Теория должна носить прикладной характер, а не быть отвлеченной абстракцией, живущей лишь в голове автора (Йен Шапиро).
Йен Шапиро – профессор политологии Йельского университета (США), автор работ о демократии и методах исследования в социальных дисциплинах, и сторонник концепции «негосподства». С ним меня познакомил курс «Моральные основы в политике», во время прослушивания которого я заинтересовался идеями исследователя об эффективном политическом устройстве государства, которые помогли мне развить собственные. Тем более актуальными в условиях острого политического кризиса в Украине и мучительного поиска интеллектуалов выхода из него.
Демократия не идеальная модель политического устройства нации, но лучше, чем другие, поскольку обеспечивает оптимальный баланс между свободой и справедливостью, в том числе за счет работы механизмов уравнивания шансов на равный доступ к возможностям. Свобода есть необходимое условие прогресса, но достигая крайности, она превращается в свою противоположность – тиранию. По мере реализации своих прав на свободное развитие, в обществе неизбежно происходит расслоение, и со временем формируются центры богатства, силы и власти, стремящиеся к узурпации.
Даже при точечной модернизации страны в анклавах инновационного развития, происходит такая кумулятивная концентрация ресурсов, которая создает серьезные дисбалансы в стране. И вместо того, чтобы вытягивать ее из экономической депрессии, такие центры роста наоборот обескровливают остальные области, деля страну на процветающие оазисы и депрессивные регионы. Что уж говорить о глобализации, которая формирует питательную среду для поляризации между богатыми странами-лидерами и бедными аутсайдерами. В период объединения ЕС и бурного экономического роста европейских экономик в 20-м в., вопреки расхожему мнению, там не было глобализации, а растущая экономика ядра ЕС была защищена тарифными барьерами. Сегодня рост глобального влияния транснациональных корпораций не компенсируется соответствующим противовесом глобальных политических институтов, поэтому их создание является насущной общественной потребностью.
Ограничением беспредельной свободы служат религия, культура и политические институты. Которые являются социальным инструментом равенства возможностей, ограничивающим свободу попирать ее одними в ущерб других. На этом стоит легитимность демократического государства, построенное на принципах общественного договора. В период рассвета демократии граждане античных греческих полисов и республиканского Рима травили судами и изгоняли своих не в меру возвысившихся сограждан, или даже присуждали к смерти. Пример трагедии таких выдающихся личностей, как Фемистокл, Сократ, Алкивиад, Кориолан и Сципион говорит нам о том, что демократия готова жертвовать любыми талантами даже своих самых лучших представителей ради сохранения свободы общества, как главной ценности.
Эффективность государства основано на производительности свободных граждан и организаций. Но при этом оно само по себе создает дополнительную ценность, превышающую простую сумму своих членов. Поэтому устойчивость и продуктивность государства во многом зависит от способности общества выработать механизмы ограничения личной свободы. Эгалитаризм против элитарности и равенство против свободы и демократия против тирании. Но так ли актуальны эти противоречия, как кажутся на первый взгляд?
В действительности как равенство, так и свобода, в своих крайних формах превращаются в противоположность. И в конечном счете в развитом государстве они компенсируют и дополняют друг друга. Свобода обеспечивает право на самореализацию и счастье индивидуума, который вносит вклад в общее благополучие. Но в то же время и справедливость через социальные, правовые и политические институты и нормы создает конкурентное поле равного доступа к возможностям для максимальной эмансипации общественных сил. И трудно определить ту грань, за которой равенство приводит к застою, а свобода к диктатуре.
Политическая организация общества, как надстройка, во многом зависит от структуры ресурсной базы, и опять же непросто отследить причинно-следственную связь между концентрацией / децентрализацией экономических ресурсов и власти. Во многом они взаимосвязаны обратной связью и в зависимости от направления вектора развития, система может создавать самовоспроизводящиеся «порочные круги» как в сторону монополизации и стагнации, так и эмансипации и развития. Свободный рынок эффективен, но он не создается сам по себе, так же как и политическая демократия, которая нежизнеспособна в условиях бедности. Для преодоления порога бедности нужна модернизация, которую сложно провести в условиях отсутствия концентрации власти. Но монополия на власть способна загнать экономику в узкую экспортно-обслуживающую нишу, с ущербом для большинства.
В наше время демократия обеспечивает наиболее полную реализацию экономического потенциала нации. Рождение демократии сродни тайне зачатия ребенка. И подобно живому организму, она растет, развивается, достигает зрелости, стареет и к сожалению умирает. Но на подъёме развития демократия обретает устойчивость за счет политического баланса сил и интересов, в основе которого лежит экономический. Система сдержек и противовесов не позволяет отдельным силам узурпировать собственность и власть. В системе оптимального баланса свобода не позволяет равенству увлечь страну в петлю застоя, а равенство возможностей не дает свободе выродиться в свою противоположность. Поэтому я согласен с Сергеем Дацюком, что для экономического и политического здоровья государства лучше наличие в нем 1000 миллионеров, чем 1-го миллиардера.
Профессор Йен Шапиро полагает, что в последнее время даже в США чрезмерная концентрация финансовых богатств угрожает демократии, и определяя себя, как сторонник шумпетерианского «творческого разрушения», считает, что наилучшей стратегией защиты демократии является сознательный «отказ от господства над другими», и тактика «сдерживания чужого господства над собой». Свобода это ответственность и осознанная необходимость, и лучший способ отстоять свою свободу в отказе от господства над другими, и в сдерживании потенциальных очагов господства со стороны других. Это правило работает в деле выработки баланса сил и интересов как во внутренней, так и в международной политике.
Какие практические выводы можно сделать из всей этой теории для Украины? Мы не будем призывать украинских лидеров к ригоризму Платона, с которым он определял государственных мужей, как тех, что во имя высшей миссии служения Отечеству должны были отказаться от имущества и семей. Но во имя развития украинского общества на демократических началах, основная задача политических сил и общественных групп состоит в ограничении собственности и власти «сильных мира сего». Поэтому для развития Украины децентрализация государства лучше, чем мобилизационный централизм. И в то же время уравнивание политических и экономических прав регионов лучше, чем сегрегация на центры роста и силы и депрессивные анклавы. Унификация правового пространства лучше, чем фрагментация и дифференциация. Раздробление монополий для экономики и социума лучше, чем олигархия. Допуск десятков партий к выборам лучше, чем участие мега-блоков. Общественные группы в политике лучше, чем «харизматические лидеры».
Украинские граждане должны быть бдительны, и не обманывать себя лозунгом «єднання», отстаивать свои права на свободу, справедливость и демократию. А демократия, как политическая, так и экономическая, позволит им реализовать свой потенциал. Но вот установление демократии в недемократической стране может быть проведено либо через диктатуру и модернизацию, как в Чили, либо как считает более приемлемым для традиционной страны сам Шапиро, через имплиментацию неформальных низовых социальных институтов в формальную власть. Как говорил Ю. Романенко, путь народа от благополучия семьи к строительству благополучного государства не быстр, но надежен.
