Цивилизационный контекст украинской революции

Представление Маркса о том, что «революции — локомотивы истории», необходимо пересмотреть (К. Маркса «Последствия 13 июня 1849 г.», из цикла «Классовая борьба во Франции» (1850) (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 7, М.— Л. 1956, с. 86)). В линейной методологии Маркса, где одна общественно-экономическая формация линейно сменяла другую, революции представлялись локомотивами, которые тащат историю по проложенной «железной дороге» между известными станциями — общественно-экономическими формациями.

С точки зрения марксизма существует заданная логика истории, так называемая всемирно-историческая необходимость, которую невозможно преодолеть. В этом смысле классификации революции производились по соответствию тем «станциям» на исторической «железной дороге», где останавливалось для технологического освоения мотивационного пространства человечество. Линейная последовательность строев не была жестко задана, хотя и не отрицалась: первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, коммунистический (с его начальной социалистической фазой).

Революции это реакторы будущего. Таков принципиально новый взгляд на революцию. Никакой линейной «железной дороги» истории не существует. У истории, вопреки Ясперсу нет никакого предназначения. Можно говорить лишь о чисто субъективном увеличении эмансипации как историческом тренде, но это лишь способ организации нашего представления об истории. Потому что то, что нам кажется эмансипацией с точки зрения истории, есть иная и не менее сильная зависимость от некоторых других условий и обстоятельств с точки зрения будущего.

Сущность революции в том, что нельзя принципиально предсказать ее результат ни из какого однолинейного или даже многолинейного прогноза. Революция потому и революция, что она не тащит мир по некоторому пути, а создает новый мир и новые его пути. Иначе говоря, реакцию в реакторе революции принципиально нельзя предсказать не потому, что мы не знаем результатов реакции реагентов, а потому, что мы никогда не знаем даже, что именно считать реагентами.

Революции касаются изменения целого мира, даже если он меняется в каком-либо отдельном и Богом забытом месте. В этом смысле Великие революции это цивилизационные реакторы будущего. Наиболее успешными являются те революции, которые преодолевают изначальную теорию условий своего возникновения и диктуют необходимость принципиального пересмотра теорий, с которыми люди начинают революцию.

Даже если изначально деятелям революции кажется, что они выполняют какую-то очень стандартную процедуру реформ, образцы которых известны, то логика революции неизбежно выталкивает их за всяческие стандартные образцы, принуждая создавать новые образцы и новые стандарты.

Революции неизбежно превращают всякие реформы в инновации, потому как устанавливаемые ими ценности (мотивационные и мыслительные установки) всегда не соответствуют наличным образцами, эталонам и нормам.

Революции всегда делают иное, нежели планируют революционеры. И делать это иное революционеров вынуждает сопротивление старого мира потугам революции. Чтобы преодолеть такое сопротивление, чтобы выиграть неизбежную при этом войну, нужно больше, нежели какие бы то ни было реформы. Нужны цивилизационные инновации, важные для всего человечества.

В этом смысле, наиболее успешными являются те революции, которые из своих экономических и политических предпосылок в процессе собственного осуществления добираются до цивилизационных основ — создают новые системы мотиваций, изменяют онтологические представления о мире, открывают новые транзитологические перспективы человеческой цивилизации, порождают новые концептуальные поля и предлагают новые реальности, которые может использовать человечество.

Цивилизационная картинка мира во время украинской революции

Современный мир вошел в мировой кризис в 2008-ом году. В некризисное время мир может развиваться как угодно интенсивно — медленно, быстро или вообще никак. Однако в кризисное время инновации имеют критическое значение. Именно поэтому в процессе мирового кризиса решающее значение для любой из человеческих цивилизаций имеет способность к инновациям — их разработке, производству, внедрению, а также к культурному захоронению старого и отжившего свое.

К началу мирового кризиса у элит разных частей мира существовали следующие цивилизационные установки относительно способностей к инновациям.

