Война идентичностей в Украине и в России

Общаясь со своими товарищами, приятелями и просто знакомыми, я в нынешней непростой ситуации начала 2014 года вижу их дезориентацию и кризис идентичности.

Даже люди с хорошим мышлением и где-то даже рефлексией несут пацифистскую чушь, злоупотребляют иронией, призывают к единству непонятно кого непонятно в чем или участвуют в истеричной и агрессивной коммуникации с призывом «нужно поубивать» (причем неважно кого).

Чтобы преодолеть дезориентацию, нужно ясно и четко оформить возможные идентификационные альтернативы. Личное самоопределение в этих альтернативах позволит преодолеть кризис идентичности. Личное самоопределение, будучи доведено до группового (партийного), позволит нам размежеваться.

И лишь размежевавшись, мы сможем осмыслить наше размежевание и объединиться на новых основаниях. Без четкого размежевания и его смысловой рефлексии никакое объединение невозможно.

…………………

Три идентичности

В российско-украинском конфликте 2014 года столкнулись три принципиально разных идентичности.

Первая идентичность это национальная или даже националистическая украинская идентичность. Ее носители выступают за украинское национальное (националистическое) государство. Основные идеи: 1) национальная организация мира является основополагающей для разделения территории мира на государства; 2) монополия государства сохраняется в части гарантий развития культуры и языка титульной нации; 3) корпорации должны служить интересам нации или хотя бы не вступать с этими интересами в противоречие; 4) лишь нация может являться основанием гражданского общества, через посредство которого она осуществляет контроль за государством и корпорациями; 5) объединение диаспор по миру возможно лишь на основе национальной культуры и, прежде всего, языка.

Вторая идентичность это имперская российская идентичность. Ее носители создают великую Российскую империю. Основные идеи: 1) государство довлеет над входящими в империю нациями, и, прежде всего, над титульной нацией (русскими) (наднациональная территориальная империя); 2) государство во имя мощи империи сохраняет монополию над распределением природных ископаемых между корпорациями и над контролем массового сознания (империя ренты и контроля); 3) лишь непосредственно управляемые государством корпорации могут быть крупными, остальным это не позволено (корпоративная империя); 4) лишь государство может даровать свободы гражданскому обществу в том количестве и в том их объеме, в каком считает нужным для блага империи (империя ограниченной свободы общества); 5) империя является экспансивной по отношению к территории стран-соседей и агрессивной по отношению к остальному миру (агрессивно-экспансивная империя).

Третья идентичность это сетевая. Эти люди не только ведут коммуникацию в социальных сетях, но и опираются на социальные сети в целеполагании своего взаимодействия. Основные идеи: 1) топологическая (нетерриториальная) фрагментация мира; 2) отказ от монополии государства на многие виды инфраструктурных услуг; 3) корпорации начинают предоставлять все больше инфраструктурных услуг вместо государства; 4) увядающему государству и усиливающимся корпорациям могут противостоять лишь разноуровневые сообщества, создаваемые внутри традиционного гражданского общества, но к нему уже не относящиеся; 5) эти сообщества объединяются в сети (посредством, прежде всего, телекоммуникаций и Интернет) – они соединяют различные топологические фрагменты мира, создавая мировую сеть поверх государственного-корпоративной организации мира.

Третья идентичность является множественной (политарной), но не постмодернистски-множественной, а конструктивистки-множественной. Она базируется не на эклектически соединенных истинах, а на сложной модели разноуровневых метафизических истин со своей конструктивной онтологией истины (истина сложная, но одна). Первая и вторая идентичности являются унитарными, поэтому тотальными и стремящимися к доминированию над другими идентичностями.

Унитарная идентичность, отказываясь от столкновения с другой унитарной идентичностью, разрушается. Поэтому первая и вторая идентичности обречены вступать в конфликт друг с другом и с другими унитарными идентичностями. В этом их слабость при взаимодействии с конструктивной сетевой политарной третьей идентичностью. Политарная идентичность способна поглощать унитарные идентичности без столкновения с ними.

Третья идентичность считает две другие идентичности архаичными и настроена к их конфликту примиряюще. Первая идентичность пассивно-агрессивно настроена ко второй («не трогайте нас, и мы вас не тронем»). Вторая идентичность активно-агрессивно настроена к первой (раскол, ассимиляция, унижение, уничтожение внешних врагов). Обе идентичности (первая и вторая) настороженно настроены к третьей идентичности, считая ее легковесной, идеалистической, бесперспективной.

