музыка есть? Нет. Никакой музыки там нету, ничего там нету. Только агрессор и все. Ну может там люди хорошие есть? Не может быть такого. Это исключено. Хорошо, понятно. О чем мы можем поговорить? Ну конечно есть хорошее рвение, это пятая колонна и все. Ну вот мы живем в каком-то простом мире наклеек. Что такое мышление может решить? Если оно неспособно поставит цели, поставить задачи, увидеть проблему, решить проблему в обозримые сроки. Например, в течение года. Года. Как вот Крымский мост построили. А у нас не могу построить объездную дорогу.

Знаете, почему Киев на третьем месте по загрязнению? Транзит всей страны идет через Киев. Это нормально? И все дизель. Скажите мне пожалуйста, кто здесь живет, в этом городе. Люди? Нет. Я не верю, что здесь живут люди. То есть, если бы люди знали, каким воздухом они дышат, они бы здесь не жили. Но они едут, продают квартиру у себя дома и снова приезжают сюда в самый центр грязи. А если бы они знали, какую воду они пьют, они бы здесь не жили. Но они здесь живут. И хотите сказать, что это нормально? Нет. Точнее, это нормально, потому что люди живут не в реальном мире, а в вымышленном мире, хотя они живут в Киеве. Область, он переехал в Киев, это так круто… Он молодец. Молодец. А может там лучше жить?

Там работать негде. Жить негде. Перспектив нет. Вот так.

Так конечно же нет работы, потому что работа есть в Европе. Понимаете? В Европе есть. Потому что есть такой мир, в котором все есть только в Европе. У нас нет ничего. У нас вообще ничего нет. Не только работы. Поэтому отсюда бежать надо. Это вот этот вымышленный мир. Это же неправда. У нас все есть.

И у нас землю сразу нужно продавать вот так, сразу всю. А может по частям? Нет, сразу всю. Ну почему? Вот это вот, понимаете, мы живем в вымышленном мире. Почему я так это рассказываю в частных дискуссиях. Я например же не выхожу на все эти политические шоу, потому что невозможно обсуждать что-то. Слово за слово, и ты попадаешь в дискуссию, в которой нет никакого смысла. Потому что смысл разговора состоит в том, чтобы говорить о государстве, о стране, о своем народе, и вы видите проблемы. Я, например вступаю в дискуссию когда я сомневаюсь. Я тогда говорю: послушай, у меня есть такая точка зрения, я в ней сомневаюсь. Вот давай я ее выскажу, скажи мне, как ты видишь ее со стороны?

Поэтому я сомневаюсь где-то в своей позиции по Донбассу, но я ее высказываю. Скажите мне другое, я уже поскольку прослушал всех, говорю: ну нет другого решения. Нету, нету. Нет и не будет. Минские соглашения не подходят. Конечно же не подходят, да это всем понятно. Переговоров вести с боевиками не будем. Не будем. С Путиным не будем. Не будем. Как мы ее решим? Вот с этим вы загнали себя в угол.

Переговоры вести не можем, Минские соглашения устарели, выборы провести на Донбассе мы не можем, потому что мы фактически легализируем их, закон об амнистии принять не можем… Нет, мы можем принять закон об амнистии, но только для тех кто не воевал. Но для них и не надо закон об амнистии, поймите, ребята. Надо как раз закон об амнистии тех, кто воевал. Нет, мы никогда не примем такой закон. Так другой и не надо, ребята. Ну, то есть, вы себя обставили такими кирпичами, стенами, и говорите: а как же мне найти выход из этой дыры. Ну еще одна стена есть, щас ее замуруем. Все замуровали. А теперь, где выход? Да, теперь уже нету. Уже нету выхода. Ну все, теперь уже нету. Вот так. И так по каждому пункту.

А отказаться от зависимости от МВФ можно? Можно. Можно. Задачу поставьте. В течение нескольких лет. Да, не сразу. Мы будем заимствовать, но уже не будем зависимы. Задачи такой никто не ставит. Соглашение об Ассоциации кто-то будет пересматривать? Нет, потому что же это нужно заявить свою позицию. Та Боже, это же страшно поссориться с европейцами. Они же могут наказать, по попе побить.

Денег не дать.

Не дать денег. Еще и могут визу не дать.

Да. Кстати.

Так что же это тогда за национальная элита, которая боится наказания как боится ребенок? Если ты мужчина, если ты защищаешь свой народ, где за тобой 38-40 миллионов людей стоит в ожидании того, что ты будешь их защищать. А ты боишься, что тебе визу не дадут?

Так на хер ты такой нужен! Зачем ты такой нужен!? Иди бизнесом занимайся. Туда должны идти бесстрашные люди. Потому что они защищают не себя, а 38 миллионов человек. А вот это сейчас сопляки бродят. Сопляки или коммерсы у власти.

Что-нибудь хорошее надо в конце сказать. Еще. План есть, это хорошо. Надо что-то другое. Что такое план? План – это план. А кто его реализует? Когда его реализуют? Вы же сами понимаете…

Нет, я так не сказал. Я как раз так не сказал, что некому реализовывать. Я провожу большую работу, убеждаю в том, что все реалистично. Все то, что я сказал, реалистично. Это не вымысел. Это не замки воздушные. Это все лежит вот так на поверхности. Нужно всего лишь захотеть. Для того чтобы захотеть, нужно любить. Без любви никак нельзя. Думать. Без мышления никак нельзя. Ну и воля нужна еще. Воля нужна.

Потому что будут издержки. Например, могут не пустить в Европу. Ну не страшно. Считайте, что эпидемия коронавируса продлится еще на 5 лет. Ну не будете ездить в Европу. Хоть страну посмотрите свою, узнаете. Там сколько прекрасных мест есть. Поездим по стране. Поразвиваем. Так что знания нужно. Знания можно взять и у них позаимствовать. Знания есть в Европе. Мне кажется, очень толковые знания. Знания точно есть у них, я бы взял знания у Европы. Не дадут – украл бы.

Владимир Грановский был сегодня у нас в студии. Прямо даже отпускать его не хочется. Владимир, спасибо Вам огромное. Были очень рады вас видеть.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, канал Юрия Романенко на Youtube, канал Юрия Романенко в Telegram, страницу в Facebook, страницу Юрия Романенко в Instagram