Исламские страны в своих цивилизационных ориентациях окончательно обозначили себя как цивилизационное паразитирование. Имея возможность в демографическом плане вести экспансию в Европе, мусульмане оказались неспособны ни принять мыслительные установки европейцев, ни воспринять мотивационные установки американцев. Демографическая экспансия мусульман на фоне их социально-экономического экстремизма превращается в серьезную проблему для человечества.

Китай и Россия целенаправленно делали ставку на этатизм, то есть на государство, сращивание которого с крупными корпорациями позволяет реализовывать масштабные цивилизационные проекты. Однако к концу ХХ века оказалось, что наличие огромных финансовых и организационных ресурсов у государства отнюдь не гарантирует реализацию масштабных цивилизационных проектов.

Как только государство учреждает подданническую идентичность и освобождает граждан от необходимости брать на себя ответственность за разные аспекты собственной жизни, серьезно снижается пассионарность этих граждан в долгосрочной перспективе, хотя прорывы и рывки здесь могут быть. При этом интеллектуалы теряют творческую свободу и принципиально не могут производить те самые масштабные цивилизационные проекты, для которых государство и может вводить мобилизационный режим в обществе. Поэтому для государства остается единственный путь — война, как самый значимый цивилизационный проект в этих условиях.

В этом смысле война России и/или война Китая это единственный путь цивилизационного развития, если элиты этих стран не изменят свои цивилизационные установки. Способ ведения войны здесь не имеет особого значения. Как и наличие ядерного оружия не может существенно повлиять на цивилизационное развитие. Цивилизации являются более мощными образованиями, нежели любые возникающие препятствия технологического свойства. Цивилизационные вызовы сильнее угрозы применения ядерного оружия. Поэтому ядерное оружие ничего принципиально не добавляет к силе цивилизации и ничем ее развитию или упадку не препятствует.

К началу мирового кризиса Запад раскололся. США и Европа решили по-разному выйти из проблемы ограничения мотиваций потребительского мира в том, что касается общих устремлений, целей, ориентаций.

Цивилизационные ориентации Европы — институциональный рационализм, то есть именно рационально простроенные институты и процедуры на фоне всеобщего благоденствия и процветания масс могут позволить выйти на обобщения цивилизационного уровня. Однако в процессе такого обобщения оказывается, что интеллектуалы теряют мотивации широкого горизонта перспективы. Интеллектуалы привязываются к потребительским мотивациям, к технологическим процедурам и институтам, превращаясь в креативный класс. Суть креативного класса в том, что он не может дотягиваться мышлением очень далеко и глубоко, теряет способность к самомотивации и к самостоятельному изменению мыслительных усновок.

Без способности европейских интеллектуалов к самомотивациям и изменению мыслительных установок на фоне постмодернистского нигилизма с его установками на отказ от онтологии во имя метафизики, отказ от метанарративов во имя нарративов повседневности, европейская цивилизация очень быстро утратила цивилизационный горизонт развития, подменив его блестящими формами институциональной и технологической организации общества. В отличие от России и Китая интеллектуалы Европы оказались привязаны не к государству, а к потребительскому обществу и его ригидным гражданским структурам.

Цивилизационные ориентации США — бихевиористкий рационализм на момент окончания Третьей мировой (Холодной войны) и этический рационализм Хабермаса на момент написания этой статьи. США — единственные, кто сумел, хотя всего лишь на уровне элиты, осуществить инновационный переход в мотивациях. Если бихевиористкий рационализм исходит из коллективных действий, продиктованных актуальной ситуацией (ситуация как стимул—реакция как ответ на стимул), то этический рационализм в своей основе имеет цивилизационную составляющую — этические императивы и принципы выводят рационализм за пределы непосредственно актуальной ситуации.

Цивилизационная установка США — позволить интеллектуалам осуществлять самомотивацию, исходя не из внешних предписаний (процедур и правил институтов), а исходя из внутреннего представления требований кантовского категорического императива. Именно поэтому идеи европейца Хабермаса стала более затребованными американской элитой, а не европейской.