Поэтому война между первой и второй идентичностями происходит в пользу третьей идентичности. Территориальная фрагментация мира не является обязательным условием топологической фрагментации мира в понимании третьей идентичности. Война не является целью или средством для третьей идентичности. Поэтому носители третьей идентичности являются единственными, кто не готов брать в руки оружие, предпочитая вести войны концептуальные, информационные и экономические. С точки зрения третьей идентичности, и первая, и вторая идентичности обречены на разрушение посредством войны между ними: оболванивать и убивать людей за эти бесперспективные идентичности бессмысленно.

Смысл украинской революции 2013-2014 годов – в опоре на первую идентичность сформировать третью идентичность и предъявить ее в оформленном виде миру. Смысл российской агрессии против Украины – не дать сформироваться третьей идентичности в своем развитом виде в Украине, архаизировать и фашизировать первую идентичность, вынудив ее носителей к военному столкновению с более мощными в военном и ресурсном плане носителями второй идентичности.

Каждая из трех идентичностей присутствует как в России, так и в Украине. Поэтому российско-украинская война первой и второй идентичностей невозможна без внутренних войн в России и в Украине.

…………………

Фашизация Украины и России

Элементы фашизации существуют в первой и во второй идентичностях.

Давайте приведем основные признаки фашизма (национал-социализма) в его наиболее последовательном виде. Фашизм представляет собой союз крупных монополий с государством, ориентация общества на создание колониальной империи (за счет внешних врагов), сплочение общества против этих внешних врагов для экспроприации их бизнесов и аннексии их территорий, нагнетание агрессии в обществе против внешних врагов и готовность к войне с внешними врагами, опора на полицию и армию против общественных протестов и создание военно-полицейского режима, тотальное оболванивание населения через СМИ.

В первой идентичности национальная фашизация является следствием попытки свергнутой власти придать украинскому обществу черты фашизма. Союз государства с крупными монополиями/ в Украине все еще не разрушен: новая власть опирается на временный олигархический консенсус, особенно в ситуации конфликта с Россией. При этом создание колониальной империи как задача в Украине не ставилась и не ставится. Нагнетание агрессии шло исключительно в отношении украиноязычной части Украины (посредством русских телеканалов при попустительстве украинской власти), что порождало обратную агрессию – украиноязычных против русскоязычных граждан Украины и против России. Однако агрессия и враждебность украинцев концентрировалась лишь против свергнутой власти, блокируя тем самым агрессию против русскоязычных. Полицейский режим в Украине был установлен свергнутой властью лишь во время гражданского протеста 2013-1014 годов. А опоры на армию у свергнутой власти не существовало вовсе, наоборот, украинская армия успешно разрушалась с явно заметным участием России. Свобода слова в Украине сохранялась непрерывно, даже без попыток контроля массового сознания свергнутой властью (что, в конце концов, ее и сгубило). В этом смысле украинский национальный фашизм просто не успел сложиться – ему вовремя «дали в морду», хотя отдельные проявления его можно было видеть во время и особенно сразу после гражданского протеста 2013-2014 года.

Вторая идентичность в России сегодня основана на полностью сложившейся системе имперского фашизма, который является развитой формой немецкого фашизма 30-40-х годов ХХ века. Союз крупных монополий и государства с нацеленностью на концентрацию капитала в руках государства. Нацеленность российской государственной политики на создание колониальной империи за счет стран-соседей-врагов, в последнее и нынешнее время – на отъем украинского бизнеса в пользу России и на аннексию украинских территорий. Тотальное зомбирование массового сознания России – создание истерической украинофобии, порождающей агрессию невероятной мощи по отношению к Украине и украинцам (а также другим странам-соседям). Иначе говоря, имперско-фашистская Россия – это постоянная война. Отрицание собственной фашизации в России и перенос обвинений в фашизме на Украину. Опора на полицию в деле репрессий против гражданских протестов и на армию в деле территориальной экспансии российской империи.

Третья идентичность является также идентификационным плацдармом для дефашизации Украины и России. Прорыв фашизма в сетевую коммуникацию, ведет либо к прекращению коммуникации и разрыву дружеских отношений участников коммуникации, либо к поглощению фашизма иными, менее истеричными и агрессивными идентичностями в процесс конфликтной коммуникации. Фашизм принципиально не может поддерживать разноплановую и позитивную коммуникацию в сети.