Раскол Запада состоит в следующем. Мыслительные установки способны менять европейские элиты, но они не способны менять мотивационные установки. В том же время мотивационные установки способны менять американские элиты, но они не способны менять мыслительные установки. Российские и китайские элиты не способны менять ни мотивационные, ни мыслительные установки.

США все еще могут производить некоторые научные и технологические инновации, которые подхватываются миром, но они не способны предложить ни новые горизонты для человеческой цивилизации, ни новые мыслительные установки под эти горизонты. Проблема США — в отсутствии серьезной философской традиции. Проблема Европы в том, что философская традиция есть, но она целенаправленно уничтожается потребительским обществом и институциональным диктатом надгосударственных норм.

Инновационный потенциал исламских стран — нулевой, поскольку мусульмане в лучшем случае с опозданием идут вслед за западной цивилизацией.

Инновационный потенциал Китая выше нуля и продолжает медленно расти, поскольку пока Китай накапливает инновации, просто воруя их у западных стран, но при этом развивая и постоянно масштабируя способности к внедрению инноваций и производству собственных инноваций. Если Китай не сможет революционизировать даосизм-конфуцианство, его цивилизационный потенциал быстро достигнет предела.

Инновационный потенциал России — отрицательный, в стране началась откровенная архаизация и происходит блокада не только западных инноваций, но и блокада разработки собственных.

Европейский инновационный потенциал резко снизился за последнее время, и если ничего не предпринять, то Европа скоро будет похожа на Россию.

Инновационный потенциал США все еще сохраняется на высоком уровне, но США не вытягивают задачу решения проблем мирового кризиса в одиночку без интеллектуальной энергии Европы, с архаизированной Россией, с жестко оппортунистическим Китаем, не желающим брать на себя никаких глобальных функций, и с откровенно паразитирующими исламскими странами.

Для цивилизационного рывка и выхода из мирового кризиса человечеству сегодня нужно одновременно изменить и мыслительные, и мотивационные установки, осуществляя при этом инновации на уровне самоорганизации всего человечества.

Предусловия и вызовы украинской революции 2013-2015-ых годов

Ко времени украинской революции 2013-2015-го годов Украина испытывала на себе все последствия мирового кризиса, дополненные попыткой России выйти из мирового кризиса за счет возвращения общества к старой имперской логике. Российской элите казалось, что возвратив свои былые колонии и воспроизведя неравный обмен с ними, она сможет серьезно поправить собственное весьма незавидное положение.

Украинская элита, как собственно и российская, была жестко ориентирована ни обогащение и на борьбу за власть. Украинская элита принципиально не была способна ни на какие инновации. Лишь украинское общество, в своем ментальном коде содержащее установки на этический рационализм, подобный такому же у США, оказалось способно на историческое действие — свержение режима власти, который закрывал все возможности позитивного будущего для страны.

Однако общество может лишь свергнуть одну политическую власть и поставить на ее место другую. Подлинную революцию может осуществить лишь элита.

В этом смысле парадокс украинской революции состоит в том, что она произошла в стране, элита которой была практически не готова к революции.

Поэтому возникает вопрос — почему случилась украинская революция? Почему ментальность гражданского общества оказалась мощнее ментальности элиты этого общества.

Именно плотность, интенсивность и высокая технологичность коммуникации в Украине породили особое состояние гражданского общества, где эгрегор оказался сильнее элиты. Низкая способность украинской элиты к публичной коммуникации, избыточная конфликтность украинской элиты по поводу частных, корпоративных и партийных целей, все еще продолжают сдерживать процесс инноваций в Украине.

После гражданского протеста 2013-2014-х годов украинская элита оказалась под тройным ударом: 1) давление собственного украинского общества; 2) давление российской контрреволюционной войны; 3) давление западных институтов относительно жесткого принуждения к реформам.

Однако это тройное давление на украинскую элиту не привело ее к необходимости институционально отрефлексировать свою отсталость, нестратегический характер, необходимость превращения реформ в инновации.

Невозможность противостоять гражданскому давлению своего общества вынуждает украинскую элиту находить решения, колеблясь между западными реформами и российским давлением архаизации. Однако украинская элита оказалась неспособной сделать две важные для собственной революции вещи: 1) обнаружить и пытаться в себе воплощать другие мотивационные установки (кроме обогащения и борьбы за власть); 2) подвергать сомнению и изменять собственные мыслительные установки.

Оказалось, что мыслительные установки, порождающие позитивную перспективу и новые возможности (новые цивилизационные горизонты) связаны с благородными мотивационными установками. Украинская элита уже освоила доблесть, но все еще испытывает дефицит благородства.

Всегда удивляет простое на первый взгляд обстоятельство. Вот есть элита — обеспеченные деньгами и властью люди. Они вполне могут в любое время отрефлексировать собственную несостоятельность, привлечь специалистов, пройти обучение, психоанализ, потратить собственные усилия и измениться.

Однако на практике это оказывается невозможным. Получается как в той байке — «мышки кололись, плакали, но продолжали кушать кактус».

Возьмем, к примеру, одного из крупных украинских олигархов. Среди его консультантов наверняка были такие, которые говорили о необходимости кардинально пересмотреть видение мира, изменить способ управления бизнесом, нарабатывать новую политическую практику и т.д. Однако человек предпочел потерять бизнес и влияние, но не измениться.

Это какое-то проклятие украинской элиты. Иногда кажется, что бизнес-политический идиотизм заразный. Стоит попасть умеренно богатому человеку в среду олигархов, как у него отключаются мозги, он теряет рефлексию, утрачивает способность к адекватному восприятию реальности. Что бы кто критичного не говорил такому человеку, он не слышит, потому что срабатывает синдром олигархического идиотизма: олигарх не верит никому, кто беднее его, а те, кто богаче его, оказываются еще большими социальными идиотами, чем он сам.

Пока идеалом для большинства представителей украинской элиты было стать олигархом или политиком, у нее не было будущего. Именно отсюда патологический оппортунизм украинской элиты и неспособность к солидарным действиям с гражданским обществом. Даже благотворительность олигарха или политика не может его изменить, потому что он лишен главного — открытой солидарной коммуникации с гражданским обществом. То есть олигарх или политик не может прийти и говорить на равных с обществом ни на круглом столе, ни не форуме, ни на телевидении. Ему подавай лишь вип-события коммуникации, то есть события, где гарантированно присутствует статусная коммуникация, где людей без статуса к коммуникации просто по формату не допустят.

Главная проблема украинской элиты — отсутствие даже начальных представлений о цивилизационной работе. Украинская элита никогда не решала вопросов цивилизационного уровня — она всегда предпочитала быть в фарватере другой, внешней цивилизации.

Как вывести украинскую элиту на цивилизационный уровень задач?

Украинская элита плохо справляется даже на примитивном уровне проведения реформ по наличным нормам, эталонам и образцам. А Украине нужны цивилизационные инновации.

Элиту нельзя исправить никакими радикальными социальными действиями. Как ее ни критикуй, как ни прессуй, она будет тупо обогащаться и стремиться к власти.

В этом смысле представление Маркса о том, что «насилие — повивальная бабка каждого старого общества, беременного новым» нужно пересмотреть (из сочинения «Капитал» (т. 1, гл. 31) Карла Маркса (1818—1883)).

Насилие — необходимый, но далеко не достаточный процесс обновления общества в ситуации мирового кризиса. Само по себе насилие, без интеллектуального, рефлексивного, направленного на цивилизационные основания и перспективы мышления изменить мировую ситуацию не в состоянии. Инновации, вооруженные необходимым насилием, — образованная повивальная бабка истории. Если интеллектуалы бездействуют и/или если интеллектуально-инновационный процесс не поддерживается бизнес-политическими элитами, то войны сами по себе не производят новую цивилизацию — они могут лишь разрушить старую.