…………………

Перспективы трех идентичностей

Первую идентичность можно скорректировать (денацифицировать) силой нового украинского государства, переведя понимание этнической нации в политическую нацию. Революцию 2013-2014 годов можно считать также антифашистской революцией, потому что только теперь у новой власти появляется возможность не допустить украинского фашизма. Именно это и пытается делать нынешняя власть. Если ее действия будут успешны, то это позволит избежать фашизации в публичном политическом и масс-медийном пространствах Украины. Однако в целом националистическая украинская идентичность не имеет больших перспектив.

Вторую идентичность тоже можно скорректировать (дефашизировать), постепенно снижая уровень агрессии в отношении внешних врагов в СМИ, и убирая опору на армию и полицию. Однако в остальных аспектах фашизации России все гораздо сложнее. Сама по себе корпоратизация государства российского это хороший тренд. Но монопольный характер корпоратизации при посредстве государства лишает этот тренд перспективы. Союз государства с крупными монополиями в России без революции уничтожить нельзя. Поэтому, не произведя революцию, подобную украинской, Россия неизбежно останется врагом Украины и будет представлять для нее угрозу. Успех украинской революции в значительной степени зависит от России и от ее революции. В этом смысле экспорт украинской революции в Россию не просто неизбежен, но является единственным условием сохранения Украины. Имперская российская идентичность в целом не имеет вообще никаких перспектив.

Третья идентичность является перспективной, хотя и слабо позиционированной внутри первой и второй идентичности. С ее точки зрения, Интернет должен победить телевидение, а сетевая организация сообществ должна победить государство и корпорации. Фрагментация мира в понимании этой идентичности не имеет ничего общего с федерализацией или иностранной оккупацией – это топологическая фрагментация, организация сетей сообществ независимо от территории. Поскольку эта идентичность действует в ином содержательном пространстве, то другие идентичность ее просто «не видят».

…………………

Особенности выбора идентичности сегодня

Теперь перед вами есть выбор из трех идентичностей. Выбирая первую идентичность, вы должны будете самоопределяться по отношению к национальному фашизму в Украине как возможному пути ее архаизации. Выбирая вторую идентичность, вы загоняете себя в узкие рамки имперского фашизма, из которых без интеллектуальных и гражданских сверхусилий Росси не выбраться. Выбирая третью идентичность – в Украине или в России – вы обрекаете себя на маргинальный статус в ближайшее время.

Находясь в ситуации конфликта Украины и России, выбора одной из первых двух идентичностей избежать нельзя. Бессмысленно также пытаться делать наивный выбор – мол, я выбираю национальную украинскую идентичность (Шевченка и Франко), но не выбираю фашизации (Яроша), или, мол, я выбираю российскую идентичность (Пушкина, Толстого и Достоевского), но я не выбираю российскую имперско-фашистскую идентичность (Путина). Шевченко и Франко сегодня идут в комплекте с Ярошом, а Пушкин, Толстой и Достоевский – в комплекте с Путиным. Комплект диктуется каждому массовым сознанием. И воздержаться от соотнесения с массовым сознанием в ситуации войны идентичностей можно лишь за счет жесткого и глубокого эскапизма или эмиграции.

Если же вы не выбираете путь эскапизма или эмиграции, то нельзя оставаться над схваткой. В ситуации войны все представители третьей идентичности тоже должны выбирать между первой и второй идентичностями.

…………………

Мой выбор идентичности

Выбирая для себя третью идентичность и будучи сегодня маргиналом, я предпочитаю работать на перспективу.

Мне больше нравится первая идентичность, нежели вторая, поскольку она ближе мне по своему ненавязчивому содержанию, не столь агрессивна и позволяет иметь свободу мысли и слова.

И уж во всяком случае, в ситуации войны, я – на стороне первой идентичности, на стороне Украины со всеми ее ошибками в революции. Потому что в украинскую революцию я верю, а в российскую империю – нет.

Все, что я пытаюсь сказать своим товарищам, приятелям и знакомым, я говорю из позиции третьей идентичности, пытаясь видеть мир сквозь содержание их идентичностей.

Поэтому, когда я говорю – или воюйте, или признайте, что вы теряете свою унитарную идентичность, – я не призываю к войне, я пытаюсь показать бесперспективность унитарных идентичностей и подтолкнуть к более сложному самоопределению.

Я не боюсь распада Украины и России, ибо я вижу Новый Мир, где все эти территориально-национальные идентификации становятся уже неважными.

Я верю в перспективы сетевой идентичности, ибо она – будущее. В перспективы других идентичностей я не верю, ибо они – прошлое.

Прошлое уже было, а будущее не может быть таким же, как прошлое, ибо мало смысла в том, чтобы стало так, как уже было.

Пусть будет иначе, чем было.

Сложнее, но человечнее.