Тем более изменить общество не может люстрация сама по себе. Люстрация это процесс физического освобождения институтов от элиты с устаревшими представления. Однако люстрация работает в негативном плане — отрешает от власти неадекватных и консервативных людей внутри элиты. Какой процесс, однако, может работать в позитивном плане — создавать содержательно инновативных людей внутри элиты?

Совсем еще недавно именно Майдан стал пространством межстратовой коммуникации, которое произвело весьма наглядное преобразование представлений Украине о самой себе — как стране, общество которой может генерировать инновации вопреки элите.

Возможно, нам нужен Институт Майдана. Не как собрание майдановцев всех мастей. Задача Института Майдана внутри страны — поддержание межстратификационной коммуникации в обществе, генерирование хотя бы социальных инноваций в различных сферах общества.

Однако Институт Майдана не будет способен генерировать цивилизационные инновации, то есть вряд ли он сможет принять на себя вызовы человеческой цивилизации — что не так с человечеством, каковы его перспективы, что может сделать Украина для себя и человечества. Здесь нужны интеллектуальные клубы, занимающиеся мышлением. И эти клубы должны выходить на уровень проблематики мирового кризиса человечества. То есть вокруг Института Майдан должны быть интеллектуальные клубы.

Украина в контексте целей развития тысячелетия ООН

15 лет назад ООН окончательно расписалась в собственной несостоятельности. Целями развития тысячелетия в 2001 году на 15 лет (до 2015-го года) были объявлены материальные, физико-биологически и потребительски понимаемые цели — жизнь, здоровье, экология, начальное образование.

ООН пыталась ввергнуть человечество в потребительскую повседневность на протяжении 15-ти лет. И ей это удалось. Нынешний мировой кризис и нынешняя наша война это заслуга ООН и посеянной ей всечеловеческой скуки.

ООН не объявляла в качестве условий развития ни одной трансцендентной цели. В этом году ООН снова будет слушать предложения по новым целям развития тысячелетия. Там будет и Путин выступать, между прочим. И еще множество вип-обывателей разного политического калибра. Почему-то в ООН считается, что национальные политики разных стран имеют представление о том, что нам делать в следующем тысячелетии.

Нет пределов этому общечеловеческому идиотизму. Как итог, мы можем снова получить на уровне решения ООН потребительские обобщения на краткосрочную перспективу.

Человечеству же нужна трансцендентная перспектива — развитие философии вне рамок практических задач, производство конструктивистской революции в науке и философии, общечеловеческая колонизация планет вне Земли, практическое освоение виртуальности, инженерное освоение нанореальности и астрореальности, целенаправленное исследование иномерных-иноразмерных реальностей (Внемирности), попытка обнаружения пришельцев неочевидным образом, исследование феноменов духовного нерелигиозного развития человечества, постановка и исследование проблемы формирования единого человечества, обеспечение усиления мирового влияния гражданского общества на фоне потери монополии на политику государств и корпораций, исследование альтернативных путей развития человечества (псионический, генноинженерный, кибернетичский, виртуальный) т.д.

Очень может быть, что развитые страны, находящиеся в ситуации потребительской повседневности (Запад), зомбированной агрессии (Россия), экстремистского ресентимента (исламские страны) или конфуцианско-буддистской отрешенности (Китай, Индия) окажутся неспособными предложить человечеству какие-либо трансцендентные цели.

В этом смысле у Украины есть возможности, потенциал и способности предложить принципиально новые цели развития тысячелетия для ООН. Кто их предложит в ООН от Украины? Не видно ни одного украинского политика, который бы размышлял о долгосрочном будущем человечества на цивилизационном уровне. В интеллектуальной же среде Украины этот вопрос нужно поставить и обсудить. Скорее всего, украинским интеллектуалам будет что предложить ООН.

Во время революции нужно глубоко размышлять и мечтать о несбыточном. Приход рутины произойдет очень быстро. И война закончится как-то внезапно, и революционная пассионарность увянет очень скоро.

Пора украинцам думать о целях развития человечества на ближайшее тысячелетие. Все в наших руках, пока не настала рутина.